Bangst het atmosphere

Её такой Чонгуку принять не трудно было совершенно. Словно бы смертей и жизней бесчисленный счёт ничуть ничего не меняет. Всё кротостью обманчив взгляд, характером — та же, личина иная всего лишь. Да разве важно это, когда глаза всё той же горят искрой неугасимой. Что странно: гореть они перестают, скорее, тлеют. Всегда она иной была, от раза к разу всё мудрее, статнее и краше. Словно бы душа из жизни каждой, полотно опыта, кровью алой сотканное да золотом волос окаймлённое, проносит дальше, к новому судьбы веретену. Принцессе молодой и невдомёк совсем, в душе отчего первородной рассыпается что-то, крошится, некрасиво так, щепками в стороны, крошкой каменной осадком. Неприятное что-то, не отпускает, щемит, у сердца самого смута селится, из покоев гостиных в хозяйские перебирается твёрдым шагом, уверенным. Странное не покидает ощущение, важное, словно что-то утеряно безвозвратно, будто забыла что-то, первичное, основополагающее, то, что личностью человека делает. Пустотой сердцевина пугает, пустотой сердцевина страшит. Испросить бы имя златовласки Чонгуку хочется. Чонгук давно всё понял, сердцевину родную распознать не трудно совсем. Только вот его она не узнаёт. Его она сторонится, боится, невзлюбила и видеть подле себя не желает. А чем не мил — не ясно. Оттого ли по сердцу трещиной кровоточит душа? Оттого ли, что, лик любовно её сохраняя, сквозь рок его она не пронесла? Забыть предсмертно захотела. Желание исполнила своё, да только ль счастлива теперь его прекрасная пренцесса... Знать ему не хочется совсем. Ведь чем больнее от того, что позабыла, сильнее боли только если счастье есть и без него. Не льстит принцессе новый титул. Ей королевой в тягость быть. Куда важнее ей себя упомнить, чем за главами люда смертного смотреть. Смертного...а отчего же выделяет жизнь свою от прочих? Что в ней такого, что ценней? Вопросов слишком много, а где ответы взять, и тут вопрос. Покои общие, Чонгук один. Не принц — король, как ново это и как во истину старо. Принцессу, ах нет, простите, королеву Чонгуку не пристало ожидать. Там, за спиной и на плечах, по шее расползаясь, долг королевский жить по душе не позволяет. Ему бы более не ждать, ему бы жизнь отдать на растерзание бумаг и почестей, Творца не восхваляя в суе, ему бы просто сосуществовать. Чонгуку больно, он устал. Он отдавал, давал, давал. Он сам себя кончине предавал, да только к жизни возвращали руки, которых бы не чувствовать совсем. И вместе с тем отдаться им, пасть в плен. Послушный раб Чонгук готов любую волю исполнять, всё, что прикажет королева. Да только ни приказа, ни плена, ровным счётом ничего и даже меньше — пустота в покоях общих...в серд-це-ви-не. Люд королеву восхваляет, люд у Всевышнего защиту просит для неё. В делах дворцовых прочат ей успех, желают здравия, потомков. А королеве, всё же, невдомёк, её король — кто он такой? Во взглядах понимание и мудрости океан чернил. И отчего возненавидела — не знает, и отчего любовью воспылала — не поймёт. Решилась, шаг за шагом, к покоям общим, шаг ещё запретный, движение руки, кисть согнута в чужой ладони, горячий поцелуй у алых губ. Растерянность в глазах и вместе с тем чернильных океанов берега от счастья плавятся да под ноги ложатся. Там устилают путь небесной красоте и в бархат рук пленят, чем бережней, тем слаще. Касание мягких нежных губ, и ей рекою полноводною разлиться, ей от родного нежного тепла о скалы верности желаннее разбиться. Кружится голова, а тело позабыло, что значит непокорность, как позабыло страх и дерзость, ненависть и стыд. Чонгуку боязно смотреть в глаза, там потеряться, нет, там утонуть и падать, и взлетать. И ненавидит королева этот взгляд всё столь же сильно, сколь души не чает. Ей слабость вместе с ним милей становится, чем сила вне покоев общих. Ей убивать не хочется совсем, но долг перед семьёй важнее должен быть. Не так ли? Так ли? Каким прекрасным может быть забвение. Та чаша — кубок яда ей. И сердцевина не пуста, полна любви и отрешения. Испить — труда не много, куда трудней — в глаза Чонгуку посмотреть, в последние минуты удушения. — Вы неисправимы, Ваше Величество. — Как жаль, супруга, что Вы куда исправней. Королю не больно. Королю н е больно. Королю н е б о л ь н о. Больно Чонгуку. — До новых встреч, родной. — До новых встреч, родная.