Разговоры под солнцем

Всё вокруг словно неожиданно стихает, настолько резко вопрос глубоко врезается в душу. Словно давным-давно забытое ржавое лезвие. Фриск больше не слышит шума природы поблизости, не слышит редких разговоров людей - а ведь, казалось бы, городской парк, весьма шумное место. Вряд ли вы восприняли этот вопрос так же серьёзно, как и она. Вы поворачиваете голову и практически сразу встречаетесь с взглядом Фриск. Едва ли вы узнаёте этот взгляд - он не бывает таким никогда. Словно она пытается придавить вас этим взглядом к земле, более того, у неё ещё и отлично получается. Опустошённый, глухой и немой взор, тяжёлый, будто тонна свинца и нездоровый, словно нейротоксин змеи. Кажется, зря вы спросили. - Знаешь. Многие говорят, что я довольно необыкновенный ребёнок. Что я слишком взрослая для своих лет. И мало кто догадывается о том, насколько же это правда. Мистер Вагнер какое-то время назад сказал, что меня почти невозможно воспринимать как нормального ребёнка. А всё потому, что я очень хорошо умею рассказывать истории. Хочешь послушать одну такую? Вы смотрите в её тёмный, тяжёлый взгляд, ощущая его на себе, и понимаете, что выбора у вас нет. Голос Фриск резко снижается, будто она сдерживает в себе нечто страшное, нечто чудовищное. Воспоминания. Свежие, горячие, рвущие на куски, никогда не истлеющие. Память о сделанном. Вы послушно киваете головой, а Фриск, в свою очередь, видит ваше согласие, напоследок фальшиво вам улыбнувшись. И начинает вести рассказ. - Жила на свете маленькая девочка. И попала она как-то раз в потрясающий незнакомый мир. Подземную красочную сказку, наполненную причудливыми существами - монстрами. И была очень-очень этому счастлива, пока не поняла, что монстры способны её убивать. К сожалению, нередко такие вещи узнаются опытным путём, а поэтому маленькая девочка умерла. Она очень испугалась. Она даже чуть не заплакала, не зная сперва, что делать. Она крикнула в пустоту, желая хоть что-то понять, и вдруг проснулась неподалёку. Не так далеко от того места, где умерла. Словно ничего не случилось. Ей было ничего не понятно, было страшно, но она пошла вперёд, ведь иного выхода не было. И лишь со временем, продвигаясь всё дальше и дальше, умирая всё чаще и чаще, девочка стала замечать, что...не совсем понимает, что делает. Она не хочет изматывать высокого скелета, бегая туда-сюда по комнате. У неё нет желания ставить себе на голову один хот-дог за другим. Но по какой-то причине она это делает. Девочка считает, что бросать палку роботу-звезде - довольно низкий и даже невежливый поступок, но делает это. Потому что так хочет Игрок. Фриск ненадолго замолкает, опуская взгляд, который уж слишком быстро наполняется страхом и сожалением. Плечи коротко и нервно вздрагивают, а сама она обвивает руками коленки, собираясь в небольшой человеческий клубок. Надо продолжать рассказ, раз уж начала. В конце концов, что даст слушателю оборванная история? Она коротко ёрзает и продолжает, стараясь больше на вас не смотреть. Вы никогда не выдели её такой обеспокоенной. - Девочка довольно поздно поняла, что все её действия согласуются кем-то другим. Она называла его по-разному: Игрок, Кукловод, Загадочник. Но ни в каком случае он её не слышал. Он даже не знал до последнего, как её зовут. Она позволяла себе молча терпеть бессмысленные и не самые приятные вещи, ведь от этого монстры будут счастливы. Она умирала и умирала, раз за разом, пока в конечном итоге не вышла к счастливому финалу - монстры спасены, маленькая девочка покинула сказку и оставила их там, внизу. Все счастливы? Возможно и нет, но хотя бы кто-нибудь. Вот только Игроку этого оказалось недостаточно. Игрок захотел экспериментов. Голос Фриск коротко дрожит, и ненадолго она замолкает, внезапно поднимаясь на ноги. Вы всё ещё сидите на сочной зелёной траве в городском парке, вот только сейчас, когда вы начали понимать, куда клонит Фриск, все краски из мира словно мало-помалу утекают прочь. Что-то новое в её взгляде, невроз, почти безумие, бегающие зрачки и блестящие от подступающих слёз веки. Вы вообще не помните того момента, когда она плакала бы при вас. И сейчас этого тоже не происходит - она давит в себе импульс и садится напротив вас, неприлично рядом. Почти что чёрный взгляд буравит вас насквозь. - И тогда, не умея ничего возразить, маленькая девочка начала творить ад на земле. Что будет, если убить всех, кроме монстров-боссов? Какая концовка тебя ждёт, если ты убьёшь всех, кто мог бы занять трон? А если растопчешь Флауи ногой, когда он будет извиваться напротив тебя, побеждённый и сочащийся злобой? Все эти вопросы задавал Игрок, а отвечать на них приходилось маленькой девочке. Ровно до тех пор, пока он не пришёл к самому страшному своему вопросу. Да. Маленькая девочка вырезала всех и каждого в Подземелье. Вот этими самыми руками. Всех до одного. Всех своих друзей. Они бежали, они эвакуировались, бросали на защиту от решимости лучших своих воинов. Он умирали, рассыпались в прах и пепел - кто-то продолжал верить в чистоту маленькой девочки, а кто-то проклинал её. Её сердце рвало на части, как буквально, так и ментально. Она кричала глубоко внутри себя, желая умереть и больше никогда не возвращаться в ужасный мир, что соткала этими глупыми марионеточными руками. Но ни разу не смогла выкрикнуть вслух. Она слышала, как рассказчик, что прежде вёл её за руку и рассказывал приятные мелочи, начинает говорить ужасные вещи. Она вела себя равнодушно, каменно и холодно, желая при этом разорвать себя изнутри от боли. Мышцы лица не поворачивались, руки поднимались тогда, когда она не хотела. Игрок был уверен, что она не понимает. Отождествлял маленькую девочку с собой. Когда низкий скелет встал на её пути и назвал братоубийцей - девочке захотелось исчезнуть навсегда. Перестать существовать. Но она сражалась и сражалась, пока не перехитрила засыпающего от усталости друга. Она ничего не могла ощутить, кроме праха на руках и желания прекратить это. И как же она была счастлива, когда Чара, чудесный рассказчик из её головы, предложила Игроку закончить. И тот согласился. Мир был стёрт подчистую вместе с девочкой. Другие люди любят винить Чару в том, что произошло, но она не виновата, нет, нет. Она просто не ведала, что творит маленькая девочка, и подстраивалась под неё. Она просто хотела защитить тех, кого считала семьёй. Она запуталась! Фриск ненадолго притихает. Похоже, что ей становится трудно дышать. Она очень хорошо помнит всё это, стараясь затушить счастливыми днями, что текут сейчас один за другим. Помнит каждое из лиц своих друзей, раскроенное от боли, от предательства, от мучительной травмы. От украденной души. Маленькое дитя напротив вас коротко трясётся и всё-таки начинает плакать. Похоже, на этом свете всё-таки существует вещь, способная вызвать у неё слёзы. Мучительное, адское, всепоглощающее чувство вины. За каждую рану, за каждую смерть, каждое мелкое разочарование. Вы впервые слышите её плач — неравномерный, рваный, скомканный, словно она пытается спрятать его, но голос дрожит поневоле. Маска спокойствия трескается, рассыпавшись мягким фарфором по лицу, и девчонка напротив вас рыдает, пряча свою слабость под аккуратно причёсанными волосами. Она всхлипывает, но продолжает остаток своего рассказа, чтобы уж точно всё это не было зря. — Потом Игрок решил пройти игру снова. Снова пустил девочку бегать по подземному миру, вот только теперь, видимо, мучимый совестью, вернул всё как было. Стёр файлы. Вернул всё как было, не оставил от себя ни следа. И снова рассказчик в голове маленькой девочки говорил приятные мелочи. И снова все её друзья вышли на Поверхность и были счастливы. И с тех пор более он не возвращался и не перезапускал всё с самого начала. Возможно, потому что кто-то его попросил. Быть может, кто-то позаботился о нас всех и сказал ему позабыть дорогу сюда и никогда не нажимать на «RESET». И до сих пор мы живём счастливо. Я обнимаю монстров каждый раз, панически боясь, что кто-то из них начнёт снова сыпаться прахом. Бегу от злости и гнева, бегу от эмоций. Мистер Вагнер сказал, что я скорее укороченная взрослая, чем ребёнок. Может быть, когда ты вынужден заживо зарезать всех своих друзей, то таким и становишься? Маленькая девочка выросла и теперь делает всё, чтобы жизнь монстров была счастливой и безмятежной. Потому что одну такую она уже у них отняла. И теперь хочет дать им всё, что только в её силах, чтобы избавиться от вины на плечах. Кто знает, быть может, если Игрок не вернётся — у неё и получится. А даже если и вернётся… Фриск поднимается на ноги и смотрит куда-то далеко не в вашу сторону. Куда-то вдаль, сквозь пространство, сквозь измерения. Словно отлично знает, что незримый Игрок отлично видит и слышит её почему-то. Буравит взглядом небеса, ветер, воздух вокруг себя, вытирая рукавом свитера слёзы и решительно хмуря брови. Она говорит с кем-то ещё, не с вами. — Если когда-нибудь ты вернёшься, если захочешь освежить память и пройти игру снова — молю тебя, не заставляй меня. Не заставляй никого из них помнить меня, даже остаточно. Сотри файлы. Сотри память. Не оставляй ничего. И никогда, чёрт возьми, никогда не вынуждай меня нанести кому-то из них хотя бы царапину. Раз уж и впрямь так хочется перезапустить всё — сделай это так, чтобы я могла тобой гордиться, Игрок. Чтобы они снова впервые увидели солнце, чтобы познали прелести Поверхности. А если на этом пути и будут какие-то смерти — то пусть все они будут мои. Хватит всего этого кошмара, Игрок. Я знаю, что всё это сделал ты. Пожалуйста, хватит. Фриск даже не прощается с вами, полностью поглощённая своими мыслями, и поспешно убегает прочь, вскоре слившись с чужими вам людьми и монстрами. Она придёт домой, будет привычно улыбаться маме, поцелует в нос Флауи. Быть может, позвонит кому-то из своих друзей. Вы не вините её — в конце концов, сложно жить счастливо и иметь на всё терпение, зная, что всё это в любой момент может обрушиться и вернуться к нулю. Она считает это нечестным, как и вы считаете. Яркий синий свитер исчезает где-то вдали, а за маленькой фигуркой его обладательницы тянется никому не видимый след. Из чужого праха, крови, разочарований и истошных криков.