Гарри Поттер, неучтённый фактор и всё остальное

Я всё-таки успел удрать от Сигнуса — хорошо, что дом Блэков такой большой, а рыси, оказывается, бегают достаточно быстро. Добежав до своей комнаты, я немедленно перекинулся — открыть дверь в рысином облике не представлялось возможным — и торопливо проскользнул внутрь. Комната была пуста, и я тихо порадовался, что Малфоёныши по своей привычке не притопали ко мне, объяснить, где меня носило полночи, было бы весьма затруднительно. Услышав шаги в коридоре, я торопливо нырнул в постель и закрыл глаза, стараясь расслабиться. И только я это сделал, как дверь тихонько скрипнула, и в комнату заглянули, судя по голосам, Сири и Сев. — Ну вот, видишь, — прошипел Северус, — Гарри спит. И вообще, я сам давал ему зелье и ошибиться в дозировке не мог. — Но Старый Сигнус, — возразил Сири, — уверяет, что видел большого пятнистого кота. Точнее он не разглядел… — И что? — резонно возразил Северус. — Вон, эльфы на кухне целый выводок прикормили. И все — большие и пятнистые. Кошки на то и кошки, чтобы бродить там, где им вздумается. — Но это могла быть рысь… — продолжал настаивать Сириус. Блин, Сири, что ж ты меня палишь-то? Ты чей крёстный? — Ну-у, — задумчиво протянул Северус, — мальчик только начал оправляться от магического истощения… Сомневаюсь, что у него хватило бы сил перекинуться в свою анимагическую форму. И вообще, пошли уже спать, Сири, с утра разберёмся. Мало того, что ты почти месяц болтался Мерлин знает где, так ещё и… — Ну, Се-ев, — промурлыкал Сириус, — ты же знаешь, что матушка и Сигнус нас бы просто так не отпустили. И вообще, я скучал… — Что-то незаметно, — отрезал Северус. — И вообще, ты что, всю ночь намерен Гарри сторожить? Уверяю тебя, он самодостаточный мальчик и в постоянном присмотре не нуждается. — Да-да, идём, — пробормотал Сириус немного изменившимся, как бы охрипшим слегка голосом, и дверь закрылась. Уффф… кажется, пронесло. Хотя, кто знает, что будет с утра? С утра был целитель Сметвик, который самым внимательным образом меня осмотрел и заявил, что признаки магического истощения прошли, что я могу вставать, но всё-таки в течение недели мне следует не использовать энергозатратные заклятья. А через неделю он осмотрит меня ещё раз. Довольный Сириус тут же пригласил Сметвика к завтраку, но тот отказался, заметив, что у него назначена срочная операция в святом Мунго, причём такого сорта, что желудок лучше не набивать. Затем целитель сердечно распрощался со мной и Сири, сказал, что с завтрашнего дня мы возобновляем наши занятия, и отбыл. А я отправился на завтрак. Конни и Драко ужасно обрадовались, что моё заточение закончилось, Римус и Регулус улыбались, Вальпурга смотрела благосклонно, только вот Старый Сигнус был немного не в духе. Я напрягся. Если Старый Сигнус не в духе — это всегда серьёзно, а у меня, если что, сегодня с ним занятия. В общем, едва завтрак закончился, Сигнус завладел мной, словно коршун цыплёнком и, несмотря на протесты Малфоёнышей, утащил всё в ту же библиотеку, запечатав двери заклятием, так что войти в неё теперь не мог никто. Разве что Вальпурга, но что-то мне подсказывало, что она вмешиваться не будет. — Итак, молодой человек, — невозмутимо произнёс Старый Сигнус, и я понял, что это плохой знак, обычно он обращался ко мне по имени, — могу сказать, что Ваше воспитание оставляет желать лучшего. Мало того, что Вы вчера нарушили предписания целителя, так ещё и умудрились подслушать разговор, который для ваших ушей пока не предназначался. Неужели Вы думаете, что мы стали бы скрывать от вас эти события? А Вы, юноша, только-только оправившись от магического истощения, перекидываетесь в анимагическую форму… да ещё и подслушиваете. Не стыдно? Я думал, что для Вас характерно более взрослое и ответственное поведение… — Извините, — вздохнул я. — Мне очень стыдно, но то, что я перекинулся, не навредило мне, а напротив — помогло, что и подтвердил целитель Сметвик. По поводу подслушивания… Я прошу прощения, просто мне очень хотелось узнать, что же произошло в Америке. — Извинения приняты, — кивнул Старый Сигнус, — но за любой проступок должно следовать наказание. Я относился к Вам, как ко взрослому, юноша, но этот поступок показал, что Вы — глупый ребёнок. Поэтому и наказаны Вы будете, как ребёнок. Тэмус, розги! Что-о-о?! Он что, выпороть меня собирается? Нет, не спорю, виноват, да и боль меня не особо пугает — у меня высокий болевой порог, сомневаюсь, что Сигнус садист… Просто его самого так воспитывали, он искренне желает мне добра… Но есть одно большое «но»… У меня… у меня что-то вроде пунктика. Я терпеть не могу, когда меня бьют. То есть, не просто бьют, а стараются унизить. Не знаю, как объяснить, дело тут не в боли… Я просто не могу позволить применить ко мне такое наказание. Между тем в библиотеке материализовался Тэмус и притащил симпатичную такую деревянную кадушечку, из которой торчали срезанные прутья. — Снимайте рубашку, юноша, — спокойно предложил Старый Сигнус, — я не собираюсь затягивать. Пять розог для первого раза будет вполне достаточно. — Нет, — спокойно сказал я. — Я не позволю меня пороть. Только не это. — Мальчиш-шка, — прошипел Сигнус, и я вновь почувствовал его силу — тяжёлую, клубящуюся. — Ты должен слушаться старших… Или ты так боишься боли? Ох, не стоило ему это говорить. Я сделал пару шагов вперёд, и Старый Сигнус усмехнулся. Он думал, что я подчинился, но на уме у меня было совсем не это. Между мной и Сигнусом оставался стол. Красивый стол из чёрного дерева с лежащими на нём книгами и подсвечником, в который были вставлены горящие свечи. Они всегда горели на этом столе — почему-то именно в библиотеке без освещения всегда было полутемно. Нет, они были зачарованы, и пожар библиотеке точно не грозил. И воском не капали, и менять их нужно было раз в год. Но при всём при этом пламя оставалось горячим. Я протянул руку к подсвечнику и спокойно сказал: — Я не боюсь боли. И я сам назначу себе наказание. И протянул руку над пламенем, так что над самым огнём оказалась та часть, что ближе к локтю. Боль меня пронзила просто чудовищная. Но я сдержался, сам не знаю как, но даже не вскрикнул. — Гарри, не смей! — рванулся ко мне Сигнус. — Не смей, я верю! Но близко подойти он не смог — между мной и Сигнусом мгновенно воздвигся невидимый, но прочный барьер. — Раз. Два. Три. Четыре. Пять, — посчитал я утиным, крякающим от боли голосом, и с облегчением убрал руку. Было такое чувство, что она побывала в котле с раскалённым железом, кожа в этом месте стала тёмной. Пахло палёным. — Этого достаточно для наказания? — ровно спросил я. — Или мне повторить? Голова закружилась, невидимый барьер исчез и бледный как полотно Сигнус рванулся ко мне. Но я торопливо перекинулся в рысёнка, вспрыгнул на подоконник, с него — на ветку дерева, растущего за окном, потом на другую ветку… — Гарри! — кричал мне вслед Сигнус. — Гарри, вернись! Гарри! Но меня уже несло вперёд, я ещё успел расслышать крик Сириуса: — Сигнус, ты что натворил? Но больше прислушиваться не стал. Прыжок… прыжок… прыжок… потом я соскочил на траву и помчался со всех ног подальше от дома. Левая передняя лапа болела просто чудовищно, шёрстка на ней была опалена, но я всё бежал и бежал. Более или менее я пришёл в себя, когда плюхнулся в пруд, поплавал там… Вроде, рыси не любят плавать, но мне в тот момент было глубоко по барабану… а когда я выбрался, боль почти утихла. Я огляделся и понял, что успел добежать до той самой рощицы, где, по уверению Северуса, жили летучие мыши. Возвращаться не хотелось, я фыркнул и стал карабкаться на толстую старую оливу. А когда выбрал ветку понадёжнее, улёгся на ней и задремал. Вроде бы, рядом со мной как-то оказались несколько летучих мышей, они тихонько попискивали, шевелились, а потом пристроились на ветке рядом и замерли, глядя на меня. Вроде бы, я пару раз просыпался, жаловался им на жизнь, непрерывно урча и фыркая, потом меня попустило, и я жаловался на собственную несдержанность и глупость… Мыши слушали внимательно, потом подобрались поближе и стали обмахивать меня кожистыми крыльями, покрытыми тонким редким пушком. Мне стало спокойно, и я окончательно уснул. А проснулся оттого, что кто-то тянул меня за ухо. Я открыл один глаз, понял, что всё ещё нахожусь на ветке дерева в аниформе, и недоумевающе огляделся. Нетопырей рядом уже не было, лапа не болела, а за ухо меня тянул огромный чёрный ворон. От удивления я перекинулся и понял, что сидеть на высокой ветке дерева в человеческом виде было не так удобно, как в рысином. Ворон снова сердито каркнул. Ой… Это же… — Северус? — недоумённо спросил я. Ворон сердито каркнул и мотнул головой — спускайся, мол. — А пороть больше не будете? — вырвалось у меня. Ворон раскрыл клюв и издал серию звуков, очень похожую на смех. Я вздохнул, перекинулся, и начал спускаться. Едва я оказался на земле, ворон подлетел ко мне, уселся на загривок и требовательно каркнул. Понятно, придётся мне возвращаться домой под конвоем, вряд ли Северус оставит меня в покое. Я сердито мявкнул в ответ и молча отправился назад, к дому. Не успел я пройти и трети пути, как ко мне подлетел огромный чёрный пёс, ласково фыркнул и лизнул в нос. А потом тоже подтолкнул лобастой головой в сторону дома. Угу, спелись товарищи супруги. Я сердито зашипел на пса, но тот взглянул на меня так умилительно, что злиться расхотелось, и даже прыжки громадной чёрной псины вокруг меня показались забавными. Интересно, насколько сильно мне влетит за все выкрутасы? Подумаешь, выпороли бы… Не в первый раз. Дурсли вон, тоже обычно Гарьку не трогали, только мозг выносили, но пару раз ему перепадало за всякие странности. Мне. Мне перепадало. Что-то я опять на фоне стресса начал дистанцировать себя от Гарьки, а это не есть хорошо. «Гарри? — прошелестел в голове голос Томми. — Гарри, ты в порядке?» «Кажется, да, — вздохнул я. — А вот ты где был? Почему не удержал меня от этой глупости?» «Я пытался пробиться, — отозвался Томми. — Но ты словно стену вокруг своего сознания выстроил. Вот только сейчас и смог. Как же ты меня напугал, Гарри…» «Не поверишь, я и сам испугался, — отозвался я. — Что это было-то?» «Думаю, что это твой дар шалит, — вздохнул Томми. — В тебе слишком много силы — как у взрослого. Детское тело не справляется, вот ты и выдаёшь такие кунштюки…» «Блэковское безумие?» — испугался я. «Нет, нет, — успокоил меня Томми. — У меня тоже что-то похожее было, как раз примерно в твоём возрасте. Думаешь, зря детей в Хогвартс принимают в одиннадцать лет? Пребывание рядом с мощнейшим магическим источником помогает стабилизировать собственный дар. И далеко не у всех это получается сразу. Особенно тяжело тем, у кого есть сила, связанная с огнём, но рано или поздно и они справляются». «Понятно, — вздохнул я и вспомнил одного из Гарькиных канонных сокурсников — ирландца Финнигана, который умудрялся в первых книгах поджигать всё, что в принципе не горело. А потом вроде о таких его эскападах не упоминалось, видимо удалось справиться с даром. — Но мне-то что делать? Я не хочу чуть что истерить, как беременная барышня…» «Медитации, — ответил Томми. — И ещё стоит научиться сливать излишки магии в артефакты — хорошо, что твой крёстный артефактор, думаю, что он сможет помочь тебе. А вообще — не казнись, не так уж ты и неправ. Блэки, возможно имеют свою методику воспитания Тёмных целителей, но вот Старый Сигнус подзабыл, что для некромантов она не годится… их пороть категорически не рекомендуется, даже в детстве. Некромант, знаешь ли, такие наказания воспринимает слишком болезненно, а необученный некромант от расстройства может на одной чистой силе целое кладбище поднять… Или зверушку какую-нибудь создать… Костяную… Которую потом и отряду авроров упокоить не удастся. Так что это для мага уровня Сигнуса просто непозволительный косяк, слава Мерлину, что тут ещё никто дурнопахнущий не ошивается…» «Тут кладбища нет, — хмыкнул я. — Некого поднимать». Странно, но так оно и было. На острове реально не было кладбища, хоронить своих родственников арендаторы плавали на лодках на соседний крохотный островок с большой скальной пещерой. Именно она и служила кладбищем. А сейчас я подумал, что этот милый обычай мог возникнуть не просто так — вдруг в незапамятные времена здесь жил некромант с нестабильным даром? Вот и отселили местные кладбище подальше, чтобы после очередного стихийного выброса не сталкиваться с утреца пораньше, к примеру, с любимой тёщей, умершей всего-то пару-тройку годочков назад. А водную преграду поднятые, насколько мне известно, пересечь не могут. «Мудрое решение, — заметил Том, и я понял, что ему на ум пришло то же самое, что и мне. — Главное — не бойся своего дара, Гарри. Не ты служишь ему, а он тебе, и только от тебя зависит, каким он будет». «Ну, спасибо, — вздохнул я и понял, что пока мы так общались, я уже успел добраться до особняка. — Ты извини, мне пора головомойку принимать». «Ладно, — хмыкнул Томми, — не бушуй больше. Мне нравятся Вэл и Старый Сигнус». «Не буду», — пообещал я и, поскольку я уже успел дойти до входа, перекинулся. Ворон, с громким карканьем взлетевший в этот момент, прямо в воздухе превратился в Северуса и приземлился на ноги. Чёрный пёс стал Сириусом, который тут же бросился меня обнимать. — Гарри, ты в порядке? Как твоя рука? Я взглянул на место бывшего ожога. Бывшего, потому что он превратился в небольшой шрам, затянутый розовой молодой кожей и не болел нисколечко. — Всё в порядке, Сири, — ответил я. — Простите. Сам не знаю, почему меня так переклинило. Постараюсь, чтобы больше этого не повторилось… — Эти магглы тебя били, да? — сердито спросил Сириус. — Нечасто, — ответил я. — А в последнее время мы вообще неплохо жили, я же говорил… Объясняю же — сам не знаю, с чего чудить начал. — Чудить, — ехидно повторил Северус. — Старого Сигнуса чуть удар не хватил, когда ты руку в пламя сунул. Не делай так больше, тоже мне, Муций Сцевола*. Идём в дом, там Вальпурга Старого Сигнуса до сих пор успокоительным отпаивает. В доме на меня немедленно набросились возбуждённые Малфоёныши, и на два голоса принялись рассказывать, что не поняли, что произошло, но знают, что дедушка Сигнус до сих пор сидит в библиотеке с бабушкой Вальпургой, а Тэмус принёс им уже вторую бутылку из погреба. Ага, значит, успокоительное подействовало, и теперь старшее поколение снимает стресс. Вот и ладно. Пойду сдаваться. — Я в библиотеку, — сказал я. — Постараюсь объясниться. — Ладно, — улыбнулся Конни. — Мы тебя здесь подождём. Северус и Сириус синхронно кивнули, и я со вздохом отправился на свою Голгофу. Из-за закрытых дверей доносились голоса, но я не стал слушать. Подслушивание меня уже ни к чему хорошему не привело, а Сигнус… Ну не заавадит же он меня… Я постучал, а потом вошёл. Диспозиция была ожидаемой — Старый Сигнус и Вальпурга сидели за столом, а на столе стояла початая бутылка тёмно-золотого вина и два бокала. Сигнус и Вальпурга прервали свой разговор на полуслове и обернулись ко мне. На их лицах стало медленно проступать облегчение. Ого… Кажется, пороть не будут. — Извините, — сказал я. — Сам не знаю, что на меня нашло. Больше не буду. Только не надо меня пороть, хорошо? — Нет уж, — ехидно заметил Сигнус. — Мне одного раза хватило. А потом в библиотеку ворвался твой крёстный и стал мне наглядно объяснять, как я был неправ, пытаясь поднять руку на маленького беззащитного мальчика, которого обижали жестокие злые магглы. Лично для меня непонятен только один вопрос — как эти магглы до сих пор живы и в полном здравии. Ты же такой барьер поставил, что я к тебе пробиться не мог. Это ж надо додуматься — себя калечить. — Со мной всё в порядке, — вздохнул я. — Это ведь из-за дара, да? — Из-за него, — согласилась Вальпурга. — Строго говоря, Сигнус упустил важный момент — ты не просто заработал магическое истощение, ты занимался некромантией. А это весьма… своеобразный дар. — Да, — вздохнул я, — я уже слышал, что некромантов наказывать не рекомендуется. — Вот-вот, — проворчала Вальпурга. — Вот ты и выдал срыв… и мощный выброс — твой барьер. Так что с завтрашнего дня твоё расписание уплотняется, Гарри. — Медитации? — спросил я.  — Они, — кивнула женщина. — Догадался? Я кивнул. — И ещё, — сказала Вальпурга. — Мы тут кое-какие книги посмотрели… Тебе лучше научиться переносить излишки силы в артефакты. Сири тебе поможет, он очень расстроился из-за твоего срыва. Я вздохнул и состроил самое несчастное лицо, какое только смог. Но тут вступил в разговор Старый Сигнус: — Мы начнём завтра же, Гарри. Если ты намерен вернуться к своим маггловским родственникам, то нужно научиться безупречно владеть собой, иначе ты будешь опасен в первую очередь для них. Надеюсь, ты всё-таки доверяешь мне, как наставнику? Я покраснел: — Конечно… Простите… Я бы хотел, чтобы этот прискорбный инцидент не повлиял на наши дальнейшие отношения. — Красиво завернул, — оценил Сигнус. — Всё, хватит, Гарри. Не стоит больше извиняться. Я старше и опыта у меня побольше, мог бы сообразить… А в качестве наказания… Через неделю тебя ждёт экзамен по Кодексу Рода. Всё, инцидент исчерпан. Иди уже. Я мысленно застонал. Блин, пять розог были бы предпочтительнее. Вот уж влип, так влип. Но на душе полегчало. *Гай Му́ций Сце́вола (иногда Корд; лат. Gāĭus Mūcĭus Scaevŏla (Scaevŭla), Cordus) — легендарный римский герой, юноша-патриций. Время его жизни относят к раннему периоду Римской республики. Гай Муций прославился тем, что, согласно легенде, попытался убить царя этрусского города Клузий Ларса Порсену, осадившего Рим в 509 году до н. э. Муций пробрался в шатер Порсены, но по ошибке убил царского писца, который был одет дороже и красивее царя. Муция схватили, и тогда он объявил Порсене, что он лишь один из 300 римских юношей, поклявшихся ценою своей жизни убить Порсену. Когда ему стали угрожать пыткой и смертью, если он откажется раскрыть все детали этого замысла, Муций протянул правую руку в разведённый на алтаре огонь и держал её там, пока она не обуглилась. Отвага римлянина так поразила Порсену, что пленника отпустили, и Порсена заключил с Римом мир. За потерю правой руки Муция прозвали «Сцевола» (лат. scaevola — «левый»)].