Корешок всех бед

      Гермиона Грейнджер не пила три недели строго из принципа, а не потому, что ее дурацкий бывший муж Рон спрятал в корнях Гремучей Ивы бездонный кошель, в котором были хорошенькие запасы бурбона. В этом она весьма успешно себя убедила. Да она в любой момент могла бы включить свои женские чары и обольстить любого простака! И тот с радостью бы залез в темную сырую нору, чтобы сделать то, что нужно Гермионе. Но она хотела утереть нос рыжему зазнайке.       Вот почему теперь она с гордостью доставала из-под земли свою волшебную сумочку. Сама!       Дул осенний ветер. Гремучая ива укрыла плечи волшебницы яркими оранжевыми листьями. Одежда на волшебнице была испачкана землёй, но никто не смог бы сказать, когда точно это случилось. Наконец створки сумки приветливо распахнулись, выплевывая бутылки. Гермиона помедлила, рассмотрела содержимое на свет и с видимым удовольствием откупорила пробку. Та вышла из горлышка с приятным многообещающим хлопком. — Найдется для меня сто грамм?       Гермиона обернулась на знакомый голос. — Ты же не пьешь, ботаник! — сказала она Лонгботтому. В целом она была не прочь увидеть старого друга, но в частности ей не очень-то нравились чужие претензии на ее спиртное. — Всё меняется, — улыбнулся Невилл. — Кстати, о переменах. Не хочешь ли тряхнуть стариной и сменить кое-кого властного, наглого и самоуверенного на посту Министра? — Я давно забила на противостояние с Министром. Народ меня не поддерживает. Жещины меня не поддерживают. Рон меня не поддерживает. Меня поддерживает только это, — она потрясла бутылкой. Та уютно булькнула. — В этом деле открылись, скажем так, новые обстоятельства… Некий работник Министерства, Жейсон Лобб, выяснил, что Бруствер сознательно противодействовал поиску лекарства от Проклятья. Как оказалось, наш Министр — большой фанат маленьких членов. — Лобб, Лобб. — попыталась припомнить Гермиона. — Это не тот ли жирокомбинат, что пару недель назад получил здесь суровых околоквиддичных люлей? Впрочем, какая разница…        Гермиона отставила бутылку и задумалась. — Так ты говоришь, Бруствера можно, наконец, прижать к ногтю? И как же мы это сделаем? — Есть способ незаметно проникнуть в Министерство, — сказал Невилл и сжал в кармане служебный пропуск Лобба. — Мы припрем Кингсли к стенке и обсудим условия капитуляции. Этот абсурд должен прекратиться. Министерское кресло должно быть твоим.       Грейнджер фыркнула: — Ещё чего. Найдем претендента получше. Но первый этап плана мне нравится. Когда начнем? — Можем отправиться сегодня вечером. — По рукам! — воскликнула Гермиона, плюнула себе на руку и протянула ее Лонгботтому. Тот ничем не ответил. — Нда, — сказала Гермиона, вытирая руку о живот, — Надо будет поработать над старыми манерами. — Надеюсь, твои друзья нам не помешают, — Невилл взглядом указал на бутылки, лежавшие возле бездонного кошеля.       Гермиона, кряхтя, поднялась и отвесила неуклюжий реверанс в сторону брошенного бурбона: — Покорнейше прошу меня простить, милостивый сэр Бухлишкинс, но на некоторе время наши пути расходятся, — сказала она. — Прекрасно, — улыбнулся Невилл и собрался уходить, — до встречи на закате. Собери все необходимое. — Считай, что дело в шляпе, — сказала Гермиона. — Я пойду в город. Надо навестить еще несколько старых друзей. — Хорошо, — сказала Гермиона. — Кстати, мне не кажется? — Что именно? — Ты как-то растолстел что ли. На секунду повисло молчание. — Да, это так, — сказал Лонгботтом и ушёл.