***
А этим же временем в небольшом кабинете, пропахшем запахом бергамота, дремал капитан Леви, нарушая свой привычный режим трехчасового сна ночью и 15-минутных «дреманий» днем. Выработанная Гансом система работала прилично, так, что Леви мог чувствовать себя бодро и не сваливаться в припадке сна из-за постылой бумажной волокиты. Такой режим в купе с сильной возбуждённостью днем вызывал у Леви красочные и порой странные сны. Стандартно — какая-то неразбериха, наподобие скачущих животных, окровавленных трупов и швабротитанов. Только он их не особо запоминал, уж как-то не до этого было. Но кошмар, который снился ему сейчас, капитан запомнил в деталях. Ему снилась девушка, летящая на тросах УПМ. Длинные чёрные волосы и такой же чёрный шарф, достающий до колен, красиво развевались на ветру, прекрасно сочетаясь с тёмным зелёным лесом. Леви, как мужчине, всегда нравились высокие брюнетки, так что даже во сне он зачарованно наблюдал за этой прекрасной картиной. Она летела бездумно, красиво, Леви едва успевал за недосягаемой грациозной странницей. Закон подлости: во сне, как бы ты не старался, все равно двигаешься предательски медленно. Вот и сейчас капитан изо всех сил пытался догнать незнакомку… …до того, как шарф зацепится своим концом за ветку и свернет девушке шею. Она повисла в воздухе, словно поломанная кукла, смотря на Леви своими огромными чёрными глазами. Леви проснулся. Тут же вскочил с кресла, чуть не упав на холодный пол. Ругнувшись, он подошел к столу и выпил стакан воды. «Чертовщина», — решил про себя капитан разведки и пошел в сторону общей ванной, так как пот от внезапного дрёма вызвал у Леви приступ отвращения. И как только такой человек считается лучшим по маранию рук в крови, если даже мельчайший запах пота вызывал в нем желание поскорее счистить с себя все эти выделения? Закрыв за собой дверь в душевых, Леви аккуратно повесил на крючок рубашку с жабо и брюки, аккуратно сложил на стул нижнее белье. Вдруг его взору предстал валяющийся у раковины знаменитый шарф Маркуса Барниса. Мягкая шерстяная ткань валялась в луже воды, постепенно из бордовой окрашиваясь в чёрную. У Леви глаз от такого дёрнулся. Нарушив первоначальный план, капитан, нагой, подошёл к тому месту напротив второй душевой и нагнулся, чтобы поднять забытую вещь. — Шерсть же… Отродье. Шарф… А ведь Маркус мог с лёгкостью зацепиться своим якобы талисманом. Запретить бы ему надевать эту тряпку на тренировки. Отрывки сна промелькнули в голове, и Леви вновь съежился от мрачного и реалистичного образа девушки с переломанной шеей… …пока там, в самой последней кабинке, прислонившись к холодной стене, сидела Микаса Аккерман, от волнения сжав до скрипа зубы. Метр. С «чёртовым коротышкой» её разделял метр. Капитан Леви ходит в душ за полчаса до нее. Капитан Леви ходит в душ до отбоя. Так какого дьявола этот капитан Леви сейчас здесь забыл? В голове Микасы крутилось лишь то бранное слово, которым наградил ее Эрен в последний день службы кадетов. Наградил, видимо, справедливо — как можно было так не рассчитать, как можно было так глупо уронить свой самый драгоценный подарок? А не закрыть дверь? Она же была уверена, что сделала это, так в каких облаках она сегодня витает? Вдох. Прислонившись к стенке, Микаса затаила дыхание. Леви же, повесив шарф на крючок, направился к первой от входа душевой. Выдох. Пока ее капитан мылся, Микаса не смела и пальцем шевельнуть. Но она была уверена, что Леви моется быстро, всего две-три минуты, так что долго сидеть бы Микасе не пришлось… Вот только мужчина решил задержаться в душевой чуть дольше. Леви решил, что расслабиться после мрачного сновидения поможет лишь один действенный способ... И с пунцовым лицом Микаса Аккерман вслушивалась в рваные вздохи, выдохи и тихие хриплые стоны своего командира.***
Уже как неделю Леви окончательно одобрил тренировки с Барнисом, но пока все обходилось без «личных» встреч. Маркус тренировался со своим будущим отрядом, а капитан лишь изредка заглядывал, полностью полагаясь на опыт своих солдат. Это устраивало обе стороны. Барнис не мозолил глаза Леви, а Леви не портил настроение Маркусу. Хотя, в последнее время капитан заметил, что что-то в поведении паренька поменялось. Он не такой, как раньше: не скалится при любом удобном и неудобном случае, не язвит, а будто бы вообще его избегает. На любые приказы капитан слышит ответ «Да, сэр», даже не получив коронного «съем с потрохами» взгляда. Не то, чтобы это заботило Леви. Поведение подчиненного раньше было ужасно скучным и приевшимся, и капитан лишь внутренне закатывал глаза от очередных язв Маркуса, иногда отвечая ему тем же. А сейчас — тотальный игнор, вот это уже было любопытно. Странно признавать, но, видимо, парень взрослеет. И почему-то этот факт понравился Леви, ведь юнец и правда однажды сможет опередить Майка, а может и заменить его самого, если научится полностью контролировать свои эмоции. В конце концов, именно для этого Эрвин Смит приписал к нему в отряд такого вот "перспективного паренька" - и не прогадал. Теперь капитан был все больше уверен, что через какое-то время сможет ему довериться как солдату. Была лишь одна загвоздка: Леви так и не отдал ему шарф. Закинул подальше и забыл. А там уж и Маркус никак не давал понять, что потерял неотъемлемую часть своего гардероба, что еще больше приводило в смятение. Когда на третий день капитан все же вспомнил, тут возник другой конфуз. Он, капитан разведки, два дня держал у себя этот злополучный шарф, потому что просто забыл отдать? Предстать извращенцем с фетишем на мужские шарфы ему хотелось меньше всего. Поэтому ткань пролежала в шкафу всю неделю, ожидая, когда же капитан Леви соизволит сказать Барнису о находке. И вот на одной из тренировок с УПМ Леви «навестил» своих. Он внимательно следил за ударами Маркуса и удивился скорости подопечного по сравнению с тем же Эрдом, который заметно медлил. Недолго пораздумав, капитан решил кое-что проверить. — Эй, узкоглазый! Спускайся! — крикнул он «Маркусу», петляющему у крон деревьев. Холодный голос командира заставил Микасу вздрогнуть. Забавно было то, что глаза капитана были уже её. Однако «усатым» называть было теперь неактуально, так что надо же как-то выкручиваться. За сбритые усы Микаса наполучала столько комплиментов и шуточек, что в конце концов шутников стала сразу звать на спарринг. После фирменных приёмов товарища они замолкали. Молчала насчет шарфа и Микаса. Она всё ждала, когда Леви наконец удосужится отдать ей его. Не подойти же к капитану и сказать, а-ля «я слышал, как вы забрали мой шарф, и то, как вы удовлетворяли себя в душе, я тоже услышал». Всё это время Микаса старалась застёгивать рубашку как можно выше, а лицо искажать сильнее. Для виду она спросила о подарке Эрена у своих ребят, у начальства, да только Леви то ли не замечал, то ли не хотел замечать… Даже Эрен забеспокоился! Аккерман уже продумывала план, как пробраться в кабинет Леви, да только как потом объяснить, что шарф пропал? Чёрт с ним. — Маркус, — спокойно начал капитан, — не пробовал делать удар в двойном развороте? Леви заметил, что Барнис не решается посмотреть ему в глаза. — Нет, сэр. — Идём, — приказал Леви и они взлетели на дерево у макета титана. А далее капитан объяснял рядовому все тонкости удара с двухкратным разворотом, показал, как нужно держать лезвия, основываясь на своей технике и многолетнем опыте. Микаса слушала все увлечённо, с чуть приоткрытым ртом, удивляясь то ли навыкам Леви, то ли тому, что он показывает ей, «узкоглазому отродью», свои личные приемы. Питер тоже смотрел удивлённо. И несколько грустно опускал взгляд в землю каждый раз, когда Леви раскрывал новые тайны своей техники новичку. — Резче, Маркус, резче! Тросы УПМ молниеносно цеплялись за деревья, навсегда разрушая крепкую кору. Давление на тело было невозможным, но внутренний перфекционизм Микасы не давал ей остановиться. Она рубила искусственные шеи "титанов", вымещая всю агрессию, которая скапливалась в ней. И с каждым таким ударом у нее получалось всё лучше - обучение новому всегда давалось ей проще, чем ее товарищам. И девушке среди солдат не место, говорите? Обычно придирчивый капитан был доволен подчинённым. Доволен Маркусом Барнисом. Уже когда тренировка закончилась, и Микаса, вся потная, пошла попить воды, за ней направился Леви, отряхивая руки от скопившейся грязи. — Маркус, погоди. Микаса резко остановилась и через плечо посмотрела на своего капитана. — За ремнями внимательнее следи. У тебя тут почти порвалось… Леви одним шагом приблизился к спине рядового, протянув руки к ремням на спине «Барниса». Микаса невольно вздрогнула. Капитан что-то шурудил у нее на плече, в то же время хрипло выдыхая прямо у шеи… слишком чувствительной, после долгих лет ношения шерстяного шарфа. Мелкая дрожь по телу была непривычной. Разведчица вся сжалась, не зная, куда себя деть от подобной близости. Благо после тренировки Микаса и так была вся ало-красная, так что постыдный румянец «любимому» капитану заметен не будет. Да, Микасе было неловко. Вся причина ее отчуждённого поведения последнюю неделю— банальная неловкость, ведь она стала свидетельницей… Неважно. «Это абсолютно нормально», — внушала она себе. Капитан Леви — мужчина, а не просто машина для убийств и избиения ее сводного брата. И её окружают точно такие же мужчины, с такими же физиологическими потребностями. Привыкни к законам мира и не ной, Микаса Аккерман. — Ответь мне на вопрос, — протянул вдруг Леви, заставляя «разведчика» вновь слегка дернуться. — Да, сэр, — сказала Микаса и повернулась, уже смело взглянув Леви в глаза. Пора возвращать всё на круги своя: никакого наивного смущения. — Маркус. Ты неплохой солдат, и я рад, что мы достигли какого-то понимания, — Леви ненавидел говорить красиво, — Но как твой капитан, я вижу, что тебя что-то беспокоит. — Считайте, что все нормально…сэр. Микаса отвела взгляд. И трижды покарала себя за это тупое «считайте». — Давай без ребячества. Что произошло? На это Микаса лишь промолчала, одаривая капитана прожигающим взглядом. Она пошла в отряд Леви чтобы от майора Захариуса подальше быть, а в итоге что? Обрела личного психолога? Леви, тем временем поняв, что добиться нормального ответа не получится, обречённо вздохнул. Не хочет говорить — пусть выкарабкивается сам из своего дерьма и загонов. Капитан уже было хотел идти, бросив напоследок короткое «ясно», но невольно наткнулся взглядом на оголённую шею Маркуса. Уж слишком тонкую, неестественно тонкую… Шарф. Нужно сказать ему о шарфе. — А, да, еще… Стоило Леви начать, как в далеке послышался скач лошадей. Разведчики обернулись в сторону звука и увидели новобранцев, скачущих под командованием Эрвина Смита. Мало, их было чертовски мало. Микаса невольно улыбнулась, завидев товарищей. Вот скачут впереди всех Райнер с Бертольдом, те, кто не раз выручал ее и поднимал настроение в кадетском корпусе. Аккерман искренне удивилась, когда увидела позади них Конни и вечно недовольного Жана, ведь они громче всех орали в свое время о присоединении в ряды полиции. Как бы то ни было, Микаса была рада их видеть, безумно рада, так что почти детская улыбка озарила её обычно угрюмое лицо. По приезде Эрвин дал бывшим кадетам буквально пять минут на общение с разведчиками, пока доверенные люди будут разгружать повозки. Второпях отдав Леви честь, Микаса сразу направилась к товарищам, к которым уже прибежал запыхавшийся Эрен. Оба уже приготовились задавать вопросы, а также отвечать на оные в свой адрес. — Райнер! Бертольд! — Ничего тут без нас не разрушил? Эрен почти в прыжке обнял Брауна, что вызвало у обоих искренний радостный смех. Микаса же тем временем здоровалась с Бертольдом, краем глаза пытаясь отыскать Армина в толпе. — О, ребята, вы тоже тут? — Обратился Эрен к Жану и понурому Конни, — Стоп… Получается, только Марко и Робин пошли в полицию? Вмиг лицо Кирштайна изменилось. Брови сдвинулись, а печальный и немного озлобленный взгляд опустился в сырую землю. — Марко погиб. Никто даже не видел, как, — ответил Жан на немой вопрос Эрена. Губы Микасы дёрнулись. Марко был, наверное, самым дружелюбным, ответственным парнем в их подразделении. К сожалению, она мало с ним общалась, ведь чаще всего он пропадал в компании Кирштайна, с которым у Аккерман отношения были не самыми лучшими в последний год обучения, но всё-таки… — Надеюсь, там его ждёт лучшая судьба. В ответ на неоднозначную реплику Конни все замолчали, напряжённо отводя взгляд в землю, в небо, в сторону горизонта. Тогда, три года назад, они и представить себе не могли, насколько тяжело переживать гибель товарищей. Смерть казалась чем-то нереальным, не тем, что смогло бы настигнуть хоть кого-то из знакомых кадетов. Нарушила гнетущую тишину Микаса, спросив хрипло, но громко: — А где доктор Генри? Он ведь должен был с вами приехать? Ребята несколько рассеяно переглянулись. Микаса, не услышав ответа, уже стала нервничать, благо к этому моменту подошел Армин. Не успев обнять друзей, он коротко заявил, в своем привычном боязливом тоне. — Доктор Генри погиб. Он был с нами в Тросте, и… титаны. Тишина. И единственный немой вопрос у каждого бывшего кадета 104-того корпуса: «Почему?..» На лице и Эрена, и Микасы застыла одинаковая гримаса холодного ужаса. Его — от потери уже ставшего почти родным человека, каким был Ханнес в своё время, которого так и не удалось встретить в городе. Её — от мгновенной потери всего. А главное — уверенности, веры в относительно спокойное существование в отряде. Если бы Аккерман позволила себе упасть на колени и зареветь от безысходности, она бы это сделала. Однако та лишь поджала губы, уводя взгляд в сторону горизонта, где оранжевое осеннее солнце уже скрывалось, давая возможность луне показать свою красоту. Теперь судьба Микасы Аккерман зависела только от нее самой.