Стечение обстоятельств

      Утро выдалось на редкость хорошим: солнечный свет пробивался сквозь занавески и падал на кровать, но не ослеплял, позволяя Ванде нежиться в облаке тёплой дремы, предшествующей пробуждению. Инопланетный детёныш, прозванный Чу, вяло копошился в простынях, будто всё ещё не решил, проснуться ли ему или ещё поспать. После давешнего приключения на дереве он жаловал ведьму больше остальных, и если днём с удовольствием шнырял по всей базе, доводя рядовых сотрудников до нервного тика, то ночью всякий раз просачивался к Ванде. За этим следовало долгое и придирчивое изучение комнаты в поисках места для ночлега. Сегодня им, к счастью, оказалась кровать, а не высокий шкаф или раковина.       Повозившись ещё немного, Чу решил, что хороший день не стоит тратить на сон, и, скатившись с кровати, просеменил к входной двери. Его когти гулко цокали по полу. Во сне Ванды этот звук превратился в стук капель дождя, а вот требовательное курлыканье не имело аналогов, так что девушка всё-таки разлепила ресницы и, подслеповато щурясь, нашла источник шума. Чу наклонил голову – точь-в-точь птица – и вновь прокурлыкал, проскребя на двери заметную полосу.       — Да-да, сейчас… — проворчала девушка, сползая с кровати. — Такой талантливый, мог бы и телепортироваться…       Стоило двери открыться, как Чу унёсся по коридору, смешно перебирая шестью лапами. Ванда пару секунд провожала его взглядом, невольно посмеиваясь при мысли о том, кто же первым попадётся на пути энергичного маленького пришельца, а потом закрыла дверь и направилась в ванную.       Холодная вода обожгла лицо, смывая последние остатки сна. Ванда поспешно протянула руку за полотенцем, но его не оказалось на вешалке. Обругав себя за то, что опять уволокла полотенце в комнату, она пошла к шкафу, ёжась от того, что капли ледяной воды стекали по шее на грудь. Пальцы протянулись к керамической ручке, но тут их пронзила быстрая судорога, а потом ведьму окатило острым чувством опасности. Это было так неожиданно, что Ванда совершенно растерялась. Она успела лишь крутануться на месте в бесполезной попытке определить угрозу, когда здание содрогнулось.       Паника вдребезги разбила сосредоточенность, и Ванда вскрикнула, отступая. Мир перед глазами подёрнулся пеленой, запульсировал и перемешался, превращая ванную комнату в совсем другое помещение, в совсем другом городе. Колени Ванды подогнулись, и она упала на пол, не понимая, действительно ли всё качается вокруг? Действительно ли только что с грохотом упало зеркало, а тюбики с шампунями и гелями валятся с полок в эту самую минуту? Девушка инстинктивно закрыла голову руками и отползла в угол. Она зажмурилась и снова и снова повторяла имя брата, потому что какая-то часть её объятого ужасом разума помнила, что в прошлый раз он спас её.       Но теперь он мёртв. Теперь ты одна.       Эта мысль колокольным звоном билась в голове, душа и сводя с ума. Ответа не было, Пьетро всё не приходил, чтобы спасти её и убедить, что всё происходящее – чушь, что он жив, а эти мысли – только навеянный страхом потери ночной кошмар…       Конструкции скрежетали и рушились вокруг, горло обдирала боль, то ли от того, что Ванда сорвала голос, то ли от того, что вдыхала разлетающуюся в воздухе пыль. Перед глазами плясали цветные пятна, а потом мир стал стремительно выцветать и уходить в темноту…       — Ванда? Ванда, посмотри на меня.       Чьи-то тёплые руки сжимали её лицо и успокаивающе поглаживали щёки. Через какое-то время Ванда смогла вздохнуть, а ещё через несколько бесконечно длинных секунд приоткрыла глаза.       Лицо Вижна почти касалось её собственного, так близко он был. Он заполнял собой почти всё пространство перед ней, не позволяя увидеть обвалившиеся плиты и искорёженные бетонные балки позади. Искрящие провода, куски которых висели тут и там, бросали на лицо синтезоида холодные блики. Ванда дышала часто и неглубоко, страх вытягивал из неё жилы, заставляя балансировать на самой грани. Взгляд девушки блуждал по лицу перед ней, то и дело натыкаясь на его особенности, но разум отказывался их осознавать.       — Они… они сейчас… они… — она не могла этого выговорить, язык заплетался, а паника стискивала горло, наполняя голову безумными образами и идеями. Каждое движение может стать роковым. Каждая вибрация воздуха от слишком громкого слова может сдвинуть камни, и тогда они… как в Заковии…       — Ванда. — Вижн, видимо, прочитав эти мысли в зелёных глазах, чуть сильнее сжал руки на её щеках, привлекая внимание. — Смотри на меня. — Это был его голос, привычный, знакомый тембр… Но в то же время совершенно другая интонация. Твёрдая, почти жёсткая. Скорее спокойный приказ, чем вежливая просьба. Ванда моргнула: удивление помогло чуть-чуть сконцентрироваться. — Всё будет в порядке. Ты не в Заковии. Тебе ничего не угрожает.       — Эти камни могут в любой…       — Они не опасны, — он не дал ей договорить, неслыханное дело для обычной ситуации, но сейчас это было так… естественно. — Я могу изменять плотность своего тела, помнишь? Если они начнут рушиться, я тебя защищу. — Демонстрируя это, Вижн придвинулся к ней ещё ближе, приподнялся на колене и опёрся согнутой рукой о стену над головой Ванды. Теперь, чтобы посмотреть ему в лицо, ей надо было запрокинуть голову. — Ты в безопасности. Понимаешь?       Она молчала долго. Ей самой показалось, что вообще целую вечность. Она боялась говорить, боялась, что любое слово или даже слишком громкий вздох разрушат хрупкое равновесие… хрупкую надежду.       Ванда смотрела в лицо Вижна, и постепенно в её голове формировалось понимание того, что он действительно сможет простоять так столько, сколько потребуется. И что бетонные конструкции в самом деле не сделают ему ровным счётом ничего. Его склонённое над ней тело и золотистый плащ, заполняющий боковое пространство, создавали безопасную зону. Они ограждали. Защищали.       Ванда хрипло всхлипнула и невероятным усилием воли заставила себя расслабить руки. Пальцы свело судорогой, они дрожали, когда девушка подалась вперёд, преодолевая последнее разделяющее их расстояние, и обняла Вижна, прижимаясь к его груди. Она знала, что он чувствует её дрожь. И также он чувствовал, что эта дрожь медленно отступает, а дыхание становится более глубоким и ритмичным. Должно быть, он даже биение её сердца мог слышать – Ванде казалось, что сердце у неё колотится так, что отдаётся ударами в каждом пронизывающем кожу сосуде.       Она не знала, сколько времени они провели так, но в какой-то момент Вижн пошевелился. Его рука скользнула назад, пальцы коснулись макушки Ванды. Где-то на границе воспалённого сознания девушки промелькнуло приятное ощущение от этого прикосновения, но сейчас Ванда не смогла на нём сосредоточиться. Хотя, быть может, мысли о том, что она оказалась заперта в тесном помещении именно с ним, могли бы её неплохо отвлечь.       — Ванда, я просканировал окружающее пространство, — его голос звучал ровно, почти буднично. — Часть твоей комнаты уцелела. Думаю, нам стоит перебраться туда. Разбор этих завалов займёт какое-то время.       — Нет-нет-нет, — затараторила Ванда, отчаянно сжимая пальцами ребристую ткань его костюма. — Ты спятил?! Нельзя шевелиться! Это уж точно спровоцирует…       — Ванда, — и снова его спокойный, твёрдый голос с той самой интонацией. Он прервал поток её бормотания и заставил сосредоточиться. В нечеловеческих голубых глазах читалось полное спокойствие и контроль над ситуацией. — Я всё рассчитал. Это безопасно, если не торопиться. Доверься мне.       Ванда замерла, глядя ему в лицо. Довериться? Могла ли она довериться ему? Конечно, все они знали, что стать командой значило доверять другим её участникам. На поле боя – доверять в том числе и свою жизнь. Но знать что-то и сделать это – разные вещи. Способна ли она довериться ему? Способна ли она довериться хоть кому-то, кроме Пьетро?       Воспоминания клубились в голове ведьмы как рой насекомых. Каждое норовило укусить, каждое подкидывало пример того, что доверять посторонним не стоило, каждое кричало о том, чем подобное доверие обычно заканчивалось.       Ты можешь отказаться, — змеёй шипел внутренний голос. Ну чем ты рискуешь? Ему-то всё равно, он – не человек, он может этак на коленях хоть вечность простоять. А у тебя разве что ноги затекут. Разве это большая плата за то, чтобы обойти риск?       Ванда уже открыла рот, чтобы сказать «нет», но тут среди сонма болезненных, полных страха воспоминаний вспыхнуло ещё одно, отличающееся. Оно было смутным, едва отпечатавшимся тогда в истерзанном разуме, но всё же оно существовало. Воспоминание о том, как Заковия падала в пропасть и как Ванда падала вместе с нею. Мёртвое к мёртвому. Это казалось правильным. И самой Ванде, и, похоже, всем прочим – ведь в этот самый последний миг она осталась одна… А потом чьи-то руки подхватили её, не позволяя упасть. В лихорадке творящегося вокруг хаоса Ванда не могла вспомнить всё последовательно, но она помнила тепло его рук, которые держали крепко и бережно; она помнила, как, подхватывая, он на мгновение заглянул ей в лицо. Тот странный взгляд тоже остался отпечатанным в памяти, но Ванда не могла разгадать его и сейчас. Слишком много в нём было, будто в голубых механических глазах отражался весь окружающий хаос.       Но что бы ни означал тот взгляд – действие было совершенно однозначным. Вижн спас её. Он мог бы этого не делать, никто бы не стал сожалеть о Ванде – в конце концов, её стараний в появлении Альтрона было не меньше, чем одержимости Тони Старка. Но Вижн спас её. Не потому, что его обязывал долг, не потому, что ему было что-то от неё нужно – просто так.       — Хорошо, — поспешно кивнула ведьма, чувствуя, что внезапно вспыхнувшая решимость может столь же быстро оставить её. — Давай попробуем.       Вижн кивнул, и Ванде почудилось, что его губы едва заметно дрогнули в намёке на облегчённую улыбку.       Показалось, наверное… — подумала ведьма. Уж слишком мимолётным было это движение – из тех, которые люди за собой даже не замечают.       — Вот что требуется сделать: до прохода в комнату два с половиной метра. Ты должна прижаться спиной к правой стене, дойти до угла. Там упавшая плита, но под ней есть зазор, достаточный для того, чтобы ты смогла проползти. — Увидев выражение лица девушки, Вижн поспешно добавил: — Как только ты доберёшься до плиты, я пройду на противоположную сторону и буду держать её. Даже если в тот момент, когда ты будешь под ней, что-то сдвинется, она не упадёт. Я тебе обещаю.       Ванда сглотнула, боясь себе даже представить то, что нужно было сделать, чтобы оказаться на свободе. Клаустрофобия у неё развилась ещё после той бомбёжки.       Раз решила – делай и не будь тряпкой, — велел внутренний голос, и девушка кивнула.       Вижн плавно сместился, освобождая дорогу. Ванда только сейчас смогла в полной мере рассмотреть масштаб разрушений и на пару секунд закрыла глаза, сосредотачиваясь на своём дыхании. Рука Вижна легла на её плечо. Он ничего не сказал, но от ощущения присутствия стало легче. Девушка глубоко вздохнула и продолжила путь. Медленно, чертовски медленно, но больше не позволяя себе совсем останавливаться.       Путь показался бесконечным, а плита, под которую надо было лезть, появилась перед Вандой совершенно неожиданно. В первый момент ведьма оторопела.       — Да туда же даже котёнок не пролезет… — прохрипела она, неосознанно сжав руку Вижна так, что ногти впились в кожу.       — Это иллюзия. Я проанализировал параметры, это возможно. Ванда. — Вижн аккуратно коснулся её подбородка, прося повернуться, и продолжил только когда она посмотрела на него: — Ты сможешь это сделать. И я буду страховать. Хорошо?       — Да… да, хорошо… — Она кивнула два или три раза. — Да… Что там говорила Натт… команда – единое целое.       — Именно, — он улыбнулся. — Готова?       — Да нихрена подобного, — нервно усмехнулась она, стараясь спрятать за смешком дрожь в голосе, — но давай покончим с этим поскорее.       Вижн кивнул и в следующую секунду прошёл сквозь бетон. Ванда с трудом подавила приступ паники, когда осталась одна. Она всей кожей ощущала вес и убийственную силу всех тех тонн бетона и арматуры, которые нависали над ней. Это почти парализовало волю и мышцы. Почти, но ещё не до конца. Поэтому, как только с той стороны раздался оклик Вижна, ведьма не помедлила и секунды.       Он оказался прав. Тёмный лаз был настолько узким, что любое движение в нём давалось с трудом, особенно когда перед глазами то и дело темнело от волн дышащего, первобытного ужаса, но двигаться было возможно, и Ванда двигалась. Она задыхалась от пыли, плакала от страха, но упрямо ползла вперёд, к светлому проёму с той стороны.       Ванде показалось, что прошла целая вечность, прежде чем на её ладони, отчаянно протянутой вперёд, сомкнулись пальцы Вижна, и он вытащил её наружу. Ванда несколько раз судорожно вдохнула, желая надышаться про запас, и вцепилась в Вижна мёртвой хваткой. Она разрыдалась, то ли от пережитого ужаса, то ли от счастья, что всё закончилось. Вижн крепко держал её, позволяя выплеснуться напряжению: одной рукой он обхватил девушку за плечи, а второй прижимал её голову к своей груди.       Постепенно всхлипы сошли на нет, и Ванда расслабилась. На смену дикому напряжению пришла столь же сильная слабость, и девушка была уверена, что если б не руки Вижна, она бы стекла на пол как желе. Синтезоид почувствовал изменившееся состояние, мягко подхватил её, перенёс на уцелевшую кровать и бережно, будто хрупкую куклу, усадил ближе к изголовью, чтобы под спиной оказались подушки.       — Ты в порядке?       — Да… Теперь да, прости. — Ванда уткнулась взглядом в колени: теперь, когда в голове прояснилось, за эту истерику стало очень стыдно.       Хороший из тебя Мститель, чуть что случись – ревёшь и поджимаешь хвост.       — Не за что извиняться. Учитывая обстоятельства, это было вполне ожидаемой реакцией.       — Что случилось?       — Один из экспериментов в лабораторном крыле вышел из-под контроля. Жертв нет. И большая часть корпуса тоже не пострадала, в том числе и жилые помещения. Быть может, имеет смысл всё-таки рассмотреть возможность перебраться туда?       — Теперь-то уж точно, — нервно усмехнулась Ванда, осматривая свою развороченную обрушением комнату. Многое было сломано и разбито. Но вот гитара уцелела.       — Аптечка была в ванной?       — Зачем тебе аптечка? — вопрос был столько неожиданным, что Ванда подняла голову.       — Нужно обработать твои царапины, чтобы исключить возможность заражения.       Ванда удивлённо моргнула и проследила за взглядом Вижна. Синтезоид смотрел на её ноги, которые были сплошь покрыты мелкими ссадинами и царапинами, оставленными каменным крошевом под плитой. Адреналин всё ещё кипел в крови, и Ванда совершенно не чувствовала боли; более того, она поняла, что даже глядя прямо на взволновавшие его царапины минуту назад, не обратила на них внимания.       — Кажется, да… Но это пустяки. Не беспокойся. И не такое на мне заживало, — она постаралась пошутить, но, судя по обеспокоенному лицу, Вижну это не казалось забавным. Хотя чёрт его знает, как он в принципе воспринимал юмор.       — Я бы всё же предпочел удостовериться. Сейчас… — он собирался подняться, но Ванда схватила его за руку прежде, чем он успел сделать это. И прежде, чем она сама успела подумать о своих действиях.       — Нет, пожалуйста, останься.       Вижн нахмурился, явно сомневаясь, осмотрелся, потом чуть заметно кивнул.       — Хорошо. Но если разбор завалов затянется, ты позволишь мне за ней сходить. А пока хотя бы промой их. В том кувшине просто вода? — Он кивнул на кувшин, закрытый крышкой. Он стоял на тумбочке и каким-то чудом уцелел.       Когда ведьма кивнула, Вижн принёс его и выудил из ящика чистую наволочку. Ванда взялась стирать с ног пыль и кровь, время от времени морщась и шипя. Вижн не шевелился, наблюдая за её действиями, и девушка остро ощущала этот взгляд. Он всё… усложнял. От него просыпалось смущение, хотелось попросить Вижна отвернуться, хотя сейчас её пижама выглядела уж точно приличнее того полотенца, в которое она завернулась в его ванной. Но в то же время просыпалось и что-то ещё – что-то, чему Ванда даже не могла подобрать точное определение. Какое-то опасное, манящее желание сделать то, чего делать не следует. К примеру, попросить его помочь… или позволить магии разлиться в воздухе и коснуться его мыслей. Узнать – и не во сне – что он будет думать и чувствовать, касаясь её кожи. Действительно ли будет что прочитать в нём в этот момент, или всё это лишь игры её собственного разума? Или, быть может, её магии? Магии, которая, лишившись шанса мутить сознания другим, замутила её собственное?       Хватит об этом думать, чёрт тебя побери!       — Что-то у нас входит в привычку сталкиваться в ванной, — в надежде прервать поток собственных мыслей, снова повернувший не туда, Ванда сказала первое, что пришло в голову, и тут же пожалела об этом.       — Да. И я всякий раз вхожу без разрешения, — неожиданно поддержал тему Вижн. — А ты всякий раз оказываешься ранена. Прошу прощения за это.       Ванда улыбнулась ему.       — Не за что извиняться. За сегодня я должна сказать тебе спасибо. Я бы не…       Она замолчала на полуслове. Вижн нахмурился, видя, как взгляд ведьмы остекленел.       — Ванда?       — Чёрт…       — Что такое, Ванда? — Вижн коснулся её плеча.       — Чёрт возьми… я же могла воспользоваться магией… — ошеломлённо пробормотала она, глядя на свои раскрытые ладони. Вокруг пальцев начинала клубиться слабая алая дымка. — Там мне даже в голову это не пришло…       Девушка вскинула голову, чтобы посмотреть на Вижна: она выглядела потрясённой и напуганной, в чём-то – быть может – даже более напуганной, чем раньше. Знание о том, что спасение было в её руках, но она не смогла им воспользоваться, потому что не вспомнила, раскалёнными шурупами ввинчивалось в мозг, сбивая дыхание и подкармливая хаос внутри.       — Если так, — неожиданно для себя сказала Ванда, глядя на него, – выходит, ты считаешь, что настоящей опасности мне не грозило. Тогда зачем пришёл? Ты не слабее Стива и Роуди в костюме. Ты мог бы помочь им разобрать всё это.       Вижн слушал её внимательно, и по его сосредоточенному лицу было понятно: он оценивает услышанное. Не просто воспринимает, как сделал бы человек, а взвешивает и соотносит с чем-то в своей голове. Ванда ожидала, что он задумается над ответом, но ответ прозвучал сразу, как она замолчала.       — Так и есть. Моя помощь могла бы ускорить процесс на… — он запнулся и улыбнулся немного сконфуженно, видимо, вспомнив, что его просили не сыпать цифрами в рядовых беседах. Ванде даже стало не по себе от того, насколько естественной вышла эта улыбка. — Но я… мои оценочные алгоритмы сочли, что ты можешь нуждаться в помощи, даже при отсутствии непосредственной угрозы здоровью. Оказывать такую помощь – моя приоритетная задача.       Ванда сощурилась, рассматривая его спокойное, непроницаемое лицо. Вроде бы ни в словах, ни в интонациях не было ничего особенного – привычный Вижн с его привычно-формализованными предложениями. Так почему ей кажется, что сейчас эти предложения формализованы намеренно, и он сам не вполне понимает, зачем так делает?       А ты как будто понимаешь?       Правда ли это? Может, ей чудится? Может, всё дело в адреналине? Или в паранойе? Или в её нездоровом интересе к нему? А может, всё вместе? Или ничего из этого? Может, он говорит так просто для того, чтобы не сказать: «Я здесь потому, что если ты утратишь контроль над собой, то станешь опасна для окружающих»? Это было похоже на правду. Но такая возможная правда отозвалась внутри волной разочарования. Ванде отчётливо не хотелось, чтобы ответ оказался таким.       — Ванда? — его голос вырвал её из трясины раздумий, девушка вздрогнула и осознала, что уже несколько секунд немигающе смотрит ему в лицо.       — Прости, задумалась. — Она быстро отвела глаза, взгляд зашарил по комнате в поисках того, на что можно было бы отвлечься… — На гитаре играть умеешь?       Теперь Вижн выглядел растерянным.       — Я никогда не пробовал.       — Хочешь? Раз уж мы тут заперты.       — Не думаю, что это хорошая мысль.       — Отчего же?       — Творчество – это то, что характерно для людей. Помимо точного – или не слишком точного – следования правилам, вы вносите в свои творения нечто, что мне не постичь.       — Уверен? — Ванда улыбнулась, подтянула гитару магией и передала ему. — Я слышала, что музыка – это тот вид искусства, который на самом деле наиболее близок к математике. И творчество в музыке – это скорее по части композиторов, а мы просто играем и поём чужие песни. Это больше выражение чувств, чем создание чего-то нового. Попробуй.       Вижн выглядел неуверенно. Он редко так выглядел, поэтому Ванда постаралась запомнить это. Осознание того, что это из-за неё, почему-то вызвало внутри тёплое чувство удовлетворения с лёгким оттенком азарта. Какой-то её части хотелось проверить, как далеко простирается эта власть? Насколько она смогла бы раскачать его извечное спокойствие?       Ванда, остановись!       После небольшой паузы синтезоид всё же взял гитару. Его движения были удивительно схожи с движениями обычного человека, который ни разу не брал в руки инструмент, хотя и видел это со стороны. Ванда улыбнулась и, переместившись так, чтобы сидеть позади и чуть сбоку от Вижна, коснулась его рук своими, передвигая пальцы и кисти так, как положено при игре на гитаре.       — Что мне стоит играть? — он чуть повернул голову и едва заметно отклонился назад, ближе к Ванде. Она незаметно закусила губу, приказывая своей магии не распускать нити.       — У тебя есть любимая песня? Или та, что тебе просто нравится?       Вижн какое-то время молчал, задумавшись, потом его пальцы несмело коснулись струн. Ванда удивлённо моргнула, узнав первые же аккорды. Это была одна из тех песен, которые она любила играть, а порой и напевала. Но ведьма никак не ожидала, что из всего подслушанного репертуара Вижн выберет именно «Dust in the wind». Ей очень хотелось спросить, почему так, но девушка не хотела прерывать его, она вслушивалась в мелодию и ощущала в ней отличия. Именно ощущала – не слышала.       Его игре не хватало раскованности и лёгкости – как и всем начинающим, – но слушать всё равно было приятно. В его исполнении эта мелодия навевала щемящую грусть, но какую-то совершенно особенную: в ней не было безнадёжности и ощущения пустоты существования, скорее наоборот – стремление ловить каждый момент.       Странно… Он же практически бессмертен.       Ванда не заметила, как начала тихонько подпевать:       — Dust in the wind,       All we are is dust in the wind.       Don't hang on,       Nothing lasts forever but the earth and sky…       Грохот с другой стороны комнаты оборвал мелодию. Ванда в ту же секунду окружила их силовым барьером, боясь, что вновь не успеет об этом подумать, если поддастся панике.       Но, как оказалось, ничего не собиралось рушиться. Одна из бетонных плит зашаталась и тяжело сдвинулась в сторону. В освободившийся проём полился яркий свет из коридора, а в следующую секунду оттуда же высунулась покрытая пылью и побелкой голова Тони Старка.       — Ну что, замурованные, хорошо проводите время? Путь свободен, Вижн, заканчивай серенаду и присоединяйся, надо бы поскорее разгрести этот бардак. Ведьмочка, ты тоже, если в силах.       — Я…       — Мисс Максимофф должна зайти в медчасть, — ответил Вижн всё тем же спокойным, но непримиримым тоном. После чего посмотрел на Ванду, и она с лёгким раздражением на саму себя отметила, что на самом деле не сердится на него за это самоуправство.       Как же я ухитрилась так вляпаться… Что со мной, чёрт возьми, не так…?!       — Ладно-ладно, — проворчала ведьма, сползая с кровати. — Я же обещала.       Вижн тоже поднялся, отложив гитару, и, когда они проходили к двери плечом к плечу, негромко сказал:       — Спасибо.