Гарри Поттер, неучтённый фактор и всё остальное

Но у «профессора» была просто железная выдержка, потому что он заявил поцарапанному, забинтованному и оклеенному пластырями Джону: — Отведите объект назад. Мне нужно обдумать график дальнейших исследований. Сегодня больше экспериментов не будет. Джон скривился, отчего его неприятное лицо стало ещё более зверским, и прохрипел: — Может, лучше отправить этого щенка… к остальным? Спокойнее будет. К остальным? Это ещё куда? И кто спокойнее будет? Я? Или — им так будет спокойнее? — Этот не такой, как другие, — гнул свою линию Джон. — От него могут быть неприятности. — Нет, — отмахнулся «профессор». — Терять такой объект? Даже предыдущий не так интересен… Нет, отведи его назад, я подумаю, какие степени воздействия стоит к нему применить. Думаю, что мои исследования увенчаются успехом, если мы его отработаем. И он невольно бросил взгляд на потолок, где в паутине серебристых нитей продолжал блестеть проклятый кристалл. Только вот блеск его чуточку потускнел, надеюсь, что амулет вывел эту гадскую штучку из строя всерьёз и надолго… Интересно, что эти, с позволения сказать, исследователи, хотят получить, зарядив камень таким количеством отобранной у детей магии? Какой-то могущественный артефакт? Или вообще свой вариант Философского камня? — А что делать с объектом номер один? — пробулькал Джон. — Привести? Я напрягся, глядя перед собой неподвижным взглядом. Нельзя показать им, что Конни стал для меня важен. Эти ублюдки могут придумать с пацаном тысячу и одну забаву, чтобы добиться своего. — Не думаю, — наконец ответил «профессор». — Оборудование нуждается в ремонте, вызови специалиста. А я обдумаю график опытов с учётом новых обстоятельств. — Так, может, стоит разъединить объекты? — продолжала эта поганая сволочь, и я подумал, что мысли у Джона такие же мерзкие, как и внешность, но в определённом уме ему не откажешь. — Мне кажется, что объект номер два плохо влияет на объект номер один. — Вот как, — задумчиво произнёс «профессор» и покосился в мою сторону. Я продолжал держать покер-фейс, чувствуя, что вот-вот сорвусь. «Профессор», видимо, что-то всё-таки разглядел, потому что усмехнулся и сказал Джону: — Попробуй третий вариант. Но не переусердствуй. У меня по спине пробежали мурашки, поскольку губы Джона расплылись в удовлетворённой улыбке, а в глазах зажглись нехорошие огоньки. Чёрт! Что эта парочка гнусей задумала? — Сделайте объекту укол, Дженет, перед тем, как Джон отведёт его, — приказал «профессор». А вот это мне уже не нравится от слова "совсем". Но сопротивляться я не мог. Дженет на пару минут вышла из комнаты, потом вернулась со шприцем и ловким, профессиональным движением ввела иглу в мою вену. По мере того, как шприц пустел, я чувствовал, как руки и ноги начинают становиться ватными, а голова пустой. Но при этом я не терял сознания и продолжал воспринимать всё происходящее вокруг меня. Остались и эмоции, но какие-то неяркие, приглушённые. Мысли вяло шевелились в голове, я пытался заставить себя думать, сопоставлять, но не мог. Что…они…мне… вкололи?.. Я с трудом смог составить эту фразу, но не более… «Профессор» подошёл ко мне, пощупал пульс, приказал Дженет меня освободить и приподнял мою правую руку. — Гарри, — ласково сказал он, — ты меня слышишь? Если слышишь, моргни один раз. Я моргнул. И он отпустил мою руку. Я изо всех сил попробовал удержать её на весу, но не вышло. Рука вяло шлёпнулась на моё колено, да так и осталась там. — Отлично, — усмехнулся «профессор». — Забирай его, Джон. И помни — не перестарайся. Проклятый негр без всякой нежности погрузил мою вялую тушку себе на плечо и потащил назад. Я в это время пробовал шевельнуть то рукой, то ногой, в голове вроде стало проясняться, мысли стали более связными, но, увы, моё тело мне не подчинялось. «Томми, — попробовал я позвать крестраж, — Томми, ты меня слышишь?» «Слы…шу… — вяло, с явным усилием отозвался Томми. — Эта пакость и на меня действует… Но сейчас уже лучше… Какое-то лекарство… Снотворное, что ли… Но это маггловская дрянь, я чувствую… Гарри, не понимаю, что они задумали, но соберись… соберись, тут явно нехорошее что-то…» Я с удовлетворением отметил, что голос Томми постепенно окреп, да и у меня в голове всё больше прояснялось. Увы, но двигаться я по-прежнему не мог. Джон притащил меня в нашу камеру. Конни сидел на кровати, обхватив себя руками, так, словно ему было холодно, и, не отрываясь, смотрел на дверь. Увидев Джона, он вскочил и вскрикнул: — Гарри! Гарри! Что вы с ним сделали? Джон вошёл в камеру, защёлкнул замок, проведя по нему картой, что висела на длинной цепочке у него на шее, свалил моё тело на кровать и повернулся к Конни. — Он был непослушным мальчиком и наказан, — произнёс негр. Конни забрался с ногами на кровать и прижался к стене. Его била крупная дрожь. Джон поправил моё тело, посадив меня и привалив к стене. — А сейчас ты увидишь, Гарри, как другой мальчик, который ни в чём не виноват, будет страдать из-за твоего плохого поведения. Что? Он что собирается сделать с Конни, тварь черножопая? Я отчаянно пытался вернуть себе контроль над телом, но химия, которая продолжала гулять по моему организму, держала меня крепче кандалов. Джон же развернулся и стал своей мерзкой тушей надвигаться на прижавшегося к стене Конни. — Я обещал тебе поиграть, красавчик? Что ж, давай поиграем… У дяди Джона есть вкусный леденец, малыш… Хочешь полизать? Что-о?!! Гадость какая, ах ты, тварь! Конни практически вжался в стену, в его глазах застыл ужас, у него вырвалось отчаянное: — Гарри! Гарри! Спаси меня! Ты обещал, Гарри! Джон расхохотался: — Твой приятель ничем не поможет, красавчик… Он сейчас, как бревно, настоящее бревно, профессор своё дело знает… а когда мы поиграем с тобой… я покажу тебе, что это так… — Не трогайте меня! — отчаянно вскрикнул Конни. — Гааарриии!!! Джон подошёл ещё ближе, я слышал, как участилось его дыхание, от него запахло кислым противным потом, как от козла в гоне, а потом я услышал, как вжикнула молния. — Сейчас дядюшка Джон даст малышу леденец… — голос Джона стал высоким и почти ласковым, Конни застыл, словно пойманный змеёй кролик, в глазах его застыл ужас, но тут… Тут меня словно что-то толкнуло в солнечное сплетение, что-то горячее и острое, это детская стихийная магия вырвалась, наконец, на свободу, переборов искусственное лекарственное оцепенение. — Отвали от него, тварь! — прохрипел я не своим голосом, вскочил с кровати и, в мгновение ока, оттолкнул Джона от Конни. Получилось весьма сильно для моего хилого тела. Негр отлетел в угол, словно тряпичная кукла, ударился головой об стену, но сознания не потерял, более того, стал подниматься — жуткий, с окровавленным от удара лицом, заклеенным ещё и пластырями. Чисто зомби из фильма ужасов. — Ах ты, маленькая дрянь! — прохрипел он. — Придушу! Никто не смеет мешать дяде Джону играть с красивыми белыми мальчиками! Он всё ещё не воспринимал меня, как серьёзную угрозу, видимо утратил способность мыслить адекватно. Но я не стал дожидаться, пока этот гад свернёт мне шею, колючая, обжигающая волна продолжала жечь изнутри, требуя выхода, и я, вытянув руки вперёд, на автомате рявкнул: — Сектумсемпра! Нет, это заклинание мы ещё не отрабатывали. Я просто выкрикнул первое, что мне пришло в голову, но стихийная магия, подкреплённая сильнейшим желанием, сработала, как по нотам. На Джона словно обрушились десятки невидимых лезвий, он заорал, одежда превратилась в лохмотья, хлынула кровь, одно из «лезвий» прошлось в районе паха, и на пол упал какой-то скукоженный окровавленный комок, а вой Джона перешёл в высокий визг. Я торопливо схватил Конни за руку и крикнул: — Бежим отсюда! Как ни странно, пацан не стал изображать кисейную барышню и падать в обморок, напротив, он вцепился в мою руку, как утопающий в соломинку, и немедленно соскочил с кровати. — Гарри! Ты спас меня! Но дверь! Что — дверь? Ах, да, Джон же её запер… Я покосился на рухнувшего на пол негра, которого продолжали полосовать невидимые лезвия, вновь почувствовал в солнечном сплетении упругую горячую волну и резко выдвинул вперёд левую руку. Дверь я вынес чистой стихийкой, потянул за собой Конни, и мы помчались по коридору, вновь оказавшись в комнате, в которой я очнулся в первый раз. Но там нас уже ждали. — Далеко собрались, мальчики? — ласково спросил «профессор». — Не ебёт! — огрызнулся я по-русски, и с чего-то вспомнил радистку Кэт, которая кричала на своём родном языке во время родов. — Пошёл на хуй! На лице «профессора» промелькнуло недоумение, но он явно понял по интонации, что я ему не доброго утра пожелал, и в его руках появился… даже не знаю, как это назвать… Больше всего это было похоже на ветеринарный «пистолет», с помощью которого колют снотворное хищникам в зоопарке, если нужно оказать им срочную помощь, а глупые зверюги не расположены её принимать. — Если вы сейчас вернётесь обратно, — спокойно произнёс он, — обещаю не наказывать вас слишком сильно. Раз, два… Ага, щазз… Я и так был разозлён сверх меры, а магия продолжала колоть и распирать меня изнутри. Я вновь рывком выбросил вперёд левую руку и снова крикнул: — Сектумсемпра! Кисть руки «профессора» просто смахнуло невидимым лезвием к чёртовой матери, он заорал, кровь стала течь из обрубка руки, и невидимые лезвия стали полосовать белый халат на ленточки… — Дженет! — успел вскрикнуть «профессор». — Дженет! Но это было последнее членораздельное слово, которое он смог произнести. Невидимые лезвия Сектусемпры были безжалостны: они одновременно наносили множество мелких прямых ран, словно кто-то резал «профессора» на клочки невидимой бритвой. Потом визг перешёл в глухие, бессознательные стоны, видимо «профессор» потерял сознание от чудовищной боли. У вбежавшей на крик Дженет в руках оказался уже не ветеринарный, а самый настоящий пистолет, она даже успела нажать спусковой крючок… но я выпустил магию на волю, и дуло пистолета стало просто стекать вниз, раскалившись добела. Дженет с визгом выронила пистолет, и он растёкся по полу лужицей расплавленного металла. Начал трескаться кафель… гореть, правда, здесь было особо нечему, но всё равно, смотреть было приятно. «Профессор» продолжал глухо стонать, а женщина вжалась в стену, в глазах её был ужас, она подняла левую, необожжённую руку к лицу и стала мелко креститься, бормоча: — Изыди, отродье дьявола! — Заткнись, дура! — рявкнул я. — Здесь есть ещё пленники? — Не…не…не… — бормотала Дженет. — Я спрашиваю, здесь есть ещё объекты? — продолжал наступать на неё я. Знакомое слово словно включило программу, и Дженет ответила спокойным металлическим голосом: — В соответствии с приказом, все предыдущие объекты утилизированы. Ах ты ж! Если тут был Люпин, значит они и его… тоже? И дети… Несчастные дети… Их было не меньше десяти… сволочи! — Вы убивали детей? — прохрипел я. — Это были объекты, заражённые опасной болезнью. Мы проводили опыты по их излечению, — продолжала со странным спокойствием отвечать Дженет. Я сильнее сжал руку Конни, и тот судорожно вздохнул. Я прижал его к себе и прошептал: — Нам нужно выбираться отсюда. Других здесь нет. Конни кивнул и спрятал лицо у меня на плече. Я чувствовал, как он дрожит, но он держался. Для восьмилетки — так просто потрясающе: не запаниковал, не впал в истерику и не отвлекал меня. — Где выход? — спросил я начинающую бледнеть Дженет. Похоже, у неё не только ожог руки, наверное, я ей что-то внутри повредил неосознанно… Но после этого вопроса на лице женщины появилось злобное торжество: — Я активировала систему! Выхода больше нет! Вы сдохнете здесь, дьявольские отродья, вы — зараза для всех нормальных людей… Я не выпущу заразу наружу… Дженет Бирбоун помнит инструкции… Я почувствовал нарастающий гул, пол под ногами дрогнул, продолжавший стонать «профессор» затих. А Дженет засмеялась таким злобным и безумным смехом, что куда там Беллатрикс Лестрейндж. — Гарри… — прошептал Конни, — Гарри, мы умрём? И тут меня пробило окончательно. Я поднял руку вверх, выкрикнул «Адеско Файер!» и, прижав к себе Конни, отчаянно пожелал оказаться в безопасном месте. Я пытался представить себе гостиную Вальпурги, но перед внутренним взором неожиданно возникло лицо Люпина с фотографии. И в этот же самый момент нас словно подхватило и затянуло в гигантскую бездонную воронку… Но я ещё успел заметить, как комнату заполняет стена белого, всё уничтожающего огня. А потом пришла темнота.

***

Не знаю, сколько времени я находился в этой темноте, но вдруг я услышал, как рядом кто-то всхлипывает: — Гарри… Гарри… не умирай… пожалуйста… Где-то я это уже слышал… Ох… Камера… Джон… Профессор… Дженет… Адеско Файер… Что? Мы выбрались? Тут появилось ощущение, что меня тормошат, продолжая всхлипывать и умолять: — Очнись, Гарри, очнись… Конни… Это должен быть Конни… Я сделал колоссальное усилие и заставил себя открыть глаза, чтобы увидеть над собой голубое небо, зелёные ветки берёз и перепуганную, зарёванную мордашку Конни. Встретившись со мной глазами, он перестал всхлипывать и робко улыбнулся: — Гарри… Ты очнулся… — Ага, — прохрипел я и попытался сесть. Удалось мне это с трудом, и то только с помощью Конни. В теле поселилась ватная слабость, двигался я с трудом, руки мелко тряслись, как у столетнего старика. Но я попытался успокоить Конни: — Всё в порядке… это просто… — Магическое истощение, — закивал он, — да, я знаю. Гарри… Ты нас спас… А их сжёг… Ты такой сильный, Гарри… Я взглянул на Конни. Между прочим, я недавно на его глазах фактически пытал трёх мерзавцев, а потом спалил адским пламенем их логово. По идее, нанёс ребёнку нехилую психологическую травму. Что-то незаметно… Хотя… Я не сделал ничего такого, чего эта троица не заслужила, жаль, мучились недолго. «Вот это правильно, — прорезался голос Томми. — Не комплексуй. Слава Мерлину, ты справился, и с вами ничего не произошло… непоправимого… Но выложился ты в ноль, теперь как минимум месяц колдовать не сможешь». «Блин! — возмутился я. — Целый месяц!» «Да ты легко отделался! — возмутился в ответ Томми. — Будь ты менее сильным — не меньше года бы без магии провёл!» — Гарри? — обеспокоенно спросил меня Конни. — Ты в порядке? — Ага, — ответил я. — Только голова кружится… и пить хочется. — Сейчас! — крикнул Конни и куда-то убежал. Я же с трудом повернул голову, разглядывая окружающую действительность. Мы находились на милой такой полянке в берёзовой роще, за которой темнел ельник. Зелёная трава, солнечный день, сладкий запах нетронутого леса. Мы что, в России? Но нет, что-то внутри это предположение не принимало. «Томми, мы где? — спросил я. — Есть идеи?» «Никаких, — отозвался Томми. — Ты о чём думал, когда переносился?» «Сначала о доме Вальпурги, — ответил я. — А потом Люпина вспомнил… думаешь, нас к нему перенесло?» «Вполне возможно, учитывая, что мы в лесу, — заявил Томми. — Может быть, здесь живёт стая, в которой скрывается Люпин?» «Что? — вырвалось у меня. — Волки?» «Спокойно. Оборотни детей не тронут. А если здесь действительно обитает стая — то просто ждите. Они почувствуют чужих на своих землях и найдут вас». «Не уверен, что это хорошая идея…» — пробормотал я, но тут примчался Конни с чем-то вроде кулька из плотного листа, в котором он даже умудрился притащить мне пару глотков воды. — Вот, — протянул он мне своё изделие, — пей, Гарри, тут неподалёку родник. Я пробовал стакан трансфигурировать, но без палочки не могу… Я с жадностью сделал два глотка, этого ничтожного количества воды хватило для того, чтобы почувствовать себя куда лучше. — Спасибо, Конни, — прошептал я, отмечая, что голос звучит уже почти нормально. — Это тебе спасибо, — тихо отозвался Конни. — если бы не ты… У меня перед тобой Долг Жизни… Я кивнул, сжал и погладил протянутую мне руку и попытался встать. Получилось, и даже с первой попытки. — Нам надо выбираться отсюда, Конни. К людям. Но прежде, чем я сделал шаг вперёд, на поляну выскользнули два огромных мохнатых силуэта, отличавшиеся размерами от обыкновенных волков примерно так же, как алабай от таксы…