Язык цветов

      Солнце вовсю освещало еловый лес, окружающий огороженный от посторонних глаз особняк. Тишина, спокойствие, уединение. Лишь редкие птицы чирикают на улице, и ветер гудит, нарушая это забвение.       Двое юношей прогнали уже бог знает какую по счету кружку чая, рассказывая о том, что было с каждым из них все это время. Инк повествовал о причинах своего резкого исчезновения, о том, что всегда пытался связаться с Эррором, о том, что читал все его послания и очень ценит его поддержку и волнение.       Эррор же, во время выслушивания историй Инка, становился все более встревоженным. Все-таки знать, что жизни твоей родственной души грозит серьезная опасность — не самое лучшее знание. Вернее, не самое приятное. А если быть точнее — вообще неприятное. Но в какой-то степени полезное. Ведь теперь он не только знает, что художник не бросил его, но еще и поставил себе цель — защитить его. Любой ценой. И от любых опасностей.       — Теперь мы ждем результатов поисков этих группировок, которые могут нести какую бы то ни было угрозу моей жизни. — Юноша выдохнул, опустив взгляд в кружку. — Если честно, мне кажется, что все слишком преувеличенно. Не думаю, что кому-то понадобился бы такой, как я. Совсем не значимая персона для государства, просто обычный человек, только закончивший универ и даже не нашедший себе работу.       От таких слов у темноволосого задергался глаз. Он-то как раз таки воспринимал все это очень серьезно. Несколько покушений в детстве, чуть больше в подростковом возрасте и в два раза больше, чем прошлые вместе взятые — сейчас. Разве можно здесь сомневаться в серьезности? По мнению Эррора — ни капли.       — Почему ты не рассказывал мне об этом раньше? Мы столько времени переписывались и созванивались, на тебя за это время было совершено столько нападений, и ты ни слова не сказал об этом. — Желтоглазый сильно сжал в руках кружку. Казалось, что еще мгновение — и она расколется на части, но этого не произошло, так как хватка ослабла. — Если бы я знал…       — Я не хотел вмешивать тебя в это. Да и лишний раз волновать. — Белесый виновато отвел взгляд в сторону. — Прости, что не смог сказать о том, куда пропал и почему…       — Твои опекуны правильно сделали, что не позволили тебе выходить с кем-либо на связь. Это и правда слишком опасно. — Тон программиста стал очень серьезным, даже каким-то задумчивым.       Он думал о том, что, возможно, своим приездом может лишь навредить, сделать хуже. А что если и за ним следили? Что если кто-то еще узнает, где они сейчас находятся? Мозги закипали от всей полученной информации. Слишком сложно ее переварить и обдумать хорошенько.       — Ты мне сейчас Гено напоминаешь. — Сложив руки на груди, будто бы обиженно буркнул художник. — Мамочка Эрри.       Казалось, будто брюнет завис или заглючил, как компьютер. Надо же было такое выпалить, разве Эррор похож на маму? Лицо горит. То ли от смущения, то ли от каши в голове, то ли от чего-то другого. Перед глазами будто какая-то пелена, сквозь которую очень плохо видно окружающее пространство. Даже Инк как-то расплывается. Еще и пульс болезненно отдает в виски.       Эррор облокотился на стол, положив свою голову на руку. Странное состояние, непонятное какое-то. И очень неприятное. Он даже как-то отстранился от реальности, но рука, сжавшая плечо, позволяла ухватиться за сознание, хотя бы немного. Какие-то странные звуки непонятно откуда. Расплывчатые, неразборчивые, непонятные. Они становятся все четче и четче. Его кто-то зовет?       — Эррор! — Темноволосый широко распахнул свои глаза и непонимающе уставился на взволнованно смотрящего на него сверху юношу. — Что с тобой? — Тот приложил ладонь ко лбу упавшего на пол программиста, поддерживаемого коленями и одной рукой художника. — Да у тебя сильный жар, звезды…       Инк был очень встревожен. Его собеседник так внезапно выпал из реальности. Еще и в сознание его удалось привести с трудом, и то еще не понятно, вернулся он в реальность или нет. Голова темноволосого была похожа на раскаленный докрасна металл. Не внешне, по ощущениям. Он тяжело дышал, как-то медленно, с трудом. Взгляд не фокусировался на одной точке, а зрачки почти полностью закрывали радужку, но потом резко сузились, как бы говоря о том, что Эррор снова в сознании.       — Я в порядке, в порядке… — Прохрипел он, пытаясь встать, но это ему удавалось с трудом. В общем-то, впоследствии, не удалось вовсе.       — Да какое же это в порядке, ты на ногах не стоишь. Давай я доведу тебя до гостиной, тебе нужно лечь.       — Но я уже лежу. — Усмехнулся тот.       — Дурачина, нашел время шутки шутить. — Инк перекинул руку программиста через свое плечо и попытался подняться вместе с ним. — Беспокоился о том, чтобы я не заболел, а сам…       Художник, прогибаясь под весом своего соулмейта, пересек границу кухни. Эррор еле передвигал ногами, то и дело запинаясь. Все-таки дезориентация в пространстве — далеко не самое приятное дополнение к болезни. С горем пополам они добрались до дивана, но и там программист умудрился запнуться. Буквально на ровном месте. Из-за этого Инк потерял равновесие и упал, благо, на мягкую поверхность. Эррор же, в свою очередь, всей тушей расположился на белесом юноше, абсолютно не осознавая, что происходит, где он и даже кто он.       Сперва Инк попытался перевалить больного на диван и встать, но все попытки оказались провальными. Смирившись со своим положением, он лишь выдохнул в черную макушку, расположившуюся под его подбородком, и, расслабившись, принял более удобное положение, немного приобняв Эррора.       Какие-то непонятные чувства начали бушевать внутри. Ранее он не был в такой близости с кем-либо. Разве что только с родителями или с опекунами. Дрим и Блу часто баловались обнимашками, но Инк в этом особого участия не принимал.       Волнение? Да, наверное, именно оно. Они совсем недавно встретились, даже до сих пор не верится в реальность происходящего. Конечно, при встрече они обнялись, но то было другое. То был порыв эмоций, вышедших наружу. А сейчас… Просто случайность? Обстоятельства? А ведь он давно хотел оказаться с кем-то очень близким в подобной ситуации. И с кем же, как не с родственной душой? Но это все как-то спонтанно, да и не до этого сейчас. У него же жар. Ему надо помочь, сбить температуру, позаботиться о его скорейшем выздоровлении.       Насколько же высокая у него температура? Если каждый миллиметр тела художника так отчетливо чувствует, как Эррор горит, чуть ли не полыхает. Двоякие чувства бушуют внутри. Инк переживает за состояние своего соулмейта, но, в то же время, это оказывается так приятно. Обнимать кого-то. Странные чувства.       Вдыхая приятный горько-сладкий аромат, исходящий от темноволосого, художник и сам начал медленно выпадать из реальности. Этот запах проникал так глубоко, действуя на мозг как наркотик. Хотелось вдыхать его все больше и больше. Вспомнилась их недавняя первая встреча. Уже тогда этот аромат запал в душу, стал любимым, желанным. Глаза непроизвольно закрылись, чтобы не отвлекать обонятельные рецепторы от такого блаженства посторонними нервными импульсами, обуславливающими зрение. Но это тепло… И осязание, тактильный контакт. Пожалуй, они нисколько не мешали. Лишь дополняли общую картину, делая ее более полной. Это неописуемо.       А ведь когда-то Эррор был гаптофобом. Даже думать не хочется о том, что было бы, если бы он не поборол в себе эту фобию. Неужели в противном случае Инк не мог бы насладиться столь приятными ощущениями? Как же, оказывается, быстро можно стать от чего-то зависимым.       Покой. Столь долгожданный покой. Но ведь он болен…       Инк с трудом открыл глаза и попытался сфокусировать зрение на потолочной люстре. Изящное произведение искусства. Ручная работа его покойной матери. Белые матовые стекла в форме лепестков вместе складывались в бутон камелии. Прекрасный цветок, выражающий восхищение и символизирующий совершенство. Пожалуй, он очень точно отражал частичное состояние художника. Тот был восхищен, даже очарован своим соулмейтом. Откуда вдруг все это взялось? Мимолетно ли это? Просто последствия столь продолжительной тоски, наконец-таки развеянной появлением родственной души?       Точно, он же и раньше встречал Эррора. Случайно сталкивался с ним, часто пересекался в универе, на улицах города. Художник даже вспомнил, как однажды был настолько очарован образом темноволосого на фоне цветущих кустарников, что изобразил его на холсте. С карминово-красным цветком амариллиса в руках. Звезды, это же символ симпатии.       Мысли ушли не туда. Совсем не туда.       Отгоняя столь навязчивые думы, Инк повернул голову вбок и заметил в дверном проеме ужасно смущенную Гено. Та, видимо, только застала двух юношей в таком положении, при этом совсем не ожидая подобного. Еще бы, на ее месте, наверное, любой был бы шокирован или смущен. Но только не Рипер, стоящий за спиной своей жены, хитро ухмыляясь. Ему ли не знать о всех переживаниях Инка. Почти о всех.       Нехотя оторвав руку от головы темноволосого, художник жестом подозвал к себе супругов, которые тут же подошли.       — Инк, не думал, что вы уже в таких отношениях. — Насмешливо пропел Рипер, присев на корточки рядом с головой юноши.       — Тише, он спит. — Мотая головой в знак отрицания, шепотом произнес тот. — Гено, можешь помочь? У него жар, очень сильный.       Взволнованная девушка хотела положить свою руку на лоб программисту, но тот был уткнут в шею художника, из-за чего сделать это представлялось невозможным. Поэтому она лишь слегка коснулась ладонью его щеки и подметила для себя, что у темноволосого и правда очень высокая температура. Без лишних слов она направилась за аптечкой, с которой в скором времени уже стояла рядом с двумя юношами и что-то в ней спешно искала.       — Так рвался к тебе, что здоровье свое похоронил. Бедняга. — Почему-то почти все слова из уст Рипера вылетали в каком-то насмешливом тоне, из-за чего было абсолютно непонятно, как он относится к сложившейся ситуации.       Зато было хорошо видно тревогу Гено, руки которой порой предательски подрагивали, за чем очень пристально наблюдал ее супруг, пытаясь понять, чем вызвана эта дрожь. Волнением или тем, что ей и самой нездоровится. Работа в группе быстрого реагирования довольно сильно сказалась на состоянии девушки. По крайней мере — в последние пару месяцев. Нередко она падала в обморок, очень часто начинались носовые кровотечения, да и выглядела она довольно болезненно. Наверное, воля Рипера — он давно бы увез ее в больницу на осмотр к профессионалам, но та вечно твердила, что все нормально, важнее охранять Инка и она никак не может покинуть «Лавр».       «Развалинка, поберегла бы себя хоть немного.»       От внезапно ниоткуда взявшегося голоса в голове девушка даже дернулась. Тоже странно, она давно уже привыкла к такому общению, и оно даже в самой трудной или неудобной ситуации не становилось какой-то неожиданностью.       «Рип, со мной все в порядке, не переживай попусту.»       «Ну и кого ты пытаешься обмануть? Ты видишь тут хоть одного человека, который поверил бы в эти слова? Говори давай, что с тобой.»       Наверное, самое бесполезное занятие в этой жизни — это пытаться отвязаться от Рипера. Вот ведь если что-то приспичит — не отстанет, даже под дулом пистолета.       «Знаешь, если так подумать, то я виновата перед этим юношей. Заставила его волноваться за Инка, из-за его пропажи тот получил судимость, а теперь, вероятно, по той же причине заболел. Да еще и так сильно. Посмотри, у него же горячка. И все из-за меня.»       «Боги, Гено, не начинай. Ты не виновата. Заболеть он мог и вовсе не из-за исчезновения Инка.»       Она не ответила. Лишь бросила короткий взгляд на своего мужа, после чего разложила на столике около дивана какие-то таблетки и сиропы.       — Как проснется, пусть выпьет это. Полегчает. Потом я его осмотрю. — Девушка повернулась к юношам. — А пока пусть спит, он, должно быть, очень вымотан всеми поисками и долгой дорогой.       Белесый в ответ лишь согласно кивнул, поглаживая Эррора по голове. Это происходило как-то непроизвольно. Будто инстинктивное проявление заботы. Он даже не придавал особого значения своим действиям.       Гено же, взяв сложенный на кресле легкий плед, укрыла им парней и зашторила окна, погружая комнату в полутень. Уходя из гостиной, она бросила на художника взгляд полный сожалений, после чего удалилась вместе с Рипером в другую комнату, прикрыв двери этой.       Видя подавленное состояние жены, темноволосый подошел к ней и взял за руку.       — Ну же, не накручивай себя. — Он встал к ней почти вплотную и поцеловал в лоб. — Все будет хорошо. — Она же, заливаясь легким румянцем, поддалась к нему на встречу и обняла. — А теперь скажи мне, почему у тебя так часто кровь из носа бежит? — Девушка непонимающе посмотрела на возвышающегося над ней супруга, а тот, в свою очередь, вытер тонкую струю крови, стекающую по ее лицу.       — Ох, я, наверное, просто переволновалась. — Он с подозрением посмотрел на нее, но продолжать расспросы не стал. Не хотел лишний раз ее нервировать.       — Сядь, надо измерить твое давление. — Гено послушно направилась к стулу, на котором не так давно сидел Эррор, и, заметив рядом сумку, достала торчащие оттуда бумаги, впоследствии оказавшиеся документами их гостя. Пока Рипер копошился в стороне, ища тонометр, она, стараясь не испачкать все своей кровью, приложила салфетку со стола к носу и начала изучать бумаги.       «Эррор Афтер, 22 года…»       Афтер? Глаза девушки заметно округлились. Конечно, мало ли у кого может быть такая же фамилия, но просто ли совпадение то, что она совпала с девичьей фамилией самой Гено? Родителей и опекунов не имеет, безработный, по образованию — программист, специалист по информационной безопасности.       — Рипер?       — Да? — Брюнет вернулся к девушке с тонометром и приступил к измерению ее давления.       — Ты говорил, что этот юноша получил судимость за взлом баз. Он взломал те, которые находятся под федеральной защитой? — Получив в ответ утвердительный кивок, она усмехнулась. — Весьма иронично, с такими способностями он мог бы стать очень полезным работником у вас.       — Ну, а что мешает ему попробовать? — Девушка лишь посмотрела на супруга взглядом, говорящим: «Сам догадайся», а он усмехнулся в ответ. — Знаешь, если он действительно будет полезен, то судимость закроют.       — Не хочешь замолвить за него словечко?       — А чего это ты вдруг так переживаешь за него? — Тонометр пропищал, извещая о готовности результатов измерений. — У тебя сильно пониженное давление. Может, крепкого чаю с…       — Без сахара, просто крепкий. — Отрезала та, махнув рукой.       — Хорошо. — Брюнет направился к чайнику, но воды в том не оказалось. — Вот же водохлебы, в мире и без того запасов пресной воды мало.       — Будто тебя это волнует. — Тот в ответ лишь усмехнулся, наполняя чайник прозрачной жидкостью.

***

      Аромат чая из чабреца, мяты и листьев черной смородины распространился по всему дому. Приятный, сладкий, даже какой-то пряно-медовый.       С трудом разлепив глаза, Эррор удивился тому, где и в каком положении он находится. И, тем более, с кем. Все-таки все это не было сном… Инк здесь, с ним. И даже расстояния никакого нет, ведь программист лежит прямо на нем, слегка прижатый к тому руками. Это вгоняет в краску. Художник спит?       Темноволосый слегка приподнялся, стараясь не нарушить покой уснувшего юноши. Это странно, но он не помнит, что произошло. Вроде сидели на кухне, говорили, а теперь вдруг вместе спят совсем в другой комнате. Голова побаливает, будто в мозгах переизбыток жидкости, давящей на них и вызывающей тем самым очень сильный дискомфорт.       Так мирно спит, так спокойно, умиротворенно… Его кожа такая бледная, что даже в полумраке комнаты отчетливо видна вся ее белизна. Видимо, альбинизм ему передался от матери. Эррор протянул ладонь к лицу белесого и вновь провел по его щеке. Та уже не была такой холодной, как при встрече.       — Как спалось? — Эррора даже передернуло от такого неожиданного вопроса, а Инк улыбнулся, приоткрыв один глаз и посмотрев на нависающего над ним юношу.       — Т-ты не спал? — Тот резко подскочил и сел рядом, смущенно отводя взгляд в сторону.       — Вздремнул немного, проснулся, когда ты начал вставать, но глаза открывать не хотелось. — Сказал художник, садясь рядом с программистом. — Тоже не верится, что все это не сон?       — Вообще, столько времени прошло в неизвестности… — Задумчиво протянул тот.       — Как ты себя чувствуешь?       — Ну, нормально вроде, а что произошло?       — У тебя был сильный жар, и ты потерял сознание. — Белесый приложил руку ко лбу своего собеседника. — Сейчас вроде температура в норме.       — Может, просто переутомление. Я давно не спал. — И вновь они столкнулись взглядами. Так непривычно.       — Тогда тебе нужно больше отдыха. Кстати, почему ты пропал на месяц?       — Ну… — Говорить Инку о том, что он получил судимость из-за поисков пропавшего и впоследствии отбывал срок за решеткой, а потом сбежал оттуда благодаря Найтмеру совсем не хотелось. — Обстоятельства вынуждали, некогда было, прости.       — Хм… — Белесый с подозрением покосился на программиста, понимая, что тот просто чего-то не договаривает. Но сейчас совсем не хотелось мучить его лишними расспросами. — Тут Гено оставила лекарства, тебе надо их выпить. Для профилактики. И еще она осмотрит тебя.       Только сейчас Эррор заметил отсутствие светло-бежевого шарфа на шее художника, благодаря чему становились видны татуировки на ней. Изящные, плавно уходящие под футболку кремового цвета и выходящие из ее рукавов, вплоть до самых кистей.       — Интересные у тебя рисунки на теле. И они не мешали связываться тебе со мной?       — Ох, это глупость молодости. Мне нечего было делать, и я сам себе сделал тату. — Процедил Инк, осматривая свои руки и краем глаза ловя на них взгляд Эррора. — Нет, они не мешали.       Из соседней комнаты послышался странный звук, прервавший хотевшего что-то сказать программиста, что заставило юношей подорваться с дивана и стремительно направиться туда. Выбежав в сторону звука, они застали хохочущего в ладонь Рипера и Гено, с головы до ног испачканную белым порошком. Судя по лежащему на полу порванному пакету, этим порошком являлась мука.       — Неряха. — Сквозь смех выдавил он, чуть ли не падая со стула. Но, заметив юношей в дверном проеме, мужчина соскочил и подбежал к ним. — Ну что, сони, не желаете поужинать самым прекрасным пирогом на всем белом свете? — После этих слов в мужчину сразу полетел первый попавшийся под руку девушке предмет — вилка, от которой тот с легкостью уклонился. — Ну, дорогая, не сердись, я же тебе комплимент сделал! — Разводя руки в стороны, пропел он.       — В гробу я видала твои комплименты, идиот!       Юноши же, будучи шокированными увиденным, просто продолжали стоять как вкопанные в дверном проеме.       — Весело тут у вас… — Полушепотом произнес Эррор, наблюдая за ловко уворачивающимся от всех атак девушки Рипером, впоследствии оказавшимся опрокинутым на пол с восседающей на нем женой. Та уже не выглядела особо злой, а на ее лице красовалась хитрая ухмылка.       — Да, бывает. — Улыбнувшись, ответил Инк, ожидая, когда Гено свершит свою маленькую месть, обсыпав мукой своего мужа, а после — вновь окажется в его теплых объятиях. — Забавные они, не так ли? — Впрочем, его ожидания оправдались. Все произошло именно по такому сценарию, который он себе представил.       — Зато есть что вспомнить. — Эррор улыбнулся в ответ, с теплотой в душе наблюдая за всем этим.       Остаток вечера прошел в такой же блаженно-умиротворенной атмосфере. Эррор наконец-таки лично познакомился с «опекунами» своего соулмейта, они даже хорошо разговорились, что было очень неожиданно. Видимо, он очень хорошо постарался в борьбе со своими фобиями, раз так хорошо пошел на контакт с супругами. Гено осмотрела Эррора, сделав в конечном итоге вывод, что тот просто немного простудился, но из-за переутомления все симптомы проявились в гораздо более сильной форме, чем должны в обычной ситуации. Брюнету выделили комнату в особняке, но тот в нее даже не зашел, ведь в конце концов вновь уснул в гостиной, расположившись на плече художника, который, в свою очередь, вполне удобно устроился на голове программиста. Гено хотела разбудить их, но вмешательство Рипера не позволило, поэтому она лишь снова укрыла их все тем же легким пледом и удалилась с супругом в свою комнату, бросив вслед еле слышное:       — Спокойной ночи.