Женское сердце

      Осенние дни пролетают со стремительной скоростью для разведчиков, будни которых отличаются особой насыщенностью. Вот уже с улицы через приоткрытые окна льется тонкими струйками свежий ночной аромат. Тишина как всегда стоит в левом крыле разведкорпуса после отбоя перед долгожданным выходным днем… — Да пошел ты к черту! — еще один стул с треском приземляется на захламленный пол, присоединяясь к своим «собратьям» по несчастью, — Этот высокомерный, смазливый, мерзкий…       Питер Рал отпивает еще несколько глотков ядовитого пойла прямо из горла бутылки; кадык его тонкой шеи скользит вверх и вниз, отчего движется и небольшая красивая родинка на бледной коже. В эту минуту ром является воплощением самой жизни, он помогает солдату забыться. Да и завтра выходной, почему бы и нет? В конце концов, повод выпить есть, он существует уже два месяца и будет существовать до тех пор, пока разведчик лично не сотрет Маркуса Барниса с лица земли. Сейчас же никто не остановит Питера от того, чтобы вылить все накопившееся наедине с собой.       Капитан Леви был его идеалом. И как он, Питер Рал, посмел в том давнем споре за чашкой чая осквернить его образ… Сказать, что Маркус Барнис похож на него?! Какая же ересь, какое сумасбродство, не похожи они, нет, никак и никогда! Барнис — жалкая пародия, которой не суждено когда-либо сравниться с «оригиналом». — Эй, идиот, чего разорался?       Оруо заглядывает в комнату склада совсем не вовремя, отчего Рал в испуге отпрыгивает вглубь комнаты. — Ох, Питер? — надменное выражение на некрасивом лице Базарда сменяется искренним непониманием. — Кхм, Оруо… Уйди, пожалуйста, — Питер нерешительно отвечает, отворачиваясь от друга. — Я тут заснуть пытался, услышал шум внизу, и… — Оруо озарился улыбкой, — Это что, то самое? Ты достал бутылку, и втихую тут сам с собой попиваешь? — он скрестил руки на груди, — А друга позвать? — Да когда уже ты оставишь меня одного! — вскипел Питер, пиная еще один стул, только теперь эта вспышка агрессии не принесла ему никакого удовольствия. В конце концов он сел за стол, склонив голову к бутылке, — Прости. — Да брось, — Оруо неуверенно прошел к столу, расталкивая ногой наваленные картонные коробки и остальной ненужный хлам, — Но знай, одного я тебя тут не оставлю — бухать так бухать! — он достал из старого шкафа какую-то кружку, презрительно сдунул с нее пыль и поставил на стол, — Наливай, аль зажмотишь? — Дурак ты, — Питер, уже с улыбкой, налил Оруо и себе припрятанного рома, одной рукой удерживая гладко выбритый подбородок.       На немой вопрос Оруо о том, что так извело обычно не вспыльчивого и миролюбивого Питера, тот во всех красках описал самые негативные качества всеми любимого Маркуса Барниса. Упоминал он и про личные тренировки с капитаном Леви, и про трижды проклятый удар с двойным разворотом, и про шарф, а главное — про странное совпадение прошлой ночью (конечно же, по секрету). Зависть лилась ядовитой желчью из уст юного Питера, такую зависть испытывал порой и сам Оруо, но точно не в настолько болезненной степени. Базард, конечно, новенького разведчика еще тем выскочкой считал, но чтобы ненавидеть… — А ты его уважаешь, да? Ну? Я вот тоже уважал, да я всех уважаю, но такого я не потерплю! — Питер ударил стаканом по столу, расплескав драгоценный ром. Его собеседник с грустью смотрел на пролитые капли, — Не потерплю к капитану, ка-пи-та-ну, Оруо, такого отношения! Я не о том сейчас, конечно… Я говорю о том, что с чего мне уважать Маркуса, если он нас ни во что не ставит? Он чуть нас не зарезал, когда Эрена своего защищал! Да этот желторотый не только наших ребят не уважает, а всю разведку, позволяет себе ночью устраивать драки с капитаном разведотряда, а потом прикидываться больным, да-да, я свидетель! А потом еще говорит, что не в курсе… Да чтоб его! Волнует его не служба в разведке, а не знаю что… Выскочка и лицемер, вот он кто!       Оруо с раскрытым ртом слушал пьяную исповедь друга, прижимая холодную бутыль рома к щеке. Сегодняшний же «собутыльник» его не унимался: — А я ведь любимчиком у капитана Леви был. Ну, ты ведь слышал, как он хвалил меня на тренировках? А за уборку? А если какое дело важное — меня отправлял его командору Эрвину передать, а?! А теперь… да на кой-черт вообще ему этот Маркус сдался!       А на этом моменте Базард нагло ухмыльнулся с чисто «капитанским» взглядом (что тут же немного взбесило его собеседника). Оруо знал и считал, что это он любимчик у Леви, но никак не хиленький Рал! Хоть с Маркусом капитан его тоже сравнивает, но это только чтобы замотивировать — не унизить и уж точно не поставить последнего в пример. Однако друга он предпочел оставить в своих сладких грезах: в редкие моменты Оруо выключал напускное высокомерие, внедрившее корни слишком глубоко в его разум. — Ну да… Да, он ценит тебя, вроде. — Вот! Вот и я о том же! — Питер даже улыбнулся: его ценность для капитана признали! — Так ты это… Проучи его! — Капитана?! — Питер чуть не свалился с и так шатающегося стула. — Да какого капитана — Маркуса!       Полузакрытые глаза Рала загорелись огнем. Буквально через мгновение это пламя потухло, оставляя в желто-зеленых омутах лишь пустоту и золу печали. — Да как? Да и что я… Я один что ли? — Найдутся, может, люди. Слышал, не один ты его так ненавидишь — я то с новенькими часто общаюсь, — Оруо перекинул ногу на другую и принялся ковыряться старой вилкой в ногтях. Грязные ногти точно не понравились бы его капитану. Через несколько секунд он обратил внимание на Питера, — Хей, брат, ты чего так на руку взвалился? — Оруо потормошил Рала за плечо, на что тот лишь слабо дернулся, промычав что-то под нос, — Может это, спать пойдешь, а я за нас кружки отнесу, с дежурным там все улажу, ну? — взлохматив макушку друга, произнес Оруо. — Эх, уснешь ведь совсем сейчас! Ай, да ну тебя. Пойду я отлить, что ли… — зевая, завершил свою речь Базард, не дождавшись ответа. Покинул каморку, думая, что Питер сейчас встанет, все уберет и пойдет спокойно отдыхать.       Но Питер и не собирался. Он погрузился в свои тяжкие думы, настолько тяжкие, насколько позволяло его опьяненное сознание — а пьянел слабый к алкоголю Рал чересчур скоро. Клонило в сон: правая рука Рала была избрана в качестве мягкой подушки для склоняющейся головы.       И это было неверным решением. Спустя время левая рука неловко дернулась от плохого сна, задевая толстую настольную свечу, которая в свою очередь подожгла полотенце, пропитанное пролитыми каплями алкоголя.       Огонь распространился по столу, а краешек объятой пламенем ткани упал в картонную коробку, поджигая ту изнутри. Огонь быстро перекидывался с одного объекта на другой, коробки тут же принимали его, распространяя оранжевое пламя дальше по цепочке, поджигая деревянные стены и старье, оставшееся здесь от прошлых жителей.       За считанные минуты огонь распространился по кладовке первого этажа.

***

      А капитан Леви сидел в своем кабинете и ждал приезда Эрвина. Честно говоря, без Смита ему было даже одиноко в штабе разведки, хоть командор и завалил его отчетами, связанными с новыми рекрутами. Досье на кадетов несколько подняли настроение раздраженного и уставшего капитана: много по-своему талантливых ребят присоединилось в этот раз. И все равно — отчёты тоже не бесконечны. Что ж, тут хоть Маркус… Микаса давала повод поволноваться, да и сейчас ее не будет рядом.       Леви уже несколько раз обдумал это решение, но тут и обдумывать было нечего. Смит приедет завтра. Маркус Барнис станет членом отряда тупых полицейских. Вот и весь расклад, которым Леви пока что оставался доволен.       Непривычно для себя, капитан разведки сидел за столом совсем без дела, нервно стуча пальцами по ровной поверхности стола. Отчеты кончились, а Ганс не приносил новых бумаг для изучения. Леви устал бездельничать — безделье порождало неприятные мысли и воспоминания, создающие барьер к ясному холодному разуму.       Вот и сейчас капитану вспомнился сон, где девушка с черными волосами свернула себе шею длинным черным шарфом. Во всю эту «бабскую чертовщину» Леви, конечно же, не верил, но как-то чисто случайно начал обдумывать странное сновидение.       Микаса Аккерман.       «Ее игра в войнушку доведёт ее до смерти, — размышлял Леви, — Ну или Эрен Йегер со своим шарфом-ошейником, вообще его отдавать не надо было… Так или иначе, покинув разведку, от смерти эта девчонка спасется».       Леви не считал себя героем, даже будучи нареченным этим пресловутым прозвищем «Сильнейший». Он не считал себя вершителем судеб — для этого есть Эрвин. Но сейчас капитан решил для себя, что делает правильную вещь. Он защищает девчонку от казни, от смерти в пасти титана — а значит, ее ждет явно лучшая судьба, если сама не «накосячит». Леви подметил, что делает слишком много для той, которая собиралась зарезать его кухонным ножом. Однако капитан не воспринимал это так уж категорично — его взаимоотношения с Эрвином начались с ненависти и с желания убить за то, что дорого… Эрвин принял его. После попыток убийства, после раскрытия их с Фарланом и Изабель плана. Он принял и простил, а Леви стал ему верен и будет до тех пор, пока один из них не двинет кони — да и после тоже. Однако капитан уже тогда был обречен, а Смит спас его от бессмысленного скитания по вонючей дыре, именуемой подземным городом. У Микасы Аккерман же есть будущее, и он не хочет, чтобы оно было недолгим.        Появилось желание проветрить мозги, запрячь своего верного скакуна и отправиться вглубь леса, но здравый смысл всегда шел впереди иногда возникающих эмоций сильнейшего воина человечества. Однако решение, принятое далее, ничего общего с плодами здравого смысла не имело.       Пара десятков шагов по темному коридору корпуса разведотряда, освещаемому зажженным дежурными фонарем.       Последовало три стука в деревянную дверь за две комнаты от его. Потом еще три, чтоб наверняка. Леви должен был поставить галочку у этого пункта.       Дверь открыл черноволосый бледный юноша. Через пару секунд этот юнец «превратился» в девушку, взлохматив свои волосы и расслабив челюсть, придавая лицу более приятный женственный вид. — Капитан? — смущенно спросил «Маркус Барнис», неловко отдавая честь из приличия. — Впустишь?       Девчонка Аккерман выглядела несколько ошарашенно. Леви понимал, что визит после отбоя не сулил ничего хорошего, но он хотел сделать хоть что-нибудь для нее. Эта девушка была ему симпатична, он уважал ее, как человека, как солдата и верного друга двух ее оболтусов. Даже в таком положении, в каком находилась она, Микаса Аккерман сохраняла гордость и крепко держалась на первых позициях в рейтинге. Даже ему перечила, стальные все-таки яйца у девки.       В конце концов капитану разрешили войти. — Можешь не закрывать, я ненадолго.       Однако дверь была все равно заперта на ключ. Упрямая баба. Что ж, это ее правила жизни: так она выживала все эти годы.        Леви увидел стул у окна, и, стряхнув с него пыль, уселся, внимательно смотря на своего некогда подчиненного. А та неловко стояла, пока не поняла, что еще сильнее унижать капрала, смотря на него сверху вниз — себе дороже.       Микаса сидела уже в бинтах, свободной рубахе и бриджах, расположив обе руки между колен. Невольно Леви сравнил ее с другими девушками, которых он встречал в своей жизни, а встречал он таких немного: десятилетия службы на то причина. Был единственный образ, с которым ассоциировалась Микаса Аккерман. Было нечто похожее в ее внешности и том святом образе, запомнившимся Леви в возрасте трех лет… — Боишься?       Микаса никак не отреагировала — Леви знает, что не признается. Смотрела в окно, нервно дергая запястьем край шарфа, лежащего ровно рядом. Обычно холодная, гордая и бесстрашная, сейчас она выглядела слишком уязвимой без повязки и с огромной шишкой на лбу. На секунду Леви почувствовал себя виноватым из-за того, что искалечил юное тело, совсем позабыв о ссадине на собственной щеке. — Завтра с утра приедет Эрвин, — начал тот, — Подпишет все документы, и, я так думаю, завтра ты и отправишься в полицию. Там уже давно все прогнило: коррупция, сама понимаешь, контрабанда, так что поаккуратнее — этим крысам доверять не стоит. — Люди везде одинаковые, — прошептала разведчица, не смотря на капитана. Тот не мог не согласиться с ее истиной, — Возможно, это к лучшему, — неожиданно призналась Микаса, — здесь меня уже ненавидят, а подвергать Эрена и Армина опасности из-за меня, моей гордости я не хочу. — Кто же тебя ненавидит?  — Питер Рал. Не знаю насчет остальных, но раз самый дружелюбный среди них меня не любит, то что другие… Уже пустили слухи, что я напросилась к вам в отряд. — Что ж, так и было, — с усмешкой сказал Леви. Микаса одарила его осуждающим взглядом, — А Питер Рал — еще тот лицемер, ты это сразу не поняла? Он из тех, кто лижет жопы, но когда другой человек получает то же, что и он, без «особых» стараний — конечно, он начинает тебя презирать, — Леви перекинул ногу через другую, — Когда я только полноценно присоединился к рядам разведчиков, меня никто не признавал. Способности мои уважали, конечно, но меня самого не принимали: «наглый бандит, получивший одобрение, уважение и даже дружбу великого Эрвина Смита», — Леви усмехнулся, — Зависть, Микаса, это все зависть чернейшая. Тебя и раньше, наверное, ненавидели за твои способности? — В кадетском корпусе нет. Меня ставили в пример, но всех обучали одинаково. Забавно: девушку ставили в пример парням… — Мне было бы без разницы, есть у тебя хер между ног или нет, — неожиданно заявил Леви, — Давно говорили Эрвину, что пополнить немногочисленные ряды солдат можно девушками, да что толку? Правительство не послушает, — Леви задумался, — Обычно мне встречались сильные женщины.       Микаса покраснела. — Как и слабые мужчины, — дополнил он и перевел взгляд на шарф под ее рукой, — И да, я нашел эту тряпку в ветках деревьев, — Леви не привык оправдываться, — Ты не подумай ничего, мало ли что тот солдат тебе передал. — Жан передал то, что сказали вы, — прошептала Микаса, — Но… Капитан, я оставил-ла этот шарф неделю назад в ванной. Ведь я была там тогда, когда вы нашли его. В тот момент, когда…       Пару секунд Леви смотрел на собеседницу непонимающе, пока не увидел это забавнейшее девичье смущение в ее взгляде. — Ты что-то хочешь мне сказать? — Нет, ничего, забудьте, — Микаса покраснела еще сильнее, а Леви, пододвинувшись ближе на стуле, испустил смешок. Капитан вошел в некую зону комфорта с ней — Микасе же хотелось выпрыгнуть в окно. — А, понял тебя, Микаса. Думал, ты уже давно привыкла к реалиям мужских потребностей. Или ты считаешь начальство существами бесполыми?       Наступило молчание, и Микаса первый раз в жизни увидела на лице своего капитана улыбку. Не злое презрительное искривление губ, а улыбку, усмешку, которая несомненно шла его молодому красивому лицу. — Вы чувствуете? — вдруг обеспокоенно прошептала Микаса, морща маленький нос. Леви на секунду опешил. — Что чувствую?       Микаса подозрительно вдыхала кислород, с неким предчувствием чего-то смотря на капитана. Тут Леви почувствовал. До носа дошел запах гари, а за окном он увидел поднимающийся в небо столб дыма. — Столовая?       Леви резко встал со стула, рванул к двери, ожидая тех же действий от почти «бывшей» разведчицы. Но та лишь стала рыться в тумбочке у кровати. — Эй, отродье! — Я сейчас, — крикнула она полумужским голосом,  — Мне надо сменить повязку, я быстро!       Леви недовольно рыкнул, захлопнул дверь в комнату подчиненной и побежал вниз, изо всех сил стараясь не упасть в кромешной тьме.       Изначальное предположение о пожаре в столовой «прогорело». Завернув за лестницу, Леви тут же ослепил оранжевый пульсирующий свет из внушительных размеров кладовки. — Питер! Питер, ты слышишь меня? Эй, идиот! — разведчик лежал у порога комнаты без сознания. Вечно шатающаяся ножка на старом стуле Рала спасла его: Питер упал под стол, даже не проснувшись от выпитого алкоголя. Затем очнулся, но языки пламени уже вовсю танцевали свой адский танец, а дым отравлял парню легкие. Все, что он смог — выползти из горевшего помещения, задыхаясь от угарного газа.       Дергая обездвиженного Рала, Леви услышал глухой звон колокола. Понял, кто додумался сделать то, что забыл он. «Умница» — Давай его мне! — крикнул некий голос из этого ада.       Ганс, который обычно спит, как убитый, прибежал на помощь. Ночные опыты в экспериментальной напротив были не зря. Схватив Питера за плечо, Зое поволок его на выход, на ходу прощупывая его пульс. — Живой! — Тащи в медпункт! Стучи в комнаты, пусть тащат шланг!       Первым делом Леви рванул сквозь дым к окну, чтобы плотно закрыть его и не дать проникнуть лишнему воздуху. Кашляя, он сдернул шторы и затоптал огонь. Пламя обожгло голень, а терпеть жар помещения стало невыносимо. — Капитан!       «Маркус» вместе с Эрдом прибежали очень вовремя, закрывая какими-то тканями себе лицо. Такую же, как у нее тряпку Микаса в спешке протянула и командиру.       Бинты. Когда Леви приложил их к носу, голова кружилась уже от иного ощущения. От запаха женщины.       «Животное ты, Леви», — критично подумал про себя тот и побежал к шкафу, который надо было срочно перевернуть. Потолок уже начал гореть — черт его знает, чья там комната наверху. Базарда? Кажется, завтрашний выходной для разведчиков отменяется. — Маркус, там эти балбесы шланг несут? — крикнул Леви, на миг не понимая, что еще ему можно сделать в этой откровенно дерьмовой ситуации. — Шланг в другом крыле, они только побежали! — Черт, — Леви пытался сдвинуть и уронить пылающий шкаф, но у него ничего не получилось, — Беги сюда!       Микаса мигом подбежала к капитану, перед этим вылив ведро воды на горящие половицы. Легкая хлопковая рубашка едва не загорелась на ее теле. — Надо уронить, пока потолок не обвалился. Ты справа! Раз, два…       Шкаф сдвинулся, но упасть ему помешал гвоздь, прибитый ко дну неким особо умным членом разведки. — Давайте еще раз! Раз, два… — Микаса! — вскрикнул Леви, метнув взгляд от потолка к разведчице и обратно.       Прошло мгновение. Всего лишь мгновение, за которое Микаса оказалась на полу, лежащей под тяжелым телом капитана в горящей комнате. — Капитан Леви? Ка…капитан?       А тот не двигался. Посмотрев в потолок, Микаса поняла, что случилось: он обвалился, обрекая комнату Оруо на уничтожение. Злосчастная конструкция потолка точно убила бы юную девушку, свалившись вместе с тяжелой тумбой на голову. Капитан Леви сейчас спас ее? Тот, кого она еще прошлой ночью хотела убить?       Мужчина лежал без сознания, совершенно не к месту. Взглянув на его ногу, Микаса ужаснулась, а рука непроизвольно прикоснулась к приоткрытому рту. Из ноги Леви торчала длинная деревяшка в диаметре сантиметров трех, а небольшая кровавая лужица под ногой растекалась, в полумраке казавшись черной. Микаса парой стремительных движений оползла капитана, перевернула его тело и опустила свою голову ему на грудь… Тук. Тук. — Живой, — пронеслось в ее мыслях, а лицо в миг обрело испуганное выражение. — Живой…       Тут же подоспел Ганс, взявший на себя ответственность за тушение. Прибежали и Конни с Райнером вместе со спасительным шлангом, кричали из окна другим разведчикам, чтобы те поскорее подали в него воду.       Но Микасе в один момент стало все равно на пожар. Теперь в ее голове вертелся ворох страшных мыслей: умер бы капитан здесь и сейчас, не отправилась бы она днем в полицию, не рассталась бы с Эреном, Армином, Жаном и Конни, командором Эрвином и Гансом Зое, ненавидящим ее элитным отрядом…       А ведь у нее еще был шанс. «Обыграть все как несчастный случай…»       За одно лишь мгновение Микаса Аккерман стала себе противна. А мысль, что сильнейший воин человечества мог умереть вот так, не героически погибнуть в битве с титанами, а помереть от обычной деревяшки, или, более того, от руки своего же солдата-элитника…       Мысли освежились только после плесков воды подошедших товарищей, которые кричали Маркусу Барнису поскорее убираться отсюда. И солдат пошел на выход, таща на себе тяжелую тушу капитана, чья окровавленная правая рука пачкала одежду, а редкое горячее дыхание опаляло сзади ее особо нежную девичью шею.