Разговоры под солнцем

Фриск было ну очень не по себе оказаться в столь странном месте. То есть нет, всё прочее тоже было странным, но здесь ей ненадолго позволили позабыть о боли, рассказав историю, что помутила сознание. Тишина, шершавое холодное спокойствие, монстры, что подначивают идти вперёд, пустой отчего-то взгляд Санса. Фриск качает головой - она никого не убила. Несмотря ни на что. Тело ныло, понимая, что скоро ему снова придётся несладко. Фриск собрала волю в кулак и выдвинулась вперёд. Надо играть по правилам. А вот Король всех монстров, кажется, так не считал. Он был первым и последним существом, что отвергло помощь сразу, на старте, ввергнув Фриск в панику. Деваться было некуда, только лишь воевать недавно подобранным кинжалом. Пусть он дрался и неохотно, не особо желая убивать человека, а тем более ребёнка, но трезубец, что прорывал кожу, плоть и кости, ломал рёбра с адским хрустом и сминал кости черепа, словно фарфоровую игрушку, был не особо согласен. Фриск умирала и умирала, раз за разом, не зная даже, откуда берутся силы вставать, сжимать зубы и бросаться в бой с холодом трезубца и сгустками такого знакомого пламени. Она даже не могла злиться на него, как на остальных. Что-то было не так, что-то сломано, рассредоточено. В глазах Азгора было отлично видно ту самую отчуждённость, оторванность от мира. Он тоже смотрел куда-то сквозь Фриск, действуя скорее механически. Любимой кнопки нет, трезубец свистит над головой, а потом, оказывается, и вовсе в ней, проткнув насквозь череп. Фриск не помнила своих чувств, когда наконец справилась. Ведь почти сразу после этого, когда казалось бы, мир был достигнут, всё пошло наперекосяк. Даже слишком наперекосяк. Настолько наперекосяк, что происходящее там до сих пор видится Фриск в кошмарах. Оглушающий смех повсюду, со всех сторон сразу - и тут же всё срывается в страшную катавасию. Музыка оглушала, резала уши и сдавливала мозг, а Флауи в это время вбрасывал всё новые и новые кошмары. Болезненно, мучительно, скотски. Громкий смех вокруг и повсюду, рвущий уши на части. Крестообразные снаряды из лепестков носятся вокруг, словно сюрикены из японского кино, впиваются в плоть, оставляя тонкие, но уже слишком глубокие надрезы. То они кружатся кадрилью, то сыпятся без разбора, куда придётся, лишь бы как можно сильнее поранить. Лепестки разлетаются в хаотическом порядке, подкашивая, взрезая сухожилия, попадая в губы и глаза. Вокруг увиваются гигантские растения с человеческими зубами, они мечутся туда-сюда, неистово хохоча и будто поддакивая своему хозяину. Они вгрызаются в Фриск, стоит той оказаться на пути, и улетят непременно с её конечностью в обагрённых кровью зубах. Больно, так больно, она плачет, она сходит с ума. Безнадёжна и одинока. Свежие раны припекает пламя из огнемёта, а если Фриск прекратит сопротивляться - всё просто начнётся с самого начала. Одна душа, вторая, третья - все они поголовно слепы. Атакуют, но не видят, кого, заключённые в собственных страхах. Им наверняка тоже было мучительно больно, и теперь Фриск просто должна справиться, ведь так? Из романтических мыслей о геройстве её крепкой хваткой вырывает Флауи. Лозы врезаются в тело, прогрызая себе путь сквозь него, огнемёт припекает сверху, опаляя кожу, сжигая глаза и волосы. Фриск кричит, пока есть на это силы. Она уже не понимает ничего, не в курсе, откуда взялась стая гигантских мух, что терзает её, грызёт и пускает по венам яркую боль. Ничего не осталось, кроме боли и одиночества. Некого позвать на помощь, некому молиться. Сверху сыпятся бомбы, Фриск уже ничего не понимает. Только плачет от бессилия. Она лежит, опоясанная накрепко узлом из лепестков, что вот-вот на неё сорвётся. Издевательская улыбка с экрана телевизора, насмешки, одиночество, страх и отчаяние. Он властен над ней полностью, он имеет полное право насмехаться. Она ведь не справилась. Фриск лежит на полу, живая силой одной лишь только решимости. Лёгкие разорваны, сквозь глотку проходит лоза, крови уже почти не осталось, а нижняя часть тела съедена - вместо неё красуются внутренние органы человечка. Плоть рвётся, словно бумага, а Флауи всё не наиграется. Раз за разом, возрождая и убивая, Фриск ломало, сгибало в три погибели. Избитая и исковерканная, скованная лепестками и лозами, она негромко, едва находя силы, шепчет: "Помогите". И, буквально спустя минуту, дав Флауи позлорадствовать, зовёт громче: "Помогите мне!!" Словно ничего и не было, снова на ногах, снова в этой кутерьме, подхваченная руками шести предыдущих людей, она сражалась и сражалась, нанося удар за ударом. Тело выдавало безумные кульбиты, кувыркаясь, прыгая и умудряясь подхватывать всяческие плюшки от новых друзей. Все они бились на её стороне, все поддерживали. Пусть знает, пусть видит, на что способен человек, если того заставить звать на помощь! Пусть наконец поймёт, что всё то, что он творит - вообще не выход! Глаза слепила алая решимость, и Фриск собиралась довести дело до конца. Она не одинока и никогда не будет одинока. И никто не сможет это опровергнуть. Даже Флауи. Особенно Флауи. Она устало наступает ногой на кнопку "ПОЩАДА". Она не уподобится ему. Ведь никого не поздно научить, правда? Пускай всё тело настолько в шоке, что до сих пор не осознало, насколько это был жуткий кошмар. Пускай психика теперь будет наверняка травмирована на долгие годы. Да наплевать! Она спасёт всех, и этого цветка тоже. Ведь он, судя по всему...просто не знает иного решения? Как и все здесь, он просто запутался. И кто его научит, если не Фриск?