Unfinished diary

      После того как кости зажили, а боли в конечностях и груди прошли, Чимина выписали из больницы спустя три месяца. Его братья на протяжение всего этого времени каждый день приходили к нему в палату и были с ним, чтобы не скучал. И теперь Чимин сидел дома. От нечего делать он даже начал вышивать крестиком, что было не совсем свойственно парню, но возможно. Боль из его груди, находясь где-то в сердце, никуда не уходила, с каждым днём лишь сильнее и сильнее надавливая на душу. Каждый день, три месяца подряд он испытывал эту странную боль и не находил ничего о ней в голове. Его воспоминания как-будто на старой ненужной кассете, потерянной где-то в коробках кладовой комнаты. Эту коробку невозможно найти без подсказок, которых ему никто не хотел говорить. Копаясь в кладовой, он находил забытые воспоминания, но не то что ему нужно было. Его грудь ныла от боли, сердце просило вспомнить. Но у Чимина ничего не получалось. Уже окончательно сдавшись, он просто терпел эту боль, она не такая сильная как физическая, больше похожа на фон у остальных чувств. Она просто было постоянной, её невозможно было не заметить. - Чимин, мы пришли тебя проведать, как ты? - заходя в квартиру, крикнул Хосок. - Братик, всё хорошо? - подходя к Чимину, спросил Чонгук. - Да, - улыбнувшись, ответил Чим, - Давай помогу, - вскочил он, увидев пакеты у Хо в руках. - Сиди, ты на больничном ещё. Тебе нельзя таскать тяжести. Чонгук проследи за ним, а я покушать приготовлю, - сказал он и ушёл на кухню. - Есть, - отдав честь, сказал он. Чимин засмеялся, увидев позу солдата Чонгука. - Тебе пока ещё рано в армию, - сквозь смех, сказал он. - Тебе тоже, - съязвил Чонгук. - Э. Я вообще-то старше тебя. - Но не старше Хосока, - снова съязвил Чон. - Тц. - Ты сумел что-то вспомнить? - нарушая повисшую тишину, спросил Чонгук. - Нет, но это что-то сильно давит на душу... -... - Можешь ничего не говорить, я знаю, что вам было больно смотреть на тогдашнего меня. И вам бы не хотелось, чтобы это повторилось. Но я... Ничего не могу поделать с этой болью... - Брат... - Чон обнял его. - Всё в порядке, можешь не волноваться. Правда. Не волнуйся, - грустно улыбнувшись, ответил Чимин. За эти три месяца иногда его глаза с грустью смотрели в пустоту, зависая в этом состоянии несколько минут. Чонгуку было больно наблюдать за таким Чимином, но не больнее чем раньше. Раньше Чим часами мог сидеть и плакать, и ничто не могло его порадовать. Но всё же Чону было больно, но он продолжал терпеть ради блага Чимина. "Когда-нибудь это боль у него исчезнет. Но если он вспомнит, не думаю, что он сможет забыть то, что случилось..." - этими мыслями Чонгук подкреплял свою волю. - Чонгуки, Чимини, пошлите кушать, - вывел их из самобичевания крик Хосока. - Идём, - ответил Чонгук и встал с дивана, - Пошли Чим. - Иду.

***

Три месяца назад в Лос-анджелесе. "- Здравствуйте, вы знакомы с Мин Юнги? - спросил незнакомый голос. - Да, а по какому поводу вы звоните? - ответил Намджун. - Его операция прошла успешно. - Что? Какая операция? - удивлённо спросил он. - Вы не знали? Мы позвонили вам, так как это был самый набираемый номер в его телефоне. - Ясно. Значит он делал операцию... - прошептал Ким. - Но... - Что но? С ним что-то не так? - Но он в коме... - Что? Как? Вы же сказали, что операция прошла успешно? Руки Намджун начали странно дрожать. За то время, что Юнги был рядом с ним, он успел к нему привязаться и воспринимать такие новости для него было трудно. - Шанс, что операция прошла бы успешно был лишь один процент. И она прошла хорошо, но организм Мин Юнги пока что не может воспринять эту информацию и он погрузил себя в кому...