***
Не успела Пенни скрыться из виду, как из незаметно умолкшей таверны повалил народ — видимо, жители решили, что пора спать. Почти каждый, кто выходил из дверей, завидев приятелей, подходил, похлопывал их по спине и плечам, восхищаясь смелостью героев. Звучали слова благодарности. Шелдон подергивался от каждого прикосновения и нервно кривил губы, но пытался отыгрывать своего персонажа, вымученно улыбаясь и скромно опуская глаза. Радж светился от счастья, купаясь в лучах славы, а бедного малыша Говарда почти никто не замечал — несколько человек едва не оттоптали ему ноги, только пара деревенских ребятишек потрепала его по волосам, словно котенка. И, подобно котенку, инженер-полурослик готов был уже забиться куда-нибудь в угол и шипеть, но, к счастью, все разошлись, и друзья остались втроем. Не сговариваясь, они вошли внутрь. — Ну что, герои, время поспать да набраться сил? — трактирщик протирал столы, пока его жена уносила тарелки. Радж неуверенно кивнул. — Да, героям тоже нужно отдыхать, — задумчиво проговорил Говард, выпрямляя спину, чтобы казаться выше. Это ему не помогло — Кутраппали, смутившийся при виде трактирщицы, споткнулся о товарища и полетел через его голову на усеянный куриными костями и крошками пол. — Ы… М-м-м… — выдавил астрофизик, с виноватым видом вскакивая и поднимая Воловица с пола. Лицо, из серого ставшее уже абсолютно красным, напряженно раздулось, а глаза начали предательски блестеть. Говард, намеревавшийся было громко возмущенно верещать, смягчился. — Ах ты ж кочерыжка… Миледи, — обратился он к трактирщице. — Моему другу не по себе без эля… Не нальете кружечку? Или кувшинчик? — Да, конечно, — подхватилась та, поспешно вытирая руки о передник. Радж, благодарно улыбнувшись, начал отряхивать друга. Шелдон не принимал участия в суматохе — зайдя внутрь первым, он начал неприкаянно слоняться по залу, пытаясь найти место, где можно было бы умоститься. Все казалось не тем: на одной лавке слишком дуло, на другой было душновато, на третьей кого-то явно стошнило… «А здесь было бы идеально, — отметил физик про себя. — Как жаль, что человек, выбравший такое хорошее место, оказался слаб желудком». Впрочем, даже не считая досадливого конфуза, таверна не блистала чистотой: объедки усеивали и столы, и лавки, и пол, и Шелдону было бы непросто сесть даже на относительно чистую — по меркам этого мира — скамью. Поэтому, пока двое его приятелей осушали кувшин с элем, привередливый гений мерил шагами таверну. — Шелдон, — позвал Говард от лестницы. Заметив настороженный взгляд трактирщика, он закашлялся. — Дейдстер! Пойдем.***
Войдя в спальню, Шелдон с горечью отметил, что она была ненамного лучше обеденной залы: грязная, да еще и тесная, насквозь пропитанная запахом эля и пота. Снова засунув руки в карманы и обнаружив там залежи мусора, физик брезгливо отряхнул руки и стянул с плеч плащ. Обернув тканью ладони, он аккуратно открыл ставни, после чего нашел глазами кровать и осторожно расстелил одежду на ней. — Сказочный мир, однако, совсем не сказка, — вздохнул он. — Хочешь сказать, ты займешь самую большую кровать? — нахмурился Радж, окидывая комнату взглядом. Вторая постель действительно была меньше и у́же. Впрочем, больше всего недовольства отразилось на лице Говарда, когда он, не найдя глазами еще одного ложа, заметил в углу набитый соломой тюфяк, рядом с которым сиротливо валялась старая лопата. — Ну конечно, — кивнул Шелдон, удивленный вопросом. — Я ведь главный в нашей партии. — Кто это решил и почему не спросил нас? — Говард всплеснул руками, от возмущения начиная говорить еще более высоким голосом. — Говард, — Шелдон тяжело вздохнул и, сев на кровати, покачал головой. — Это же очевидно. Во-первых, я почти человек — а значит, вызываю больше доверия. Во-вторых, я единственный, кто за два квеста не принимал откровенно идиотских решений… — Не ошибается тот, кто ничего не делает, — язвительно парировал инженер, складывая руки на груди. — Но мы все знаем, что спорить с тобой бесполезно. Радж, как думаешь, мы поместимся вдвоем на этой кровати? — С чего это вдруг? — Радж с размаху сел на узкую постель, отчего та жалобно затрещала. — Я не уверен даже, что помещусь здесь один! Посмотри, — он вытянул руку, — посмотри, какой я огромный! От приятелей не укрылось, что последние слова прозвучали гордо, несмотря на жалобный тон Кутраппали. — Вон твой тюфяк, — указал Радж. — И… и твоя лопата. — Я не буду спать на тюфяке! — взвыл Говард. — Он маленький, тонкий, и в нем могут быть клопы или вши! — Тут где угодно могут быть клопы или вши, — поучительно вставил Шелдон, осторожно заворачиваясь в плащ. — И не только. О, фэнтези, бессердечная ты су… — последнее слово заглушилось шуршанием одежды, когда физик отвернулся к стене, превратившись в безмолвный зеленый кокон. — Мы поместимся там вдвоем, — продолжил Говард. — Ну Радж, ну не будь ты таким же засранцем, как и он! — Почему-то ты не возражал спать на тюфяке, когда мы распределяли кровати, — Кутраппали закатил глаза. — Да потому что я не спал на нем! — еврей-полурослик притопнул ножкой, пораженный тугомыслием друга. — Я сидел на диване, рядом с вами, ел курицу с рисом и мне было совершенно все равно, где будет спать воображаемый разбойник-коротышка! — Значит, ты не отыгрывал своего персонажа, — медленно произнес Радж, сощурившись. — Ну и ну, Говард. Ну и ну. Повисло молчание. — Ладно, — буркнул ученый в теле полуорка, посчитав, что глядел достаточно осуждающе, чтобы Говард внутренне загорелся от стыда. — Ложись. Но учти, если я своими невероятно огромными мышцами сброшу тебя ночью с кровати — это будет не нарочно… Скорее всего.***
Спалось всем троим невероятно плохо — особенно Говарду, несмотря на то, что он избежал участи ночевать на тюфяке. В окно то и дело врывался ветер, морозя чужие, непривычные тела, но с закрытыми ставнями становилось слишком душно. Время от времени Воловицу начинало казаться, что по нему кто-то ползет, и он дергался, неизменно норовя упасть на пол. Ему досталась самая незавидная участь — в отличие от Раджа, который храпел у стены, несчастный полурослик рисковал свалиться от любого неосторожного движения, а потому просыпался чаще остальных, да и не заснул ни разу по-настоящему крепко. Бок, на котором лежал Говард, предательски заныл уже в середине ночи, а спустя какое-то время его начало нестерпимо ломить, и он принял героическое решение повернуться к своему соседу по кровати лицом. От серой груды мышц несло потом и элем, но тело, сменившее положение, перестало болеть, и Воловиц смирился — тем более, что этот же запах он вдыхал уже несколько часов и свыкся. Сон не шел, и инженер начал разглядывать лежащее рядом тело. В темноте серость кожи уже не так бросалась в глаза, но привыкнуть к мысли, что это — Радж, казалось задачей непосильной. Вот эта вот широченная спина — Радж? И эти гигантские даже в расслабленном состоянии бицепсы — тоже Радж? И этот оглушающий, походящий на рычание дракона храп? Все это — тот самый скромный индийский паренек, который проглатывает язык и чувство собственного достоинства, завидев женщину, и каждые выходные пересматривает «P.S. Я люблю тебя», обливаясь слезами? Говард и верил в это, и не верил. Как и Пенни накануне вечером, в глубине души он надеялся, что это всего лишь сон, и что они никак не могли попасть в собственное ДнДшное приключение, да еще и застрять в нем неизвестно на какой срок… Воловиц, задержав дыхание, прикоснулся цепкими разбойничьими пальцами к широкой спине. Вроде, настоящая. Теплая… Прищурив один глаз, заключенный в тело полурослика инженер медленно вздохнул. Может, ему лишь показалось, но в этой огромной спине все же было что-то неуловимо знакомое. Какая-то трогательная… раджевость. От этой мысли Говарду стало спокойнее. Прижавшись лбом к знакомой и одновременно незнакомой спине, он сонно закрыл глаза.***
Едва начало светать, как герои окончательно проснулись. Говард едва успел отпрыгнуть подальше, прежде чем широкая спина друга, перекатившись по кровати, вынудила ее в очередной раз затрещать. Шелдон, показавшись из своего кокона, хмуро моргал: никто из приятелей не выспался — все были заняты беспокойными снами, тяжелыми мыслями и физическим дискомфортом. — Доброе утро, — Радж попытался приободрить товарищей, но они даже не удостоили его ответом: Говард, продрогший к утру, начал подпрыгивать на месте, а Шелдон, осторожно встав с постели, развернул плащ и встряхнул. Осмотрев непривычную чужую одежду, он озабоченно покачал головой — субботний вечер из вечера стирки стихийно превратился в вечер перемещений в параллельные миры, да и родная прачечная осталась в Пасадене. Все привычные вещи остались в Пасадене, и как выживать в этом новом, чужом мире, было совершенно непонятно. Шелдон нелепо закутался в плащ, машинально засовывая руки в карманы в поисках смартфона и в очередной раз натыкаясь на мусор, камешки и щепки. — Да зеленая ж ты кочерыжка, — выругался он, яростно отряхивая ладони друг о друга. — Ну почему мой персонаж такая свинья? — Раз уж мы встали, пойдем поедим, пожалуй, — Говард проигнорировал жалобы «предводителя» и повернулся к Раджу. — Интересно, сколько сейчас времени? — Да, интересно, — Шелдон озабоченно сложил руки на груди. — Хорошо бы была четверть седьмого. — Почему четверть седьмого? — насторожился Радж, вставая с поскрипывающей кровати. — Это время утреннего туалета, — пояснил Шелдон, переминаясь с ноги на ногу. — Мне нужно опорожнить мочевой пузырь, — шепотом добавил он. Говард смерил приятеля долгим выразительным взглядом. — Шелдон, — трагическим шепотом произнес коротышка. — У тебя необыкновенный дар превращать любую проблему в фарс.***
Наконец приятели спустились вниз. Несмотря на раннее время, жена трактирщика уже вовсю мела полы, избавляясь от следов вчерашнего пиршества — впрочем, без особого результата, как отметил Шелдон. Среди пустых столов было тихо, и только в стороне, у стойки трактирщика, завтракал светловолосый паренек. Заслышав шаги, он обернулся к героям и расплылся в радостной улыбке. — Рановато вы проснулись, — крикнул он, смахивая с подбородка крошки — он уминал огромный ароматный пирог, дымящийся, будто только вынутый из печи. — Что, никак тоже собрались в Оксвуд? — Куда? — настороженно переспросил Говард, подходя ближе. Блондин был ему совершенно не знаком, но, судя по уровню слащавости его лица, это был бард Теомунд Великолепный собственной персоной. — В Оксвуд, — бард смачно откусил еще один кусок пирога и начал жевать его, не меняя радостного выражения смазливой физиономии. Трое приятелей, подойдя к нему уже почти вплотную, терпеливо ждали, когда рот Тео будет в состоянии продолжить мысль. — В Оксвуде живут лесорубы. Они приехали с бревнами на продажу, и у них найдется местечко — можно доехать с ними до деревни. Пешком тут неделю идти, наверное, а на их повозках — пару дней всего. — Долго ждать не пришлось, — пробормотал Шелдон, понимая, что, видимо, это и задумал Леонард как продолжение приключений. — Засиделся я тут, — продолжал Теомунд, не слыша этих слов. — Во всех смыслах… Кхе-кхе. Пора и честь знать. Буду надеяться, что никаких девиц в Оксвуде воровать не станут, а если и станут — не повесят на меня всех собак… Радж сел рядом с бардом. Аромат пирога щекотал ему ноздри, но попросить еды у хозяйки таверны он не мог, а эля поблизости видно не было. Уже приготовившись ткнуть Говарда в плечо, он услышал скрип двери и развернулся на стуле, опасно покачнувшись — как и многое вокруг, сиденье под ним явно не было предназначено для тела таких размеров. В дверь вошел усталый мужчина средних лет в запыленном плаще. — Здравствуйте, — он снял шляпу и слегка поклонился. — Меня зовут Билл Хаббинс. Я ищу героев, которые здесь остановились.