Гарри Поттер, неучтённый фактор и всё остальное

А ночью мне предстоял обряд снятия Проклятия и милая беседа с крысюком-Петтигрю… Поэтому я лёг спать пораньше, поставив будильник на одиннадцать часов — ведь Секстус Северус велел явиться до полуночи. Дурслей не насторожило то, что я улёгся так рано — весьма кстати были слова констебля Уотерс о перенесённом мной стрессе. Единственное, чего я боялся — что Дурсли сами улягутся поздно. Однако мне повезло — Вернону предстояла какая-то крупная сделка, он заявил, что ему нужна с утра свежая голова, и тоже улёгся спать раньше, чем обычно, это же пришлось сделать и Дадли с Петуньей. Поэтому, когда будильник отвлёк меня от беседы с Томми, Дурсли уже видели десятый сон. Я быстренько оделся, прихватил рюкзачок, в который положил заблаговременно спионеренный серебряный нож из набора, пару самых обычных свечей, бутылку воды, спички, кусок мела и пластиковый пакет с солью (на всякий случай, отчего-то «Сверхъестественное» вспомнилось), поставил на дверь своей комнаты Запирающие чары и покинул дом. Улица была пустынной, мисс Фигг со своими котиками ещё не вернулась, а рабочие, которые должны были прибыть ремонтировать дом, так и не появились. Уж что там не срослось — не знаю, но мне отсутствие мисс Фигг, её котиков и посторонних строителей было только на руку. Так что из дома я улизнул совершенно незамеченным и прибыл в старую развалюху, ставшую мне за короткое время дороже родного дома, за полчаса до полуночи. Хотя ни я, ни прежний Гарька никогда не могли назвать дом Дурслей родным. Так что байка Дамблдора о кровной защите Лили — в любом случае не более, чем байка. Если Лили и провернула что-то такое перед лицом смертельной опасности, то защита должна быть направлена непосредственно на объект, то есть на самого Гарьку. А не на дом сестры… Вот кто мне может объяснить, каким образом может активировать кровную защиту наличие родственной ДНК у Петуньи и Гарьки? Но волшебникам, похоже, неведома обычная логика. Канонный Гарри в эту байку поверил, в отличие от меня. А я не был намерен находиться в доме Дурслей дольше, чем это было необходимо. Какими бы ни были Гарькины родственнички, но подвергать их опасности я не хотел — в несчастной Гарькиной судьбе и их неадекватности был виноват в первую очередь тот, кто подбросил им маленького мага. Так что пусть живут спокойно, а со своими проблемами я буду разбираться сам и по мере их поступления. Секстус Северус радостно встретил меня и тут же материализовавшегося Томми. Белые крысы мирно дремали в клетке, а вот крысюк-Петтигрю не спал, зыркая по сторонам злобными чёрными бусинками глаз, и точил зубы о прутья своей клетки. Клетка была тесной, поэтому особо двигаться в ней он не мог и перекинуться не мог тоже. К тому же он явно побаивался призрака, который, развлекаясь, то и дело подлетал к стоящей на полу клетке и начинал кружиться вокруг неё, делясь с пленником разными способами теории и практики убиения крыс в Древнем Риме. По мне — так безусловно познавательно, но Петтигрю почему-то протестующе пищал и прикрывал уши лапками. — Ты полегче с ним, Сев, — поздоровавшись с легионером, сказал я, — поседеет ещё… раньше времени. А нам с ним ещё задушевную беседу вести. — А пусть седеет, — ответил бравый ветеран Тевтобургской битвы, — сговорчивее будет. Мы с Томми похихикали, крыс затрясся ещё больше, но тут Секстус Северус напомнил нам, что круг сам собой не нарисуется. Пришлось заняться делом. Круг я начертил в том месте, где указал легионер, то есть почти в центре хибарки, осталось только вписать в него надлежащие руны. Я их ещё толком не знал, но вопрос решился быстро. Секстус Северус просто писал нужную руну в воздухе, минуты две она держалась тонким светящимся знаком, потом таяла, но я за это время успевал начертить её мелом на полу. Наконец с этим было покончено, а время неумолимо приближалось к полуночи. — Пора, Гарри, — серьёзным голосом сказал Секстус Северус. — Я чувствую время приближения Гекаты. Возьми жертв и положи их в центре круга. Я вижу, ты взял соль, это хорошо. Посыпь ею круг, но не трогай руны. И будь готов сделать то, что должно. Ты достал серебряный нож? Я кивнул и достал нож из рюкзачка. После этого я взял крыс, которых усыпил чарами Секстус Северус, и положил их в центр украшенного рунами круга. Потом изнутри посыпал меловую границу солью и замер. Секстус Северус, паривший рядом с границей круга, воздел руки вверх и стал произносить слова на латыни — быстро-быстро, я почти не понимал его, только повторял некоторые фразы, когда он мне кивал. А ещё я несколько раз произнёс, повторяя за Секстусом Северусом: — Магна Геката те салютант!* И я чувствовал, что с каждым приветствием воздух вокруг словно сгущается, становится осязаемым. Наконец Секстус произнёс: — Давай, Гарри! Я не смогу сделать этого! Я осторожно поднял одну из крыс. К счастью, она спала — крепко, не двигаясь. Но маленькое тельце было тёплым, а сердечко билось. Я охнул. Не могу. Не могу. Нет. Я на такое не подписывался. Нож в моей руке задрожал, и Секстус рявкнул: — Делай, что должно, трус! Это всего лишь крыса! Как ты сможешь бороться с могущественными врагами, если жертву принести не можешь! Я зажмурил глаза и, сжав в руке неподвижное тёплое тельце, резанул острым ножом по крысиному горлу. Маленькое животное дёрнулось и замерло, а между пальцами у меня заструилась кровь, капая на землю в центре круга. Секстус Северус вновь затянул заклятие… и на этот раз я его понимал, хотя чётко был уверен, что призрак говорит не по-английски: Геката, когда я сомневаюсь, Покажи мне свою силу, Когда я ошибаюсь, Покажи мне правильный путь. Освети перекрёстки передо мной, Чтобы я мог видеть мой путь. Королева Переходов, Хранительница Дверей, Геката, благослови меня на моё деяние. Благослови мои странствия Через тьму и рассвет, свет и закат. Помоги мне привести к равновесию силы Внутри меня самого, Свет и тьму, низменное и высокое, Как и монета, не могущая иметь только одну сторону, Я не цел, когда одно без другого**… А потом легионер сделал страшные глаза и показал на вторую крысу. Я осторожно положил на землю первую и поднял вторую. Ну, да, как говорится, снявши голову по волосам не плачут. И я быстро перерезал горло второй крысе, кровь закапала на землю, а я громко сказал: — Приди, Геката! Призываем тебя! Уж не знаю, что подействовало — кровь крыс, моление Секстуса Северуса или мой неожиданный призыв, но тьма сгустилась вокруг меня ещё непрогляднее, полностью поглотив огоньки свечей. И тут… Тут прямо из воздуха за границей круга материализовалась женщина — смуглая, черноглазая, с кудрявыми волосами… до ужаса похожая на киношную Беллатрикс и с такой же безуминкой во взгляде. Женщина, облачённая в короткую пурпурную тунику с золотой полосой по краю, стояла на небольшой колеснице, в которую были впряжены два чёрных лохматых пса с разинутыми пастями и огненными глазами. На буйной волне кудрей неизвестно каким образом держалась золотая же диадема с крупными фиолетовыми опалами, отшлифованными в форме полусферы. И ещё… Видение словно троилось, я видел то один лик Гекаты, то три сразу, словно у неё было одновременно три лица. Вот это глюк… Или это действительно сама Геката? Я стал лихорадочно вспоминать. Геката, дочь Перса и Астерии у греков, богиня из свиты Аида, повелительница магии и колдовства, её часто называли богиней Луны, Селеной-Гекатой… Римляне именовали её Тривией, богиней Перекрёстков, часто изображая её, как трёх женщин, соединённых спинами, и именуя Трёхликой… А ещё считалось, что три лика Гекаты способны видеть прошлое, настоящее и будущее. Ох, блин, вот что бы мне раньше это всё вспомнить? Дама-то серьёзная. Женщина рассмеялась и задала вопрос Секстусу Северусу. Он ответил ей. Я не понял из их разговора ни слова, но после реплики Северуса в голове что-то словно щёлкнуло, и её вопрос ко мне я уже понял: — Так вы позвали меня всего лишь помочь снять проклятие? — Простите, если побеспокоили, уважаемая Геката, — пролепетал я. — Но у нас не было другого выхода… — Да уж, вижу, — проворчала женщина. — Мальчишка с чужой душой и два призрака… Ничего себе союз… Радуйся, глупыш, что мне было скучно… В Элизиуме вообще ужасно скучно… особенно когда в мире живых о тебе почти не вспоминают. Вы первые, кто осмелился правильно обратиться ко мне, за много лет. Геката грустно вздохнула, опустила голову и тихо сказала: — Так проходит слава земная… Волосы на её голове взметнулись тугими прядями… и я с ужасом заметил, что это не пряди, а змеи, глядящие на меня сотней жёлтых глаз. Змеи ощупывали воздух дрожащими язычками. Мне стало так страшно, что я даже шевельнуться не мог. Замер и Секстус Северус, а Томми, маячивший в углу, старательно не приближаясь к кругу, так и вообще стал полупрозрачным. Но тут Богиня рассмеялась — нежным, хрустальным смехом, который так не вязался с её грозной внешностью: — Напугала я тебя, да, малыш? — Очень, — ответил я, еле шевеля непослушными, словно после новокаиновой заморозки губами. — Не бойся, — неожиданно мягко сказала Геката. — Ты не пытался врать мне… и наказывать вас мне не за что. Тем более, что я знаю, зачем вы так поступили, и одобряю. Да, я и впрямь вижу прошлое, настоящее и будущее. Но ты — неучтённый фактор, Гарри… Ты ведь теперь Гарри, да? Хотя раньше тебя звали совсем по-другому. — Вы и вправду всё знаете… — потрясённо прошептал я. — Невозможно всё знать, мальчик, — грустно усмехнулась Геката. — Даже прошлое нестабильно, а уж будущее… Оно меняется постоянно, но мне нравится та реальность, которую хочешь создать ты. Я уже сказала — я помогу вам, но и попрошу кое-что взамен. — Что же? — спросил Секстус Северус. — Не тронь Гарри, прошу тебя, Трёхликая… — И не собиралась, — ответила Геката и в глазах её вновь блеснула сумасшедшинка. — Но в Элизиуме так скучно… Я просто хочу понаблюдать за тобой, Гарри, это ведь не страшно? Я покачал головой. Отказать самой покровительнице магии? Я ещё не настолько страх потерял. — Тогда прими вот это, — женщина протянула ко мне руку ладонью вверх, и на ней материализовался округлый фиолетовый камень, оправленный в золото на тонкой золотой же цепочке. — Что это? — спросил я. — Это позволит мне наблюдать за тобой, — ответила Геката. — Но для тебя эта вещь тоже полезна. Пока ты носишь её — никто не сможет проникнуть в твои мысли. Её невозможно ни снять без твоего ведома, ни потерять, ни украсть. Только добровольно отдать… но я не советую этого делать. Дарами Гекаты не разбрасываются. Возьми же. Я бросил взгляд на Секстуса. Тот еле заметно кивнул мне — соглашайся, мол! И я медленно надел медальон на шею. — Хорошо, — улыбнулась Геката. — За это я сделаю тебе ещё один подарок. Эй, осколок! Томми, повинуясь движению тонкого пальца, подплыл ближе, и Геката сказала: — Ты сможешь обитать не только в голове Гарри, но и в этом вместилище. Теперь вы сможете общаться не только во сне, но и наяву, правда, только мысленно. Исключением будет это место, но тут уж посмертная воля создавшего его мага. Но постоянно находиться в медальоне я тебе не советую. Пребывание рядом с целостной душой Гарри постепенно восстановит твою… и ты получишь ещё один шанс… Не потрать его так же бездарно, как и первый. — Благодарю тебя, Трёхликая Богиня… — поклонился Томми, прижав руку к груди. — Вот и хорошо, — улыбнулась Геката. — Мне пора, я не могу долго находиться вне Элизиума. Но ты сможешь призвать меня ещё один раз, Гарри Поттер. Только один, помни это. В последнюю ночь месяца, ночь, которая принадлежит мне, выйди на перекрёсток дорог и позови. Я приду. Кстати, спасибо за кровь, но ещё я люблю яйца, молоко и мёд. И кровь должна быть, конечно же… До свидания, вы, трое. И ещё, Гарри… Выполни одну мою просьбу… — Если смогу, — отозвался я. — Сможешь. Спаси род моих потомков. Они последние, в ком течёт моя кровь. Они сами виноваты в том, что произошло с ними, но… Я не хочу, чтобы этот род пресёкся. — И кто же они? — спросил я, хотя уже понял, кого Геката имеет в виду. — Ты сам знаешь, — усмехнулась Трёхликая. — Твой крёстный из этого рода. И ещё. Сведи предка с потомком. Обоим на пользу пойдёт. И тут она растаяла в воздухе. Совершенно без всяких спецэффектов: была — и нет. А я почувствовал, что пот струится по спине между лопатками. Всё-таки присутствие Богини, даже такой дружелюбно настроенной, сильно давило. А вот сейчас стало так легко, что мне казалось, что вот-вот взлечу, словно воздушный шарик, надутый гелием. — Великая Тривия милостива к нам… — прошептал Секстус Северус. — Очнись, Гарри. Проклятие снято. Всё в порядке.

***

Казна, которую мне пришлось откапывать без всякой магии — ручками, хорошо хоть в сарае обнаружилась ржавая кирка, оказалась тремя кожаными мешками разного размера, вложенными в окованный бронзой сундук из какого-то крепкого дерева. Мешки расползались от ветхости, замок сундука проржавел насквозь, но вот дерево сундука оказалось на диво крепким, как и бронзовые накладки на нём. В одном мешке была целая куча потемневших бронзовых монеток — ассов. Не знаю, имеют ли они какую-нибудь ценность, разве что для коллекционеров, но тут лучше с гоблинами посоветоваться… А вот внушительная куча серебряных сестерциев порадовала меня куда больше. Да и пострадали они меньше ассов, всё-таки серебро — благородный металл. Но больше всего меня порадовали тяжёлые полновесные ауреи — навскидку их было несколько сотен. Не знаю уж, по какому курсу примут их гоблины, явно облапошить попытаются, выгоднее было бы загнать коллекционерам, но… ладно, разберёмся. А сейчас у нас на очереди Питер — хоть я и устал, но откладывать разговор с крысюком не собираюсь. Итак, я уничтожил круг, убрал с пола остатки крови, а трупики крыс исчезли сами собой, чему я был несказанно рад, от ощущений, которые испытывал, перерезая невинным тварям горло, потряхивало до сих пор. Затем я извлёк клетку с Питером из угла, бедняга явно пребывал в шоке от всего увиденного, мне даже показалось, что короткая серая шёрстка местами поседела, а глазки-бусинки из злобных стали испуганными. — Поговорим, Питер? — ласково спросил я и отворил дверцу клетки. Крыс не растерялся и рванул на волю, вот только от Ступефая ещё никто не уходил. Толстое тельце замерло, лапки вытянулись, и Секстус Северус произнёс заклятие отмены анимагической формы. Мой усталый разум отметил его только как нечто зубодробительное, но сработало всё на ура. Миг, и перед нами лежит толстенький человечек самой невыразительной внешности, в чертах которого и в самом деле есть что-то крысиное, хоть и самую чуточку. В остальном этот человечек такой обычный и непримечательный, похожий в своём потёртом мятом сером костюме на какого-нибудь шестого помощника младшего офисного клерка. И это страшный злодей, сумевший возродить Волдеморта? Как обманчива внешность… — Инкарцеро! — сказал я, и тело человечка обвили толстые верёвки. — Хомо ессе нон Анимагус! — присовокупил Секстус Северус. Теперь Петтигрю не сможет вывернуться из верёвок и сбежать. Это одна из древнеримских примочек Северуса, не позволяющая анимагу перекинуться в свою звериную форму. — Водичкой его полей! — посоветовал Томми, к которому мало-помалу вернулось всё ехидство, которое при Гекате он не особенно показывал, хотя бывший крыс старательно не проявлял признаков жизни. Я полез в рюкзак и достал оттуда початую бутылку воды, а потом набрал её в рот, прицелился и обрызгал серое, словно мятая картошка, лицо Петтигрю. Тот зафыркал и открыл глаза, сразу врубившись во весь ужас своего положения. Он посмотрел на меня и слабо пробормотал: — Милорд… Вы возродились в Поттере, не так ли? — Вот уж нет, Питер, ошибочка вышла. Я — это я, — в моём голосе отчётливо слышалась издёвка. — Так что расскажи-ка мне всё, Питер… Как ты дошёл до жизни такой? А? — Я… я не… — пролепетал Петтигрю, и я заметил среди его реденьких серых волос несколько седых прядей. Стало даже жаль бывшего Мародёра, но я вспомнил Лили, Джеймса и Гарьку… В особенности Гарьку. Гарьку, в несчастном детстве которого этот мерзавец сыграл не последнюю роль… И я подпустил в голос стали и рявкнул: — Говори, тварь! Что случилось с Джеймсом и Лили на самом деле! Питонам скормлю! Видимо, лицо у меня и впрямь стало страшным, потому что Петтигрю икнул и попытался отъехать в спасительный обморок. На сей раз я просто полил его водичкой и ласково сказал: — Северус, неси питонов. Эта тварь добра не понимает. — Всех? — подыграл мне легионер. — Парочки хватит, — отозвался я. — Сейчас сделаем его крысой — и пусть полакомятся… — Не… не надо питонов… — жалко пролепетал Петтигрю. — Подчиняюсь грубой силе… Я всё расскажу тебе, Гарри Поттер… *Великая Геката, приветствуем тебя! (иск. латынь) **Подлинная молитва Гекате. Автор неизвестен. Перевод Лукреция.