***
Ванда приходила в себя тяжело и долго. Её тело будто налилось свинцом, а в голове при любой попытке сосредоточиться вспыхивала почти нестерпимая, жгущая боль. От неё перехватывало дыхание, к горлу подкатывала тошнота, а рот наполнял мерзкий вкус желчи. Ванде казалось, что её мозг обварили крутым кипятком, и она несколько раз теряла сознание, прежде чем смогла всё же пересилить боль и ужас, который сковывал тело, и достаточно сконцентрироваться, чтобы вспомнить, кто она и что произошло. Впрочем, на последний вопрос у девушки не было ответа: она помнила вечеринку и то, как они с Вижном поднялись в тёмную библиотеку, помнила, как Наташа ворвалась туда, как они спускались по лестнице... А дальше туман и боль. Боль залила сознание, выжигая мысли, Ванда успела лишь подумать, что наступила в воду, в которую упал оголённый провод. Она успела подумать "Сейчас я умру!", но темнота, застлавшая глаза, слишком быстро развеялась, чтобы быть смертью. Но, быть может, лучше бы это оказалась смерть, потому что когда глаза снова смогли видеть, Ванда с ужасом поняла, что не контролирует своё тело. Она увидела, как поднимаются её собственные руки, и ощутила, как в мозгу что-то перещёлкивает, отнимая у неё алые поводки её силы… и Вижну делается больно. Перед глазами начали вспыхивать разноцветные круги, Ванда закашлялась и тяжело перевалилась на бок, надеясь, что если сейчас её вырвет, она хотя бы не захлебнётся. Ей нельзя было умирать! Не теперь! Не раньше, чем она убедится, что он жив, что она не убила его, не убила Натт и остальных! И не раньше, чем мы отомстим тому, кто это сделал, — хищно прошипел внутренний голос, окрашиваясь гневом её магии. Ванда была согласна. За месяцы, прошедшие после примирения с Тони и Мстителями, она начала забывать, сколько силы приносит жажда мести, но теперь вспомнила. Она выберется отсюда, надо только успокоиться и разработать план, а для начала понять, откуда «отсюда». Девушка прислушалась и осторожно приоткрыла глаза, но не увидела ничего примечательного. Она лежала недалеко от стены на кровати или на матраце; по ощущениям помещение казалось пустым и небольшим, а ещё очень тихим. Ванда затаила дыхание, прислушиваясь, но так и не услышала ни дыхания, ни шагов, ни звуков работающей вентиляционной системы – ничего, полная тишина и прохладный воздух. Поняв это, ведьма осмелилась осторожно, медленно приподняться. Это далось ей с большим трудом, потому что мышцы то и дело прошивали болезненные судороги, а слабость угрожала прижать обратно к поверхности. Ванда тихо зашипела, впиваясь пальцами в матрац, когда её повело в сторону, и всё же подняла голову. Картина перед глазами всё ещё была нечёткой, но сделать кое-какие выводы позволяла: комнатка и в самом деле была маленькой, от стены до стены вряд ли набиралось больше десяти шагов. Стены, по-видимому, бетонные – от них веяло холодом и сыростью, они подавляли, особенно когда Ванда подняла голову и поняла, что потолок в её камере совсем невысокий. Она, конечно, могла бы встать тут в полный рост, но, подняв вверх руки, без проблем бы дотянулась до покрытой пятнами поверхности. Вот только дотянуться не было возможности. Как только Ванда огляделась и подумала, что стоит попытаться встать, она заметила цепь. Одна крепилась к браслету на запястье, а другая – к такому же на лодыжке. Браслеты были кожаными и мягкими, вроде тех, которыми фиксируют пациентов в лечебницах для душевнобольных, поэтому Ванда не сразу ощутила их на себе. Первым её порывом было желание содрать их с себя прямо руками, но ногти лишь проскребли по металлическому креплению, в котором, видимо, был скрыт особый замок. Следом – ни секунды не задумываясь – Ванда попыталась призвать свою магию, но стоило потянуться к ней, как тело вновь захлестнула волна опаляющей боли. Ванда хрипло вскрикнула и повалилась на матрац, сворачиваясь в клубок и надеясь, что боль утихнет прежде, чем она сойдёт с ума. Так и случилось, причём довольно быстро, но Ванда поняла, что магия пока для неё недосягаема. За этой мыслью пришла паника. Девушка замерла, осознавая всю бедственность своего положения: она была в плену, непонятно где, непонятно у кого, она не помнила, как тут оказалась, не помнила, не навредила ли своим друзьям, и, как оказалось, не была способна даже встать, ограниченная крепкой цепью, словно прикованная к будке собака. Ванда изо всех сил прижала пальцы к губам, глуша истерическое рыдание. Всего несколько мгновений назад она думала, что, возможно, стоит привлечь к себе внимание и спрятаться у двери, а когда её откроют, ускользнуть, но сейчас, в свете открывшихся обстоятельств, девушке хотелось, чтобы о её пробуждении узнали как можно позже. Надо было быстро менять план. Наташа говорила, что умение корректировать свои действия сообразно меняющейся обстановке – залог успеха, но у Ванды не получалось: она изо всех сил боролась за то, чтобы не впасть в ступор и не заорать во все горло, как её побуждали свихнувшиеся инстинкты. Разозлись! — рявкнул внутренний голос. Сейчас он показался Ванде настолько инородным, что от неожиданности она замерла, в первые секунды подумав, что это произнесли вслух, прямо у неё над ухом. И, как ни странно, этого секундного затишья оказалось достаточно, чтобы Ванда смогла глубоко вдохнуть и осознать смысл произнесённого мысленно слова. Паника, как приливная волна, откатилась назад, не пропала, шумя на грани сознания, но уже не грозила утопить в себе. Ванда мысленно возблагодарила собственную ненормальность, о которой, несомненно, свидетельствовали голоса в голове. Однако подумать о плане снова она не успела. Идеальную тишину нарушил гулкий звук шагов в коридоре, потом что-то заскрежетало у двери, и она открылась, впуская в помещение незнакомца. Ванда застыла, рассматривая его и пытаясь не думать ни о чём кроме того, что видели глаза. Никаких теорий, только факты. Её тюремщик сильно сутулился и был не особенно высоким, всё его тело казалось странно вытянутым и нескладным: длинные тощие руки с узкими ладонями и тонкими пальцами, на которых резко выделялись суставы, вытянутое лицо с выступающими скулами и впалыми щеками, глаза – глубоко посаженные и слишком светлые, чтобы определить, какого они цвета. Сухие, потрескавшиеся губы и несколько крупных родинок на лице. Волосы блеклого, мышиного цвета, к тому же явно давно нуждающиеся в шампуне. Незнакомец был одет во что-то вроде сильно заношенной спецовки, и Ванда не смогла определить, сколько ему лет – слишком истощённым и нездоровым он выглядел. И глаза у него блестели ярко и тоже до крайности нездорово. Ванда с трудом подавила желание отползти подальше, и то лишь потому, что не представляла, не спровоцирует ли его любое её движение. Мужчина несколько секунд немигающе смотрел на Ванду, будто зловещая восковая кукла в комнате страха, а потом резко и слишком широко улыбнулся, от чего все мускулы лица пришли в движение. Ванда почувствовала, как внутри растекается холод ужаса. Кожа у мужчины была тонкая, и работа мускулатуры под ней казалась слишком заметной. От этого к горлу снова подкатила волна тошноты. — О, ты уже проснулась! — заговорил он приветливым, полным энтузиазма голосом, которым если кто и разговаривал, так только маньяки в кино. А ещё безумцы. Ванда очень некстати вспомнила бездомного, которого они с Пьетро встретили в одной из ночлежек. Он точно таким же голосом разговаривал с котятами, доставая из своих лохмотьев ржавый скальпель. Но тогда-то Ванда была не одна. И тогда они с братом не были связаны и могли сбежать, чем и воспользовались сразу же. — Какое потрясающее стечение обстоятельств! Ты согласна? — тараторил незнакомец, продолжая улыбаться Ванде. — Я ведь проверял своё изобретение, но даже не подозревал, что оно может оказать на тебя такое потрясающее действие! Теперь мы сможем столько всего сделать! — Кто ты? Зачем ты меня похитил? — Ванда смогла выговорить это с большим трудом, и на деле слова прозвучали далеко не так ровно, как ей бы хотелось. — Ну а как же иначе! — добродушно удивился он и, подойдя ближе, потрепал Ванду по щеке, будто она была ребёнком. Она попыталась было увернуться, но у мужчины оказались блестящие рефлексы: его рука метнулась к ней со стремительностью атакующей змеи. — О, мы подружимся, не бойся меня, я изобретатель. — Он вновь улыбнулся, показывая зубы – необычно ровные и белые-белые. Слишком белые и идеальные для такого лица и такой кожи. Этот диссонанс только сильнее отталкивал. — Называй меня Вик. А я буду звать тебя Ван-Ван, как мою кошку. Ванда замерла, в первое мгновение с ужасом подумав, а не телепат ли он и не уловил ли промелькнувшие в её голове мысли о бомже, мучавшем котят. Но нет, этого не может быть. Всё ведь не может быть настолько плохо? — Мне… было бы куда проще… тебя не бояться, если бы ты снял с меня цепи, — прохрипела Ванда, из последних сил сдерживаясь, чтобы не делать резких движений. — Почему? — неподдельно удивился Вик и по-птичьи склонил голову набок быстрым, резким жестом. — Разве ты хочешь сбежать? Или навредить мне? Ванда оторопела, глядя в лицо этому человеку и пытаясь понять, издевается ли он над ней или говорит всерьёз? А что хуже? — внутренний голос задал риторический вопрос. — Н… ну… мне… неудобно… — ответила она, чувствуя, что паника вновь накатывает, делая её голову холодной и пустой. — Рука и нога… затекли. — Ой, прости! — кажется, совершенно искренне извинился Вик, и его пальцы вновь пришли в движение. Он не потянулся к ремням, даже не взглянул на них, вместо этого быстро нарисовав в воздухе какую-то сложную фигуру. По мере движения его пальцев она проявлялась как нечто, написанное светящимися чернилами. Поражённая Ванда не могла бы назвать их цвет – он то и дело менялся, как палитра в масляном пятне. Весь процесс занял пару секунд, а потом раздалось два тихих щелчка, и цепь гулко зазвенела, падая на пол. Ванде стоило больших усилий не потянуться к своей магии вновь и не броситься бежать тут же. Она не знала, чего в остановившей её силе было больше: здравого смысла, сообщающего, что побег нужно продумать и как минимум убедиться, что теперь магия ей доступна, или сковывающего страха, рождённого демонстрацией силы пока неизвестной Ванде природы. — Это было необходимо, — произнёс Вик оправдывающимся тоном: он то ли не замечал, насколько собеседница его боится, то ли решительно игнорировал это. — Понимаешь, моя прошлая ассистентка очень плохо себя вела и всё время делала себе больно. Он кивнул вправо, и Ванда заметила тёмное пятно на стене. Оно было затёртым и потускневшим, так что мгновенных ассоциаций не вызывало, но после такого объяснения вполне можно было счесть его запёкшейся кровью. И по высоте – точь-в-точь там, где должно быть, если бы женщина среднего роста билась головой о стену. Ванда поёжилась, не желая знать, что с ней стало. И была ли она первой. Лишняя информация, — согласился голос. Не полезная. А вот узнать, есть ли тут ещё такие – было бы полезно. — Но ты же так не будешь, Ван-Ван? Ты же не будешь меня так обижать? — Не буду, — совершенно честно ответила Ванда, а потом решилась спросить: — А почему она так делала? — Не знаю, — безразлично пожал плечами Вик и направился к двери, поманив Ванду за собой. — Наверное, ей тут не нравилось. Она была очень громкой. — Может, ей было одиноко? Она была тут одна? — Да, может, и было, — он качнул головой, явно утратив всякий интерес к этой теме, и Ванда опасалась продолжать настаивать на ней. Они вышли в коридор – он был длинным, плохо освещённым и совершенно пустым. Взгляду буквально не за что было зацепиться. Разве что вереница труб шла по потолку, а по одной стороне попадались двери – точно такие же, как та, за которой сидела Ванда. Однако такие трубы были характерной чертой подвальных помещений в больших зданиях, а двери оказались приоткрыты и вели в одинаковые, пустые помещения. Ванда упрямо продолжала рассматривать всё вокруг и шарить взглядом по полу в надежде найти хоть что-то, что можно было бы использовать как оружие – камень, гвоздь, осколок стекла… да что угодно! – но коридор был до отвращения опрятным, хотя потоки ржавчины на стенах и потрескавшаяся плитка на полу говорили о том, что здание, чем бы оно ни было, видело лучшие времена. Они шли довольно долго, сворачивая то в одну сторону, то в другую, поднимаясь и спускаясь по лестницам, а все коридоры были настолько похожи, что Ванде казалось, будто она попала в старомодную и очень дешёвую компьютерную игру, в которой бюджет не позволял разработчикам как следует поработать над локациями, и они просто их копировали. Самым гадким было то, что к моменту, когда Вик остановился перед двустворчатыми дверями наподобие тех, что бывают в больницах, Ванда совершенно не представляла, в какой части здания они находятся – оно оказалось настоящим лабиринтом. Из лабиринта непросто удрать, — посетовал внутренний голос. Вик повозился с электронным замком – явно не соответствующим двери, которая наверняка разменяла не один десяток лет, с жутковатой приглашающей улыбкой отступил в сторону и, ссутулившись сильнее, жестом швейцара пригласил Ванду войти. Она переступила порог, и это было как ступить в другой мир. Помещение оказалось чистым и казалось светлым за счёт многочисленных ламп дневного света в потолочных панелях и светло-серых стен. А ещё это помещение очевидно было лабораторией, но из-за нагромождения самой разной техники Ванда с трудом могла понять, какой именно направленности. — Так что тебе нужно, Вик? — спросила она, настороженно наблюдая за своим похитителем. — Видишь ли, я изобретатель и маг. И пророк, но немного. — Он запер дверь и улыбнулся Ванде с застенчивостью ребёнка. Эта гримаса шла вытянутому лицу ещё меньше. — В общем: магия может многое, но магия и технология – вот в чём настоящая сила. — Вик заговорщически подмигнул, его глаза блеснули. — Магию могут блокировать другие маги. У них там целая идиотская организация с кучей унылых правил, мерзким чаем и ограничениями. Не люблю ограничения. — Это предложение прозвучало совершенно иначе. На секунду улыбка пропала, а тон полностью сменился, сделавшись холодным и жёстким. Но не успела Ванда даже полностью осмыслить этот скачок, как голос вернулся к прежней доверительной весёлости и энтузиазму. — Так вот, а если смешать магию и технологию – никто ничего не сделает с этим, понимаешь? Ведь понимаешь же, да? Он резко обернулся к ней и схватил за лицо, прижав к её щекам пальцы обеих рук. Холодные, сухие пальцы с затвердевшей и местами ободранной кожей на подушечках. Она царапала щеки. Вдруг Ванда вспомнила – наверное, на контрасте, – как к ней прикасался Вижн. Она знала, сколько силы в его руках, но его прикосновения всегда оставались деликатными, он никогда не… Она судорожно вздохнула, прогоняя эти мысли. Боясь этих мыслей. От контраста делалось дурно, и потом: вдруг этот безумец в самом деле телепат? Вдруг, покопавшись в её голове… Ванда заставила себя перестать думать. Совсем. Она окунулась в пустоту, сосредоточив внимание на одной единственной точке в пространстве и не позволяя себе воспринимать даже её. Вик, вновь наклонив голову, рассматривал её несколько секунд, а потом так же резко отпустил и проворно пересёк захламлённое помещение, махая рукой, чтобы она следовала за ним. — Иди сюда, Ван-Ван, иди-иди. Ты же тоже колдунья. Ты понимаешь, да? — Моя сила иной природы, — ответила она уже более ровно. — Твоя сила уникальна. — Он повернулся, ловя её взгляд, и в его глазах плясало жадное безумие. Не те яркие искры, которые поблескивали в глазах Тони, когда он что-то мастерил или взахлёб рассказывал об очередной гипотезе, а настоящее безумие. Липкое, холодное и затягивающее как трясина. — Ты – воплощение того, о чём я говорю! Ты – ведьма от природы, я такое чувствую. Да и ты наверняка сама это знаешь, не лги мне, Ван-Ван, — в его голосе, меняющем тональности так, как способны только сумасшедшие, отчётливо промелькнуло предупреждение. — Но твои силы смешаны с высокой наукой камня, теперь уже не разделить, где одно, а где другое, ты – как эталонная мера, настоящее сокровище. Ты же понимаешь? Ты бесценна. Ванда едва сдержалась, чтобы не передёрнуться. В глазах этого человека смешивалось обожание, вожделение и безумие, он действительно ею восхищался, но это было отравленное, больное восхищение, от него по коже разливался липкий ужас. Девушка инстинктивно отшагнула назад и попыталась воззвать к своей силе. Она сделала это по большей части инстинктивно, не обдумав заклинание, а так, как порой бывало в бою, когда тело переставало слушать разум и подключало к работе голые инстинкты… Но в этот раз инстинкты сослужили дурную службу: голову тут же прошила обжигающая боль, а потом она вспыхнула и на коже. Девушке потребовалась пара секунд, чтобы сообразить, что Вик снова оказался возле неё и впился в её щеки ногтями. — Не делай так, — велел он. В голосе не звучало агрессии, но пальцы сжимались с такой бешеной силой, что Ванда перестала дышать, осознавая: стоит ему дёрнуть руками сейчас, и он сдерёт с её щёк кожу. — Тебе нельзя колдовать, пока я не скажу. Ты нарушаешь эксперимент. Нельзя нарушать эксперимент, он важен! Это очень-очень важно, понимаешь? ПОНИМАЕШЬ?! Ванда коротко кивнула, стараясь не делать резких движений, и Вик отпустил её, вновь улыбнувшись как ни в чём не бывало. — Вот и славно. — Так ты проводишь эксперимент прямо сейчас? — Ванда постаралась придать и своему голосу будничность, но её безумия явно было маловато. Да и дыхание никак не желало приходить в норму. — И чего ты хочешь достичь в результате? — Хочу новые игрушки, — улыбнулся он и подмигнул ей, но больше ничего не сказал, полностью сосредоточившись на каких-то непонятных Ванде диаграммах на одном из мониторов. Девушка постаралась воспользоваться этим, чтобы осмотреться как можно лучше и заставить собственный мозг хоть как-то обрабатывать получаемую информацию, а не только биться в страхе. Это потребовало огромных усилий, но постепенно стало получаться. В помещении было огромное количество техники: компьютеры, и одиночные, и соединённые в системные терминалы, микроскопы, сложное медицинское оборудование, названия которого она не знала, но видела подобное и в медлаборатории их базы, а другие приборы, носящие явные следы переделок и модификаций, отдалённо напоминали то, чем были набиты лабораторные залы Старка. Всё это стоит кучу денег, — заметил внутренний голос, и Ванда как никогда была рада его появлению. Она даже едва заметно кивнула, соглашаясь с этим выводом, и попыталась рассмотреть какие-нибудь логотипы на всей этой технике, но – увы – их либо не было вовсе, либо на их месте красовалась мешанина грубых царапин. Так озаботиться сокрытием следов – не слишком ли последовательно для сумасшедшего? С этим выводом Ванда тоже была согласна, вот только за ним следовали другие – куда менее утешительные. Вик всем своим видом говорил, что вряд ли мог бы нормально жить в обществе. Даже если он маг и обладает такими же способностями к манипулированию людьми, как сама Ванда, безумие его куда как более очевидно, и рано или поздно его бы заметили. Значит, кто-то ему помогает. Кто-то прикрывает. Кто-то обеспечивает всем этим оборудованием, причём не просто покупая на E-bay, иначе не было бы резона сцарапывать опознавательные знаки. А это значит, что… — Ван-Ван, иди-ка сюда, — голос Вика разбил начавшую складываться картинку, и не успела Ванда даже перевести взгляд, как цепкие пальцы обхватили её запястье и куда-то потащили. — Быстрее-быстрее, я всё подготовил, не терпится посмотреть, что получится! Вик тараторил это всю дорогу через зал, просто повторяя снова и снова, как зажевавший плёнку магнитофон. Ванда попыталась напрячь руку – даже не выкрутиться из его пальцев – но и это усилие тут же получило ответ: Вик сжал её запястье с такой силой, что Ванда тут же ощутила, как её пальцы немеют. Она попробовала привлечь его внимание, но её слова утонули в бесконечном речитативе. Безумец умолк только в тот момент, когда они оказались возле одной из стен лаборатории, где располагался прозрачный бокс – почти точь-в-точь такой же, как тот, в котором Ванда и Пьетро сидели, когда с ними экспериментировал Штрукер. Ванда попыталась попятиться, но Вик, видимо, расценив даже этот жест растерянности как сопротивление, стиснул её руку и толкнул в открывшуюся дверь с такой силой, что девушка не устояла на ногах. Дверь закрылась, причём так герметично, что сложно было заметить, где она была. — Не расстраивай меня, Ван-Ван, — предостерёг Вик и нажал на какую-то кнопку снаружи. Потом его голос вновь стал мягким и радушным. — Если будешь делать всё, как я тебе говорю, то после занятий я дам тебе молока и мышку. Ванда посмотрела на него с ужасом, очень надеясь, что слова о мышке – лишь издёвка и он не собирается продолжать аналогию с кошками тем, чтобы кормить её… мышами. Но ни задать вопрос, ни обдумать этот факт она не успела. Хоть после нажатия кнопки ничего заметного не произошло, Ванда ощутила, что ей стало трудно сосредоточиться, причём как-то по-особенному трудно. Видимо, в воздухе какой-то токсин, — недовольно зарычал внутренний голос. — А теперь колдуй, Ван-Ван, пожалуйста. — Вик улыбнулся ей из-за стекла. — Я не могу. — Отчего же? Не бойся, я не буду тебя ругать. — Я не… — Колдуй! — рявкнул он, и Ванда вновь ощутила падение в темноту, а через мгновение увидела, как её руки помимо воли поднимаются и отпускают алую магию парить по комнате. Сейчас голову не разрывало от боли, но перехватить контроль не получалось абсолютно. Вик довольно улыбнулся и что-то пометил в своём блокноте, после чего взмахнул рукой, и из незаметной раньше ниши вылетело какое-то приспособление. Ванда не могла повернуть голову, чтобы хорошо его рассмотреть, но это было что-то вроде ошейника, который защёлкнулся на её шее. Кожу прошили холодные мурашки, когда что-то металлическое на его внутренней поверхности прижалось к ней. — Так, а теперь будь хорошей девочкой и колдуй без моей помощи, Ван-Ван, — попросил Вик и, открыв маленькое окошко, забросил в помещение кошачий мячик. — Подними его своей силой. У тебя получится. Давай. Ванда смотрела на Вика и видела, как в его взгляде закипает гнев. Это становилось всё опаснее. И она попыталась сделать так, как он просил. Она потянулась за мячиком. Сила всё ещё не ощущалась, как должна была ощущаться, невидимые руки, отнимающие контроль над ней, будто маячили где-то за спиной, способные в любой момент перехватить нити, но пока они не вмешивались. Мячик легко взмыл в воздух, объятый алым свечением, и на доли секунды Ванда позволила себе утонуть в силе, забыв о том, в какой кошмар она угодила. — Очень хорошо, очень хорошо, — отвратительный голос ворвался в океан силы, и Ванда открыла глаза. — Держи его, не отпускай! Особенно сейчас, хорошо? Он смотрел на неё воодушевлённым, сияющим взглядом, и этот взгляд не изменился, когда он щёлкнул по каким-то кнопкам и от ошейника в тело ведьмы передался болезненный разряд тока. Ванда уронила мячик и сама тоже снова повалилась на пол, пытаясь отдышаться. Руки потянулись к проклятой штуковине на шее, но тут Вик покачал головой, и сила, держащая её на ментальном поводке, тут же дёрнула руки назад, не позволяя ведьме коснуться ошейника. — Не трогай его пока, Ван-Ван, мы ещё не закончили. Ты же помнишь, это очень важный эксперимент!***
База погрузилась в сон, и только в нескольких лабораториях всё ещё горел свет. В одной из них Наташа слушала радиочастоты. На самом деле она бы не поставила на то, что будь у Ванды шанс, она бы для связи воспользовалась этим способом. Наташа даже не была уверена, что ведьма про него вспомнит. Но тем не менее она слушала. Это был её аналог поведения Вижна, который с того момента, как начались поиски, погрузился в процесс настолько, что не появлялся ни в своей комнате, ни в кафетерии, даже когда там собирались все остальные. Он наблюдал за анализом информации и поиском, создавая всё новые алгоритмы, хотя уж у него-то в действительности не было ни одного шанса что-то упустить или потерять время, ведь уведомления о результатах в буквальном смысле слова приходили ему в голову. Звук открывающейся двери отвлёк Наташу от мрачноватых размышлений о том, насколько хрупким может быть сознание андроида и какое место в системе его социализации, оказывается, занимала Ванда. — Что-то есть? — спросила шпионка, не оборачиваясь. Она прекрасно знала, что только Вижн мог войти сюда не постучав. Те, в ком легко было оставить пулевое отверстие или дырку от метательного ножа, не рисковали так подкрадываться к Наташе. — Нет, — прозвучал сухой, констатирующий ответ. Наташа обернулась, встречаясь взглядом с Вижном и даже не пытаясь скрыть своё удивление. — Тогда что тебя сюда привело? — У меня есть идея, как найти её. И мне нужна твоя помощь.