Закон для всех один

Дом нашелся именно на том месте, где его запомнил Рыжий. Укромно спрятанный за деревьями, двухэтажный, с темно-бордовой выцветшей крышей, треснувшими и кое-где забитыми окнами и покосившимся крыльцом. Рыжий шел впереди и старался идти по мягкому мху, беспокоясь о том, что на Стервятнике почему-то нет обуви. - Давай сюда! Крыса проходит мимо крыльца с тяжелой дверью, на которой висит огромный амбарный замок, ржавый до неприятной рыжины, и ведет Птицу к другому входу. Там - небольшая дверь, закрытая снаружи на не менее ржавую, чем замок, щеколду. Из-за ржавчины она не поддается с первого раза. Впрочем, со второго тоже. Тогда Рыжий, подняв с земли массивный булыжник, не жалея сил прикладывается им к щеколде, снося ее напрочь. Виновато улыбнувшись Птице, он разводит руками и открывает двери. - Не бог весть что, но должно быть неплохо, - усмехается он и заходит внутрь, за рукав утягивая Птицу за собой. Птица прошёл по скрипучим доскам и чуть не наступил на небольшой ржавый гвоздь, торчащий из порога. В доме было темно и сыро. Пахло прогнившим деревом и ржавчиной. Он любил запах дерева, какой бы он ни был. Сам по себе домик был маленький, но, наверное, когда-то представлял собой весьма уютное помещение. На голову Птице рухнуло несколько крупных капель. Он сморщился, отряхиваясь, и отошёл, задирая голову. Ещё одна капля упала на переносицу, и юноша зажмурился. - Чёрт возьми.. – прошептал он. Стервятник медленно прошёлся по комнате. Ничего примечательного – полуразвалившаяся мебель, печка, к которой даже страшно прикасаться, под потолком болтается пыльная лампочка и уйма проводов, опутанных паутиной. Электричества, разумеется, нет. Птица просиял, ему всё жутко понравилось. Точно мальчишка, он запрыгнул с ногами на небольшое скрипучее, но ещё живое кресло и сел, обхватив колени руками. На шее забренчали ключики. - Потрясающе.. - Нравится? Серьезно? Рыжий усмехается. Как по нему - это всего лишь дряхлая развалюха, прогнившая насквозь. Но с другой стороны, это знакомая с детства развалюха, от которой тотчас возникает куча воспоминаний. Каждый оттенок запаха, каждый скрип дощатого пола. Рыжий выглядывает в соседнюю комнату. Там совсем темно, окна заколочены, но Рыжий ныряет туда и чем-то гремит. Выползает через какое-то время весь перемазанный и водружает на скрипучий, шатающийся от каждого прикосновения стол несколько свечей. - С ними по-приятнее будет, - объясняет он. - Уюта больше, и теплее. По крайней мере, морально. Особенно если я найду какие-нибудь спички... Окинув помещение взглядом, он начинает беспорядочно заглядывать в немногочисленные ящики, сундуки и шкафы, поднимая столбы пыли. Они по большей части пусты, но в некоторых находится какая-то невнятная утварь - старые часы с кукушкой, потрепанные толстые книжки, серые от пыли и времени тряпки - вероятно, некие детали одежды, изъеденные молью мягкие игрушки, пустые бутылки, исцарапанные виниловые пластинки и засвеченные фотографии... Бормоча что-то себе под нос, Рыжий, вытряхнув из последнего ящика полуразвалившийся гербарий, от которого тотчас пахнуло высушенными цветами, кидается к подоконнику, на котором стоит древний чайник, местами проеденный ржавчиной до дыр. Не рассчитывая особо на удачу, он поднимает крышку и издает радостный вопль. - Эврика! - потрясает он коробком, полным спичек. Коробок оказывается влажным, но через несколько минут страдальческих чирканий одна свеча загорается, а от нее - все остальные. Рыжий, довольный собой, расставляет свечки по углам, после чего расслабленно падает на продавленный диван, поднимая облачко пыли. - Теперь главное - не устроить пожар, - фыркает он. - Кругом столько воды, что нас скорее затопит, чем что-то загорится.. – зевает Стервятник, устраиваясь в кресле поудобнее. Про себя он всё обдумывает вопрос Рыжего, на который так и не дал ответа. Иногда самоанализ очень полезен. Вот и сейчас Птица пытается найти ответ в самом себе. Почему он не хочет уходить? Ну, во-первых, тут спокойно. Лично для него. Он не знает ничего про изнанку Рыжего и его ощущения, но сам юноша счастлив так, как давно не был. У него ничего не болит, он может свободно передвигаться, его ничего не тревожит и не терзает. Ему не нужно ни за кем следить и никому подтирать нос. Возможно, это может смахивать на эгоизм, но Стервятнику плевать – он свободен. Во-вторых, что играет не меньшую роль – он не заперт в четырёх стенах. Он не любит наружность, не собирается туда даже носа показывать. Он – дитя Дома до мозга костей, до кончика своего птичьего хвоста. А здесь – открытый мир, полный неизведанных просторов, полный своих правил и опасностей, которые все хочется познать. Птица в восторге. Но сейчас он устал. Глаза постепенно слипаются. Мокрая Птица складывает руки на груди и втягивает голову в плечи. Он так многое хотел узнать. Он хотел вновь побывать в том городке, где был когда-то. Но сейчас он хочет спать. А может ему это приснилось? И сейчас снится? Разумеется, всё это – простой глюк. Но, чёрт возьми, как же здорово. Рыжий задумчиво ковыряет ногтем обивку дивана. - Зря ты так думаешь. Это снаружи влажно, внутри все деревянное и ужасно иссохшее, - глубокомысленно выдает он. Он сидит почти неподвижно, откинувшись на спинку, и отмечает каждую деталь. Прохудившийся потолок, сантиметры пыли, кружева паутины по всем углам, разводы на треснувших оконных стеклах и шныряющие в потемках крысы. Не самое симпатичное место, но до боли в сердце родное. Настолько родное и интимное, что присутствие Стервятника здесь кажется почти неуместным. Но с другой стороны именно его присутствие здесь делает его самым родным и близким, ближе, чем кто-либо еще. Настолько близко, что даже не по себе, несмотря на то, что они находятся по разным углам комнаты. Мокрая насквозь футболка начинает раздражать, к тому же от нее становится холодно. Рыжий стягивает ее и вывешивает на спинку стула, свободно поводя покрывшимися мурашками располосованными плечами. В углу дивана лежит скомканный плед, выглядящий так, словно в нем кто-то давным давно свил гнездо. Крыса берет его, старательно встряхивает... И тут же заходится в кашле от количества поднятой пыли. От пледа тянет плесенью и затхлостью, но Рыжий все равно заворачивается в него и забирается на диван с ногами, скинув ботинки. Стервятник внимательно наблюдает за действиями Рыжего. Внутри становится на удивление тепло, почти горячо. Будто бы тот вместе со свечками умудрился чиркнуть спичкой и об его сердце. Птица неуверенно и незаметно прижимает руку к груди и сжимает на уровне сердца. Невольно начнёшь верить в стрелы Амура.. Хоть и бред сивой кобылы, но ощущения примерно схожие. Хотя, конечно же, всё дело просто в ощущении и в личном здоровье.. Юноша молча смотрит на Рыжего, и уголки губ чуть приподнимаются. Ему тоже холодно и мокро, но он старается не обращать на это внимания. Хоть внутри и вертится страстное желание забраться под плед вместе с Рыжим. Но Стервятник вновь загоняет свои желания подальше и отводит глаза, поджимая бледные губы. Укутанный до подбородка Рыжий скучающе смотрит куда-то в темный угол, куда совсем не доходит свет от свечей. Чем-то прошуршав, оттуда выскакивает здоровая крыса и ловко юркает в щель между половицами. Да, никуда от них не деться. Он отворачивается и устремляет взгляд на Стервятника, замершего в своем кресле. На его плотно сжатых губах отчего-то слабый налет улыбки, взгляд отстраненно задумчив. И на него просто ужасно холодно смотреть - подсохшие волосы висят сосульками, босые ноги грязны и изранены, одежда такая же мокрая насквозь, как и у самого Рыжего. Странно, что Птица еще не стучит зубами от холода. - Простынешь. Рыжий не спрашивает, не сочувствует - констатирует факт. Внимательно смотрит на Стервятника несколько секунд, ожидая реакции, и тепло улыбается. - Нет, правда, заболеешь ведь. Иди сюда. Места здесь хватит, а этим покрывалом можно укрыть... ну, например, почти всю четвертую. Забрав его исключительно себе, я чувствую себя единоличником. Птица передёргивает плечами и поднимает голову, улыбается. Он рад, что Рыжий позвал его к себе. Он пожимает плечами и приподнимает брови. Крыс в пледе похож на гусеницу в коконе, и Стервятник представляет себя таким же. Ему не так холодно, как могло бы быть – странно. Внутри растекается приятное тепло. Он встряхивает растрёпанными волосами. Босыми ногами юноша пошлёпывает по холодному полу и забирается на диван рядом со своим спасителем, забирая себе край пледа. В нос ударяет знакомый запах. Что-то подобное витает в его родном Гнезде.. И, кажется, он скучает. Он всего ничего здесь, а уже.. Стервятник прикрывает глаза и закутывается, приближаясь к Рыжему, чуть касаясь его холодной кожи. - Ты холодный, как лягушка..- шепчет Стервятник, с усмешкой накидывая Рыжему край пледа на голову. - Думаешь, ты сильно теплый? - фыркает Рыжий, делая недовольное лицо, но не препятствует какому-то совсем ребячьему жесту Стервятника, оставаясь сидеть закутанным с головой. Кривит губы, но все-таки не сдерживает улыбку. И не сдерживается, чтобы нахально не прижаться к Птице, но тут же с недовольным возгласом отстраняется. - Ты еще и жутко мокрый, между прочим! Совсем с ума сошел. Одежда Стервятника действительно неприятно влажная, и Рыжий еще бурчит что-то себе под нос, а потом устремляет на Птицу свой наиболее суровый и решительный взгляд и заявляет: - А ну, раздевайся! И добавляет после паузы, уже куда более мягко, не в силах не улыбаться: - Нет, слушай, я же не для того притащился сюда, чтобы позволить тебе подхватить воспаление легких. Птица отстраняется и хрипло хихикает. Его забавляет, как Рыжий наигранно обижается, морщит нос и ворчит. Так же ему льстит, что Крыс беспокоится о нём. При этом Стервятник слишком хорошо знает повзрослевшего Смерть и прекрасно понимает, что со своими Крысами тот никогда себя так не ведёт. Да и практически ни с кем не ведёт. Рыжий – наглая, самовлюблённая сволочь, которая никому ничего не должна. Но, кажется, Большой Птице удаётся с каждым разом раскрывать всё больше и больше скрытых качеств. Он снова что-то вспоминает, словно перелистывает очередную страницу читаемой книги. Стервятник стягивает рубашку через голову, выворачивает и кидает на пыльный подлокотник. Он не менее мокрый и холодный, чем Крыс, тот прав. И, издеваясь, Птица прикасается холодными пальцами к шее Рыжего. Рыжий передергивается всем телом, не сдержав короткий беспомощный стон. По спине поганенько пробегают мурашки. Сразу хочется не то отстраниться, не то, напротив, прижаться покрепче. Он прикусывает губу, слегка стыдясь за предательски вырвавшийся возглас. Потом растягивает губы в улыбке и кидает смелый, полный неопределенного немого вызова взгляд в лицо Стервятника. Протягивает руку и проводит по его волосам, пропуская влажные прядки между пальцами. После чего замирает - ждет реакции. Словно в первый раз. Птица прикрывает глаза, уголки губ дрожат. Он прижимается к Рыжему. Не дрожа, не стесняясь – словно бы это самый естественный жест с его стороны по отношению к Крысу. Проводит рукой по бледному плечу Рыжего. Почему-то вспоминается обычный крысиный лысый хвост – по ощущениям что-то схожее. Рыжий холодный. Стервятник закутывает его, как конфету и затыкает уголок ему за спину. - Как-то так..- скалится Птица, осматривая его. Рыжий смотрит на него насмешливо, скептически изогнув бровь. И тут же выпутывается их своего кокона, не желая послушно сидеть, как посадили. Вместо этого он шумно вздыхает, еще несколько секунд глядя на Птицу - теперь уже оценивающе, задумчиво. - Как-то так, - непонятно с чем соглашается наконец он и подается вперед, устраивая руки на плечах Стервятника и притягивая его самого к себе. Скользит ладонями по предплечьям, нежным жестом убирает волосы с шеи и коротко прижимается к ней губами, а потом, не встретив отпора, нежно целует вновь и вновь, отчего-то не в силах остановиться. Память услужливо подсовывает момент, когда Стервятник уходит из Второй, его сухие губы на щеке Рыжего и короткое "извини", брошенное на прощанье, и это заставляет его касаться Птицу так нежно и отчаянно, будто бы больше шанса ему не предоставится. А, быть может, не предоставится и в самом деле? И Рыжий, не давая Птице опомниться, льнет к его губам в наивном и настойчивом поцелуе. Стервятник прижимается к холодному Рыжему и обнимает его за шею. По спине пробегают мурашки, но Птицу бросает в жар и, кажется, что даже кончики ушей начинают гореть. Это так странно – всё это. Но здесь юноша ничего не боится. На этой стороне он волен делать всё, что пожелает. Именно поэтому готов остаться здесь навсегда, оставить прошлое и реальное на той стороне Дома. Лишь бы Рыжий тоже остался. Но Стервятник прекрасно понимает, что ему придётся вернуться. Рыжий пришёл лишь ради того, чтобы забрать его назад. А значит – нельзя терять времени. Свобода скоро закончится. Сердце скуют цепи сомнения и страха, сзади вновь начнёт подкрадываться тревога, прихватив с собой душевную и физическую боль.. Птица закрывает глаза, отгоняет дурные мысли. Не разрывая поцелуй, он вновь тянется за пледом и вновь закутывает Крысу. Птица так близко, что Рыжий кожей чувствует, как яростно колотится сердце под его ребрами. И впервые за все время Рыжий чувствует себя уверенно рядом со Стервятником, уверенно, смело, раскованно, свободно. И это только лишь благодаря самой Большой Птице, которая словно ожила здесь, отпустила себя на волю. Это чувствуется в мельчайшем движении Стервятника, в каждом его едва уловимом прикосновении. И Рыжий улыбается в чувственный поцелуй, прикусывая язык и губы Стервятника, жадно оглаживая его торс, прижимая его к себе до неприличия близко, желая прикасаться к нему каждым сантиметром своего тела, пока есть эта возможность. Стервятник чувствует себя настоящей птицей – в гнезде, с добычей в цепких лапах. Пахнет деревом, сыростью и, почему-то – травами. Кто чья добыча – ещё нужно хорошенько подумать, но коготки Птицы весьма неплохо и уверенно царапают спину и плечи Рыжего, создавая новые красные дорожки поверх старых – бледно-розовых. Птица чувствует, как перехватывает дыхание, как быстро бьётся сердце, и лёгкое тепло разливается по телу. А кончики пальцев холодеют. И внизу становится так напряжённо-приятно. Наверное, это ощущение можно сравнить с хорошим приходом. Чёрт возьми, а ведь, если не вдаваться в подробности и крайности, по сути, Изнанка – он и есть.. Рыжий выгибается, тихонько рыча от той сладкой боли, которую причиняют опасные когти Птицы. Он толкает Стервятника назад - и тот падает спиной на диван, тут же отозвавшийся натужным скрипом. Но, несмотря на свои уверенные действия, он не чувствует себя хозяином ситуации. Чувство свободы буквально пронизывает Стервятника насквозь, и это видно. Взгляд его - хищен и истомен, и Рыжего самого мигом поглощает приторно-сладкая, тягучая, почти болезненная истома, растекающаяся по всему телу, берущая начало где-то от низа живота. Он вновь касается его губ своими, не в силах оторваться, стремясь урвать от ситуации столько, сколько возможно - пить ее до дна. Он уже давно кристально трезв, но сейчас опять чувствует себя почти пьяным. И поцелуи становятся все смелее и глубже, а прикосновения - ощутимей и откровенней. Рука скользит по груди Рыжего, спускается на живот и ниже – поддевая ремень джинсов, пряжка которого тихо звенит и щёлкает под острыми коготками. Птица притягивает Рыжего к себе и тихо шипит в ухо, затем прикусывая мочку, недовольно мыча, натыкаясь зубами на колечко серьги. В который раз, и сейчас реально возникает желание откусить Крысу ухо вместе с серьгами нафиг. Но Стервятник лишь морщится, проводя за ухом и прикусывая кожу на шее. Он больше не чувствует на Рыжем запах Нимфы, и это его, ей богу, очень сильно радует. Из груди вырывается жаркий выдох. Рыжий откидывает голову, отзываясь на хищные ласки Стервятника, и в свою очередь скользит ладонью вниз по груди, по выступающим сквозь тонкую кожу ребрам, по животу. Хочется делать это медленно, чтобы растянуть удовольствие, но у Крысы нет на это сил - рука дрожит от желания и нетерпения. На Птице в этот раз нет ремня, и Рыжий споро расстегивает молнию и неосторожным движением едва вновь не отрывает пуговицу. Но в этот раз обходится без жертв, и уверенная рука Рыжего до нахальства смело пробирается под все еще влажные после проливного дождя брюки, под белье, и обхватывает возбужденную плоть, начиная настойчиво двигаться по твердому стволу. Стервятник замечает за собою странность – в голове мелькают странные фразы, слова, звуки.. Совсем не к месту, не по теме, а они так и рвутся с языка! Птица пытается взять себя в руки, чтобы не простонать нечаянно что-нибудь не то. Он с силой закусывает губу и откидывает голову назад. Рыжий припадает губами к беззащитной шее Стервятника. Язык танцует на ней, вычерчивает влажные дорожки, жаркое дыхание обжигает белоснежный мрамор кожи. Дыхание Птицы сбивается, и Рыжий чувствует, что Стервятник теряет статус хозяина положения, оставляя вести именно его. Рука продолжает скользить по горячему члену, и Рыжий чертовски хочет слышать голос Птицы, хотя бы жаркие вздохи, невольно слетающие с его бескровных губ, но куда лучше - беспомощные стоны, полные наслаждения. Стервятник чувствует привкус металла и слизывает с губы капельку крови. Прокусил.. Чёрт, как неудачно. Но сразу закусывает губу вновь – рука Рыжего ещё более нагло хозяйничает в его штанах, заставляя Птицу покрываться красными пятнами от смущения и сдерживать беспомощный стон. Птица чуть отползает и упирается коленом Рыжему между ног, растягивая пересохшие бледные губы в хищной усмешке. Острое колено Стервятника упирается в пах, заставляя Рыжего шумно выдохнуть, слегка откинувшись и замерев на мгновение. Но он тут же вновь склоняется над ухмыляющейся Птицей и впивается в его губы в жарком поцелуе. Крыса невольно трётся о птичье колено, не забывая работать рукой в его штанах. Отрывается от жадных губ, от горячего языка, отстраняется. Смотрит пару мгновений, так откровенно желанно и пошло. И устраивается между ног Стервятника, снова припадая к его губам, плечам, шее, груди с отрывистыми яростными поцелуями, прижимаясь сквозь одежду своим возбужденным членом к его, настойчиво толкаясь бедрами. Птица целует Рыжего, как-то по звериному прикусывая губы и язык и отчего-то отползет всё дальше, словно дразня Крыса, царапая ему шею и за ушами. Вдруг Птица резко отстраняется и тихо вскрикивает, сразу же зажимая себе рот рукой. Он видел, точно видел – за окном промелькнуло большое серое нечто с дикими светящимися глазами. Он уверен, что это именно его вой он слышал тогда. Он впервые видел его так близко и знает – это не галлюцинация. Стервятник с тревогой смотрит на окно, вслушивается в стук капель и звук леса вне дома. Оборотень исчез так же внезапно, как и появился.. Рыжий потихоньку досадливо рычит - Птица не желает поддаваться его напору, хотя явно хочет того же, что и он. Все отрывистые движения Стервятника, все его жадные прикосновения говорят об этом, но что-то заставляет его внаглую дразнить Крыса и себя самого. В какой-то момент Стервятник и вовсе отстраняется, едва ли не откровенно отталкивая медленно сходящего с ума от близости Птицы Рыжего. Крыса недоуменно смотрит на него, и в его взгляде удивление мешается с обидой и явным раздражением, но это лишь на какой-то момент. Рыжий тут же понимает, что Стервятника что-то... напугало? Он оборачивается, устремляя взгляд в окно. Но там лишь вымокшие ветки деревьев жалобно царапают по стеклу. Смотрит вновь на Птицу - тот все еще напряженно глядит за окно. Рыжий касается кончиками пальцев острой скулы, ведет к подбородку и легко притягивает Стервятника к себе, обращая на себя его внимание. Он ничего не спрашивает, но его непонимающий взгляд задает очевидный вопрос. Стервятник жмётся к Рыжему и невольно оглядывается на окно. Он видел. Он точно видел! Птица потирает подбородок и облизывает пересохшие губы, сглатывает. Он неуверенно смотрит на Рыжего и не знает, как ему сказать. Юноша боится признаться сам себе в том, что увиденный был именно ИМ. - Оборотень..- хрипло шепчет он, не решаясь назвать его по имени. А что, если не показалось? Зачем он здесь? Просто так? По идеи, Слепой – хранитель. Но что, ели он пришёл сюда, чтобы насильно вытащить потерявшегося Стервятника с Изнанки? С Рыжим Птица способна договориться, остаться. Но со Слепым.. Стервятник утыкается лбом в плечо Крысе. - Слепой? Рыжий непонимающе смотрит в лицо Стервятника, пока тот не опускает голову, упираясь лбом в его плечо. Птица определенно нервничает, но почему? Слепой - частый гость Леса, нет ничего удивительного в том, что оборотень здесь и сегодня. Рыжий проводит рукой по влажным волосам Птицы, прижимая его к себе, но больше ни о чем не спрашивает. На самом деле, ему тоже слегка не по себе - но это все еще неприятие Изнанки как таковой, чувство, что он не на своем месте. Это Слепой в Лесу как рыба в воде, Крыса же не чувствует себя в абсолютной безопасности даже сейчас, в месте, где провел одни из самых счастливых минут детства. И даже Слепой - не самый безобидный тип, но в какой-то мере, даже приятный - здесь кажется чем-то совершенно иным. И, скорее всего, так и есть. Но опасения Рыжего касаются здесь абсолютно всего. Что в голове у Стервятника - ему непонятно. *** Кругом слышались голоса. Тихие. Беспокойные. Испуганные. Кто-то тихонько всхлипывал. Глаза не открывались. Понадобилось некоторое время, чтобы заставить себя разлепить длинные ресницы и в следующее мгновение вновь сощуриться от яркого света. - Твою мать..- прохрипел юноша, с трудом приподнимаясь на локтях. Вокруг зашуршали, затопали. Его сразу окружили, замерев в полном в гробовом молчании, кажется, даже не дыша, словно от подобного Птица могла бы рассыпаться в то же мгновение. Он встряхнул головой, закрывая лицо руками. Голова закружилась, мир вокруг поплыл, и Стервятник снова опустился на кровать. Наблюдающие наконец выдохнули – живой. Птицы сразу же кинулись к своему вожаку, но их остановил громкий возглас: - Эй! Оставьте человека! Табаки шустро подкатил к Большой Птице и осмотрел его. Стервятник лишь прошипел сквозь зубы что-то нецензурное и закашлялся: - Где.. Рыжий?.. Табаки округлил глаза. - А? С подоконника подал голос Лорд: - Спокойно. Он только что чуть коньки не отбросил. Сам не понимает, что мелит.. Большая Птица моментально прикусила язык. И вправду – что-то лишнее он ляпнул. Стоп. Как он вообще здесь оказался? Изнанка.. Рыжий.. Как?? Стервятник вновь сел. - Долго я.. спал? Сфинкс, сидящий на полу, цокнул языком: - Прилично. Всех перепугал. Дурак ты, Большая Птица! Птицы тихо зашуршали, зашептались, засуетились. Стервятник опустил голову. Как-то всё быстро. Словно сон. Рыжий. Изнанка. Сон? Чёрт возьми.. В дверях послышались тихие шаги, и на пороге Четвёртой возник Слепой. Растрёпанный, грязный. Большая Птица перевёл на него уставший, больной взгляд. - Ты…- прошептал он с досадой. - Я..- откликнулся вожак Четвёртой и прошлёпал к общей кровати, на удивление тихо, ничего и никого не задев, опустившись рядом со Сфинксом. – Ну кто-то же должен был.. Птица вздохнул. Значит, это Слепой его вытащил. На губах появилась лёгкая усмешка. Опять реальность. Опять родные Птицы. А Рыжего - нет. Но Слепой не расскажет.