Стечение обстоятельств

      Мягкий полумрак комнаты сглаживал линии и расслаблял. Всё было так, как надо. Не было напряжения. Не было страха. Не было глубоких трещин внутри. Не было чувства, что этими трещинами идёт сама жизнь, стоит только сделать следующий шаг в ней, любой шаг. Да и самой этой жизни с её тревогами и неразрешимыми вопросами сейчас не было. Только мягкий полумрак и терпкое ночное волшебство.       Ванда улыбнулась, когда алые пальцы напряжённо скользнули по гитарным струнам и извлекли столь же напряжённый, дребезжащий звук. В нём крылся диссонанс, но его тут же поглотил бархатный сумрак. Ванда коснулась руки Вижна и придвинулась ближе. Она сидела позади и теперь почти прижималась грудью к его спине. Тёплое дыхание прошлось по шее прежде, чем зазвучал шепот.       — Расслабься. Не пытайся воспроизвести всё идеально точно, почувствуй музыку.       Она едва не коснулась губами вибраниумной пластины на месте его уха, когда говорила это, и улыбнулась, ощутив, как он сперва напрягся сильнее, а потом сделал глубокий вдох, явно пытаясь последовать её совету. Пальцы взяли ещё несколько аккордов, одинокие ноты тонули в тишине, никак не желая складываться в мелодию. Музыку душила его сосредоточенность.       Ванда положила подбородок на плечо Вижна, хотя и знала, что это помешает ему свободно двигать руками при игре.       — Забудь о математике, — в её голосе звучала улыбка.       — Я не могу чувствовать музыку, Ванда. — Он перестал играть, отложил гитару и развернулся, встречаясь с ней взглядом. — Я не человек.       — В самом деле? — ведьма приподняла брови и сделала то, на что, как ей казалось, у неё никогда бы не хватило смелости: опустила руку и медленно провела по его телу. Кончики пальцев прочертили линию от живота до самой шеи и замерли на губах, чуть надавив. Колкое электричество разбегалось по коже, и Ванда не представляла, магия ли замешана в этом или вибраниум? Или желание прикасаться к нему так ещё и ещё? — Правда ничего не чувствуешь? Вот сейчас?       — Я… — начал было Вижн, но не закончил предложения, мягко обхватив её руку и не позволяя убрать её. Он коснулся губами запястья – легко, почти невесомо, но Ванду всё равно бросило в жар. Она невольно вздрогнула, когда волна мурашек пробежала вдоль позвоночника. — Ванда, я…       Он поднял глаза, и в его взгляде тоже был жар, а ещё растерянность и непонимание – безумное сочетание несочетаемого. Безумное – и очень манящее. Ванда закусила нижнюю губу. В её голове металась сотня слов и обрывочных фраз, и ни одна не казалась подходящей. Ни на одной она не могла сосредоточиться достаточно. Магия играла в крови, спрашивала, так ли нужны слова? Так ли нужны границы? Так ли важно, что его кожа другого цвета, и её прорезают металлические вставки, а в глазах вращаются шестеренки? Не важнее ли то, что она читает в этих глазах и что ощущает, когда его алые пальцы охватывают её запястье?       Ванда плавно скользнула вперёд, обвивая рукой его шею и придвигаясь совсем близко. Её губы замерли в паре миллиметров от его губ, и она буквально вдохнула в них слова:       — Забудь… о математике…       И тогда он поцеловал её, подавшись навстречу.       Ванда прихватила его губы, отвечая на поцелуй, и улыбнулась тому чувству свободы, которое он принёс. Ей хотелось смеяться, когда она обнимала Вижна, целуя в ответ и не чувствуя страха. Магия разливалась в воздухе и сотней невесомых нитей касалась его, но не находила ни намёка на то, что так пугало хозяйку в других мужчинах. Отсутствие страха опьяняло, и Ванда полностью отдавалась его ласке. Хотелось, чтобы этот поцелуй длился вечность, чтобы вечность его руки гладили её спину и время от времени сжимали кожу. Хотелось, чтобы глупые тряпки не мешали ощущать странную, но такую приятную фактуру его кожи и тот безумный, будоражащий контраст, который составляли тёплая плоть и холодный вибраниум…       Ведьма не могла сказать, магия ли исполнила её желание или они сами избавились от большей части одежды, но были так поглощены поцелуями, что не заметили этого. Ванда ахнула, когда прижалась к его груди своей. Волна трепета пронизала её и передалась ему, заставляя крепче обнимать хрупкое женское тело, сильнее притискивать к себе. Ванда взяла его лицо в ладони, чтобы заглянуть в глаза, и с удивлением увидела в них не только привязанность и тягу, но и что-то ещё… Что-то отчаянное, что-то, побуждавшее его сжимать руки.       Вижн смотрел на Ванду так, будто она могла в любой момент испариться, и он осознавал, что бессилен её удержать. Этот взгляд что-то перевернул в душе Ванды, отпечатался глубоко.       — Я здесь, с тобой, — шепнула она, не смея отвести взгляд, и ощутила, как слова эхом отозвались у неё внутри.       — Я бы хотел, чтобы это было так, — так же тихо ответил он, привлекая её к себе и целуя с отчаянной нежностью.       Его слова закружились в голове ведьмы, но она не могла сосредоточиться на них. Слишком приятными были его прикосновения, слишком будоражили поцелуи… И она решила, что подумает над ними как-нибудь потом. Не сейчас. Не когда можно откинуться назад, увлекая его за собой на мягкое одеяло. Не когда его губы прочерчивают дорожку поцелуев по шее, заставляя дыхание и сердце сбиваться. Не когда он смотрит так. Не когда они…       Ванда распахнула глаза, и ей потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, почему она вдруг оказалась одна и почему вместо тёплого полумрака комната погрузилась в темноту, пронизанную острым алым свечением её магии.       Воспалённая кожа покрылась мурашками, а дыхание всё ещё было неровным. Тело ныло от сладкой истомы, но на нём определённо прибавилось одежды. Состояние колебалось на грани между приятным жаром и раздражающей тяжестью неудовлетворённости.       — Сон… — хрипло выдохнула Ванда, подняв объятые дымкой руки и понимая, что некоторые нити из этой дымки вытягиваются вовне, а некоторые возвращаются к ней, впитываясь в кожу. — Боже…       Ванда скатилась с кровати и оказалась возле умывальника раньше, чем осознала это. Холодная вода, плеснувшая в лицо, немного отрезвила, но ровно до той степени, которая позволяла осознать сложность и пикантность ситуации.       Ведьма взглянула на своё отражение. Оттуда на неё смотрела растерянная девушка с всклокоченными волосами и губами, покрасневшими будто бы от настоящих поцелуев.       — Самой на себя насылать такие сны… Совсем ты сдурела, что ли? — проворчала Ванда, обличающе ткнув пальцем в зеркало. Но отражение лишь повторило жест, видимо, не желая принимать ответственность.       Убирая руку, Ванда заметила, что алая дымка вокруг и не думала исчезать. Это наблюдение потянуло за собой воспоминание о том, что пряди силы проникали сквозь стены комнаты, и возник закономерный вопрос: только ли себя она так зачаровала?       Закутавшись в халат, Ванда осторожно выглянула за дверь и едва сдержала досадливый стон: весь коридор был затянут алой паутиной. Некоторые нити пульсировали, другие едва виднелись, но то, что они добрались до каждого на этом этаже, было ясно как день.       Молодец, Ванда, просто молодец! — саркастично похвалил внутренний голос. Твои соседи прямо с первой ночи прочувствуют, как замечательно жить с тобой бок о бок!       Ванда тихо выругалась и постаралась сосредоточиться и развеять магию. Сила заволновалась, стягиваясь к управляющим руками нехотя и преступно медленно. В такие моменты ведьме казалось, что её магия – не энергия, природа которой остаётся загадкой, а мыслящее существо, полностью поглощённое инстинктами, а может, попросту состоящее только из них. Этому существу не нравилось сидеть на поводке, и ему невозможно было объяснить, что такое «нельзя».       Почему нельзя ударить взбесившего собеседника? Почему нельзя заставить несговорчивых сделать то, что тебе хочется? Почему, если ты это можешь? Что такое «нельзя»? Что в этом плохого? Что такое это «плохое», и почему насылать на спящих людей сны – это плохо? Почему ты сама считаешь этот сон плохим, если он радовал тебя? Почему, ведьма?       Ванда помотала головой, отбиваясь от разноголосых шепотков своей силы, раздающихся под сводами черепа. Когда-то они почти свели её с ума, и ведьма вполне допускала, что однажды это всё-таки случится…       — Но не сегодня, — прорычала она сквозь зубы, принуждая пряди силы ослабевать и возвращаться к ней.       Закончив, Ванда мысленно поблагодарила небеса за то, что в течение всего этого процесса никто не проснулся и не решил выйти в коридор, чтобы побродить по пустынной базе в ночи или совершить вылазку до холодильника в кафетерии. Объяснить происходящее было бы не просто, особенно с учётом того, что ей вовсе не хотелось выглядеть опасной в глазах тех людей, с которыми нужно работать бок о бок на операциях с угрозой для жизни.       Ещё раз оглядевшись, Ванда шмыгнула в комнату и тихо прикрыла дверь. Забравшись на кровать и укрывшись одеялом с головой, она долго лежала без сна, растерянная и немного испуганная. Алое свечение медленно угасало на кончиках пальцев, и, глядя на него, Ванда совершенно не представляла, что же ей делать. Сила вырывалась из-под её контроля и раньше, но всегда в моменты острого стресса, когда она бодрствовала. Как справляться с нею тогда, ведьма знала, а вот как бороться с подобными тихими проявлениями – не могла даже представить.       Можно было попробовать не спать, но на сколько её хватит? Вспомнился старый фильм про Фредди Крюгера. Там подростки тоже пытались не спать, и ни к чему хорошему это их не привело в конечном итоге.       Возможно, это был единичный случай? — с надеждой подумала она, но тут же услышала этот невероятно раздражающий внутренний голос, который интересовался: А что если нет? Конечно, стоит проверить это. Но что если нет?       Ванда не знала, что тогда. У неё не было ни одной идеи. В голову не приходил никто, кто мог бы посоветовать ей, как совладать с подобным коварством собственной магии, а если рассказать команде…       Они ведь сочтут тебя опасной, ты же понимаешь? — предупредил голос. Ты и так среди них белая ворона с не слишком хорошим прошлым, в котором промывала им мозги. Что они подумают, если узнают, что ты не контролируешь свою магию, стоит только уснуть или вырубиться? И что они предпримут?       Ванда замотала головой, пытаясь пресечь собственную паранойю. В голову лезло множество вариантов того, что они могут предпринять, и это даже имело свой смысл. В конце концов, Ванда также отдавала себе отчёт в том, какой опасной может стать, если утратит контроль. А ведь ей не всегда снятся безобидные, хоть и весьма компрометирующие сны, куда чаще во сне она видит кошмары.       Может, тебе стоит…       — Нет. — Ей наконец удалось прервать поток непроизнесённых слов, добившись благословенной тишины в голове. — Нет. Ничего такого не случится. Стоит поспать. А потом посмотреть, будет ли это повторяться.       Но, несмотря на то, что от голосов в голове удалось избавиться хотя бы на время, больше в эту ночь Ванда не уснула.

***

      Утро стало пыткой, стоило только перешагнуть порог. В коридоре Ванда наткнулась на Стива. Он возвращался с утренней пробежки и выглядел непривычно помятым и уставшим.       Как будто ночь не спал, да-да, — не преминул прокомментировать внутренний голос. Он звучал бодро и свежо, как будто это ему достался весь предназначавшийся ведьме сон.       Увидев Ванду, Стив изменился в лице, поздоровался и как-то слишком быстро отвёл глаза, проходя мимо. Она едва успела договорить «Доброе утро, Стив», а за ним уже закрылась дверь.       Вот интересно, — продолжал издеваться голос, — он просто пронаблюдал твой сон как зритель, или в его голове твоя магия поставила его на место Вижна? Как считаешь, дорогая?       Ванда подавила желание рявкнуть на этот голос, веля ему заткнуться, и оттолкнула подальше холодящую мысль о том, что эти мысленные разговоры всё больше и больше начинают напоминать прогрессирующее сумасшествие. Потом она отказала себе и в желании удариться головой об стену или провалиться сквозь пол. Учитывая магию, решившую своевольничать, с такими желаниями надо было быть крайне осторожной.       Вернувшись к себе, девушка закрыла дверь и подумала, каковы шансы сказаться больной и никуда не ходить сегодня?       Перспектива казалась крайне заманчивой, но Ванда вынуждена была быстро от неё отказаться: во-первых, она вспомнила, что сегодня намечено какое-то совещание с представителями спецслужб, а во-вторых, узнав о её болезни, Вижн непременно решит зайти и проверить, как она. Ванда была в этом уверена. А вот в том, хочет ли его видеть сейчас, уверена она не была. Вернее, она не была уверена, можно ли ей видеть его сейчас. Конечно, на брифинге всё равно придётся, но это было совсем не то же самое, что один на один, за закрытой дверью комнаты, в декорациях которой они буквально несколько часов назад едва не занялись любовью.       — Проклятущие сны, — прорычала Ванда, когда по её коже пробежала волна мурашек от одного воспоминания. Магия тоже заклубилась, подогревая кровь и снова наполняя голову шепотками.       На этот раз из водоворота образов ведьму вырвал Чу. Он подскочил к ней откуда-то справа и шутливо боднул ногу лбом. Это движение все уже выучили – оно служило для привлечения внимания и требования взять его на руки. Ванда усмехнулась, мысленно поблагодарив Тора за его странный подарочек. Рядом с этим существом плотная аура растерянности и негатива если и не рассеивалась совсем, то существенно ослабевала.       — Не будь лентяем, — велела ведьма и похлопала себя по плечу, одновременно выставляя одну ногу вперёд.       Чу издал досадливую трель, но всё же начал карабкаться по ноге, чтобы самому добраться до любимого насеста. Получалось у него всё лучше, хотя он всё ещё был немного неуклюжим, когда делал что-то непривычное – как и все детеныши. Добравшись наконец до вожделенного плеча, он прижался к нему плотно-плотно, растопырив лапы, как будто на них были присоски, а не когти, и до Ванды донеслась волна его эмоций: тепло, уют, безопасность, «как дома». Девушка прижала зверька к себе, на секунду закрывая глаза и стискивая руки почти слишком сильно. Чу притих, совсем замерев, но не попытался выбраться, чувствуя, что ей это необходимо.       — Спасибо, малыш, — прошептала она, расслабляя руки и улыбаясь. — Разберёмся уж как-нибудь.       С этими словами она сунула ноги в мягкие туфли без каблука и вышла за дверь, направляясь в зал для брифингов.       Нужный зал был просторным и большим, его специально проектировали на тот случай, если придётся собирать вместе всех сотрудников. Металлические ставни-щитки уже подняли, и теперь из огромных окон лился солнечный свет. Ванда выглянула на улицу и пожалела, что вместо этого собрания нельзя пойти на прогулку. Погода была в самый раз. А ещё это бы позволило избежать встречи с остальной командой, которая рассаживалась по местам на несколько ярусов ниже.       Ванда шагнула было к ближайшему стулу, но потом подумала, что если сядет так далеко – это может их обидеть, да и привлечёт ещё больше внимания. Так что пришлось спускаться.       — Как ты устроилась, Ванда? — поинтересовалась Наташа, возникшая у неё за плечом как призрак. Выглядела шпионка как всегда бодро и подтянуто. — Хорошо спалось?       Вопрос звучал совершенно буднично, и Ванда едва успела поймать себя за язык прежде, чем спросила бы шпионку напрямую, издевается ли она над ней? Интуиция подсказывала, что Наташа, если и не читает мысли, то видит её насквозь, но если в этом Ванда ошибалась, то, спросив, она бы себя раскрыла.       — Сойдёт, — она пожала плечами, спеша усесться на место подальше от Вижна. И не смотреть на него. Лучше не смотреть вообще ни на кого, если уж говорить откровенно, потому что на себе-то она их осторожные взгляды ловила за сегодня уже неоднократно, так что не стоит надеяться, что магия ночью проявила благородство и никого не заморочила, а просто провисела в комнатах алым туманом.       — Проверила поговорку? — Наташа уселась рядом и приподняла брови. Чу оторвал голову от плеча ведьмы и воззрился на её собеседницу выжидающе. Натт улыбнулась и почесала чешуйчатую голову прямо между широко расставленными глазами.       — Какую поговорку?       — Да ладно, ты должна её знать. Ну ту, про «сплю на новом месте»...       — Глупости какие-то, я не верю в приметы, — буркнула ведьма, раскрывая папку с документами и пытаясь сосредоточиться на них, а не на видениях, которые наполняли её голову. Чёртовы поговорки. Надо же было приехать в страну через океан, чтобы тут оказаться в одном отряде с представительницей той же культурной среды!       — Ну, если уж какие-то сны и могут быть вещими – то это сны ведьмы, — усмехнулась Наташа, тоже просматривая материалы и кривясь. — Издеваются они над нами, что ли? Как будто у нас других дел нет. Эй, Стив! Они это всерьёз? Вот ради этого мы перенесли график тренировок?       — Знаю, знаю, — уныло проворчал Стив, для которого материалы в папке вообще были словно написаны на инопланетном языке. — Но поверь, это тот случай, когда проще согласиться, чем объяснить им, почему нет.       — Потом надо будет взять реванш, — хищновато улыбнулась Натт и многообещающе приподняла брови. — Нельзя же так меня провоцировать.       — Полагаю, ваши действия во время кризиса, связанного с Щ.И.Т.ом и Гидрой, отчасти являются причиной этого совещания, — спокойно заметил Вижн, не оборачиваясь. И Ванда помимо воли уставилась на него. Он что, только что поддел Наташу? Серьёзно??       — Тогда что-то долго они соображают, — ничуть не оскорбилась шпионка и закинула руки за голову. — Ладно, разбудите меня, когда эта чушь закончится. Что-то я сегодня не выспалась.       После этой фразы в помещении повисла неловкая тишина. Стив и Сокол уткнулись в свои папки, Вижн, казалось, сел ещё более прямо, хотя и до того его осанка казалась идеальной, Роуди сделал вид, что его что-то крайне заинтересовало в телефоне… А Ванда не прижала руки к голове только потому, что одной всё ещё поддерживала на своём плече Чу.       Это будет доооолгое совещание, — протянул внутренний голос и рассмеялся.       Совещание и правда оказалось долгим и было просто ужасающе скучным. Вернее, это было даже и не совещание, а что-то вроде лекции приглашённого профессора. Только профессор был не профессор, а какой-то функционер из департамента обороны. И его никто не приглашал. Унылый тип с лицом занудного бухгалтера битый час распинался о том, как они должны были общаться с прессой и вести себя в соцсетях, причём делал это настолько ровным, монотонным тоном, что Ванда всерьёз опасалась уснуть. А уснуть она сейчас боялась.       Когда перспектива упасть лицом на стол и засопеть во сне стала совершенно неиллюзорной, ведьма принялась покусывать губы и надавливать ногтями на кожу руки – не слишком сильно, но достаточно, чтобы ощущение, колеблющееся на самой грани между приятным и болезненным, не давало сосредоточенности ускользнуть совсем.       Какое-то время это помогало. Потом сидящая рядом Наташа пихнула её ногой и прошептала, широко улыбаясь:       — Проверяешь пределы искусственной сосредоточенности? У тебя отлично выходит, он смотрит на тебя чаще, чем на этого несчастного.       Ванда ощутила, как кровь приливает к щекам, и гневно воззрилась на шпионку. Та только тихо, смешливо фыркнула и откинулась на свой стул. Она помахала на себя ладонью и глянула на остальных.       — У нас что, кондиционеры сломались? Тут слишком жарко.       — Температура в помещении стандартная, мисс Романофф, — ответил Вижн.       — Мне кажется, что жарковато, — пожала плечами Натт и чуть сильнее расстегнула тугую кожаную кофту. Ванда не могла себе представить, как она ухитряется носить эту обтягивающую одежду так, будто она чертовски удобна. Но выглядело эффектно. Ведьма готова была поклясться, что это была маленькая провокация, и, кажется, успешная, потому что Стив бросил на Наташу очень выразительный взгляд. И даже лектор, кажется, совершенно лишённый интереса к чему бы то ни было, скосил глаза.       Ну вот почему кому-то такое поведение даётся оскорбительно легко, а кому-то… — с досадой подумала Ванда, хмуря брови.       Может, потому, что она дразнит живого парня, пусть и слегка отмороженного за столько-то лет в Арктике, а тебе приглянулся робот? — съехидничал внутренний голос и тут же был послан по весьма витиеватому заковианскому адресу, но в этот раз и не думал затыкаться. И раз уж тут так скучно, а ты так изводишься, возьми да проверь, что же они видели во сне. Делов-то. От этой лекции у всех мозги вот-вот в кисель превратятся, даже у него, даром что искусственные. И напрягаться не придётся.       Ванда отмахнулась от идеи, подумав, что даже если бы она и захотела сделать этакую глупость, это было бы всем заметно, ведь её магия не невидима.       Хватит отмазываться, — не согласился внутренний голос. — С доктором Чо ты это провернула на раз-два, и Альтрон ничего не заметил, а уж он-то на вас тогда впрямую смотрел. Уж неужели помирающие со скуки люди внимательнее настороженного и порядком раздосадованного андроида-террориста? Да и силы-то там надо всего ничего, щепотка, не больше.       Чу завозился на плече Ванды, видимо, чувствуя её метания, потом плавно сполз (или, вернее сказать, стёк) с плеча, и вот его коготки уже цокали по полу. Лектор напрягся и замолчал на полуслове, вытаращившись на диковинную зверюшку. Будь у Чу две пары конечностей, можно было бы сказать, что это просто редкая ящерица, но в том, что на этой планете завелись шестиногие ящерицы, убедить было бы сложно.       — Он не представляет опасности, — сказал Вижн, когда понял, что остальная команда, включая и Стива, явно не собирается ничего объяснять.       Лектор покивал, сглотнул и продолжил говорить, но то и дело сбивался и косился на снующего по залу пришельца из иных миров. Когда зверёныш в очередной раз пробегал мимо него, Вижн протянул руку, и Чу тут же свернул с намеченной траектории и проворно забрался по его штанине.       Чу нравилось сидеть у Вижна на руках, и это тоже было загадкой для Ванды. Она была почти уверена, что так легко установила со зверьком ментальный контакт потому, что и в родной среде эти существа общались похожим способом, а значит, они обладали развитым чутьем. Ванде было интересно, что Чу ощущает в Вижне, почему тянется к нему? И ощущает ли что-то вообще, или просто помнит, что он ему помог?       Столько вопросов…       Ванда вздохнула и прикрыла глаза, сдаваясь. Ей правда было любопытно. Неловко, дико страшно от того, что ночной инцидент с магией – очень плохой для неё звоночек… Но всё равно любопытно. Ей хотелось знать, насколько неловкой была ситуация, в которую она угодила. Действительно ли Стив видел себя на месте Вижна в этом сне? Он, Сэм, Роуди? Наташа?       Ванда зажмурилась.       Или, может, все волнения зря, и они видели не её в той комнате, освещённой тёплыми огоньками подвешенной возле кровати гирлянды? Может, магия просто показала им сны, касающиеся тех, кто был им симпатичен? Всё это хотелось знать, но сильнее всего хотелось знать, что сейчас делалось в голове Вижна. Какой сон видел он? Были ли его выпрямленная спина и застывшая поза намёками на то, что нахальные замечания Наташи и для него имели смысл? Или не было ничего этого, и собственные глаза снова обманывают ведьму?       Да-да, и тот его сон про совместный душ был тоже не более чем стечением обстоятельств, — фыркнул голос. — Продолжай себя убеждать, дорогая.       Сколь бы неловкой ни казалась ситуация, мучиться неведением ещё хуже. Именно это сказала себе Ванда, когда её пальцы, опущенные под стол, шевельнулись, позволяя тоненькой струйке силы стечь на пол и змеёй проскользнуть к Вижну.       Ванда прикрыла глаза и откинулась на спинку стула, заставляя себя расслабиться. Только там можно было проделать этот фокус незаметно. Она оттолкнула свои неуверенность и беспокойство, оставила за пределами круга страх, постепенно будто бы сплетаясь умом с собственной силой и позволяя ей унести сознание к цели. Чувства обострились, кожа покрылась мурашками, и теперь даже воздух ощущался по-особенному. Ванда замерла и велела магии коснуться Вижна, разомкнуть контур его сознания, чтобы можно было проникнуть внутрь.       Как и в прошлый раз, Ванда оказалась шокирована: она стояла в середине огромного пространства, будто разделённого на соты – их было очень много. В одной отображался зал и этот унылый человек с монотонным голосом; в другой шли какие-то расчёты, в третьей прокручивался текст, и так далее. Вижн действительно мог думать разом о многих вещах, и это так сбило Ванду с толку, что она не сразу обратила внимание на то, что некоторые ячейки ярче и больше остальных.       Глаза сфокусировались на этой разнице, и первым, что они увидели – была она сама. Это не было воспоминание о сегодняшнем сне, хотя ведьма и предполагала, что если сконцентрируется сама, то сможет найти в череде его воспоминаний нужное – во всяком случае, на людях это срабатывало. Но Ванда не попыталась, удивлённо глядя вперед. Почему-то сейчас Вижн вспоминал, как она сидела в отдалённой части парка с гитарой. Были сумерки, база засыпала, прощаясь с последними сотрудниками, и в наступающей тишине отчётливо слышались гитарные аккорды. Ванда протянула руку, интуитивно, не задумываясь – и её тут же обдало его ощущениями.       Музыка казалась Вижну печальной, она подходила одинокому силуэту девушки, ссутулившейся на дальней скамейке. И это соответствие не нравилось Вижну: Ванда отчётливо ощутила противоречие, которое появлялось в его разуме из-за того, что нечто столь подходящее друг другу тем не менее не казалось ему ни правильным, ни совершенным – напротив. Ему хотелось подойти к ней, сломать это совершенство одиночества музыки и одиночества в позе, взгляде, выражении лица. Он не понимал этого чувства до конца, но оно уже ему не нравилось. Не нравилось именно потому, что причиняло ей боль.       Что такое «боль», Вижн тоже понимал с трудом, и Ванда невольно вздрогнула, когда осознала, что это слово ассоциируется у него с ней. С тем моментом, когда он нашел её в вагоне. За долю секунды, которую длился тот взгляд, Вижн увидел в её лице столько чувств, что его системы замерцали красными сигналами перегрузки. Боль. Отчаяние. Пустота. Расколотость…       Ванда замотала головой, пытаясь выпутаться из плена его воспоминаний, и стоило шагнуть назад, как она угодила в другое чувство – будто в кольцо тёплых рук. Она ощутила, как ему хотелось подойти к ней в тот день. Он не знал, что может сделать. Он думал, что ничего. Логика подсказывала именно это: что у него нет возможности вернуть ей брата или родителей, или её разбитую жизнь, успевшую не одну сотню раз свернуть не туда. Но ему впервые хотелось поступить нелогично: подойти и сесть рядом. Если нельзя было ничего сделать с болью, то можно хотя бы разделить одиночество. Программы мерцали у него в голове, вступая в противоречия друг с другом. Одни констатировали, что он не сможет помочь, другие побуждали попробовать, поскольку он должен, ведь это его функция – помогать людям, а ей определённо требовалась помощь. Обрывки мыслей возникали и корректировались: «хочу» заменялось на «должен» или «необходимо», предложения то обретали более привычный вид, то преобразовывались, наполняясь машинной формализованностью.       Ванда затаила дыхание и попыталась сосредоточиться, когда её стало утягивать глубже в цифровую паутину его разума. Но сконцентрироваться не удавалось, потоки данных и вспышки странных, всё менее и менее понятных эмоций отвлекали и били по нервам. Сердце прошил страх, и Ванда запаниковала, понимая, что утрачивает контроль.       «Ванда?» — голос, прозвучавший как будто одновременно со всех сторон, на секунду остановил круговерть, и ведьма тут же рванулась прочь, цепляясь за этот спасительный ориентир.       Она вздрогнула, распахивая глаза и резко выпрямляясь. Когда радужные пятна перестали застилать глаза, Ванда увидела зал и всё того же опостылевшего бухгалтера-лектора, который продолжал распинаться об осторожности, тактичности и государственных секретах. Никто из мужчин не повернул головы в её сторону, только Наташа смотрела проницательно и с лёгкими искорками любопытства в глазах.       — Что, он тебя всё-таки усыпил? — насмешливо спросила она, приподнимая бровь. — Не страдай, уже почти всё.       Ванда смогла только кивнуть.       Она едва дождалась момента, когда представитель информационного отдела департамента обороны наконец закроет папку и отпустит несчастных жертв, и тут же подхватилась с места, надеясь скрыться до того, как…       — Мисс Максимофф, подождите, пожалуйста.       Ванда застыла, но не обернулась, ощутив себя школьницей, пойманной на списывании. Он мог обратиться к ней по сотне вопросов, но первой в голову пришла мысль именно о том, что её раскрыли.       Вижн быстро нагнал её, и Ванда попыталась выдавить из себя уверенную улыбку. Уверенной не получилось, получилась напряжённая и настолько ненатуральная, что даже калькулятор бы на неё не купился, не то что высокоорганизованный искусственный интеллект.       — Мисс Максимофф, уделите мне пару минут?       — Хоть две пары, — махнула рукой Ванда, мысленно ругая себя последними словами. Чу, всё ещё сидевший на плече андроида, заинтересованно переводил взгляд с него на неё и обратно.       — Почему вы это сделали?       — Что я сделала?       — Применили свою силу на мне. Боюсь, я не понимаю причин.       — Только это тебя и беспокоит? Что не понимаешь причин?       — Да. Меня должно беспокоить что-то ещё?       Ванда прищурилась, но, как ни старалась, не смогла заметить в нечеловеческих глазах и тени того особенного страха, который возникал у людей, когда они понимали, что ведьма способна сделать с их разумом.       И правда, ничуть не боишься…       — Например, того, что я тебя околдую? — Ванда усмехнулась, приподняв бровь. Фраза собралась на языке как-то сама собой, и девушка едва не поморщилась, поняв, что для неё самой это звучит двусмысленно.       Вижн, к немалому её удивлению, открыл рот для ответа, но помедлил, как будто тщательно подбирал слова. Впрочем, голос прозвучал привычно ровно.       — Я не думаю, что вы намеренно причините вред мне или кому-то из остальных здесь.       — Ну «профессора», если б могла, я бы превратила в лягушку, это считается вредом?       — Смотря с чем сравнивать. Мисс Романофф сказала, что если бы совещание продлилось ещё пять минут, она бы его застрелила. Может быть, ваш метод предпочтительнее.       Он слегка улыбнулся, и Ванда поймала себя на том, что ей очень нравится эта ненавязчивая, мягкая улыбка, едва угадывающаяся в изгибе губ. Как нравится ей и всё происходящее. Несмотря на нервозность и беспокойство, ведьме всё равно нравилось вот так стоять рядом с ним у окна, достаточно близко друг к другу, чтобы приходилось чуть приподнимать голову из-за разницы в росте, и просто обмениваться шутками.       — Мисс Максимофф?       — Да?       — Вы не ответили. Так зачем вы использовали силу?       — Мне было любопытно. Ну, знаешь… — Ванда замялась, принялась заправлять прядь волос за ухо, а мысли в голове разбегались как проклятущие тараканы. Этот образ заставил встрепенуться от внезапно пришедшей идеи. — …Чу. Это из-за Чу. Мне было интересно, почему он к тебе тянется, что именно в тебе его привлекает. Ты же заметил, что он тебя больше всех прочих любит.       — Больше всего он любит тебя, — не согласился Вижн.       Ванда не сразу поняла, почему он перешёл на «ты», но потом заметила, что почти все уже покинули зал, а те, кто остался, собрались у дальнего выхода и точно не могли слышать их разговора. Для Вижна это, скорее всего, было простой вежливостью и соблюдением делового этикета, но Ванда не могла не обращать внимания, что он переходит на «ты» и называет её по имени только когда они наедине. Это ощущалось настолько по-особенному, что она даже не могла собраться и попросить его и при команде называть её так.       …а проклятущая прядь всё не хотела ложиться как надо. Вижн с обычной своей внимательностью наблюдал за этой борьбой, а потом вдруг протянул руку и аккуратным, точным движением убрал непокорный локон с лица ведьмы. Пальцы едва ощутимо мазнули по её щеке, и Ванда резко вздохнула.       Вижн, видимо, не так истолковав этот вздох, тут же убрал руку и опустил взгляд, чуть склоняя голову. Движение было настолько выразительным и естественным, настолько человеческим, что Ванда замерла.       — Прошу прощения, это было…       — Всё в порядке, — поспешно заверила она и дружески улыбнулась, надеясь, что хоть эта улыбка получится нормальной. — Извини. Мне не стоило…       — Если ты хотела что-то прояснить, не обязательно делать это тайно.       — Вот так просто?       — Да. Однажды я уже тебе это говорил, если помнишь, — мягко заметил он, глядя на неё своими спокойными глазами.       Сейчас ни в этом взгляде, ни в позе Вижна не ощущалось и тени того замешательства и напряжения, которое Ванда ощущала в нём в тот день, когда обрушилась половина её комнаты… или сегодня, во сне. Почему? Он с тех пор что-то обо всём этом понял? Или наоборот, не понимает, как звучат его слова сейчас?       А как они звучат? — принялся издеваться внутренний голос. — Он демонстрирует тебе своё доверие, а ты что подумала?       — Да… да, я помню. — Ванда кивнула, стараясь, чтобы зловредные мысли не отражались на лице. Она и правда помнила то «Взгляни ещё раз». Разве такое забудешь…?       — Что-то не так? Выражение твоего лица изменилось.       — Я просто удивилась. Ни один человек такого бы не предложил, особенно с такой лёгкостью.       — Ну, — Вижн вновь чуть улыбнулся, не сводя с неё глаз, и повёл плечом, — ты же знаешь, я не человек.       Ванда недоверчиво посмотрела ему в лицо, живо вспомнив сегодняшний сон и гадая, намеренно он повторил собственную реплику оттуда или это одно из тех совпадений, которые, не ровен час, доведут её до сумасшествия? Читать его лицо было очень сложно, отчасти потому, что Ванда в принципе не настолько хорошо это умела, а отчасти – потому, что Вижн ещё только осваивал технику работы с мимикой.       Так, может, не будешь страдать, а просто напрямую его спросишь? — раздражённо проворчал внутренний голос, но отреагировать на него Ванда не успела.       — Эй, Вижн, — в зал заглянула Наташа, — тебя ищет доктор Чо. — Шпионка окинула их взглядом, выразительно улыбнулась и спросила: — Подойдёшь, или сказать, что я тебя не нашла?       — Что? — удивлённо переспросил Вижн, потом, видимо, понял и покачал головой: — Нет, мисс Романофф, не стоит врать. Я обещал помочь ей с диагностикой оборудования, сейчас подойду.       — Не светит тебе отдохнуть после этакой промывки мозгов, какая была сейчас, — буднично улыбнулась Ванда и вновь чуть не прикусила язык, услышав, как прозвучали её слова. Да что же это такое? Неужели теперь каждая реплика в диалоге с ним будет казаться двусмысленной?! — Удачи. — Спасибо, Ванда. — Вижн чуть наклонил голову, вежливо прощаясь, и вышел из зала, оставив ведьму на растерзание её противоречиям.