Гарри Поттер, неучтённый фактор и всё остальное

Так прошло две недели, и я почувствовал, что слежка за мной стала ослабевать. Но тут появилось другое непредвиденное осложнение, которое привело к роковым последствиям. Так, обо всём по порядку. Мы с Дадли продолжали наши эпические пробежки — не только по утрам, но и по вечерам — и я начал верить, что нам удалось убедить незримых наблюдателей, что Дурсли обращаются со мной «построже». Вот во время одной из вечерних пробежек всё и началось. Точнее, чуть позже. Всё шло по плану. Я изо всех сил летел по Прайвет-драйв по направлению к парку, Дадли нёсся за мной и орал, перемежая свои вопли тихим шипением, типа: «Чего разогнался? Я за тобой не успеваю!», а я планировал добежать до первых кустов парка и немного передохнуть перед общей разминкой на нашей полянке. И какой бес меня дёрнул эти самые кусты перепрыгнуть после особо выдающегося по децибелам вопля Дадли? Дело в том, что вечерняя Прайвет-драйв совсем не была пустынной. Шли по своим делам редкие пешеходы, наслаждались мягким и тёплым августовским вечером сидевшие в креслах-качалках в своих садиках симпатичные английские старушки, возились с делами в тех же садиках бодрые домохозяйки, подстригали газоны отцы семейств. Вроде бы хоть кто-то из этих людей должен был обратить внимание на двух детей, бегущих по тротуару — особенно на убегающего, худого, растрёпанного и черноволосого, в растянутой футболке. Но нет. Всех мы привлекали ровно в той же степени, что и пролетающая перед носом муха. То есть звуки какие-то издаёт, но внимания лишнего не стоит. Неужели на всех соседей наложили чары Невнимания? Похоже, что так… Нет, ну это ж надо — такие резервы вбухивать, чтобы одному пацану жизнь испортить? На этом фоне сумасшедший Волдеморт просто душкой кажется — всего лишь убить хотел младенца, сразу, быстро и безболезненно, издеваться годами не собирался. «Не шути так, Гарри, — проворчал Томми. — Мне неприятно… До сих пор неприятно…» «Не буду, извини, — отозвался я. — А чары Невнимания здесь и впрямь есть? Я их пока плохо распознаю». «Тебе стоит потом потренироваться с плетениями, — отозвался Томми, мгновенно успокоившись. — Есть. Но они чем-то генерируются. Во-он в тех кустах». Ну, я и прыгнул. За раздумьями я подпустил Дадли слишком близко, и он уже вытянул руку, чтобы схватить меня за футболку и от души повалять по земле, таким образом выражая братские чувства. Да-да, это у него обнимашки такие. Кузен здорово прибавил в силе и иной раз не соразмерял этого. Я, конечно, легко мог вывернуться из захвата, но приходилось отыгрывать роль беззащитной жертвы. Вот и пришлось прыгнуть — пусть наблюдатели думают, что это спонтанный выброс. На самом деле это был очень даже управляемый выброс. Томми давненько меня уже пытался научить летать без всяких приспособлений… и хоть ученик я в этом плане был не из лучших, но кое-что всё-таки освоил. Поэтому я резко взмыл над кустами… и плавно обрушился вниз… прямо на чью-то лысую голову, увенчанную дурацкой разноцветной плоской шапочкой, напоминающей тюбетейку. Кингсли Бруствер, ага… Мало ему было приключений в прошлый раз. Нет, в Ордене Феникса все точно отмороженные на всю голову. Лично я на его месте после приключений в портовом бор… в смысле, в закрытом клубе по интересам и на пушечный выстрел не приблизился бы к Мальчику-Который-Выжил, а этому, видно, мало показалось. Мазохист, видимо. Вообще-то худеньким я был только по сравнению со здоровяком Дадли, а так — выглядел как вполне себе среднестатистический ребёнок и весил совсем не так мало, как канонный Гарька. Как я только Кингсли шею не сломал? Видимо, правы те фикрайтеры, которые утверждают, что волшебники куда крепче обычных людей… или в отношении Кингсли справедливо утверждение, что голова — это просто кость? Во всяком случае, после моего приземления глаза Бруствера плавно съехали к носу, и он шлёпнулся на задницу, тряся головой и пытаясь стряхнуть меня с шеи. Не тут-то было. Я изо всех сил изображал несчастного напуганного ребёнка и вопил от страха: — Дадли! Дадли! Дадли! Кузен со свойственной ему непринуждённой грацией протиснулся сквозь кусты… что сказать, после этого его прохода о зелёных насаждениях можно было сказать только одно — были… Так вот, Дадли протиснулся сквозь кусты и, обнаружив меня, вопящего и вроде бы отбивающегося от неведомого чернокожего великана, поступил так, как поступил бы любой любящий брат — схватил с земли какую-то палку и врезал Брустверу по бритой голове, с которой окончательно свалилась дурацкая шапочка. Врезал от души — этой добавки Брустверу хватило, чтобы вырубиться. А потом он деловито спросил: — Это маньяк, Гарри? Полицию вызвать? Я покачал головой: — Не стоит. По-моему, это один из людей Дамблдора. Спрячься, а то если очнётся — может на тебя сорваться. Они все храбрые — с детьми воевать… или когда дети за них воюют… Последнюю фразу я произнёс достаточно тихо — всё-таки в каноне чернокожий аврор не был совсем уж тварью, да и в Последней битве сражался честно, но он играет на стороне Дамблдора, и этим пока всё сказано. Не друг мне Кингсли, ох не друг… Дадли послушно спрятался, а я вытащил из рукава продолжающего пребывать в отключке Бруствера волшебную палочку и одним движением руки привёл кусты в прежний вид. Палочка Бруствера меня вполне себе спокойно слушалась, да и по ощущению была совсем не светлой — не деревянная, а костяная и, похоже, что из человеческой кости, хоть и заполирована и лаком покрыта… а уж что там внутри — я и предположить боялся, явно не работа дедушки Олливандера. Интересно, как Бруствер обходит постоянные проверки? Или это я у него незарегистрированную палочку вытащил? Я пошарил ещё и обнаружил на боку ещё одни ножны для палочки — на сей раз дубовой, с сердечной жилой дракона внутри — ничего необычного. Вот оно как… А если верить первой палочке, то Кингсли далеко не Светлый… склонен к некромантии… Похоже, что те фикрайтеры, которые связывали Бруствера, точнее, его Род, с магией вуду, были не так уж не правы. Хотя не стоит судить только по общему впечатлению от запасной палочки… Ага, а это ещё что? В поясной сумке Кингсли было что-то, излучавшее сильный магический фон. Артефакт? Похоже на то. «Не трогай! — снова прорезался Томми. — Похоже, это именно та самая штука, с помощью которой и накладывались Чары Невнимания. Ну-ка, выведи её из строя». Сломать артефакт? Это мы запросто, ломать — не строить. И я направил на сумку поток неоформленной детской магии. А поскольку сумка Кингсли не отличалась теми же свойствами, что и мой замечательный пояс, то внутри что-то тихонько хрустнуло… и никакие магические эманации из неё больше не ощущались. Вот и славно. Добрый Дедушка за такое наверняка по головке не погладит. Кингсли зашевелился и застонал. А я тут же приготовился к мизансцене. Вернул на место обе палочки, отскочил в сторону и принял испуганно-наивный вид. А когда аврор открыл глаза, я тонким голоском испуганного ребёнка спросил: — Мистер, вы маньяк? — А? Ммм?.. — ошалел Бруствер. — Мой кузен Дадли сказал, что в кустах по вечерам сидят только маньяки. Он побежал за полицией, а мне велел вас сторожить… — продолжил ломать комедию я. Чернокожий аврор окончательно пришёл в себя, выхватил палочку, направил её на меня, пробормотал «Обливиэйт!», убедился, что у меня глаза стали стеклянными, и удовлетворённо хмыкнул. А потом потряс меня за плечо и наигранно добрым голосом спросил: — Мальчик, с тобой всё в порядке? Хреновый из него актёр, если что… — Да, мистер, — жалобно ответил я и посмотрел на него испуганными глазами. — Но я не помню… не помню, что случилось. — А что ты помнишь? — быстро спросил Бруствер. — Я убегал от Дадли, — ответил я. — Он всегда за мной гоняется, мистер… Он меня бьёт… Но почему я здесь? — Ты просто упал, споткнулся и ударился головой, когда убегал от кузена, — быстро сказал Кингсли. — Здесь я тебя и нашёл. Возвращайся домой, мальчик, мне пора. Пусть твои родные окажут тебе помощь. — Мои родные снова запрут меня в чулане, — отозвался я. — Там пауки… И они будут меня ругать… а может, и побьют… При этом я состроил щенячьи глазки, так что Кингсли как-то странно дёрнулся и засопел. Похоже, у чернокожего аврора ещё остались некие крохи совести и такое обращение с ребёнком ему было не по нраву. Некоторое время я наблюдал внутреннюю борьбу Кингсли с самим собой, но Дамблдоровская установка всё-таки победила. — Ничего, — криво улыбнулся Бруствер, — настоящий мужчина пауков не боится. И злых родственников тоже. Иди домой, мальчик, всё будет хорошо. Мне пора. И он спокойно развернулся и скрылся за ближайшим деревом. Ну да, вот она помощь волшебного мира несчастному сироте во всей красе… Нет, не друг мне Кингсли, не друг однозначно… — Представляешь, — прошептал появившийся Дадли, — он спрятался за дерево, а потом взмахнул своей палкой и просто исчез! Круть! — Ещё какая… — вздохнул я. — Пошли разминаться, что ли. Мы выполнили привычные упражнения, сделали круг по парку, а потом Дадли крикнул: — Держи ненормального! — и погнал меня к выходу. Народу в парке было немного, и до определённого предела на нас никто не обращал внимания, но вдруг из-за ближайшего поворота появились два подростка. Я мысленно сплюнул. Пирс и Ник, чтоб им слизнями икалось. Похоже, что за год моего отсутствия эта нехорошая парочка стала ещё гаже. Интересно-интересно… Дадли гнал меня прямо на них, свернуть не было возможности, разойтись тоже, мы бежали по самой узкой парковой дорожке, поэтому перед загородившими проход Пирсом и Ником пришлось притормозить. Пирс ещё и за футболку меня схватить попытался, но я увернулся и замер, раздумывая, не перепрыгнуть ли мне кусты. Продираться через них мне не улыбалось, эта дорожка была обсажена колючей бирючиной. Палиться тоже не хотелось, поэтому я стал прикидывать, как половчее миновать мерзкую парочку. Тут подбежал Дадли и нелюбезно поинтересовался: — Что надо? Валите отсюда! — Большой Дэ! — преувеличенно-любезно расплылся в улыбке Ник. — Ты не рад видеть старых друзей? А мы по тебе так скучали… прямо всё лето… — Не думаю, — парировал Дадли, — что это чувство было взаимным. Валите, я сказал! — Свалим-свалим, — заулыбался Ник. — Только давай поговорим, старый друг. Я смотрю, твоего ненормального кузена уже вышибли из психушки? Даже там таких не держат… — Гарри не был в психушке! — засопел Дадли. — Он лечился! — Знаем мы, от чего лечат по году! — гаденько хихикнул Пирс. — Ты ведь и сам его называешь ненормальным. Дадли с некоторой неуверенностью взглянул на меня. Он явно был растерян и не знал, как быть. Слишком явно он за меня заступаться не мог в рамках нашей игры, но и то, что меня задевает эта наглая парочка, ему не нравилось. — Большой Дэ! — заявил Ник. — Зря ты защищаешь этого психа! Давай его погоняем, как в старые добрые времена, будет весело! А потом и попинать можно! Лицо Дадли начало багроветь, и он крепко сжал кулаки: — Отвалите! Это мой ненормальный! Я его гоняю и пинаю его тоже я! А вы валите отсюда, а то и вам наваляю, мне не трудно! Тут лицо у него сделалось яростное, в глазах загорелись нехорошие огоньки, и он мрачно заявил: — Валите! В последний раз предупреждаю! А потом сжал кулаки и пошёл прямо на напрягшихся Пирса и Ника. Набычившийся Дадли выглядел впечатляюще, поэтому нехорошая парочка отступила на шаг, открывая нам проход, и Ник пробормотал: — С кем поведёшься, от того и наберёшься, Большой Дэ! Похоже, ты стал таким же психом, как твой кузен! — Меня зовут Дадли, — отрезал кузен. — Дадли Вернон Дурсль. И никакой я вам не Большой Дэ! Высказавшись таким образом, он размахнулся, а кулаки у Дадли были вполне себе впечатляющие для десятилетнего, поэтому Ник с Пирсом сочли за лучшее ретироваться, а мы побежали назад. Кстати, когда теперь Дадли привычно крикнул на бегу: — Хватай Поттера! — без внимания эта реплика не осталась. Ему сделали замечание три старушки, четыре дамы-домохозяйки, мужчина, подстригавший газон, и проходивший куда-то по своим делам викарий, который меня, оказывается, помнил и очень обрадовался, заявив, что рад моему выздоровлению, ждёт нас обоих на Воскресные Библейские детские чтения, и что Дадли следовало бы более «проникнуться братским духом» к больному, страдающему кузену. Даже две собачки-мопса, лениво развалившиеся на газонах, подняли головы и тявкнули, поддерживая таким образом всеобщее неодобрение поступку Дадли. Ого… а люди-то здесь, оказывается, вполне нормальные. И у Кингсли действительно был какой-то артефакт, который я сломал. М-да, вот так и начинаешь верить в теории заговора… Как говорится, если у вас паранойя, это совсем не значит, что за вами не следят… Что же касается викария, то, произнеся своё внушение, он счёл свой христианский долг выполненным и достал из кармана самого обычного пиджака (здешние священники специальную одежду надевали только на службу, а в остальное время носили обычные тёмные костюмы и рубашки с такой специальной беленькой вставочкой на воротнике, только так священника и можно было отличить) пару полосатых красно-белых мятных леденцов и протянул нам со словами: — Будьте хорошими детьми и обратите сердца свои к Господу. Господь — пастырь наш, он всегда поможет и подскажет… Мы поблагодарили его, после чего священник величественно удалился. Хороший, кстати, человек. Занудный немного, но хороший. И, главное, искренне верит в то, что говорит. Из воспоминаний я знал, что викарий несколько раз пытался поговорить с Петуньей по поводу отношения к племяннику, он специально посещал её дом… и несколько раз ему стирали память и внушали, что ситуация не стоит его внимания. А он всё равно пытался исправить ситуацию. М-даа, после нескольких Обливиэйтов он не только овощем не стал, но и внутренние убеждения сохранил, и ведь не сквиб даже, обычный маггл, значит и впрямь человек с крепкими моральными принципами. Из раздумий меня вывел всё тот же Дадли, чисто по-братски хлопнув по плечу: — Гарри, побежали! А то мы и так задержались! И мы понеслись домой, на этот раз без всяких криков, вполне цивилизованно. Правда, по пути Дадли заметил: — Гарри, ты это… берегись. У Ника на тебя злости много, а Пирс сделает всё, что он ему скажет. Ну-ну, посмотрим… Но Дадли я от всей души поблагодарил, а угрозу в виде Ника и Пирса всерьёз не воспринял. Как выяснилось — зря.

***

На следующий день Петунья снабдила меня внушительным списком и отправила в магазин. На самом деле всё выглядело не так страшно, как казалось со стороны. Чары Облегчения Веса я уже назубок выучил, артефакт Сири не давал возможность эти чары просечь, так что все покупки весили не больше пёрышка, а мне только оставалось изобразить несчастного ребёнка, который тащит тяжёлые пакеты. Мисс Фигг на это всё смотрела из своего садика с затаённым злорадством и регулярно доносила Дамблдору о том, как меня нагружают. Откуда я знаю, что она говорила? Очень просто — книззлы. Сначала они на меня обиделись из-за зелья, которое отпугивало их с Петуньиной лужайки, но пара подкопчённых окороков и большой пакет корма «Фролик» их со мной примирили. Ну да, «Фролик» собачий корм, но книззлам было явно по фигу. Хрустяшки они уничтожали с потрясающей скоростью и просили ещё. А мне что, жалко? С деньгами у меня теперь проблем не было, да и стоит «Фролик» не так дорого… Так что теперь в доме Фигг у меня были собственные шпионы. Естественно, рассказать они ничего не могли, зато делились воспоминаниями с Мистером Лапкой, а Мистер Лапка, в свою очередь, делился со мной. Кстати, мисс Фигг пару раз сама зазывала меня к себе на чай и угощала странным каким-то печеньем сероватого цвета с неопрятными кунжутными крошками сверху. Честное слово, это, с позволения сказать, печенье напоминало мне один рецепт из девяностых, озаглавленный «Торт из чёрствого хлеба», а амулеты подсказывали, что зелий в нём больше, чем основы. Одну штучку я заныкал и потом по-тихому передал Сири для анализа. Вечером по зеркалу Сев методично перечислил мне составляющие зелий, которыми было напичкано печеньице, и настоятельно посоветовал, если мне дороги мозг и психика, даже в рот не брать каку и никому не давать попробовать. Так что я только делал вид, что покорно ел печенье и похваливал, а на самом деле потихоньку превращал его в мелкую пыль, тем более, что в том сраче, в котором жила мисс Фигг, лишняя пылинка была незаметна. А ведь в каноне мисс Фигг тоже Гарьку печеньицем угощала… Если оно и тогда было заряженное, то я в корне не согласен с канонным же Снейпом. Гарька просто гений, если сумел сохранить к Хогвартсу почти полную вменяемость… Но вернусь к покупкам. Петунья выдала мне список, я прихватил большой баул и отправился пешочком через два квартала в большой универсальный магазин. Дадли рвался меня сопровождать, но у него в этот день была тренировка, так что пошёл я один. День был ясный, солнышко светило, птички пели, вот я и расслабился… И даже решил срезать путь через переулок. Вот там-то меня Пирс с Ником и подстерегли. Сам виноват, расслабился. Переулок был неухоженным и этим выбивался из общего стиля аккуратного и чистенького Литтл-Уингинга. Дело в том, что там сохранилось несколько старых домов, которые почему-то не снесли, когда застраивали городок по единому плану. Дома эти уже давно стояли пустые и являли собой воплощение запустения, единственными их постоянными обитателями были здоровенные крысы, а временными — опустившиеся бродяги, часто использовавшие эти дома в качестве ночлега в своих путешествиях. В общем, та ещё атмосфера… Я пробежал уже половину переулка, когда из зиявшего дверного проёма одного из обветшавших домов появились Ник и Пирс. — Ну что, ненормальный, попался? — спросил Пирс, и его лицо озарила странная маньячная улыбка. Блин… И что вам, ребятки, спокойно не живётся?