***
В штабе разведки стояла мертвая тишина. Траур по павшим товарищам отражался на лице каждого, поэтому за обедом был слышен лишь треск приборов о тарелки и гул ветра, сквозняком пробирающегося в главное здание. Хуже всего чувствовал себя Эрен, который обрек всех на жертвы из-за своей же слабости. Да, он поверил своим товарищам. Да, это было откровенно хреновой идеей, учитывая, что он владел силой титана. Но он поверил отряду Леви, что было просто его неверным решением. Эрен не мог ничего есть, лишь бессмысленно ковырял жидкую похлебку ложкой: обычно Микаса заставляла его хорошо питаться, но теперь Микасы рядом нет. Жан Кирштайн же чувствовал себя не менее хреново. Он спокойно лежал на кровати, пока его товарищи один за другим умирали в проклятом лесу. Он смотрел в потолок и ел булку, мечтая о встрече с Сашей Браус, пока Ферба разрывали на части титаны. Он думал о Микасе и о возможной встрече с ней, пока весь элитный отряд Леви сокрушался женщиной-титаном. — Завтра у нас свободный день, так что я поеду в деревню. — озвучил он свои планы Армину, — Я знаю, где живет Саша Браус, помнишь ее? Съезжу к ней. Я просто… просто мне трудно находиться с вами. Чувствую себя виноватым. — Я напомню тебе, что ты собирался вступить в полицию, Кирштайн, — съязвил озлобленный Фред, чей брат был съеден на этой вылазке, — скажи, что же изменилось, а? Там бы тебя не мучала вина за смерти разведчиков? Жан не захотел начинать бессмысленную перепалку, а потому глубоко вздохнул. — В полиции мне бы не приходилось дышать смрадом обугленных костей. Фред хмыкнул. Он пытался проглотить еще одну ложку похлебки, но еда упрямо застревала в горле, а в глазах снова появлялись непрошенные слезы. Солдат со скрипом поднялся с места, резко ударив кулаком стол, и стремительным шагом вышел из столовой. Все на миг прекратили есть, потому что понимали эту нестерпимую боль утраты. Капитан Леви же сидел один на своем месте, приглядываясь к солдатам. Вспоминал, кого еще здесь нет, кто, может быть, находится в медпункте, а кто навсегда сгинул в пасти титана. Стол, за котором обычно сидели его ребята, был пуст. Непривычно пуст. Допив свой чай, Леви аккуратно поставил кружку на стол и направился в кабинет, намеренно ускорив шаг около отсека с больными. Он шел все быстрее и быстрее, ускоряясь даже на ступеньках. Но у комнат своего погибшего элитного отряда он остановился, даже не решаясь зайти туда после их смерти. Нет, все-таки решаясь. В новой комнате Оруо было грязно. Парня постоянно упрекали в том, что он пытается походить на капитана Леви, но образом жизни капитана здесь и не пахло. Даже после утренней уборки Базард умудрялся захламить свое место обитания до вечера. И где он только находил на это время? Леви даже усмехнулся, ставя руки в боки. Капитан оглядел небольшую комнату, но не увидел ничего, что бы могло привлечь его внимание. Тогда он подошел к невысокой тумбе, такой же, как у всех солдат, и с неизбежным интересом заглянул внутрь. В верхнем отсеке у Оруо лежала одежда, под которой прятался бутылек рома — для Базарда это было неудивительно. Не особо раздумывая, Леви забрал ром себе — на будущее. Во втором отсеке лежало только белье солдата, но в третьем Леви нашел портрет его семьи, небольшую картонку, своеобразную миниатюру реального портрета. И сердце капитана сжалось от боли, когда он прочитал надпись на обратной стороне: «Любимый мальчик. Сегодня у нас был художник. Тебя писали на новом семейном портрете по старой картине, раз ты не смог прийти к нам. Надеюсь, что в следующий раз ты сможешь взять выходной и посидеть в семейном кругу. Только предупреди, а то девочки ругаются, что никогда не успевают сделать тебе подарок. С любовью, твоя мама». Леви убрал фотографию к себе в карман и вышел из комнаты. Он уже хотел было прекратить эту крайне дурацкую затею и уйти в свой кабинет, но вина за смерть товарищей не оставляла ему покоя. Если родные захотят забрать памятные вещи погибших, у Леви будет, что им отдать. Будет, что им сказать о героях разведки. После комнаты Оруо капитан зашел в идеально чистую комнату Эрда Джина, и из личных вещей нашел там только несколько упаковок сигарет, надежно припрятанных под матрасом. А еще портрет бывшей возлюбленной — Эрд давненько рассказывал про эту миловидную шатенку за чашкой чая во время ужина. А потом страдал за бокалом чего покрепче, ведь она бросила его, не захотев выходить замуж за самоубийцу-разведчика, который пропадет на следующей же миссии. Леви для себя решил, что она поступила правильно. Наконец капитан подошел к комнате Питера Рала, поначалу не решаясь пройти внутрь. Как бы Леви не старался, он все еще злился на Питера за его поступок, но на мертвых злиться уже не было смысла. Глупость. Капитан уверенно дернул дверь за ручку и сделал шаг вперед, оглядываясь в просторной комнате. В тумбе было накидано много разных вещей, различавшихся по сфере применения, и наткнулся капитан на некий кожаный блокнот с интересной резьбой, украшенный инициалами «П. Р.» У мертвых нет секретов — так подумал Леви перед тем, как открыть эту небольшую записную книжку. На первых страницах были какие-то пометки, расписание и планы на выходные, помеченные дни дежурства на карауле и в столовой. Да, Питер Рал всегда был ответственным парнем. Полистав небольшой блокнот, Леви заметил некую запись в середине, написанную каким-то кривым почерком, что не было похоже на аккуратного Питера. Капитан начал внимательно вчитываться в нее, пытаясь разобраться в корявых буквах… Леви резко захлопнул блокнот. Ром мертвого Оруо сейчас будет особенно кстати.***
Вечером Жан еще обдумывал свой визит к Саше, рассуждая о его правильности. Захочет ли Саша его видеть? Действительно ли он хочет встречаться с этой девушкой, загружая ее тем депрессивным настроем, какой он обрел после последней вылазки разведчиков? Но уже ранним утром юноша прискакал к нужной деревне в одиночку на своем коне. Утреннее солнце светило ярко, хотя на улице было немногим теплее, чем в прошедшие дни. В деревне температура всегда была чуть ниже, чем в городе, так что Жан немного замерз сидеть на берегу реки с Сашей Браус, но держался до последнего, показывая свою мужскую выдержку. Она сразу повела его к этому месту, как только увидела, перед этим крепко обняв. Саше действительно запомнился Жан как довольно забавный и интересный парень, разве что его личность затмевал прекрасный образ прекрасного Маркуса Барниса. Так что она была рада с ним повидаться, хотя и его появление получилось слишком неожиданным. Кирштайн кидал камки в реку, показывая девушке свое умение запускать «лягушек». — Во, видела! Четыре раза! Саша завороженно смотрела на эту водную магию. — Ой, а научи меня! — Ну, знаешь, это все-таки выработанное с годами мастерство рук… Саша запрыгала от счастья, а Жан состроил кислую мину, когда спутница запустила лягушек больше него. Вера в человечество была вновь утеряна. А Саша быстро учится — это подметил удивившийся парень. Кирштайн вдруг вспомнил ее стрельбу из лука в кадетском корпусе, заметил ее скорость, шустрость в движениях. Да, отличный бы боец вышел из Саши Браус. Это он и сказал ей, не ожидая, что выразит мысли вслух. — Ой, скажешь тоже! Какой из меня боец? — с хохотом отвечала Саша, — Хотя знаешь, это с детства было моей мечтой: летать, вырываться за стену — свобода!.. Но как я могу оставить ферму? Да и к тому же, я женщина. А если б можно было женщинам идти — все равно бы не пошла! Или пошла бы… Надо же, кто бы мог подумать! Этот выскочка Маркус Барнис будет стоять у Жана перед глазами во время разговора с Сашей. Нет, не Маркус — Микаса, которая валила его на лопатки в кадетском корпусе, всегда одерживала победу в гонках на скорость в полетах и снисходительно смотрела на него каждый раз, когда тот просился встать с ней в пару. Другое дело — Райнер, Бертольд, вот с ними она с радостью состязалась, ведь они соответствовали ее силе. А Жан? Далеко ему до этой девушки. Девушки, черт возьми! — Знаешь, этого никому нельзя говорить, — еле-слышно начал Жан. — Но тебе я скажу, потому что ты должна знать. Саша, ты ведь никому не расскажешь? Выражение лица Браус поменялось. Она села поближе, скрестив ноги. — Наверное, ты иногда вспоминаешь Маркуса, все-таки у тебя были к нему чувства, тому подобное… Но он отверг тебя не потому, что ты ему не нравилась. Это все потому, что… — Он девочка? Знаю, Жан, — Кирштайн открыл рот. Заметил, что Саша заметно потускнела. — Буквально пару недель назад мы нашли ее полуумирающей в лесу и приютили. Только вот… За ней стали охотиться полицейские, наш кретин-сосед сдал ее им с потрохами. И Микаса сбежала. Лошадь нашу забрала, представляешь! Жан резко схватил Сашу за плечо, отчего та широко распахнула карие глаза. — Куда? Куда она направилась? Кирштайн не ожидал от себя такой реакции. — Хотела бы я знать! — Саша вырвалась из хватки друга. Вдруг лицо ее наполнилось подозрением, и она с опаской сузила глаза, — Жан, я не скажу тебе, где она может находиться. — Это еще почему? — Кирштайн молча сверлил ее взглядом несколько секунд. — Подожди, ты правда думаешь, что я смогу ей навредить? — Я уже никому не могу доверять. Мы нашли Микасу в таком состоянии, что решили, что она уже мертва. Ты понимаешь? — Саша схватила Жана за руку. Тогда он обхватил ее ладонь своими двумя, уверенно смотря ей в глаза. — Саша. Я уже сказал тебе, почему не участвовал в этой экспедиции. Но мои ребра… Я сломал их не на тренировке. Я пытался спасти Микасу Аккерман от этих уродов, которые пытались изнасиловать ее, беззащитную девушку, за что мне прилетело ногой в живот. Саша, я не хочу найти ее, чтобы манипулировать и угрожать. Да, у нас были не лучшие отношения в кадетке, но черт с ними — это сейчас неважно. Я хочу… Я хочу помочь ей. — Поклянись, — Браус прожигающе посмотрела на Жана, отчего у него по спине прошли мурашки. Хотя они могли пройти и от холода, черт его знает. — Я клянусь, Саша. Клянусь, что хочу лишь поговорить с ней. Помочь ей встретиться с дорогими людьми, если она попросит. Саша долго смотрела на речную гладь, раздумывая над ответом. Если с Микасой что-то случится, она попросит отца порубить Жана на шашлыки. — Знаешь, когда мы разговаривали о ее планах, она что-то там начала говорить про работу. Первое время якобы поработать на полях или же пойти официанткой. Хотела нечто типично женское. Ну и я сказала ей о месте в Стохессе, «Борзая Джо». Если она не там, то тогда я без понятия. Жан еще не понимал, насколько абсурдно звучит его идея отправиться на поиск этой девчонки.***
Спустя долгое время блужданий по вечерней столице, Жан все-таки нашел это злачное место. На свою особую «миссию» он надел повседневный коричневый костюм и шляпу, становясь для любых случайных знакомых незаметным. Жан зашел в «Борзую Джо» и присел за единственный свободный столик у окна, будучи встреченным очень миловидной русой девушкой. Разведчик начал внимательно приглядываться к персоналу, который метался из одного конца бара в другой, с завидной гибкостью обходя препятствия на пути. В центре большого зала скакали какие-то пузатые мужчины с их нарядными дамами, живой оркестр исполнял веселую музыку, заставляя посетителей невольно улыбаться и хотеть выйти в круг, заказать побольше выпивки, проживая выходные с задором. И вот Жан видит знакомое лицо, и все внутри сразу застывает. Брюнет. Брюнетка! Она или нет? Да точно она! В юбке, в объемной рубахе на резинке, подчеркивающей грудь. Бывшая разведчица с каменным лицом подошла к молодой паре за соседним столиком и без каких-либо записей запомнила, какие блюда ей нужно заказать у поваров для посетителей. — Официант! — позвал Жан Микасу срывающимся голосом, когда она уже возвращалась обратно в зал. Девушка подошла к его столику, и тогда он снял шляпу. — Здравствуй, Маркус. Глаза Микасы широко распахнулись. Испуг? Удивление? Одно не отрицает второго. — Что ты здесь делаешь? Микаса с опаской оглянулась. Жан почему-то не хотел отвечать — он хотел слушать. — Саша сказала, что ты можешь быть здесь, — он подвинулся ближе на стуле, перегибаясь через стол. — Не бойся, никто не узнает. — Как Эрен? Армин? Они живы? — спросила Микаса самое важное. — Да, с ними все в порядке. Есть еще один человек, который может превращаться в титана как Эрен. Он… Или она пытался съесть Эрена на экспедиции, но Капитан Леви спас его. А, и… Элитный отряд Леви был разбит, — прошептал Жан, — они умерли. Микаса застыла. Она не знала, как относиться к этой новости. «Маркус… Падай». — Мне очень жаль, — выговорила она мертвым голосом. — Я рад, что ты не стала одной из жертв разумного титана. И… Я рад, что ты жива, — Жан спрятал глаза, зарываясь пальцами в отросшие волосы, — Прости меня за все. Нас всех. Микаса хотела просто продолжить работать, не слушать эти извинения после всего, что произошло. Она громко выдохнула, прикрыв глаза. — А еще знай, что можешь надеяться на мою помощь, если тебе вдруг… вдруг понадобится что-то, — неуверенно промычал разведчик, — я просто… — Жан, — Кирштайн услышал свое имя из истинно женских уст, и тогда он пропал, — возможно, твое отношение ко мне поменялось — мое к вам нет. Я пока не хочу связывать себя с прошлым никоим образом. Я уже давно определила для себя людей, чьи жизни мне дороги, поэтому скажи Эрену с Армином, что со мной все хорошо. Но не говори, где я. Они не должны меня искать. — Это все? Только им? — задал он вопрос, рассчитывая на более развернутый ответ. А Микаса и не знала, хочет ли она попросить то, чего на самом деле сильно желает. — Передай капитану Леви, что я здесь, в Стохессе, в Борзой Джо. Но только ему и только лично. Пожалуйста… — Эй, лошадиная морда! Чего к девчонке моей пристал, а? Заказывать что-то собираешься? — Анна появилась совсем не вовремя для Кирштайна. Для Микасы разговор был уже окончен. — Передай, Жан. И… спасибо, что заступился за меня тогда. Солдат улыбнулся и с необъяснимой грустью пошел к выходу. Микаса провожала его до конца зала, и у самого порога Жан обернулся. Музыка затихла. — Ты самый сильный человек, которого я знаю, — сказал он и вышел из заведения.