***
В школе всё было нормально, одноклассники встретили меня если не с восторгом, то вполне радостно, и я неожиданно осознал, что за небольшой промежуток времени не только перестал быть невидимкой, но стал вполне себе популярной личностью. Тренер Холт обрадовался мне, как родному, расспросил о здоровье и всё-таки послал к школьной медсестре, чтобы та подтвердила, что я могу участвовать в соревнованиях без ущерба для организма. Та подтвердила, и мне было выписано разрешение на уход с последнего урока. Каким-то образом сумел такое же разрешение получить и Дадли, который поехал со мной, как и обещал. С Ником Мэннингом Дадли не разговаривал, тот тоже молчал, изредка косясь на нас обоих с нечитаемым выражением лица. В другую школу (называлась она Латимер Праймери Скул), где должны были пройти соревнования, нас привезли на нашем автобусе, после жеребьёвки мне выдали номер участника, как оказалось, я был заявлен аж в двух забегах, и всё на короткие дистанции. В одном из них мы пересекались с Мэннингом, что явно не добавляло тому хорошего настроения. Но лично мне было параллельно. Если он победит — значит, так тому и быть. А поддаваться ради чьего-то душевного спокойствия я не собирался. Достаточно Гарьку считали слабаком. Баста, карапузики. К тому же, возможно, победа не достанется никому из нас — вряд ли школа-соперница выставит худших. Странно, но я получил удовольствие от этих детских соревнований, с азартом болея за товарищей по команде, даже за Мэннинга. Мы вопили, свистели, выкрикивали какие-то несуразные кричалки, в общем, веселились от души. Ник, кстати, в своём забеге пришёл первым, заслужив одобрительный кивок тренера Холта. Настало время выходить на дорожку и мне. В первом забеге мы не пересекались с Ником, я, кстати, заметил, что на трибунах его нет, но не придал этому значения. Мало ли, в раздевалку ушёл — отдохнуть и собраться. Поэтому я спокойно отправился на старт, странно, но я не волновался совершенно. У Гарьки от природы было телосложение спринтера, а постоянные забеги от банды Дадли только способствовали развитию быстроты и вёрткости. А я сейчас немного набрал форму и надеялся прийти хотя бы в первой тройке. Нет, я помнил о том, что считаюсь крепким середнячком, но прошлая жизнь ещё аукалась «комплексом отличницы», в том плане, что раз уж надо что-то делать, то делай хорошо, по максимуму. Так что первый свой забег я выиграл без особых усилий — то ли противники мне попались не самые сильные, то ли мотивированы были недостаточно, то ли посчитали меня слабым новичком, ведь до этого на соревнованиях я не выступал никогда. Тренер Холт и мне кивнул одобрительно. Следующий забег я отдыхал, бежали совсем маленькие, шестилетки, сначала мальчики, потом девочки. Мальчишка от нашей школы пришёл третьим, девочка — второй, но тренер недовольным не выглядел. Я от души поболел за малышей, Дадли рядом тоже кричал что-то одобрительное, но, тем не менее, порой подозрительно поглядывал по сторонам. Забег закончился, мне захотелось прополоскать рот, и я протянул руку к стоящей рядом на скамейке бутылке с водой. Бутылка, как бутылка, спортивная, пластиковая, голубая, явно кого-то из нашей команды. Но тут активизировался Дадли: — Гарри, не пей! Это разве твоя бутылка? — А что, нельзя? — удивился я. — Наши все друг у друга воду брали… — Не пей, — отрезал Дадли. — Нам в секции по боксу тренер рассказывал, что на соревнованиях всегда нужно пользоваться только своим, проверенным. Всякие же случаи бывали — подсыплют в воду что-нибудь, и привет. Я отдёрнул руку от бутылки, коря себя за невнимательность. Блин, сам же умудрился почти такой же трюк провернуть, отчего же я других дураками считаю-то? А Дадли молодец. Нет, определённо у парня мозги на место встали, вот и говори после этого о тупых боксёрах… — Спасибо, Дадли, — поблагодарил я. — Не зря ты со мной поехал. — Ну, — покраснел тот, — может, там и впрямь самая обыкновенная вода, но лучше подстраховаться… В этот момент объявили наш забег, и я вновь отправился на дорожку. Ник уже был там… и взгляд у него был… какой-то странный, предвкушающий. Неужели Дадли был прав? Но если так, то Мэннинг просто идиот… А если эту воду кто-нибудь из младших возьмёт? Стоящий рядом со мной симпатичный парнишка обратился к Мэннингу: — Ник, а это что за мелкий? Почему он с нами бежит? Эй, мальчик, ты возраст не перепутал? Мэннинг, неужели у вас дела так плохи, что кроме тебя и этой мелочи даже выставить некого? — Не перепутал, — отрезал я и отвернулся, не желая вступать в дискуссию. — Это Поттер, — ответил Ник. — Он чокнутый, не знаю, зачем его тренер на соревнования выставил. — Тебя не спросил, Мэннинг, — хмыкнул я. — И вообще, некрасиво человека обсуждать в его присутствии. Нехорошо. — О, — хмыкнул незнакомый парень. — Кусачая малявка. Посмотрим, как ты бегаешь. — Траектория полёта пули от крутизны объекта не зависит, — выдал я подходящую фразу, после чего незнакомый парень рассмеялся, а Ник презрительно фыркнул и снова глянул на меня… как-то нехорошо, и я хотел уже крикнуть Дадли, чтобы он убрал злополучную бутылку с глаз долой. Но в этот момент прозвучал хлопок стартового пистолета… и я побежал. Причём меня несло, как в последний раз, Ника я обогнал играючи… с незнакомцем, правда, пришлось повозиться — парнишка был действительно хорош… но недаром папочка Поттера носился по лесу в оленьем облике, гены пальцем не заткнёшь… Я обошёл его буквально у самого финиша и первым пересёк заветную черту. Ник пришёл третьим, зыркнул на меня зло и прошёл мимо, а вот незнакомец заявил: — Беру свои слова назад. Ты действительно молодец. Джоуи Стэнли. И протянул мне руку. — Гарри Поттер, — ответил я и пожал руку бывшего соперника. В глазах моего недавнего соперника что-то мелькнуло, но только на короткое мгновение, а потом он тряхнул головой и сказал: — Рад знакомству. Думаю, что мы ещё встретимся. Я кивнул, и мы распрощались, вполне довольные друг другом. В это время закончился последний забег, и были подведены итоги. По количеству побед и набранным очкам выиграла наша школа, и тренер Холт сиял, как начищенный пятак. Как выяснилось, мы подобные соревнования не выигрывали четыре года. Всем победителям забегов вручили специальные значки, а тем, кто пришёл вторыми и третьими — красивые дипломы, что-то вроде наших грамот. У меня таких значков было аж два, и Дадли, шедший рядом со мной, когда мы возвращались в автобус, выглядел очень довольным. Когда мы уселись на свои места, я прошептал: — Дадли, а где бутылка? Боюсь, что там и впрямь что-то было подмешано, уж слишком подозрительно вёл себя Мэннинг… Вдруг кто-нибудь из малышей из неё пил… — Обижаешь, — хмыкнул Дадли и показал мне бутылку. — Я её сразу заныкал. — Да ты гений! — без всякого стёба восхитился я. Дадли в ответ шутливо ткнул меня пальцами под рёбра, я ответил тем же, добавив щекотку, и мы затеяли возню на сиденье, пока тренер на нас не прикрикнул. Ник же сидел впереди, и когда он попросил у соседа воды, а тот ответил, что всю выпил, Дадли неожиданно сунул в руку впереди сидящего малыша ту самую бутылку и прошептал: — Передай! Тот быстро выполнил просьбу, а я прошептал: — Ты с ума сошёл! А вдруг там и впрямь что-то есть? — Вот и узнаем, что он там тебе подстроить хотел, — невозмутимо ответил кузен. Ого… похоже, ещё один адепт Прикладной Гадологии объявился… — Тебя же вычислят на раз, — прошипел я. — Ты зачем подставляешься? — А я что? — скроил невинное лицо Дадли. — Бутылку на трибуне взял, выглядит она безопасно… Мало ли, кто её там оставил? М-даа, а кузен у меня оказывается тот ещё тролль… Видимо, это я на него плохо влияю. А тем временем Ник сделал большой глоток из бутылки, глаза его расширились, но он сумел удержать лицо, закрыл бутылку и сунул в рюкзак. А потом смерил нас с Дадли ненавидящим взглядом, получив в ответ невинные улыбки. Что ж… похоже, это новое открытие военных действий, радует только, что на сей раз у меня есть союзники. Кстати, видимо добрый мальчик Ник явно подмешал в воду что-то слабительное или рвотное, уж слишком быстро он унёсся в сторону туалета, когда мы приехали. Но выдержка… Уважаю. Однако, я представил, если бы вдруг обделался посреди забега… это ж позор на всю оставшуюся школу, такое ничем не перекроешь… Вот ведь гадёныш — если бы не Дадли…***
Тем не менее, домой мы вернулись в хорошем настроении, Петунья накормила нас обедом и повосхищалась моими значками, в общем, отношение ко мне становилось всё более нормальным — не как к ненормальному уроду и навязанной обузе, а как… ну пусть не близкому родственнику, а к воспитаннику. Эх, если бы так всё было с самого начала — Гарька был бы жив… Ладно, не буду сейчас думать о том, кто сломал его жизнь, фактически убил… У меня сейчас более конкретная цель впереди — «любимая» тётушка Мардж. — Гарри, — сказала мне Петунья после обеда, когда Дадли убежал на секцию, а я мыл посуду, — через час Вернон привезёт Мардж. Прошу тебя, не ругайся с ней… Да с чего Петунья так боится Марджори Дурсль? Непонятно… Пожалуй, стоит это выяснить… «А давай я легилеменцию применю?» — предложил молчавший до этого весь день Томми. «Не сейчас же! — отозвался я. — А чего тебя целый день слышно не было?» «А я не был в медальоне, — ответил Томми. — Знаешь, на меня словно дремота накатила, только сейчас очнулся. Видимо, моя душа продолжает восстанавливаться… А что я пропустил?» «Позже», — ответил я и обратился к ожидавшей ответа Петунье: — Я не буду начинать первым, миссис Дурсль. Но я уже предупредил мистера Дурсля, что молчать не буду. — Гарри, — вздохнула Петунья, — Марджори очень злая и мстительная женщина. Я… — Почему Вы её боитесь, миссис Дурсль? — перебил её я. — С чего ты взял, Гарри? — деланно удивилась Петунья. — Просто я хочу мира в семье. — Я тоже, — ответил я. — Надеюсь, мистер Дурсль переговорит со своей сестрой. Я не буду нарываться, но… Петунья только вздохнула и ничего не ответила.***
Через час Вернон привёз тётушку Мардж. Ну что сказать… В лучшую сторону, по сравнению с Гарькиными воспоминаниями, она не изменилась, по крайней мере внешне. Квадратная тётка в серо-зелёном твидовом костюме и маленькой кокетливой шляпке, которая смотрелась на гладко уложенных волосах, словно нечто чужеродное. Краса ненаглядная. Вернон галантно распахнул перед Мардж дверцу автомобиля, она выбралась на свет Божий, гаденько улыбнулась и спустила Злыдня с поводка. Мерзкий пёс немедленно рванул к клумбам, на лице Петунии промелькнула тень страдания, но она сумела выдавить приветливую улыбку. Однако, Злыдень резко затормозил на бегу, а потом и вовсе хлопнулся на задницу и заскулил. — Что с тобой, мой мальчик? — всплеснула руками Мардж. — Заболел? — Не иначе, как в поезде растрясло, — заметил Вернон. — Ему нужно отдохнуть. Мардж согласилась, схватила своё сокровище на руки, а Вернон тем временем достал из багажника большой… чемодан - не чемодан, саквояж - не саквояж, сшитый из плотной ткани в крупную клетку с большими ручками и металлической массивной защёлкой. Ага, вспомнил, вроде бы эта штука называется портплед. — Петунья, дорогая! — полезла целоваться Мардж. — Чудесно выглядишь! Твой обычный землистый цвет лица почти прошёл. И на какой из распродаж ты купила это чудное платье? Петунья, которая купила новое платье в «Хэрродс»*, и отнюдь не на распродаже, отчётливо скрипнула зубами, но сумела выдавить вежливую улыбку. — Это «Хэрродс», дорогая Мардж. Одна из последних коллекций. Ага, я в курсе. Случайно видел цифру на чеке, когда выносил мусор. Стоило платье впечатляюще, но и смотрелось на Петунье замечательно, надо признать. — Да? — отозвалась Мардж с видом глубокого сомнения. — А я думала с последней распродажи «Праймарк»**… Прости, ошиблась. Ну ладно, оно действительно тебе идёт… А где мой дорогой Диддикинс? Я привезла ему подарочки! — Он сейчас на тренировке, Мардж, — ответил Вернон. — Дадли решил заняться боксом и делает успехи. — Ну, конечно, — Мардж встряхнула Злыдня и он тявкнул. — Весь в нашу породу! Красавчик и умница. Потом она обратила внимание на меня: — Ты ещё здесь, заморыш? А ну, отнеси мои вещи в дом! С этими словами Мардж опустила Злыдня на землю, выхватила свой багаж из рук Вернона и просто швырнула его в меня, а затем вновь быстренько подхватила пса на руки. Судя по размеру и весу портпледа — попала бы — прибила бы на месте. Но я увернулся, портплед грохнулся на каменное крыльцо, его замок щёлкнул, портплед распахнулся, словно голодная пасть, и по всей дорожке разлетелось его содержимое — коробочки, свёрточки, предметы одежды. Особенно меня впечатлили панталоны с кружевами красного и розового цветов с вышитыми собачками… в очень интересных, я бы сказал, вдохновляющих, позах, и лифчики, в каждую чашечку которых точно влезло бы по небольшому арбузу. Бельё Тётушки Мардж плавно парило на лёгком ветерке, приземляясь в самых неожиданных местах. Мардж застыла, то открывая, то закрывая рот, Злыдень у неё на руках обвис беспомощной тряпочкой, притворившись мёртвым, Вернон замер, предчувствуя грозу, Петунья деликатно отвернулась, закашлявшись, что подозрительно напоминало сдавленный смех, я же благополучно скрылся в доме. И уже там до меня донёсся недоумённый голос вернувшегося Дадли: — Тётя Мардж, ты что, распродажу белья решила устроить? Ну, что сказать… визит тётушки начался феерично. *Хэрродс — самый известный универмаг Лондона, его посещают даже члены королевской семьи. Соответственно, товары оттуда модные и недешёвые. **Праймарк — самый дешёвый универмаг Лондона. Народ, если произношение я передала неправильно, поправьте, пожалуйста.