Гарри Поттер, неучтённый фактор и всё остальное

Мои дорогие! Глава не из приятных, но помните о везучести Гарьки и авторской доброте и гуманности! А я стал мучительно вспоминать — что же это за зверь такой — «Новый Салем»*… Салем… Вообще-то это город, в котором состоялся знаменитый и самый последний в истории США процесс ведьм. Салемские ведьмы… Точно! То есть, если рассуждать логически, «Новый Салем» — это некая организация, которая поставила своей целью борьбу с… магией? Может быть, это и есть наши похитители? «Нет, — прорезался Томми. — Что тебе сказал мальчик? «Памяти Нового Салема». Следовательно, эта организация уже перестала существовать. А это их последователи. Странно только, откуда они знают столько всего об английских волшебниках. У них явно есть информатор в Англии». «Согласен, — отозвался я. — Томми, а ты больше ничего не помнишь? Про этот «Новый Салем»?» «Я слышал это словосочетание, — ответил Томми. — И, уверен, что о нём упоминал при мне профессор Ньют Скамандер…» «Это автор книги «Фантастические твари и места их обитания»?» — вспомнил я. «Точно, — отозвался Томми, — но больше я ничего не помню. Разве что фамилию — Бэрбоун. Мэри Бэрбоун… Эта женщина имела к «Новому Салему» какое-то отношение. Но больше я ничего не могу вспомнить, прости…» «Да ничего, спасибо и на этом. Значит, мы в руках у неких фанатиков, ненавидящих магию. И нам нужно удирать отсюда как можно быстрее. А ещё мы имеем в плюсе неизвестного отпрыска семьи Малфой и потенциального урода-педофила под боком. Весело…» «Ты ведь его не оставишь здесь», — прошептал Томми. Из-за отсутствия интонации это прозвучало не вопросом, а утверждением. «Не оставлю, — отрезал я. — Долг Жизни от Люциуса Малфоя мне не помешает». «Да ладно, — хихикнул Томми. — Гарри, не старайся казаться хуже, чем ты есть. Меня не обманешь. Канопус тебе просто понравился. И ты не можешь его бросить в этом гадком месте». «А даже если и так, то что?» — проворчал я. «А ничего, — хмыкнул Томми. — Всё нормально. Будем спасать мелкого Малфоёныша. К тому же, тебя наверняка будут искать, так что не напрягайся особо». «Как — не напрягайся? — возмутился я. — Да эта парочка — профессор и его ассистент, плюс ещё некая Дженет… Они явно неадекватные фанатики, и чем меньше я здесь проведу времени, тем лучше». «Ладно, — вздохнул Томми. — Тогда попробуй зажечь «Люмос».» Я попробовал. Сил на это ушло немерено, а Люмос получился хиленьким и слабым, как огонёк догорающей спички. Но Томми явно обрадовался: «Получилось! У тебя получилось!» Я даже ответить не смог. Это простенькое заклинание выпило из меня все соки, я был мокрый от пота и дрожал как мышь под веником. Хорошо хоть Джон, уверенный, что здесь я вообще не смогу колдовать, снял с меня проклятые браслеты, с ними бы вообще ничего не вышло. «Посмотри внутрь себя, — прошептал Томми. — Сосредоточься. Сил в тебе достаточно, раз уж «Люмос» получился. Знаешь, ты долго учился управлять своей магией, но в этом месте такое почти не работает. Значит, придётся подключить стихийную. Детские выбросы наиболее разрушительны и непредсказуемы, ты сможешь вырваться отсюда и спасти Канопуса только так». «Но если всё так, как ты говоришь, почему же никто из детей раньше не разнёс это место по кирпичику?» «Наказания, — вздохнул Томми. — Дети боялись наказания и выжигали в себе магию. Ты правильно беспокоишься за Канопуса. Если этот поганый «профессор» продолжит свои опыты, мальчик выжжет сам себя». «И?» — спросил я, предполагая, что продолжение мне понравится ещё меньше. И Томми не подвёл: «В лучшем случае он лишится магии полностью и станет магглом. В худшем — просто погибнет». «Ясно», — заморожено произнёс я. Внутри начала накапливаться холодная ярость. «Да!» — неожиданно заявил Томми. «Что — да?» — удивился я. «Ты снова пробудил стихийную детскую магию, — пояснил он. — Но теперь старайся её не расходовать. Всмотрись в своё ядро. Видишь?» «Какую-то плёнку? Вижу». «Воот… Это твоя детская магия начинает накапливаться. Когда плёнка станет плотной и туманной — тогда стихийная магия сработает. К этому нужен толчок — сильное переживание. И ты должен в этот момент чётко представить себе место или человека, рядом с которым желаешь очутиться. И обязательно держи в этот момент Конни за руку, иначе ты не сможешь его забрать отсюда». «То есть, прямо сейчас я ничего сделать не смогу? И столько условий… Ты уверен, что у меня получится всё выполнить?» «А у тебя просто нет другого выхода. Иначе твоя магия убьёт тебя и всех, кто находится рядом. Ты слишком силён, Гарри, эти уроды попытались откусить кусок, который им не по зубам». Я вздохнул. Выходит, что я сейчас напоминаю обезьяну с гранатой — непонятно, когда вырвет чеку и куда швырнёт. Но делать нечего — сам влип, сам и буду выкручиваться. «Итак, — подытожил я. — Мне нужно испытывать сильные эмоции, но не показывать их. Мне нужно постоянно следить за своим магическим ядром и, когда придёт нужный момент, представить место, куда я хочу попасть. И при этом Конни должен находиться рядом со мной, и я должен держать его за руку, иначе спасти его не получится. Так?» «Так», — отозвался Томми. «Ну, хоть что-то, — проворчал я. — Правда, как быть с последним условием — просто ума не приложу». «А ты постарайся, — отозвался Томми. — И вообще, отдохни уже, боюсь, что завтра силы тебе понадобятся». Я осторожно высвободился из невольных объятий тихо сопящего на моём плече Конни, быстренько застелил соседнюю кровать и улегся. И заснул сразу же, как закрыл глаза.

***

Разбудил меня старый знакомый — Джон. Я взглянул на некрасивое лицо своего тюремщика и подумал, что в списке самых противных рож, встречавшихся на моём веку, он явно лидирует, обогнав даже Петтигрю. Джон тут же подтвердил свою репутацию, чуть ли не спихнув меня с койки и мрачно заявив: — Приведи себя в порядок. Профессор хочет тебя видеть, я отведу. Собирайся, живо! Я пожал плечами и отправился в ту самую неприметную дверь — там оказались унитаз и раковина с водой. Поскольку поить и кормить меня вроде никто не собирался, а жажда мучила, то я умылся, прополоскал рот и напился воды из-под крана. Вода была довольно чистой, со странным железным привкусом, но в целом я ожидал худшего. Когда я вернулся в нашу… нет, не комнату, и даже не палату. Скорее, камеру. Так вот, когда я вернулся в камеру, Конни — растрёпанный, со следами слёз на щеках — быстро протиснулся мимо меня за дверь комнатушки. Джон же выглядел, как обожравшийся сметаны кот. Заметив мой ненавидящий взгляд, он только ухмыльнулся: — Что смотришь, как волчонок? Никуда ты отсюда не денешься. А ты, — тут негр стукнул кулаком в дверь, — жри свою кашу, и чтоб без фокусов! Я заметил, что рядом с кроватью Конни, прямо на полу стоит миска с какой-то серой жижей и стакан с жидким чаем. Мне же не полагалось ничего, более того, я заработал от Джона очередной тычок в бок и «ласковое»: — Пошёл вперёд, щенок! Я молча подчинился, про себя отметив, что Джон не просто злобный. Он какой-то показательно злобный и неадекватный, какими были Дурсли до того, как я снял с них ментальное воздействие. Интересно девки пляшут… Кто же его так обработал? Или я ошибаюсь, и он такой, потому что он такой и есть? Как бы этот неадекват не сотворил с Конни что-нибудь нехорошее… Джон провёл меня по уже знакомому низкому коридору, но на этот раз открыл другую дверь, и мы оказались в выложенной белой и голубой плиткой комнате, весьма похожей на операционную или палату реанимации. Множество всяких непонятных приборов, провода, какие-то инструменты не самого приятного вида на небольших столиках… Только вот вместо операционного стола или функциональной кровати в центре комнаты стояло кресло с высокими подлокотниками и подголовником. Похоже, это та самая комната, которую мне описывал Конни. М-да, исследователи хреновы. — Сними майку и сядь в кресло, — приказал Джон. — Зачем? — быстро спросил я и заработал очередную оплеуху. — Ты забыл, о чём я тебе говорил! — рыкнул Джон. — Делай, что сказано, и без фокусов! «Скотина черножопая!» — мысленно произнёс я, но подчинился. После этого Джон зафиксировал мои руки, лодыжки и грудь плотными жгутами, напоминавшими эластические бинты. Двинуться стало совершенно невозможно, и все мои силы стали уходить на то, чтобы не поддаться панике. Конечно, чем больше я паникую, тем больше накапливается во мне стихийной магии и если рванёт, то этому милому местечку придёт, как выражался один из моих особо продвинутых шестиклассников, большой капец. Но в этом случае меня может унести в неведомые ебеня, а как же Конни? Нет уж, у Драко должен быть братишка, хотя бы для того, чтобы он не вырос канонным избалованным засранцем, который начал хоть что-то соображать только перед лицом смертельной опасности. Хотя… если он потерял своего магического близнеца, то другим вырасти просто не мог. Пока я это обдумывал, паника потихоньку улеглась, и я заметил на лице Джона нечто напоминающее недоумение и, как ни странно, обиду. — И что ты не ревёшь? — недовольно спросил он. — Другие-то на твоём месте такие сопли разводили, хи-хи… Мерзкий смешок. Я невольно вспомнил иллюстрацию к журналу «Вокруг света» за 1897 год с милой подписью «Новозеландьскi аборiгены-канiбаллы». Ну да, имелось у меня несколько номеров этого журнала родом аж из девятнадцатого века — внучка старенького соседа разбирала антресоли после его смерти и кое-что нашла. Для неё это было поеденное молью старье, и она вознамерилась выкинуть его на помойку, но мне удалось кое-что отвоевать. В том числе и эти старые, пожелтевшие номера с гравюрами вместо фотографий. Так вот, именно эта иллюстрация запала мне в память, так как на ней несколько татуированных дикарей тащили привязанного к палке пленника прямо к разведённому костру, возле которого маячила старуха с отвисшими грудями и всклокоченными седыми волосами, сжимавшая в руке каменный нож. Так что в дальнейшей судьбе несчастного пленника не было никаких сомнений. Так вот, Джон со своей противной рожей вписался бы в это общество людоедов без всяких проблем. Представив своего тюремщика в перьях, покрытого татуировкой с головы до ног и в чисто символической набедренной повязке, я невольно хихикнул. Джон воззрился на меня с недоумением. Всё шло не по плану. Жертва должна быть испуганной и трясущейся от страха, а вместо этого она ведёт себя спокойно, да ещё и хихикает, глядя на своего предполагаемого мучителя. Наконец шарики в голове Джона мучительно (мне показалось, что я даже скрип слышу, честно-честно) провернулись и он нахмурился и заявил: — Посмотрим, будешь ли ты так веселиться после беседы с профессором. Сейчас я его позову, сейчас… И вышел. Я на некоторое время остался один, повертел головой и сделал вывод, что без стихийного выброса выбраться из этой клетки — ноль шансов. Обездвижили меня качественно, я попробовал вертеться, чтобы ослабить путы — не тут-то было. Только взмок зря. Между прочим, я приметил совсем недалеко на столике, аккуратно покрытом белой салфеткой, несколько разложенных скальпелей и настроение стало снова падать. Но тут я вспомнил, что Конни ничего не говорил о том, чтобы его резали, и слегка успокоился. Наверняка это такое психологическое давление… Оставить мальчишку одного в комнате со всякими непонятными и наводящими ужас штучками, привязанного, беспомощного… Да тут можно всё что угодно напридумывать и напугать самого себя до белых искр перед глазами. Зачем? Чтобы спровоцировать стихийный выброс? Но зачем, если детский выброс может всё это место уничтожить на раз? Неужели мы с Томми в чём-то просчитались? И я снова стал вертеть головой, а потом взглянул вверх и удивился. Прямо надо мной к потолку была прикреплена странная конструкция — что-то вроде чёрной воронки с широким раструбом. В раструбе блестели тонкие металлические нити наподобие паутины. А в центре этой паутины блестел довольно крупный камень размером с мой кулак, огранённый в виде яйца. Камень был тёмно-фиолетового, грозового цвета с редкими серебристыми точками внутри. «Томми, это что за фигня? — спросил я. — Есть идеи?» «Есть, — отозвался Томми. — Это очень нехорошая вещь. Ты правильно подумал — в этой комнате никаких стихийных выбросов. Лучше не надо». «Да что это за пакость-то?» — удивился я. «Ловушка Магии», — ответил Томми. «То есть, эти исследователи таким образом постепенно лишают своих подопытных волшебной силы?» «Да, — ответил Томми. — И подпитывают этот артефакт. Я так понимаю, каждая белая точка в нём — это магия, отобранная у одного ребёнка. Не знаю, что потом было с этими детьми — но вряд ли что-то хорошее. Но с Конни всё в порядке. Пока». Я попытался пересчитать белые искорки… Их было не то десять, не то двенадцать, и я почувствовал, как во мне вновь начинает подниматься отчаянная яростная злость. «Гарри, держи себя в руках! Не давай этим ублюдкам того, что им нужно!» — отрезвил меня Томми, и я попытался успокоиться. Ничего, в нашей с Томми камере нет никаких устройств. Надо дождаться профессора, вытерпеть всё, что он будет со мной делать, и вернуться. Думаю, что мне уже хватит сил, чтобы разнести это место по кирпичику. И я взял себя в руки и стал ждать. Некоторое время спустя дверь отворилась, и вошёл «профессор». К сожалению, я не мог понять, знаком ли мне этот человек, видел ли я его хоть раз в жизни. Довольно худощавый и высокий, он был облачён в свободный белый халат, волосы закрывала медицинская шапочка, а лицо — медицинская же маска. Видны были только глаза — серые и какие-то стылые, словно прихваченная морозом отмель. Профессор приблизился к креслу, некоторое время постоял, глядя на меня, а потом заметил: — Так вот ты какой, Гарри Поттер. Похоже, твои опекуны не слишком заботились о тебе. Я пожал плечами, ибо вопрос явно был риторическим. — Ты ничего не хочешь спросить? — поинтересовался «профессор». Я покачал головой. — Ты удивительно нелюбопытен, Гарри Поттер, — констатировал мужчина. — Ну, раз так… Я проведу некоторые исследования, после этого тебя вернут твоим опекунам. Будешь послушным мальчиком — вернёшься домой. Нет… Тогда всё будет куда хуже. Ты понял? — Да, сэр, — выдавил я. «Профессор» удовлетворился этим кратким ответом и пробормотал в какую-то штуку, прикреплённую к запястью: — Дженет, зайдите. Нужно взять кровь у объекта номер два. Дверь отворилась снова и вошла высокая тощая женщина, экипированная примерно так же, как и «профессор», то есть видны были только одни глаза. Обычные, карие глаза, вполне себе красивые. В руках женщина несла небольшую коробку с пустыми пробирками. — Приступайте, Дженет, — сказал «профессор». Женщина ловко перетянула мне руку жгутом, воткнула иглу и стала подставлять пробирки. Одну, другую, третью… на четвёртой она остановилась, вытащила иглу и обработала мне руку, аккуратно заклеив ранку кусочком пластыря. — Закрепите датчики, Дженет, — велел «профессор». Женщина профессионально-отстранённо, всё так же не произнося ни слова, закрепила на моём теле холодные датчики с присосками — на лбу, на висках, на шее, на груди и даже на животе. Ни на одно из знакомых мне медицинских обследований это было не похоже, да и датчики были какие-то странные, но, может, в США другие технологии? Закончив закреплять датчики, Дженет вышла, унося пробирки, и вновь вошёл Джон. — Садись за пульт, — сказал «профессор». — Я буду регистрировать показания. Джон посмотрел на меня, злорадно улыбнулся и уселся за небольшой столик, на котором действительно лежала консоль с переключателями, провода от которых уходили к датчикам. — Видишь ли, Гарри, — обратился ко мне «профессор». — Ты серьёзно болен и нуждаешься в лечении. Магия — это болезнь, ты нуждаешься в исцелении и получишь его. «Что ж так с места в карьер-то? — удивился я. — Лето, жара, шиза обострилась?» А вслух сказал: — Спасибо, сэр, но я не чувствую себя больным. Мне и так неплохо. В ледяных глазах отразилось недоумение. — Я же говорил, сэр, странный он какой-то… Другие рыдали и в истерике бились, а ему хоть бы хны, — заявил Джон. — Ладно, — ответил «профессор». — Начинай, Джон. А мне он сказал: — Ты плохой мальчик, Гарри. Ты не хочешь очиститься. Ты сам виноват. Джон нажал на какую-то кнопку на пульте, и моё тело пронзила жуткая боль. Я взвыл, но боль прекратилась достаточно быстро. «Контролируй себя, Гарри, — прошептал Томми. — Сейчас… сейчас я разделю твою боль… Будет легче…» «Томми, не надо!» — успел вскрикнуть я, но тут Джон снова нажал на кнопку, и боль снова пронзила меня. Но на этот раз она не смогла меня подчинить. Более того, я понял, что датчики, прикреплённые к голове и шее, боли не причиняют. «Это амулет, — прохрипел Томми. — Он тебя защищает. Иначе они могли бы тебе просто мозги выжечь… Пакость, похуже Обливиэйта…» Снова боль… Я заорал, но на сей раз скорее показательно. От шеи стал распространяться холодок, и я понял, что амулет распространяет своё действие на всё тело. И ещё я понял, что моих мучителей ждёт сюрприз. Зря они так с амулетом Гекаты, она женщина серьёзная и таких штучек не любит. И точно. После следующего нажатия кнопки по проводам пробежали синеватые искорки, и пульт в руках Джона попросту взорвался. Джон схватился за лицо, обливаясь кровью, заорал, но профессор сообразил подбежать к стене и повернуть рубильник, а потом вбежала Дженет с огнетушителем в руках и прыснула на искрящий пульт густой пеной. Зрелище было дивное… Ох, Геката, какое счастье, что ты мне подарила эту штуку… Дженет стала оказывать первую помощь Джону, а «профессор» задумчиво пробормотал: — Какая странная реакция… И ведь никакой подзарядки… При этом он взглянул на потолок, и я мысленно восторжествовал — хрен вам, сволочи, а не моя магия! Но у «профессора» была просто железная выдержка, потому что он заявил поцарапанному, забинтованному и оклеенному пластырями Джону: — Отведите объект назад. Мне нужно обдумать график дальнейших исследований. Сегодня больше экспериментов не будет. *Герой в бытность свою героиней фильм «Фантастические твари и где они обитают» не смотрел и о его сюжете не имеет ни малейшего понятия. Знал бы — сразу бы понял.