Демон из Виттенберга

Pov Тилля Рихард исчез из моего кабинета так же быстро, как и появился здесь. Светлые стены, местами закрытые яркими информативными плакатами о профориентации и психологии, больше не создавали атмосферу уюта. Потерев переносицу пальцами, я зажмурился и почувствовал неприятную тяжесть глубоко в душе. Все повторилось как много лет назад, и этот факт опустил все мои профессиональные навыки на самое дно. Сейчас я чувствовал себя самым бесполезным человеком в мире, и эти мысли заставили меня глубоко задуматься о своей жизни. А точнее тщательно вспомнить ее течение. В семнадцать лет я закончил школу и сразу поступил в университет, где изучал психологию. До этого я имел дело со спортом и музыкой, что получалось у меня весьма неплохо. Двадцать лет я посвятил психологии и психотерапии, которые оказались для меня и окружающих бесполезными. Никогда еще моя самооценка не падала настолько низко. Неужели вся семилетняя работа с Рихардом была потрачена впустую? Рихард — образ парня промелькнул в моей голове, рассеивая собой горькие мысли, отчего я замер будто ожидая некой внезапности. — Черт! — Стук кулаком по столу заставил все его содержимое громко лязгнуть, и, торопливо хватая свои вещи и закрывая кабинет, я помчался вон из школы. На школьной площадке было почти пусто, лишь два высоких парня били баскетбольный мяч об асфальт, то и дело отбирая его друг у друга. Мать Рихарда говорила мне, где находится их дом, и, выгнав машину на дорогу, я поехал туда. Я винил себя в том, что оставил Круспе одного в таком пограничном и опасном состоянии, отчего в моей голове возникли не самые приятные картины. Я прибавил скорости, ощущая как от волнения бьется мое сердце, и, вырулив на небольшую улицу, я услышал агрессивный и громкий лай собак, что яро пытались сорваться с цепи или же перебраться через забор. Порой они выли, и от этого по моей коже пробежал холодок. Май 2005 год. «Цвен, здравствуй, у меня для тебя кое-что есть». Я вошел в кабинет, где уже сидел мой пациент и внимательно чиркал карандашом по бумаге. Подойдя ближе к столу и взглянув на листок, я увидел нарисованный на нем портрет мужчины, в котором я сразу узнал себя. Несмотря на отсутствие тщательных прорисовок лица, рисунок выглядел весьма реалистично и живо. Рихард смог передать схожесть с моими чертами лица, что заставило меня улыбнуться. «В супермаркете я встретил твою маму, и она попросила передать тебе его». Я положил перед парнем небольшого серого плюшевого пса с крупными коричневыми глазами и весело торчащим розовым тканным языком, что придавало морде забавный вид. «Она сказала, что ты очень любишь его». Рихард потянул игрушку ближе к себе, внимательно рассматривая ее и вертя в руках. Парень улыбнулся, переводя ясный взгляд на меня. «Я всегда хотел домой собаку или кошку, но животные совсем не любят меня». Он тяжело вздохнул, опуская взор на гладкую поверхность стола. Его ответ немного смутил меня, но в то же время заинтересовал, поэтому я хотел узнать, почему так случилось. «До моего рождения у родителей было несколько кошек и собак, но когда появился я, они сторонились меня. Когда я стал чуть старше и старался с ними подружиться, кошки агрессивно шипели, а собаки лаяли. Родители думали, что они просто не привыкли еще, но однажды животные все сразу набросились на меня». Рихард нахмурил брови, морщась от неприятных воспоминаний, которые удивили меня больше прежнего. «Мне было очень страшно, и тогда родителям пришлось раздать питомцев. Но не любили меня не только они, и другие животные относились ко мне с такой же злобой. Невозможно было сходить в гости туда, где есть они». Я задумался о сказанном мне, почему-то внимательно разглядывая пациента, будто вижу его впервые. Сложно понять, что творится в голове у животного, но я всегда тщательно присматривался к людям, которых недолюбливают они. Что они видят в некоторых из нас, что чувствуют? Быть может, они нашли в Рихарде источник его трагедии? Погрузившись в воспоминания, я не заметил, как доехал до дома Круспе. Это был небольшой светлый двухэтажный дом с зеленым газоном и цветочными клумбами рядом. Я шагнул к крыльцу и сильно постучал в дверь, которая оказалось открытой, распахнувшись от удара кулаком. Осторожно шагнув в дом, что, кажется, был пуст, я замер, вглядываясь в проемы комнат и лестницу, ведущую на второй этаж. Стояла тишина, которую я нарушил, громко позвав Рихарда, однако никто мне не ответил. За моей спиной послышался шорох и глухой лязг метала, заставившие меня обернуться и пойти на источник звука в кухне. — Рихард! — Освещенное солнцем помещение оказалось пустым, но я уверен, что ящик, привлекший мое внимание сейчас, открыться сам не мог. Я прошел ближе к нему, оглядывая содержимое, после чего мне стало более жутко. Сейчас это напоминало фильм ужасов, но убежать я не мог. Оставить Круспе одного будет пыткой для меня. Со стороны коридора шорох повторился, плавно перемещаясь в сторону, и вот уже он настойчиво раздавался на втором этаже. Я понимал, что Круспе играет со мной, отчего я начинал злиться и поджимать губы в недоумении. Над головой противно скрипел пол, и, решив, что достаточно тратить время на размышления, я пошел на второй этаж, однако уже на лестнице я стал шагать осторожнее, прислушиваясь к вновь нависшей тишине. Здесь темнее, ежели внизу, лишь лучи солнца из открытой комнаты падали на серый паркет, куда я и предпочел заглянуть в первую очередь. Это была комната Рихарда, о чем свидетельствовала небрежность, заметная в расстановке вещей и наспех заправленной кровати, рядом с которой лежала черная гитара. Стол помещал на себе бесчисленное количество рисунков и джинсовый рюкзак. Оглядев пустую комнату, я собрался выйти, но из спокойного состояния меня вывел неожиданно прозвучавший в мой адрес голос. — Ты меня ищешь? — Я вздрогнул и обернулся назад, и вскоре в проеме появилась фигура Рихарда, что, опираясь рукой о косяк, наклонил голову в сторону, уцепившись за меня взглядом. Его губы растянулись в ужасающей улыбке, которую я не видел уже несколько лет. По моей спине пробежал холод, но я держал лицо уверенно, не показывая своих настоящих чувств. — Мы не виделись почти четыре года. Я скучал по тебе, Тилль. — Круспе оттолкнулся ладонью о косяк, на шаг приблизившись ко мне, и пусть во мне было желание отстраниться, я стоял на том же месте. Рихард неуклюже шагнул вперед, будто это движение давалось ему с огромным трудом, и его корпус наклонился в сторону, что вызвало во мне волнение. — Рихард, ты ранен? — Я бросился к нему, чтобы осмотреть на наличие повреждений, но парень отскочил назад как от огня. Круспе все-таки выпрямился во весь рост, опираясь ладонью о стену, и его состояние заставляло меня поддаться панике, которую я был не в силах сдерживать. Я мог вызвать врачей, чтобы те снова увезли парня в психушку на повторное лечение, чей срок может затянуться на неопределенное количество времени, однако я не хотел такой судьбы Рихарду. Семь лет он прожил в стенах клиники, и каждый день из них я думал о нем, думал чаще чем положено простому лечащему врачу. Как я глуп. Взрослый тридцатисемилетний мужик влюбился в такого юного парня, еще и с такой патологией, мешающей вести ему нормальную жизнь. Рихард, как ты прекрасен. Несмотря на наличие психического расстройства ты пытаешься развиваться физически и духовно, не позволяя себе уйти в себя и окончательно сойти с ума. Разве это не может не прельщать? Наверное, я и сам съехал с катушек, полюбив того, с кем мне не суждено быть вместе. — Разве мы с ним так похожи? — Рихард вскинул брови, издавая смешок, но его лицо вмиг стало серьезным, я бы даже сказал агрессивным. — Хотя, не важно, пора это заканчивать. — Он замахнулся на меня рукой, что все это время была за его спиной, и тем самым попытался ударить меня кухонным ножом, но быстро среагировав, я схватил его за запястье, блокируя удар, направленный мне в грудь. Рихард яро сопротивлялся и замахнулся на меня другой рукой, которую я также схватил, не давая себе навредить. Он чуть расслабил хватку, что помогло мне вырвать нож из его руки и бросить его в дальний угол комнаты. От своей беззащитности Круспе обезумел и глаза его казались почти белыми, сфокусировав на мне полный ненависти взгляд. Несмотря на долгие годы, во время которых другая личность Рихарда не проявлялась, я помнил как нужно действовать в такой критической ситуации, и, не теряя времени, мои руки крепко сжали его. Парень тяжело и сбивчиво дышал, жадно хватая воздух от приступа агрессии, никак не желая успокаиваться, собственно, поэтому мне пришлось повалить его на кровать, навалившись сверху. Рихард недовольно зарычал, стараясь сбросить меня с себя. Я вскрикнул от боли, когда почувствовал, как его зубы мертвой хваткой впились в мою шею, сжимаясь все сильнее, казалось дикий зверь стиснул кожу, желая полакомиться плотью. Мне пришлось дать Круспе пощечину и тот моментально откинул голову назад чем я и воспользовался. — Рихард, успокойся, ведь ты этого не хочешь. — Я так и продолжал говорить спокойным и ровным голосом, и вскоре парень обмяк подо мной, мирно прикрыв глаза. Я приподнял голову и вгляделся в его лицо, чувствуя дыхание парня на своих губах. Круспе открыл глаза, непонимающе смотря на меня, и его горячая ладонь мягко легла на мою щеку, замечу, что такой реакции я не ожидал. Я замер, когда его вторая рука коснулась моей спины, поглаживая ее, а губы робко вовлекли меня в поцелуй. Рассудок требует отстраниться, но желание почувствовать ласки Рихарда зовет громче. Обвив руками его крепкое тело, я углубил поцелуй покусывая и посасывая губы Круспе, что зарылся пальцами в мои волосы. Эрекция не заставила себя ждать, и в мое бедро настойчиво упирался напряженный член Рихарда. Стоило мне чуть отстраниться от парня, как его руки томно скользнули по моему торсу от бедер до шеи, притягивая снова к себе за поцелуем. Затуманенный серый взгляд Круспе блуждал по моему лицу, а я старался восстановить дыхание от воплощенных в жизнь фантазий, что временами мелькали в моей голове. Я улыбнулся этому, и Рихард опустил голову на мою вздымающуюся грудь, слегка обнимая руками плечи. Желание остаться с ним сейчас навязчиво застилало разум, но мне не хотелось сейчас сталкиваться с родителями Круспе. — Рихард, ты как себя чувствуешь? — тихо поинтересовался я, когда он блаженно вздохнул, зарывшись пальцами в мои волосы. — Просто прекрасно, но немного стыдно, что так взял и убежал. — Судя по его расслабленности и беспечности, Рихард не помнил всего, что было несколько минут назад, но от этого мне становилось лишь тяжелее. Я смотрел на темную макушку, источающую едва уловимый терпкий запах шампуня, и внутри меня боролись две совершенно противоположные стороны. Одна из них брызжа слюной кричала, что я должен принять меры и снова поместить Круспе в клинику, ибо он опасен сам этого не понимая. Следущими жертвами могут стать его родители, всей душой любящие своего сына, несмотря на то, что он убийца. Или же я. Настырно отбрасывая эти мысли, я понимал, что будет больно видеть этого парня в стенах психушки. Слишком дорог он мне. Октябрь 2004 года. Ступая по пустому коридору лечебницы, я в нервном напряжении пытался собраться с мыслями для сеанса с Рихардом. Мне уже успели сообщить, что парень снова показал свою «темную» личность. Я вошел в палату, где Рихард сидел, плотно привязанный к стулу, опустив голову вниз так, что черные пряди волос закрыли его лицо полностью. Санитары что-то сказали, поспешив удалиться, а я с замиранием сердца ждал его дальнейших действий, в этот момент его начало мелко трясти, и из-за завесы черных волос показался демонический белый взгляд. Каждый раз я ужасался ему, стараясь прятать свои чувства за спокойным выражением лица, но когда Круспе начинал говорить, казалось воздух становился горячее, а звуки моего бьющегося сердца слышались даже за пределами клиники. — Тилль! — начал он, откинув голову назад и улыбаясь мне неестественно широко. — Ты пришел навестить меня, как это трогательно, только гостеприимство в этой дыре оставляет желать лучшего. — Он сделал акцент на последнее слово, не отрываясь смотря мне в глаза. — Чего уставился?! Тебя не учили, что пялиться на людей неприлично?! — Он закричал с такой злостью в голосе, что меня чуть передернуло от такого пронзительного возгласа, и я понял, что моему терпению пришел конец. — Заткнись, Цвен! Хочешь, чтобы тебя долбанули шокером, а потом вдолбили укол, от которого твоя башка не сможет два и два сложить? — Во взгляде парня промелькнул лишь азарт, будто он только и ждал этих слов от меня, чем еще больше взбесил. — Тилль, ты такой милый, когда злишься, — приторно проговорил он и оскалился. — Ты ведь любишь, когда я с тобой говорю, не так ли? Так почему ты орешь на невинного ребенка, Линдеманн?! Тебя разве не учили как нужно работать с детьми? — Он снова сорвался на крик, переходящий в истерический смех, отчего его стало мелко трясти. Я отвел от Рихарда взгляд, чувствуя, как внутри меня циркулирует что-то невыносимо горькое и разъедающее меня изнутри. Нет ничего хуже, чем находиться рядом с человеком, которому ты не можешь полноценно помочь. Сейчас мне как никогда ярко вспомнилась картина из моего прошлого, которая колоссально изменила мои планы на будущее и жизненные цели. Это случилось довольно давно, но все происходящее засело в мою память до мельчайших деталей. Моя нынче покойная сестра Саския страдала шизофренией, которая погубила ее в детском возрасте. Мне было пятнадцать, когда она стала постоянно слышать голоса, заставляющие Саскию действовать против ее воли. Я чувствовал непрекращаемую боль в груди, когда санитары уносили мою восьмилетнюю сестру в лечебницу, предварительно связав ее по рукам и ногам. Ее крики и заплаканное от паники лицо порой являются мне во снах, заставляя просыпаться среди ночи со сбившемся дыханием. Саския покончила с собой в том же возрасте, перерезав вены, и это стало моей отправной точкой на путь к психиатрии и психотерапии. Я решил посвятить себя этой специальности, чтобы попробовать помочь другим людям с подобным расстройством, чтобы не быть бесполезным в такой ситуации как двадцать лет назад. Я обещал себе помочь страдающему. Я сделаю это для Саскии.