Корешок всех бед

      Жейсон дважды пересказал увиденное.       — Выходит, не сработало колдовство, — поторопился он с выводами.       — Не торопитесь с выводами, — сказал Невилл. — Если вы все увидели верно, то джинн был создан для исполнения желаний эльфов. Он и сам в каком-то смысле был эльфом.       — То есть, создавая «совершенно нормальные» члены, он создавал…       — Совершенно нормальные эльфийские члены! Присмотритесь: ведь для эльфов наши размеры вполне себе нормальны.       — Хм, — сказал Лобб, присмотревшись. — Действительно, совершенно нормальны. Для эльфов. Только меня это знание как-то не радует. Как нам исцелиться от этого проклятья совершенной нормальности?       — Думайте позитивно, Жейсон!       — Что, я должен убеждать себя, что с моим членом все в порядке? Как будто я из какой-нибудь «Булавы»?       — Булава — отстой! — выкрикнул связанный Бруствер.       — Нет, я не это имею в виду, — сказал Невилл. — Вспомните: это желание, ну, насчет членов, загадал Хагрид. И загадал он его с самыми добрыми намерениями. Разве так колдуют проклятья?       — Выходит, это и не проклятье вовсе?       — Конечно! Это по всем признакам — позитивные защитные чары!       — Хммм. То есть, чтобы избавиться от проклятья, надо снять все защитные чары?       — Я считаю, что это должно сработать.        — Что ж… Тогда предлагаю испробовать эту теорию на господине Бруствере, — сказал Лобб.        — Вы жестокий человек, Жейсон. Он же не хочет ничего в себе менять.        — А я не хочу, чтобы меня разорвало на куски каким-нибудь побочным эффектом.        — Тогда приступим.       Невилл сел перед Министром в позу лотоса и на всякий случай спустил с него штаны. Веревок он не развязывал.       Защитных чар на Бруствере оказалось немного. Через несколько минут все они были сняты.       Невилл и Лобб осмотрели темнеющее междуножье высокопоставленного должностного лица.        — Мне очень жаль, Жейсон, — сказал Невилл. — Моя теория оказалась неверна.        — Да. Никаких изменений. Кажется, он даже немножко съежился. Впрочем, это Оркни, тут холодно.        — Идиоты! — закричал Бруствер. — Какие же вы невероятные идиоты! Конечно, ваш метод на мне не сработает! Ведь у меня всегда был такой размер. Проклятье даже немного увеличило то, что было. Но я всегда гордился этим. Ведь именно из-за этого у меня развились решимость, усердие, любовь к власти. Именно этот, как вы говорите, «недостаток» сделал меня постоянно неудовлетворенным. И именно ему я обязан своей должностью. Если бы не маленький член, хрен бы когда я стал кем-то в этой жизни. Я бы навсегда остался простым пыльным трудягой… как вы!        — Так вот почему у вас в приемной статуэтка с логотипом «Красных кнопок», — догадался Лобб. — Вы были членом этого клуба задолго до Проклятья.        — Разумеется! И когда оно укутало Магическую Британию — о, это был лучший день в моей жизни! Я наконец-то увидел великое будущее нашего народа, его блестящие перспективы. Но теперь вы всё хотите испортить. Опомнитесь! Сохраните ваши открытия в тайне.        — Нет, — сказал Лобб. — Невилл, я готов. Снимите с меня все защитные чары.        — Если вы боитесь, можете опробовать мою идею на мне, — вызвался Невилл.        — Я на вас? Это будет тяжело. Лучше вы на мне.        — Хорошо, приступим.       Мимо прошел гусь.       Невилл снял все чары с Жейсона.       Тот расстегнул ремень и засунул руку в штаны. Повисла пауза, в которой в свою очередь повисло молчание.        — Жейсон, — сказал Невилл. — Вы засунули руку в мои штаны.        — Простите, я задумался, — ответил Жейсон, который как раз задумался, как было бы здорово засунуть руку в штаны Невиллу.       После этого Лобб засунул руку себе в штаны.        — Сработало! — закричал он. — Сработало!!! Смотрите!       Он сбросил с себя штаны, оставшись одетым только по пояс. Бруствер демонстративно отвернулся. Невилл тоже почувствовал некую неловкость, но взгляда не отвёл.       Лобб стоял, широко расставив ноги. Между ними подобно язычку церковного колокола болтался, ударяя по коленям, член обычных размеров — такие часто бывают у чиновников, ведущих какой-нибудь реестр.       Впервые за долгие годы Лобб не был несчастлив и, возможно, даже был немножко рад.        — Невилл! — воскликнул Лобб с нарочитым испугом. — Только не рубите голову этой змее!        — Ни в коем случае, — засмеялся Невилл.        — О! — Жейсону пришла в голову отличная мысль. — А давайте сексом займемся!        — Не стоит, — ответил Невилл.        — Да ладно вам! Давайте проверим, насколько, так сказать, Long ваша Bottom!       Лобб вел себя все более странно. Казалось, что его разрывает на куски каким-нибудь побочным эффектом. И хотя Невилл был знаком с ним недолго, он это заметил.        — Жейсон, я начинаю за вас беспокоиться, — сказал он.        — Не беспокойтесь! Я только что понял одну важную вещь.        — Какую?        — Кажется, вместе с Проклятьем вы сняли чары, делавшие меня несчастным всю жизнь.        — Что же это за чары?        — Это — чары принудительной гетеросексуальности! Мой отчим, должно быть, наложил их на меня еще в отрочестве.        — Да, — ответил Невилл, — отцы умеют быть жестокими.        — Подумать только! Всю жизнь я мог любить и быть любимым, а вместо этого я… это всего лишь я.       Жейсон снова погрустнел.        — Мистер Лобб, — сказал Министр. — Не льстите себе. Вас бы никто не полюбил. Вы же злой и гадкий человек!        — Это я почему злой был? Потому что у меня гомосексуализма не было!        — Значит, с вашим весом вы еще долго будете злым, — съязвил Бруствер, ничего не знавший о медведях.       Лобб, утомленный бурным развитием событий, лег в грязь.        — Холодно тут, — сказал он. — Пойдемте, может, к смотрителю.       Он поднялся и надел штаны, которые успели промокнуть. Невилл снова погрузил связанного Бруствера себе на плечи.       До хижины смотрителя они добрались к полуночи.