Гарри Поттер, неучтённый фактор и всё остальное

— Сэр, — не выдержал я, обратившись к целителю Сметвику, — а не мог бы я присутствовать при вашей встрече? Это очень важно. Вопрос жизни и смерти. Драматично звучит, не спорю. Но ведь так и есть. И, прежде всего, речь идёт о жизни и смерти самого Снейпа. Этот персонаж был мне симпатичен задолго до того, как Роулинг разъяснила его роль засланного казачка. Да, не спорю, его отношение к Гарьке в каноне было ниже плинтуса… но и сам канонный Гарька был отнюдь не идеалом прилежного ученика. Не спорю, его вины тут не было — похоже, в каноне об ограничителе никто не побеспокоился… или его сняли слишком поздно. Может, на первом курсе, а может, и ещё позже. А повышенная возбудимость, нервозность и гиперактивность у канонного Гарьки налицо. Ну да, ведь добренькому дедушке не нужен был уверенный в себе, думающий и умеющий размышлять логически волшебник. Как иначе объяснить, что его толком и не учил-то никто? А если неожиданно Гарьке приходила вдруг такая прихоть — учиться, то наготове были квиддич… и Рон. Мне сей рыжий персонаж был антипатичен категорически. Ленивый, неаккуратный, несобранный, не обладающий никакими полезными знаниями о мире магов. Про его зависть к Гарри (сироте завидовать — это вообще запредельно!) и неоднократное предательство «лучшего друга» я вообще молчу. А его манеры? А ведь Уизли — чистокровные! Ну, хоть чему-то Молли, бывшая Прюэтт, должна была своих деточек учить? Хоть тому же застольному этикету? Или только рожала, как элитная свиноматка? Удивительно, что хоть старшие братья — Билл и Чарли — получились довольно адекватными. Но то, что оба свинтили подальше из родительского дома так быстро, как только смогли, и выбрали себе настолько опасные профессии, насколько это вообще в волшебном мире возможно — это, однако, показатель. Похоже, после «воспитания» мамочки Молли их не пугали ни драконы, ни древние проклятия… Близнецы… Неоднозначная парочка. Талантливые, да… Но и сволочные до невозможности, хотя многие считают их милой и симпатичной парочкой. Но милые и симпатичные они прежде всего друг для друга, а вот для всех остальных… Вот кем надо быть, чтобы испытывать на первогодках всякие опасные бяки? Честное слово, если бы так обошлись с моим родным ребёнком — вздёрнул бы парочку за ноги и запихивал бы в них все их «изобретения», пока не попёрло бы с другого конца… пищеварительного тракта. А то, что они взяли у морально раздавленного гибелью Седрика пацана потом и кровью добытую тысячу галлеонов? Буквально из рук вырвали… Нет, товарищи, такой хоккей мне не нужен. Ни в каком качестве. А Джинни? Не знаю, как она выглядит в этой жизни, возможно, и не такая страшная бледная немочь, как в фильме, и как будет себя вести, одно я знаю точно. Брак со мной ей не светит однозначно. И лучше этой обожательнице народных героев держаться от меня подальше — слишком хорошо я помню жуткую тварь из фильма. Да-да, того самого василиска, которого убил двенадцатилетний пацан. Да я скорее самой рыжей шею сверну и дневник приватизирую — меньше народу пострадает. Ух, что-то рановато я о Хогвартсе задумался. Сейчас у меня другая цель — встретиться со Снейпом, а я тут из реальности выпадаю и думаю совсем не о том. — Ты о чём задумался, Гарри? — мягко спросил Сметвик. Нет, всё-таки, какой мужик потрясающий… воспринимается мной, как огромный, тёплый такой кот на мягких лапах… Он меня по голове потрепал — и так спокойно стало… Или это его способности целителя так проявляются? Жаль, в моей прошлой жизни мне такие не попадались… Таак… Гусары, молчать! Мне восемь… ну ладно, почти девять лет, мне рано думать о девушках, а уж тем более — о мужиках! Хотя… девушки меня точно не волнуют — в прошлой жизни у меня с ориентацией всё нормально было… Но здесь-то, на минуточку, я — парень! «И кого здесь это волнует? — нарисовался — не сотрёшь — ехидна Томми. — Вообще-то, в волшебном мире процентов десять пар — однополые. И согласно обычаям, сговориться о грядущей помолвке и в девять лет можно, никто же тебя в постель не тащит… Зато можно встречаться периодически… общаться… понимаешь?» «И ты туда же! — рассердился я. — Рано мне ещё о таких глупостях думать! Томми, не надо больше на эту тему, хорошо? И вообще, если я к Сметвику в ученики пойду — мы и так сможем встречаться, не придумывай тут ерунды!» «Хорошо, — покладисто отозвался Томми. — Но ведь зацепил тебя целитель?» «Хватит! Он мне в отцы годится!» — возмутился я. «Вот и хорошо, — заметил Томми. — Заботиться будет…» И в этой его фразе вдруг прозвучала такая тоска, что мне стало больно. Был ли у Тома Риддла хоть кто-то, кто проявлял к нему заботу? Нормальную, элементарную, бескорыстную заботу из чистой симпатии? Вряд ли сумасшедшую страсть канонной Беллатрикс можно назвать таковой, потому что тёплые чувства… они возвышают, а не опускают. А с Беллой всё произошло с точностью до наоборот. Кстати, а за что здешняя Беллатрикс Лестрейндж оказалась в Азкабане? Неужели она и здесь сумасшедшая сука, запытавшая Лонгботтомов до потери разума? Ой, не думаю… Потому как вряд ли тогда Августа Лонгботтом спокойно общалась бы с Вальпургой Блэк и была готова оказать ей поддержку… Но что-то я опять задумался… Хотелось бы узнать про Беллу, но, думаю, я спрошу об этом Вальпургу не сегодня… — Простите, целитель Сметвик, — поправился я, — больше такого не повторится. Так я могу присутствовать при вашей встрече с Северусом Снейпом? — Ну, если это вопрос жизни и смерти, — лукаво улыбнулся целитель, — тогда, конечно, можешь. Я намерен обратиться к Северусу через три дня. Занятия в Хогвартсе уже закончились, но Северус обычно не покидает замок сразу — обязанности декана требуют некоторых отчётов… Но через пару дней он будет свободен, тогда я и пошлю ему Патронуса с просьбой о встрече, а потом извещу тебя. Ты ведь будешь жить здесь, Гарри? Я покачал головой. — Нет, сэр… Точнее, я планирую довольно часто бывать на Гриммо, но моим постоянным местом жительства должен оставаться дом моих маггловских опекунов. Я не хочу, чтобы о моём пребывании здесь знали те, кто своей опекой мне пока только вредил. Сметвик нахмурился. — Видишь ли, Гарри, — сказал он, — хотя бы на период лечения ты не должен возвращаться к магглам. Твоё ядро должно восстанавливаться в насыщенном магией окружении. Дом Блэков с его Тёмной магией подходит для этого идеально. — Но… — попытался возразить я, и тут до меня дошло, что я совсем не подумал, где буду жить летом. Дурсли, конечно, могут рассказать соседям, что я отправлен в летний лагерь, но это значит, что на Тисовой меня быть не должно. М-даа, хоть спальный мешок покупай и в руины к Секстусу Северусу переселяйся… — Соглашайся! Я буду заниматься с тобой тренировкой заклинаний! И библиотека у нас богатейшая, куда там Хогвартсу! — блеснул глазами Регулус, и я подумал, что ему в огромном доме отчаянно скучно, оттого-то он так быстро и решился на эту авантюру с «адвокатом»… — Но… неужели я целое лето буду сидеть здесь безвылазно? — попробовал отговориться я. — Гарри прав, — заметил Гиппократ Сметвик, — уж не знаю, что вы там задумали, леди Вальпурга, но если хоть кто-то из сторонников Добрейшего и Светлейшего случайно узнает о том, что он находится на Гриммо… Это чревато большими неприятностями и для вас, и для него. К тому же, в таком состоянии мальчику просто необходимы солнце, свежий воздух и максимум движения… Я уж не говорю о хорошем питании… специальном питании… Поэтому у меня есть предложение. Видите ли, у меня в личной собственности есть небольшой домик… в Греции. Уверяю вас, на нём столько охранных чар, что его обнаружить невозможно. Домик расположен на магическом Источнике… Тёмном Источнике… Условия для лечения просто идеальные. Я предлагаю тебе, Гарри, и тебе, Регулус, отправиться туда… а леди Вальпурга и я будем вас навещать по мере необходимости. Леди Вальпурга прищурилась: — Гиппократ… Вы, конечно, замечательный целитель и редкой души волшебник. Но отчего вы решили принять такое участие в судьбе Гарри? Вы ведь сами серьёзно рискуете, помогая нам. Сметвик хохотнул: — Скажем так, я слишком долго искал себе ученика, чтобы упускать такую возможность. И ещё, леди Вальпурга, мне очень не нравится то, что сейчас происходит в нашем мире. Косность мышления, инертность, стагнация стали нормой жизни. Мы презираем магглов и никак не можем понять, что они обогнали нас уже во многом. К тому же… их элементарно больше. Действия Дамблдора могут привести к падению Статута о секретности* и тогда… Что будет с нашим миром? Со всеми нами? Не знаю, как вы, но я совсем не хочу закончить свои дни в какой-нибудь маггловской лаборатории в качестве подопытного кролика. — Вы правы, Гиппократ, — медленно произнесла Вальпурга. — Но не значит ли это, что Гарри для вас — не более чем символ? — Нет, — отрезал Сметвик. — Гарри — ребёнок, вокруг сиротства которого была поднята искусственно созданная шумиха, наш Великий Светоч сделал всё, чтобы испортить ему жизнь, и, судя по всему, ему до недавнего времени это успешно удавалось. Гарри заслуживает нормального детства, а не всей этой дурацкой борьбы за некое Всеобщее Благо. «Ого! — восхитился Томми. — Да он просто молодец! Гарри, бери, не задумывайся!» «Томми, хватит! Обижусь и разговаривать не буду!» — раздражённо отозвался я. «Ладно, молчу», — вздохнул вреднючий крестраж и в самом деле замолчал. Но некие зёрна он в мою душу всё-таки заронил… В конце концов, высокие договаривающиеся стороны пришли к консенсусу. Целитель Сметвик отправил Патронуса в Мунго своему ассистенту… Патронус, кстати, оказался огромным бенгальским тигром, и я только усмехнулся про себя, представив себе анимагическую форму Сметвика. Вроде бы Патронус совпадает с анимагической формой… Во всяком случае, у Джеймса Поттера было так… и у Сириуса… Блин, меня что-то опять не в ту степь потянуло. Так вот, ассистент целителя отправил из Мунго целую коробку, заполненную пузырьками с зельями. На ярлычке, закреплённом на крышке каждого пузырька, была указана дозировка и часы приёма. — И это всё я должен выпить за неделю? — вырвалось у меня. — А как же? — улыбнулся Сметвик. — Здоровье — дело серьёзное. — Но я не могу начать прямо сейчас, — возразил я. — Мои опекуны меня ждут вечером. Я должен вернуться. — Хорошо, — кивнула Вальпурга, — вернёшься и предупредишь их о том, что лето ты проведёшь… А, кстати, как ты им объяснишь, где проведёшь лето? И как ты будешь объяснять твоё отсутствие? — Я уже объяснил им, что могу уехать… И предложил для всех объяснить, что они отправили меня в летний лагерь, как и кузена Дадли. Больше я постараюсь им ничего не объяснять, я слишком хорошо помню, что Дамблдор — легилимент, — ответил я. — Ты прав, — согласилась Вальпурга, — чем меньше твои маггловские опекуны будут обо всём знать — тем лучше. В итоге мы решили, что я возвращаюсь к Дурслям, а завтра — отправляюсь на Гриммо, где начинаю пить зелья… брр… Затем Сметвик берёт меня на встречу со Снейпом, а потом мы с Регулусом отправляемся в Грецию, в тот самый, скрытый под чарами домик целителя. Но до этого мне нужно побывать в Гринготтсе и выяснить состояние моих финансовых дел. — Но Цхрыслер сказал мне, что я не могу пока иметь доступ к этой информации… — вздохнул я. — Пусть попробует сказать это мне, — хищно усмехнулась Вальпурга. — В конце концов, я твоя старшая родственница, Гарри, хоть и дальняя. Сказано это было так, что мне заранее стало жаль несчастного гоблина. Затем мы распрощались с целителем Сметвиком и неугомонный Регулус потащил меня выбирать палочку из хранящихся в особняке. Удивительно, но мне подошли сразу две — из ивы с волосом фестрала, сделанная сравнительно недавно и бывшая запасной палочкой Арктуруса Блэка, и ещё одна — очень старая, костяная с еле заметной тонкой резьбой и неизвестной сердцевиной. Регулус мне объяснил, что эта палочка принадлежала Канопусу Блэку, рано умершему сыну Основателя Рода Блэк, который, несмотря на молодость, был весьма талантливым некромантом и химерологом и погиб во время неудачного эксперимента. — Эта палочка до сих пор никого не желала признавать, — заявил Регулус, увидев, как я выпускаю из неё целое облако разноцветных звёздочек и серебристо-зелёных искр. Мне она, кстати, тоже понравилась — легла в руку так легко и приятно, а когда я попробовал произнести «Люмос», огонёк вспыхнул яркий, как стоваттная лампочка, так что мы с Регулусом даже зажмурились. — Нокс! — поспешно произнёс я, а Регулус, когда проморгался, заявил, что это самый яркий Люмос, какой он видел на своём веку. Потом Регулус отвёл меня в тренировочный зал… В общем, время до обеда прошло весело, и я даже внимания не обратил на то, что не чувствую привычное присутствие Томми, хотя артефакт на шее ощущался слегка тёплым. Сначала я подумал, что он просто обиделся, но потом, когда домовушка Лика позвала нас с Регулусом к обеду, увидел в гостиной беседующих Вальпургу и Томми. Ну, всё понятно, зацепились языками, однокурснички… Обед был ещё более обильным, вкусным и разнообразным, чем завтрак, попробовать хотелось всё, и, даже съев по крошечной порции от каждого блюда, я почувствовал себя, как сытый удав. Но остались ещё непрояснённые вопросы, так что после обеда я снова попросил леди Вальпургу о беседе. Она согласилась, и я задал давно волновавший меня вопрос о Ремусе Люпине. Женщина нахмурилась: — Увы, Гарри, я ничем не могу тебе помочь. Ремус Люпин после гибели Джеймса и ареста Сириуса некоторое время пытался помочь мне в его оправдании. Более того, он стал требовать от Дамблдора раскрыть ему тайну твоего местонахождения, говоря, что он, как друг Джеймса, имеет право знать о нём и навещать тебя. Короче, он задавал слишком много неудобных вопросов, обращался в Визенгамот, в «Пророк», но безуспешно. Единственный, кто напечатал статью, расходящуюся с общепринятой версией нападения на твоих родителей и тебя, был Ксенофилиус Лавгуд, редактор «Придиры». Но его никто всерьёз не воспринял, а Ремус не унимался… И в один прекрасный день он просто не пришёл на назначенную мной встречу. — И всё? — поразился я. — Больше вы о нём ничего не знаете? Никаких вестей за все эти годы? Вальпурга медленно покачала головой: — Увы, но нет. Я даже пыталась использовать зелье Поиска… но это не дало результата. Ремус Люпин исчез так, словно его никогда не было. К тому же… я сама была связана по рукам и ногам этой историей с Сириусом и «смертью» Регулуса. Я не знаю, что случилось. — Думаете, что угроза жизни Люпина стала настолько серьёзной, что он предпочёл исчезнуть? — спросил я. — Вряд ли он исчез по своей воле, — немного подумав, ответила Вальпурга. — Думаю, что его просто убрали те, кому он стал неудобен со своими вопросами и попыткой инициировать расследование по делу Сириуса. Я могу сказать только одно — он жив. С помощью одного из фамильных амулетов я сумела определить только это… Но где он находится… Увы, это всё, чего мне удалось добиться. — А его не могли посадить в Азкабан? — спросил я. — Тайно, чтобы не мешал? — Могли, — ответила Вальпурга. — Во всех структурах есть люди, обязанные Дамблдору. Но в Азкабане его нет, это точно. Я вздохнул. Исчезновение Люпина было… странным. Звучит чудовищно, но мне было бы понятнее, если бы непокорного оборотня убили, заставив замолчать навсегда, или упекли бы в комфортабельную камеру с вышколенным персоналом в стильных балахончиках. — А на него не могли наложить Обливиэйт и отправить к магглам? — продолжал спрашивать я. — Нет, — отозвалась Вальпурга. — Во-первых, оборотни устойчивы к этому заклинанию, а во-вторых, если оно бы всё-таки удалось, представь, что может натворить неадекватный оборотень, лишённый воспоминаний, в маггловском мире? Я невольно поёжился: — Жуть… Магглы бы его просто убили… Но до этого он покалечил бы многих… возможно, даже обратил бы. Не думаю, что поднятая магглами шумиха не дошла бы в этом случае до магического правительства. — Правильно, — согласилась Вальпурга. — А о Люпине столько лет ни слуху, ни духу. И, честно сказать, я теряюсь в догадках о его судьбе. Так… Всё чудесатее и чудесатее… Что ж с тобой случилось, Ремус? Надо с Секстусом Северусом посоветоваться… Секстус… Про него-то я и забыл… Неблагодарный я, он меня так поддержал, а я так обрадовался, что наконец-то хоть что-то стало налаживаться, что совсем забыл про него. Нет, не так… Когда я встречусь с Северусом, обязательно расскажу ему про Секстуса… и про орла. Но ведь когда Секстус передаст орла Северусу, он… исчезнет? Он же ведь упоминал про то, что когда найдёт наследника, то путь его будет завершён… Не хочу, если честно. Призрак легионера за это время стал мне другом… Но, в любом случае, Северусу я обязан передать послание от предка. Это самое малое, что я могу сделать для Секстуса. — Не расстраивайся, Гарри, — неправильно истолковала моё молчание и грустный вид Вальпурга. — Ремус Люпин не из тех, кого легко устранить просто так. И я уверена, что он ещё устроит своим врагам очень неприятный сюрприз. Я кивнул, соглашаясь, и задал тот вопрос, который хотел задать с самого начала: — Леди Вальпурга, а что вы знаете об артефакте Гермия Трижды Величайшего? Как он выглядит? Он действительно находится в Хогвартсе? — Не так много, как хотелось бы, — ответила женщина. — Поиском сведений об этом артефакте занимался мой покойный муж. Думаю, что знание о нём его и сгубило. И разрушило судьбы мальчиков, Лили и твою. Увы, за давностью лет неизвестно, как выглядит этот артефакт, но он способен давать магу, владеющему им, огромную силу. Мой муж был уверен, что завладеть им удалось именно Дамблдору, ничем другим невозможно было объяснить его невероятно возросшую магическую силу. Впрочем, от Ориона остались заметки… Увы, они не систематизированы, в них пытается разобраться Рег, но пока безуспешно. — А можно нам будет взять их с собой… в Грецию? — состроил я щенячьи глазки. — Я попробую помочь Регулусу, может быть, нам вдвоём удастся найти зашифрованную вашим мужем информацию? — Берите, — кивнула Вальпурга. — Ларец с ними зачарован, его не сможет открыть ни маггл, ни сквиб, ни даже волшебник, в котором не течёт крови Блэков. А ты, Гарри, сможешь, в тебе блэковской крови достаточно. Заодно и в снятии проклятий потренируетесь. Хммм… Я уже говорил, что Вальпурга — потрясающая женщина? Как здорово, что она и Регулус в этой реальности живы. Распрощались мы сердечно, договорившись о том, что Регулус заберёт меня завтра утром, и я отправился к Дурслям — рассказать Петунье и Вернону, что на все каникулы убываю в неизвестном направлении. Я и не знал, что в Литтл-Уингинге меня ждёт очередной сюрприз. *Международный Статут о Секретности[1] (англ. International Statute of Wizarding Secrecy) — закон, принятый в 1689 году. Тогда весь волшебный мир ушел в подполье. Именно "Статут", а не "Статус"! НЕ нужно поправлять!