Разговоры под солнцем

Фриск нередко перебирает в голове всё собственное странствие, пытаясь понять, как это выглядело со стороны? Ведь нередко люди и монстры говаривают, что она и вправду герой, хотя Фриск не любит этого слова по отношению к себе. Герои - это что-то вроде ветеранов войн, выживших узников концлагерей. Быть может, спасатели, пожарники. Андайн, в конце концов, но уж точно не Фриск. И каждый раз, когда она пытается предъявить своё мнение кому-нибудь другому, тот с удивлением говорит: "А я б не выдержал, если б меня всё били и били". И в какой-то из дней она всё-таки крепко призадумывается - разве так много она перенесла боли, чтобы можно было так вообще говорить? С чего всё началось? С падения внутрь горы, помнится, тогда и впрямь было довольно больно. Ну ещё бы, хоть барьер и смягчил падение своей магической подушкой, тело отвратительно ныло и уже молило Господа простить за этот прыжок. Но разве же надо теперь ныть, если упала? Осталось только встать, развести руками, слегка почесать затылок и отправиться вперёд, на разведку, задавливая страх. Назад-то теперь никак не попасть. "Дружелюбные лепестки". Честно, они вообще не выглядели как что-то, способное причинить боль вообще. И правда, настоящие лепестки, почему-то белые. Как странно, чьи же они, если сам Флауи жёлтый? Быть может, он имел в виду что-то другое? Однако, как показала практика, эти лепестки оказались вполне себе острыми штуками и впились в её тело, разорвав свитер и прорвавшись глубоко в мясо. Сразу несколько штук, они заставили её сразу рухнуть на колени и не шевелиться, чтобы не было больнее. Она ничего не понимала, ровным счётом, а этот тип только посмеивался, очевидно, добиваясь такой реакции. И взгляд ребёнка, исполненный укоризны, своих плодов не давал, и неудивительно. Похоже, наглость в этом цветке уже давно пустила свои корни. Так невероятно странно, когда существо, которому ты только что сделала комплимент, напрыгивает на тебя и пытается придавить. Может, это такой способ ухаживания? Это не особо больно, но когда вокруг начинают увиваться мухи, весьма неприятно. Да и вообще, разве можно кидаться овощами в незнакомого человека? Хотя, надо сказать, они были довольно вкусными, хоть и оставили синяки. Кусочки желе парят вокруг, почему-то пытаясь в тебя врезаться, большой хулиганистый глаз швыряется червячками, а Мигоспу абсолютно плевать. Впрочем, ничего нового, за исключением того, что слёзы призрака, оказывается, могут навредить. Хотя, вряд ли последний и впрямь этого хотел. Он был милым. Фриск охватывали языки пламени, и уже далеко не столь безобидного, как в камине в очаровательном домике. Стена огня окутывала ребёнка, впиваясь, обжигая, оставляя отвратительные следы на коже - всё это было уроком, испытанием. Ториэль смотрела куда-то насквозь, словно ослепла в один миг, и атаковала автоматически, до ужаса. Фриск было очень больно, но куда важнее в тот момент было показать Ториэль, что она сильная. Что она справится и выживет. И в какой-то момент дитя даже и не поняло сразу, что языки пламени старательно пляшут вокруг, но не приближаются и не касаются. Даже в них, убийственных, оставивших кучу ожогов, ощущалась любовь. Это было не то чтобы правильно, но именно так, и Фриск, пожалуй, даже жалела, что один из ожогов не остался ей на память. Как напоминание о Ториэль. Чересчур острая шляпа, вполне умеющая проткнуть насквозь живот, и столь же "острые" шутки, основанные полностью на холоде. Да уж, Сноудин впору прозвать городом шутников. О да, это всё про Сноудин, точно как и утончённо-прекрасные удары когтей пары догов и непомерный вес Большого Пса, что наваливается на тебя в невинном желании ласки, а твои внутренности молят о пощаде. Фриск выдаёт сквозь стон "хороший мальчик!" и находит силы идти дальше. Невыносимый огромный кит Глайд, строящий из себя..что-то. А в особенности Джерри, чьё существование скорее делает больно морально, нежели телесно. Фриск не знала, стоит ли раздражаться, и она не стала, хотя тот ну очень напрашивался. Одна головоломка за другой, остаточный вкус зачем-то тронутых спагетти, лёгкий холодок и зарябившие глаза от поломанной таблицы плиток. Всё ещё впереди, верно ведь? Одна кость, другая, третья, беспощадный запах всяческих МТТ-вещиц, без которых, видимо, сражаться никак нельзя. Громкий хохот, возгласы, неконтролируемая радость и гордость. Притом вполне себе искренняя, это ей нравилось. Прыжки, прыжки и ещё раз прыжки. Очевидно, за мечтами о популярности сложно заметить, как кому-то больно, тем более, когда эти злополучные кости покрываются кровью и втыкаются в тело, каким-то редКОСТНЫМ чудом не убивая. Да уж, похоже, что эти сомнительные шутки заразительны. Но к тому времени, признаться, боль уже совсем не так сильно пугала, как в самом начале, а потому строить дружеские отношения, а то и флиртовать, истекая при этом кровью, было отчего-то легче, чем кажется. Она отлично знает, что перед ней - очень хороший парень, который просто не знает иного пути решения проблемы. Знает только то, что человека надо победить, а зачем и чтобы что - не особо-то и в курсе. А научить его - кто, если не Фриск?