Unfinished diary

В квартиру забежал обеспокоенный Хосок, а уже следом за ним и Гук. - Чимини, что случилось? - вбежав в гостиную, кричал Чонгук. - Чима, что случилось? Почему ты плачешь? - подбежав к Чимину, спросил Хосок. - Юнги... Он переехал... И ничего мне не сказал... - сказал он, всхлипывая. Чонгук сел рядом и, обнимая, начал похлопывать Чимина по спине, успокаивая его. - Я принесу воды, - сказал Хосок и ушёл. Хоть Чимин и был им не кровным родственником, но для них он был всё же любимым братом. Когда Паку было три года, его настоящий отец умер. Но уже через два года, когда Чимину исполнилось пять, его мать снова вышла замуж за Чон Минсока. Когда Пак знакомился с новым отцом и своими новыми братьями, которым на то время было четыре и десять лет, он всё время жался к своей маме. Этот жест показался всем слишком милым, да и сам Чимин в то время был очень милым: пухленькие щёчки, похожие на мочи; милые маленькие губки; маленькие, светящиеся счастьем, глазки. Такую милашку его новые родственники быстро приняли. Зайдя на кухню, он налил воды в стакан и хотел было уже уйти, но краем глаза заметил что-то на холодильнике. "Что это?" - подумал он, подходя к записке, висящей на дверце. Сняв её, он понял, что это предназначается Чимину. Сначала он хотел её порвать, но немного надорвав, он понял, что лучше отдать её тому кому она предназначается. Тяжело вздохнув, он взял её и понёс Чимину. - Чима, ты не заходил на кухню? - Нет... - Я тут кое-что принёс, это предназначается тебе... - протягивая бумажку, сказал Хосок. Чимин, взяв бумажку, начал читать. Его взгляд погрустнел и опустел, как будто та свечка, что всегда горела у него внутри, питаясь влюблёнными чувствами, в один миг погасла и больше никогда не зажжёться. Зрачки уменьшились, как будто в глаза направили фонариком, и потекли горькие слёзы, сказывающиеся тонкими струйками по щекам. " Чимин, прости, но я тебе совсем не любил. У меня есть другая и я уезжаю с ней в другую страну. Не ищи меня. Ты здесь совсем не виноват, дело не в тебе, дело во мне... Я думаю, что ты достоин лучшего любимого человека. Я тебе совсем не подхожу, мы слишком разные. Прости и прощай..." - Что это... Где ты это взял? - На кухне было прикреплено... - Юнги... - Чимин заплакал ещё сильнее, - мне не нужен кто-то другой! Я хочу, чтобы только ты был рядом! Юнги... я же люблю тебя, идиот! - обращаясь к небесам, кричал он. - Чимин... - грустным голосом проговорил Чонгук. - Чимочка, не плачь из-за этого придурка. Я сразу понял, что он тварь. Не расстраивайся, он ублюдок такой, какого ещё поискать надо. Если я его встречу кишки ему наружу выпущу. Мразь. Обидеть моего драгоценного братика... - Да, если я его встречу, из больницы он уже не выберется, - подтвердил Чонгук. - Спасибо... - немного успокоившись, сказал Чимин. Но вспомнив моменты, проведённые вместе, снова залился слезами. - Так дело не пойдёт. Я сейчас, - сказал Хосок и вышел из квартиры. - Брат... Хватит. Прекрати плакать... Даже если он вернётся и будет просить прощения, никогда не принимай их. Он сделал тебе больно... Я никогда его за это не прощу. Около десяти минут в квартире слышны лишь всхлипы. С грохотом открывшаяся входная дверь, разрушила эту тишину. - Брат, сейчас мы будем запивать твоё горе, - неся в руках пакеты из супермаркета, сказал Хо. - Хосок, что это? - спросил Чонгук. - Это? Это пиво. Щас мы будем пить! Конечно, можно было бы просто заварить ему горячий шоколад, укутать его в плед и успокаивать его, но этот способ будет гораздо действенней. - Что? Пить? Но мы же не совершеннолетние! - закричал Чон. - И что? Я же совершеннолетний. А вы под моим присмотром, - раскладывая на столике выпивку и закуски, сказал Хосок. - Чимин держи, - кинув ему баночку, сказал он. Чимин поймав её, открыл и выпил за один подход. - Ей-ей, потише, - сказал Хосок, - Чонгук, будешь? - Да, нужно же поддержать братика. - Тогда держи, - открыв банку, Хо передал её Чону. Открыв и себе баночку, он осушил её до дна. - Юнгиииии... Он был такой хороший... Такой добрый... Ууууу... - после пятой баночки, завопил Чимин. - Да, он придурок полный, раз смог бросить моего шикарного братика, - подвыпивши, невнятно говорил Чонгук. - Да ему за это надо оторвать его мужскую гордость! - сказал Хосок, бухой в жопу. Конечно, ведь пока эти мальцы жмурились с одной баночки, он выпил ещё шесть. Бухие в хлам они обсирали Юнги как могли, лишь бы Чимин не плакал, ведь ему было очень больно. Он доверился ему, а Мин наступив на его доверие, вытер об него ноги и ушёл.