My harmful tiger

— Нет, я не особо занят… Да, хорошо… Сейчас буду. Не успел Чонгук подойти к двери медицинского пункта, как резко открылась дверь (Чон готов поклясться, что кофе он сегодня точно прольёт, не на себя так на кого-то другого), являя миру взбудораженного Сокджина во всей своей красе: медицинский халат застегнут до последней пуговицы, в руках большая аптечка. Будь это не компания, а больница, то можно было бы принять это за срочный вызов, и прямо сейчас Джин сядет за руль скорой помощи и, как бывает это в крутых фильмах или дорамах, поедет через весь город, с включённой сиреной, а все машины будут расступаться перед ним, как слуга перед хозяином. Но к сожалению, или к счастью для Чонгука, Ким работает именно в его компании, ведь где ещё найдёшь такого замечательного врача и, всего знающего хена, который выслушает и поможет советом в трудную минуту, накормит своими, лично приготовленными, печеньками и заварит ромашковый чай. — О, Гуки, я как раз тебе хотел позвонить. Мне просто отойти нужно, а твоего раненого не с кем оставить, вдруг очнётся. Посиди с ним, если не занят, ладно? — и получив утвердительный кивок, со стороны младшего, пулей рванул к лифту. — Но я тут кофе тебе принёс, — с тоской пробурчал Чонгук. — Сам выпей. Все, я побежал! Чонгук проследил за удаляющейся спиной, пока та не скрылась за дверьми лифта, и, хмыкнув, зашёл во внутрь. Подойдя к койке, на которой лежал уже знакомый паренёк, с повязкой на голове, он поставил оба стаканчика с кофе на тумбочку, и, вспомнив про открытую дверь, отошёл обратно и аккуратно прикрыл ее до конца. Чонгук не хочет раньше времени будить светловолосого, ведь чувство вины хоть и немного, но все же гложет изнутри. Взяв стул, и поставив его рядом с койкой, он расстегнул свой пиджак и снял, повесив на спинку стула. Рукава же рубашки закатал по локти так, что теперь видны узоры вен, вьющиеся по большим и сильным рукам. Медленно садясь на стул, он взял в руки стаканчик с кофе, делая небольшой, но обжигающий горло глоток. Знал бы Чон, что придётся стать сиделкой, то взял бы с собою, отложенные на потом, документы. Ведь теперь, пока Юнги вместе с Чимином в отпуске, а они его правая и левая руки, работы значительно прибавилось. Конечно, все права и обязанности Юнги, как его заместителя, перешли непосредственно к другому должностному лицу, то есть к Чон Хосоку, но секретарь тоже очень важен, поэтому всю эту рутину два Чона разделили пополам. А на следующей неделе состоится встреча с теми самыми партнерами из Англии, важно чтобы все прошло как надо, в чем гендиректор не сомневается. Чонгук знает, что этот договор принесёт много прибыли обеим сторонам, да и сумма совершаемой сделки не превышает установленного процента балансовой стоимости активов. Поэтому волноваться по поводу приближающейся сделки он не собирается. Если говорить о Юнги и Чимине, то дружат они всей компашкой, включая Хосока, Сокджина и Намджуна, ещё с университетских лет. Просто любили отдохнуть на выходных и расслабиться, особо не были привязаны друг к другу, и каждый собирался на разные специальности, должности, кто-то вообще хотел в другой город уехать, но как всегда вмешалась судьба и преподнесла такой подарок, что теперь они все работают в одной компании, снова иногда гуляют на выходных, в основном зависают в клубах, чтобы выпить и хоть как-то остудить головы от тяжелых будничных дней. Когда все устраивались работать в SB Entertainment, то были приятно удивлены, увидев в кабинете генерального директора, сидящего в большом кожаном кресле, серьёзного, но такого же удивленного Чон Чонгука. Только потом понимали, что это не шутка, что он генеральный директор компании с сетью магазинов электроники и бытовой техники, второй по меньшинству среди своих друзей (самый младший это Чимин) и уже управляет целой компанией. Сначала хены подтрунивали, шутили, хохотали над тем, как это так получилось, что практически самый младший и уже самый главный, но позже, увидев Чонгука в деле, начали его уважать, на рабочем месте не на «ты», а на «вы» обращаться, хотя, пока они зависают на выходных в барах или клубах, все забывают про какие-либо формальности и продолжают тискать его за щёчки, приговаривая какой Гуки милашка, и в основном этим занимаются Сокджин и, не поверите, Чимин, который видите ли не считает, что разница в один год настолько велика. Хосок тоже сюсюкается с ним, но редко; и только Юнги с Намджуном кидают в Чона сожалеющие взгляды с улыбками. Чонгук даже помнит как все приходили к нему, чтобы устроиться в компанию. Самый первый пришёл Юнги-хен. Он тогда хоть и удивился, но виду не подал, лишь расхохотался на весь кабинет, а Чонгук от этой ситуации сделал рука-лицо и устало простонал, проворчав что-то про несправедливость этой жизни по отношению к нему. Позже, когда Мин, наконец, успокоился, они все обговорили и Чонгук принял решение, что хен займёт место заместителя, так как директор уже давно подыскивал кого-то нормального на эту должность, ведь тот старенький мужчина, которому уже пора бы на пенсию, не мог выполнять свои некоторые обязанности. Спустя месяц отличного продвижения работы, Чонгук понял, что не зря взял Юнги-хена в свою компанию. Он выполнял все свои обязанности, все поручения, которые ему давал Чон; ни разу не пожаловался на плотный график работы, наоборот, оставался до поздней ночи в кабинете гендиректора, помогал с бумагами и приносил кофе, так как в компании остались лишь они одни, да пара охранников. Но потом, как-то на обеденном перерыве, в столовой, Юнги нервно потёр шею и неуверенно улыбнулся Чону. А потом выпалил, как на одном духу, мол не против ли Чонгук взять Чимина, к себе в качестве секретаря, ведь тот уже давно ищет работу, подходящую ему по квалификации. Ну, Чонгук тогда и ответил, что давно хочет избавиться от той секретарши, что вечно лезла к нему со своими подкатами, вместо того, чтобы работать. И на следующий же день, в его кабинет, заметьте без стука, как раз когда у него были люди, отправленные партнером, с которым недавно был заключён договор, вламывается Пак Чимин и с громким «Гуки~» бросается обнимать и тискать бедного гендиректора. А Чонгук что? Чонгук только вздохнул устало, и с тихим «Продолжим в следующий раз» проводил удивлённых и недоумевающих людей. Помнится, как тогда Юнги отчитывал, повисшего на его шее, Чимина, который только радостно верещал о том, как же давно они не виделись, надувал свои, и без того пухлые, губы, говорил, что стоит отпраздновать их прекраснейшее воссоединение. Так вот Чимин стал секретарем Чона. Но то ещё цветочки перед ягодками. Самое смешное было, когда пришёл Намджун, застыв от удивления прямо на пороге кабинета. Но смешным было не то, что он пришёл в компанию (он просто тогда крепко обнял Чонгука, и с выражением мудрейшего старца, сказал, что счастлив за него, как тот далеко продвинулся, а Чон выдохнул с облегчением, мысленно благодаря Кима за его более спокойную реакцию), нет, смешным был тот момент, когда он стал упрашивать Чонгука сделать в свободном кабинете медицинский, ведь этот Бог разрушения, который за неделю работы на должности исполнительного директора, успел покалечить себя раз двадцать и других работников раз десять. Но постойте, самое ужасно-милое и смешное было, когда, весь покрасневший от шеи до кончиков ушей, Намджун тихо добавил, что можно было бы взять на этот тяжкий труд Сокджина, ведь тот, после окончания университета, увлёкся медициной и как раз подыскивал работу по этой части. Ну, а по прошествии года из Америки вернулся Хосок, заявивший, что там делать нечего без своих любимых друзей. Тогда все счастливые и хохочущие, ввалились в кабинет Чонгука, который, увидев Хосока, ржущего, аки лошадь деревенская, подавился своим горячим кофе; он также убедился в очередной раз, что стоит поставить замок на двери, чтобы никто, в особенности эти пятеро, не врывался в его личное пространство. А то проходной двор какой-то. Так и получилось, что теперь вся их дружная университетская компания работает в одном месте. Но Чонгук очень рад этому, ведь вспоминая все те деньки, что они проводят вместе, даже у него, вечно без эмоционального и холодного, разливается какое-то странное тепло где-то в груди. В какой-то момент он даже стал считать их всех своей семьей, так как его настоящая семья осталась там, в Пусане. Поэтому-то и сейчас, когда свой кофе допит, и стаканчик выброшен в мусорку, а сам Чонгук откинулся корпусом на край чужой койки, где-то внутри вновь разливается тепло от тех прекрасных и дорогих сердцу воспоминаний. Он и сам не заметил, как руки по своей воле скрестились на краю постели, голова же уютно пристроилась на них, а глаза прикрылись, не слушая своего хозяина, заставляя поддаться и позволить Морфею унести себя в страну снов. Наверное так сказался на Чоне рабочий завал, от которого никакого покоя дождаться нельзя.

***

Просыпаться, когда организм до сих пор просит отдыха, не очень уж и приятно, но эти чувства Чонгук откидывает куда подальше, понимая от чего сон его был нарушен. Находясь ещё в легкой полудрёме, он чувствует, как его волосы перебирает чья-то рука; этот кто-то очень нежно и аккуратно пропускает прядки сквозь пальцы, будто легкий ветерок играется с волосами Чонгука, пробираясь до каждой чёрной пряди, взъерошивая и делая из них не смоляные пёрышки ворона, а пожалуй гнездо той же птицы. Но Чонгук соврёт, если скажет, что эти действия ему не нравятся. Очень даже приятно, когда подушечки пальцев проходятся по кромке на лбу, где начинают расти волосы. Иногда, нежно проходясь по кончикам ушей, рука продолжает свои действия до шеи и проводит уже одним пальчиком вдоль линии скул. И лишь тогда, когда до его приоткрытых губ остаётся пара миллиметров, Чонгук открывает глаза, сталкиваясь с, вмиг округлившимися глазами, прямо перед собой. В сантиметрах десяти от его лица, находится чужое, с повязкой на лбу. Глаза, темно-карамельного цвета, будто глубокие блюдца, испуганно и растерянно хлопают пушистым веером ресниц, что откидывает на, залитые легким румянцем, щёчки длинные тени. На самом кончике носа, Чонгук обнаруживает родинку, которая просто очаровательно смотрится на этом месте. Губы парня чуть приоткрыты и поблескивают от слюны, которая появляется благодаря постоянно нервно мелькающему юркому язычку. Глядя на эти пухленькие губки, Чон вспоминает про руку и палец, что до сих пор неподвижно остался около его собственных губ. И почему-то именно сейчас Чонгуку захотелось вспомнить детство и позабавиться над реакцией парня. Он быстренько скользит языком по своей нижней губе и соскальзывает им на тот самый пальчик. Чуть лизнув его, черноволосый принялся ждать реакции парня, который не заставил себя долго ждать. — Фуууу, гадость какая! — паренёк, как ошпаренный, отрывает свой палец от чужого лица, хмуро глядя на, ухмыляющегося, мужчину перед ним, и садится прямо на своей временной кровати, — зачем вы это сделали?! — Могу задать встречный вопрос: зачем ты лапал меня, пользуясь тем, что я спал? — Вообще-то я не лапал, это во-первых! Во-вторых же, больно личико у вас, дяденька, мило-красивенькое, что решил проверить: вдруг глюканы пришли по душеньку мою, и мне только кажется, что вы такой красавчик, как с обложки журнала сошедший! — с насмешкой и сквозящим сарказмом голосом, отвечает светловолосый. — Ой, я такой божественный, что меня за глюк принимают. Какая честь мне выпала, аж верится с трудом, — спокойно, но с таким же сарказмом, отвечает Чонгук, откидываясь на спинку стула и скрещивая руки у себя на груди, — как звать-то тебя, чудо белобрысое? — Сам ты чудо! — ворчит парень, хмурясь ещё больше, от чего меж его бровей появляется не очень красивая складка. — Не стоит так хмуриться, морщинки появятся и станешь уродливым старикашкой, не способным даже жопу от дивана перед телевизором оторвать, — уже с ухмылкой глядя на, начинающего злиться, парня. Но немного погодя, светловолосый глубоко вздыхает, пытаясь успокоить себя, и отвечает. — Тэхен. — Что? — переспрашивает Чонгук, не расслышав с первого раза. — Ким Тэхен! Бананы из ушей вытащи и жизнь будет прекрасна! — огрызается Тэхен, отводя взгляд в сторону. — Ой, а когда это мы на «ты» перейти успели? — спрашивает Чонгук, в буквальном смысле этого слова издеваясь над бедным пострадавшим. Тот видимо решил проигнорировать это, потому что так и не оторвался от столь интересного занятия, как разглядывание своих красивых и мягких (Чон уже проверил это самолично) рук с длинными и тонкими пальцами. Если честно говорить об этой ситуации, то Чон сказал бы, что она ему не нравится от слова совсем. Он не ожидал, что знакомство с таким вроде бы милым пареньком (хотя они только от силы минут пять срутся беседуют) выльется в это. Он хотел извиниться перед Тэхеном, когда тот проснулся бы; возможно они могли бы поговорить просто так, да что угодно, только не такая ужасно-раздражающая ситуация. Чонгук явно намного старше светловолосого, потому и вести себя он должен подобающе. — Хорошо. Давай остановимся, — со вздохом произносит Чонгук, а Тэхен бросает на него непонимающий взгляд и поднимает одну бровь, как бы спрашивая о чем тот городит. — у тебя наверняка жутко болит голова и, скорее всего не только она, но Сокджин, врач нашей компании, убежал по делам сразу, как только тебя подлатал, поэтому не объяснил толком ничего. Как ты себя чувствуешь на данный момент? Тэхен аж растерялся от такого порыва заботы со стороны того, кто только что сыпал на него сарказмом. И на самом деле — а как он себя чувствует? И только сейчас, как кувалдой по голове, до Кима дошла та боль, что распространялась у него вдоль левого бока, все то время, которое они припирались. Он чувствовал, как что-то неприятно стягивало его тело поперек живота, хотя несложно было догадаться, что это повязка, наложенная на смазанный лекарством бок. Тэхену внезапно стало интересно узнать весь масштаб катастрофы, располагающейся на его теле. Он осторожно подцепил пальчиками край своей толстовки и потянул наверх, открывая взору чужих глаз худобу своего тела. Видно ничего не было, точнее повреждение было скрыто бинтом, наложенным поверх мази. Он нервно закусил нижнюю губу и прошелся пальцами по повязке, зашипев от боли. Чонгук же, увидев эту картину, почувствовал волну накатывающей вины за происшествие, хотя и понимал, что виноват не только он. Если бы этот Тэхен не выбежал на дорогу, не видя ничего вокруг себя, то ничего этого не было бы сейчас. — Извини, — тихо произнес он, на что получил недоумевающий взгляд карамельных глаз. И только он хотел добавить, за что именно извиняется, как… — О, стриптиз и без меня? — раздалось откуда-то со стороны выхода из кабинета. Тэхен, что до этого продолжал рассматривать свое тело, покраснел и спустил толстовку ниже, сильно натянув её до предела. А Чонгук лишь глаза закатил на очередной подкол старшего.