Женское сердце

      От главной площади Стохесса путь был недолгий. Два таинственных путника подошли к пятиэтажному дому цвета темного кирпича и поднялись на третий этаж, почти не разговаривая.       Квартира «сильнейшего» была точной копией его кабинета. За первой же дверью располагалась просторная гостиная с большим кожаным диваном. Пару шкафов, где можно было увидеть совсем небольшую стопку книг и приборы для письма, камин и кресло — это все, что находилось в комнате, оставляя больше половины пространства пустым. На кухне было все более оптимистично, хоть Микаса и была уверена, что еды здесь найти было невозможно. На вопрос о вероятных запасах чая Леви кивнул в ответ, и Микаса отыскала их на первой же полке над плитой. От вкусного травяного аромата закружилась голова — в Борзой Джо чай и правда отдавал запахом животных выделений.       Заранее устроив Микасе краткий экскурс по кухонным приборам, Леви ушел в магазин купить хоть какой-то еды, оставляя гостью одну в квартире. Глаз ее ни за что не цеплялся в этом царстве чистоты и минимализма. И как он только сохранял квартиру в таком состоянии? Видимо, платил какой-нибудь уборщице, чтобы не занимать свои мысли беспокойствами о скапливающейся пыли на посуде. Она у него была необычайно красивая и, вероятно, дорогая, особенно фарфоровые кружки, которые Микасу действительно удивили своим блеском. Кажется, они являлись самой ценной вещицей в квартире капитана, за исключением нескольких бутылок белого вина.       Микаса прошла в гостиную и принялась рассматривать книги, которые читал Леви. Но они не говорили ей ровным счетом ничего об их хозяине, потому что в литературе она не разбиралась вовсе. Достав одну из них, она обратила внимание на закладки, которые капитан оставлял… Не закладки. Крылья свободы неизвестных рядовых, бережно сохраненные капитаном.       Еще одна комната была практически пустая: там стоял шкаф и диван, укрытый пледом. На этом все. Комната, или же кабинет, или же спальня Леви была заперта на ключ, так что туда Микаса попасть не смогла.       Капитан вернулся быстро, принеся с собой полный бумажный пакет продуктов. Микаса хотела с чем-нибудь помочь, чтобы не сидеть в гостях без дела, но мужчина наотрез отказался, якобы и так уработалась. Сам разобрал продукты, сам поставил чай настаиваться, сам начал готовить ужин. Микасе пришлось сидеть за столом и наблюдать, как Леви старательно чистит овощи, совсем не загрязняя кухню. Он закатал рубашку по локоть и достал из шкафа большую деревянную доску. Положил на нее кусок вымытой говядины и начал аккуратно разрезать мясо на маленькие куски, очень точными движениями хватая и перекладывая в миску. Аккерман ощутила, что алкоголь еще гуляет в ее крови, потому как даже такие незатейливые действия капитана чем-то привлекали ее, его вены на мышцах рук, напрягающиеся при каждом движении ножом… — Так зачем вы пришли ко мне? — задала она вопрос. — Ты сама захотела, чтобы я приехал, — он повернулся к ней, облизывая ложку с соусом. Микаса опустила взгляд вниз от такого резкого жеста. — Я не… — Я тебе еще тогда сказал, что именно от тебя будет зависеть, встретимся мы снова или нет. Вот я и приехал. К твоему сожалению, без цветов и прочей лабуды. — Я думаю, из вас плохой романтик. — Давно не практиковался, — пожал плечами Леви, смотря на нее сверху вниз.       Они молчали несколько секунд, напряженно поддерживая контакт глазами. Леви был одним из немногих мужчин, с которым она чувствовала себя под защитой, полностью расслабляясь. Однако он был опасен с другой стороны. С той, к которой Микаса еще только прикоснулась, но боялась делать следующий шаг.       Хотелось сбежать. От самого факта нахождения в квартире Леви все скручивало внутри, чего же он ожидает от нее? А что она ожидает от него? Микасе не хотелось признаваться, что она желала задушить и Рейни, и Элизу, и сейчас она, Микаса, сидит в его квартире. Водил ли он сюда девушек? Сколько их было? Микаса старалась не думать об этом, но мысли в пьяной голове перебивали одна другую, разве что она нашла в себе силы не задавать эти вопросы вслух.       Леви прервал их переглядки, возвращаясь к своей готовке. Микаса же отпила еще горячего чая, распространяя по телу жар, смыкая веки от удовольствия. Спустя пару глотков перед ней уже стояла порция риса с аппетитным мясом под соусом. Для разведки мясо на обед было редкостью, а в ресторане официанток тоже мясом не кормили, максимум — куриный бульон. Микаса попробовала блюдо и, не ожидав от себя подобного, улыбнулась от удовольствия. — Я не знала, что ты умеешь готовить, — обращаться к Леви неформально все еще было чем-то непривычным и неправильным, но необходимым. — Самостоятельная жизнь не оставила другого выбора, — пожал он плечами, — Иногда нужно было сильно извратиться, чтобы сготовить нечто съедобное из парочки украденных ингредиентов. — И как именно ты выживал до службы?       Леви оставил этот вопрос без ответа, лишний раз тыкая вилкой в кусочек говядины. Вдруг он задержал взгляд на девичьем лице, отложил приборы и потянулся кистью к щеке Микасы. — Ты уже успела испачкаться, отродье, — Леви вытер оранжевое пятнышко рядом с уголком губ большим пальцем, задерживая руку на ее румяном лице. Микаса вздрогнула. Поняла, что про эти темы с Леви лучше не говорить, чтобы не ворошить его несладкое прошлое. — Лучше скажи, как тебя занесло в этот кабак? — Это не кабак. Ресторан, — Леви одарил ее насмешливым взглядом, — Саша Браус посоветовала туда пойти. Подаю еду, убираю столы. Что мне еще было делать? — Не знаю, — честно признался он. — Просто будь аккуратнее.       Микаса ожидала, что он будет язвить, скажет ей что-нибудь дерзкое. Но Леви продолжил есть, и Аккерман не понимала, что с ним происходило. Осознав, что она буквально не отрывает от него взгляда, Микаса продолжила разговор. — Как там наши ребята? Все хорошо? — Я бы не сказал, что словом «хорошо» можно описать эту чертову миссию.       Да… Лучше бы не начинала.       Капитан доел быстрее нее и ушел в гостиную разжигать камин. — Мне нужно недолго поработать, — сказал он, оттряхивая руки от древесной пыли. — Достану тебе свою рубашку со штанами, наденешь. А, и где тебе постелить? Три дивана на выбор, решай быстрее.       Микаса упустила тот момент, когда она согласилась остаться у него на ночь. Хотелось встать в позу, накинуть пальто и уйти к себе в каморку на втором этаже Борзой Джо, воняющей мясом и жженым маслом. Однако она не хотела уходить.       Аккерман присела на диван в гостиной, прямо у камина. Прошептала тихое: «здесь мягко», и Леви согласился постелить ей в затопленном помещении. Пока капитан занимался своими делами, Микаса решила сходить в нормальный душ с нормальным мылом и нормальным полотенцем. Услышав напоследок что-то вроде «ванную мне не затопи», она зашла в комнату, сразу дивясь ее красивому интерьеру. Микаса всегда думала, что только военной полиции могут дать такую квартиру: по крайней мере, об этом всегда грезил Жан, доказывая свою позицию кулаками.       Над умывальником висело большое чистое зеркало, и Микаса остановила взгляд на самой себе. Диссонанс в голове от происходящего в ее жизни подкреплялся и внешним видом, а внешность Микасы с каждым днем менялась за счет ежедневных привычек и растущих прядей, порой полностью закрывающих взор черной тенью. Контраст белой кожи, алых губ и черных волос всегда был довольно ярким, но теперь это подчеркивалось еще больше яркими глазами и аккуратными бровями. Аккерман включила воду в идеально чистой ванной и сняла одежду полностью, решив вновь остановить взгляд на своем отражении.       Микаса прикоснулась к своей груди и закрыла глаза. Провела кончиком ногтя от живота до середины бедра и остановилась, приоткрывая веки.       Она вдруг предельно ясно осознала, зачем сюда пришла. Ощутить. Преодолеть себя. Хотела, чтобы ее так же нежно затронул особый человек, потому что сегодня она отпустила себя, благодаря Элизе и другим девочкам, и сегодня она хотела быть свободной. Микаса была слишком сильной, чтобы переживать кошмары прикосновений компании Тревора, но они все равно преследовали ее случайно, резко. Но с Леви она не боится. И это осознание в пьяной голове вызвало улыбку.       Теплые струи лились слабо из совершенно простого душа, затем все более сильным напором смывая пот с гладкого тела. Микаса закрыла глаза, оперлась руками о стенку и позволила воде смочить ее волосы, заслонить взор черной тенью, чтобы мысли не путались. Но рука ее сначала взяла себя за горло, затем спустилась по шее, указательным пальцем проводя плавные линии. Ее волновал тот факт, что сейчас все внутри нее бушевало и хотело вырваться наружу. Микаса глубоко дышала.       В голове мелькали картинки, как Леви притянул ее к себе, усадив на стол. Как поцеловал, как обхватил сильными руками. Микаса ахнула, когда пальцы ее мылили область между бедер, и она тут же одернула руку, когда мысли ее пришли к очевидному заключению, и все тело сосредоточилось на ощутимом желании.       Бывшая разведчица по-солдатски быстро вытерлась и накинула рубашку, легкой поступью дошла до кабинета Леви. Вдохнув побольше воздуха в легкие, Микаса открыла дверь. — Кажется, я дал тебе штаны, — Леви окинул ее оценивающим взглядом и усмехнулся. — Вас что-то смущает? — с несвойственной ей игривостью ответила Микаса. — Нет. И мы не на службе.       Микаса подошла к рабочему столу и наклонилась, равняясь взглядом с капитаном. Внимательно посмотрела на манеру его письма и улыбнулась. — Почерк у вас… Своеобразный. — Я научился писать в семнадцать лет. — А я в девять. Разницы нет.       Леви бросил на нее свой типичный взгляд, характерный для ситуаций, когда девчонка «закидывала» его своими остротами. На самом деле, Микаса была удивлена этой информации, но чего еще было ожидать от бывшего бандита?       Он отложил перо и бумагу, и теперь все его внимание было обращено на нее. На Микасу, смотрящую на него сквозь опущенные веки, в уже промокшей рубашке от влажных волос. Напряженные от холода ореолы груди просвечивали через белую ткань, но Микаса по-прежнему не выглядела пошло. Скорее, как скульптура. Притягательная. — Ты собираешься спать? — с серьезностью в голосе спросил Леви. — Нет, — она встала ровно и немного оперлась бедром о стол.       Рубашка еле закрывала ягодицы, что, конечно, не укрылось от взгляда Леви. Намеки он понимал хорошо, так что в следующее мгновение в его взгляде читалась животная похоть.       Он резко обхватил ладонь Микасы своими двумя и поднес ее ко рту, целуя тыльную сторону, и по телу Микасы прошелся разряд, ни с чем не сравнимый. Затем снова прикоснулся губами, еще и еще, почти укусил нежный участок кожи на внутренней стороне руки, почти дошел до локтя. Дыхание участилось и стало слышно обоим, ноги Микасы немного подрагивали от волнения. Тыльной стороной ладони Леви провел от колена Микасы до середины бедра, вновь вызывая у нее мурашки. Свеча медленно потухала, а в комнате были слышны только вдохи и выдохи, одно дыхание на двоих.       Леви поднялся со стула и грубым движением задрал ее рубашку. Микаса все еще не двигалась, и лишь его рука на левой груди смогла вернуть девушку в реальность. Она застонала Леви на ухо, когда он приник к ее шее, и капитан воспринял это как знак к действию. Он схватил бывшую подчиненную за затылок и поцеловал — пути назад уже не было, что стало ясно как день. Руки его осторожно, но со всей страстью сжимали тело Микасы, а она отвечала тем же, уже стягивая домашнюю кофту с его поджарого тела. Ей снова предстал тот ужасный шрам на животе, и она, словно Криста пару дней назад, затронула его пальцами.       Леви провел рукой по внутренней стороне упругих бедер и разорвал поцелуй, серьезно смотря на нее. Даже в страсти он был серьезен, а Микасе хотелось не останавливаться, пока комфортно, пока не передумала и действительно желала. — Если ты соберешься выйти за какого-нибудь папика, как ваша Рейни, у него возникнут вопросы.       Фраза ввела в ступор своей неуместностью. Кажется, Леви очерчивает границы дозволенного, явно давая Микасе понять, чего ей стоит ожидать от него. Но именно сейчас ей плевать, поэтому Микаса неуверенно царапнула шею капитану, подвигаясь ближе. — Не соберусь, — рыкнула она ему на ухо, — мне все равно. — Для чего тебе это?       Грубый вопрос. Ты могла надеяться на счастливое будущее с капитаном гребаной разведки? Нет, никогда. Но ответ на его вопрос был для Микасы очевиден: — Потому что я хочу.       Леви схватил ее за ягодицы и прижал к себе на краю стола, как тогда, в штабе разведки. Он добрался рукой до влажной от возбуждения плоти, через белье нажимая на самые чувствительные места, собирая губами глухие стоны удовольствия.       Микаса оказалась перед ним практически нагой. Грудь, которой она стеснялась, красиво выглядела в мрачной комнате, и Леви наслаждался ей, зарываясь носом в ложбинку, вдыхая женский запах, смешанный с ароматом его мыла. Рубашка была откинута на пол вместе с брюками самого Леви, и теперь он стоял перед ней лишь в форменном белье, расположившись меж ее раздвинутых ног. — Держись, — скомандовал он, и Микаса исполнила приказ своего капитана, обхватив ляжками спину.       Они быстро добрались до кровати. Леви скинул женское тело с себя почти грубо и сам навис, одаривая плечи Микасы укусами. — Леви…       Он приготовился рывком стянуть с нее белье, однако Микаса услышала стук в коридоре. А потом снова, снова и снова. — Леви, — она пихнула его в плечо. — Капитан! Мне кажется, там кто-то… Кто-то стучит.       Действительно, звук теперь был громче, и мужчина зло рыкнул. Он встал с кровати, быстро надел брюки, откинув ремень в сторону, не забыл надеть домашние тапочки и вышел из комнаты, на ходу накидывая рубашку.       Микаса сидела. Возбуждение как рукой сняло: она все еще преступница, даже несмотря на то, что находится в квартире у сильнейшего воина. И мысли о том, что пришли как раз за ней, засели в ее голову, отрезвляя сознание. Сейчас Леви схватят, схватят и ее. Микаса подбежала к двери в спальню, прислонившись ухом к дереву, и закрыла ее на засов. — …мы заходили к тебе днем, и ты был на своих сраных совещаниях. Эрвина нет, пришел один.       Кажется, не за ней. Мужской голос звучал по-дружески. — Какого черта ты пришел сейчас? — Я понимаю, что не вовремя, — незнакомец прошел в помещение, — Мм… Едой пахнет! Ботинки женские вижу… Познакомить не хочешь? — Нет, — отрезал Леви, судя по голосу — слишком раздраженный. — Извиняюсь, что отвлек, я ненадолго! В бордель что ли наведывался? — Нет, какого черта, Найл? Я…       Раздался громкий мужской смех. — Какой скандал! У Капитана Леви — да женщина! И даже не проститутка. — Я не… — Ай, брось. Давай уж к делу. Эрена Йегера привозят в полдень.       Собеседники ушли на кухню. Теперь Микаса не слышала ничего из того, о чем они говорили.       Она присела обратно на кровать и стала думать. И лучше бы мозг ее отключился, но он лишь протрезвел, принуждая ее запустить мыслительный процесс.       Сравнение себя с очередной проституткой навязывалось само собой. Ты просто девушка, Микаса, каких у Леви было много. Поэтому вас не ждет счастливый конец. «Ты просто женщина, которая может удовлетворить их плотские желания. Женщина, красивый объект, не более».       Вспомнив слова самого Леви, Аккерман почувствовала себя грязной, и хотелось смыть с себя весь позор, вернуть гордость и уйти, но через какое-то время дверь хлопнула: кажется, незваный гость покинул квартиру. Микаса уже успела одеться, когда Леви постучался, чтобы зайти. Сразу подошел к кровати и сел, зарывая руку в челке. — Найл Док заходил. То, что он сказал про Эрена — ты не должна была это слышать.       Как ни странно, навязчивые мысли об ее отношениях с Леви ушли на второй план, когда имя брата было услышано. — Его хотят убить? У вас есть план? — Конечно, есть. Не позволю я убить твоего мальчишку.       Микаса немного успокоилась. На планы Эрвина стоит рассчитывать, однако волнение ее более не отпустит. — Когда это произойдет? — Я не хочу об этом разговаривать с тобой. И не сейчас.       Он потянулся вперед. Затронул рукой ее румяную от стыда и алкоголя щеку, но Микаса отпрянула, разрывая телесный контакт. Леви сразу все понял. — Микаса, только ты решаешь, будешь ты спать со мной или нет, — заявил он, и почему-то разница в возрасте чувствовалась сейчас на физическом уровне. Он старше и опытнее, а она глупая девочка, вечно строящая воздушные замки о лучшем будущем. — Вам абсолютно все равно, капитан? — голос стал тверже. — Для чего я здесь?       Леви удивился. Налил в стакан воды и присел к Микасе. — Я не вожу сюда каких-то грязных проституток, если тебя это волнует. Никого не водил, по правде говоря — глупые шутки Дока. Но меня волнуешь ты. — По моему, вы ясно дали мне понять о границах дозволенного.       Капитан что-то прошипел, отвернувшись. А Микаса впервые поняла, почувствовала, что, кажется, влюбилась. Влюбилась в самого сложного человека на свете, и от этого осознания стало труднее дышать. К Эрену были особые чувства и они оставались с ней до сих пор, но многократно притуплялись его игнорированием. А Леви здесь, рядом, всегда с ней, но при этом нестерпимо далек. — Я любил их всех, Микаса, — вдруг прошептал он, смотря на дергающуюся во тьме свечу, — любил людей, что были рядом. К кому я привязывался. С кем говорил, кого пытался оберегать, а они умирали. И каждый раз… С каждым разом все меньшую часть меня они забирают с собой. Поэтому выбор твой, Микаса Аккерман, — он не моргая смотрел на нее, и его взгляд отражал его же чувства, глубоко сокрытые, — мне не все равно на тебя, а выбор все равно твой. Ты не понаслышке знаешь о судьбе разведчика, и если я чудом не умер в прошлой миссии, могу умереть в следующей.       Микаса забрала воду из его рук и выпила стакан залпом. — Я уже сделала свой выбор, — с грустью сказала она, — Я хочу быть рядом со своими близкими. И ты… — И я никуда не денусь, если ты захочешь этого.       Микаса улыбнулась. Леви потянулся к ней, чтобы оставить на ее губах поцелуй, но как раз в этот момент она широко зевнула.       Оба тихонько засмеялись, наслаждаясь столь редким смехом друг друга. — Спи, отродье.       И все же Леви поцеловал ее. Микаса легла, закутавшись в мягкое одеяло, а сам капитан ушел работать.       Когда глаза уставали от ряби мелких букв под светом тухнувшей свечи, он смотрел на сопящую Микасу. Улыбка закрадывалась в уголках губ.

***

      Микасе снилась еда. Вкусный завтрак, который они поглощают с Эреном, Гришей и Карлой, солнце, прорывающееся через колышущиеся на ветру шторы. И Гриша обращается к ней как к дочке, и Эрен молчит, не препираясь с матерью. Но в руках у Микасы кинжалы — и судьба ее решена.       Когда Микаса проснулась, лучи солнца оказались реальными, как и аромат еды, исходивший из кухни. Аккерман встала, не обнаружив на себе штанов, и воспоминания вчерашнего вечера резко накрыли ее — щеки сразу порозовели.       Леви стоял перед плитой полностью одетый. Даже ремни натянул на тело, но волосы еще растрёпаны, а на тело надет забавный красный фартук.       Микаса прижалась к нему со спины, вдруг ощутив нужду в чьем-то реальном тепле. Леви вздрогнул от внезапного проявления нежности. Наверное, он улыбался, когда Микаса прижалась щекой к его шее, с голодом смотря на яичницу в сковородке. — Ты зубы не чистила? — спросил он, повернувшись. — Неа, — ответила она с улыбкой.       Но Леви поцеловал ее, мягко соприкасаясь губами. Поцеловал так, будто они уже двадцать лет женаты, и поцелуи по утрам — самая естественная вещь, которая может быть.       А потом он почти приказал Микасе сесть за стол, наложил ей еды и налил чай — настоящая хозяюшка. — Так куда ты дела свое жалованье, отродье? — Когда меня нашли в деревне, я забрала у Саши Браус лошадь. И пальто. Оставила почти все деньги им, как возмещение ущерба… Мне было стыдно.       Леви даже не осудил. Продолжил есть, о чем-то задумавшись. — Если я дам тебе денег, в этот раз ты потратишь их на себя? — Они не нужны мне. — Упрямая девица.       Микаса ухмыльнулась и продолжила есть, наслаждаясь домашней пищей. — Эрена привезут в город завтра, — серьезно сказал Леви, — Намечается титанья бойня между Йегером и сучкой-титаншей, поэтому не смей выходить на улицу. Поняла? — Хорошо… — промычала Микаса в ответ. — Пообещай мне, — тут же отрезал капитан, неуютно пожирая взглядом.       Но Микаса промолчала, не в силах соврать. И Леви все понял, обреченно вздохнув в ответ. ***       В течение двух дней весть о том, что Эрена Йегера отвозят в столицу, была на слуху у всех горожан. Дошла она и до ушей Микасы, и та упорно старалась не слушать разговор Анны Джералд с каким-то знакомым на улице, но не получалось. И решение было принято.       Она повязала красный шарф вокруг тела и груди как талисман, который всегда сопровождал ее. Если все пойдет по плану, разумного титана схватят без потерь солдат и гражданских, как объяснил ей капитан. Если же миссия провалится, Микаса будет рядом, чтобы спасти жизни тех, кто ей дорог.       Она надела рубашку и серое пальто, высокие сапоги и обтягивающие брюки: все как на службе. Попрощалась с Кристой, сказала, что придет только вечером. Убрала волосы в хвост, скрыла шрам челкой и направилась к нужному месту, сливаясь с толпой.       В разведке она позволяла себе ослушиваться приказов даже Леви. Особенно Леви, когда дело касалось Эрена. И сейчас Микаса чуяла нутром, что ее помощь будет ему необходима, как бы она не полагалась на своего капитана.       Не капитана. Леви.