Мое сердце будет биться...

Уж кого я точно не думал здесь увидеть, так это Эйба. Именно поэтому я глупо таращился на него, не в силах скрыть свое удивление. - Ну здравствуй, Беликов. Вижу ты идешь на поправку, - с хитрой усмешкой произнес Мазур, определенно довольный моим шокированным видом. - Что... Что вы здесь делаете? - Мой голос звучал требовательно и с нотками обвинения, но я ничего не мог с собой поделать. Я должен узнать, какого черта его сюда занесло. - Ну, ну, тише. Не вежливо так разговаривать со своим спасителем. Тем более при даме, - Эйб приветливо подмигнул Веронике, от чего та засмущалась и поспешно вышла из палаты, оправдывая себя необходимостью навестить других пациентов. - Так это вы меня нашли? - Я давно говорил, не надо мне "выкать". Я не так уж стар, - морой грациозно опустился на соседнюю кушетку и мрачно посмотрел на меня. - И да, это я притащил тебя сюда. Что говорят врачи? Когда сможешь встать на ноги? - Боюсь, что никогда, - мой голос предательски дрогнул. - Я не смогу ходить. Чтобы там не думал Эйб о моих травмах, но мое признание явно превзошло его ожидания. Он действительно выглядел шокированным и долго не мог ничего произнести. Когда же дар речи вновь к нему вернулся, его взгляд выражал жалость. Противную, отвратительную мне, жалость. - Мне жаль, Дмитрий. Действительно жаль, - его мысли явно перескочили на что-то другое и впервые в жизни я увидел во взгляде Эйба вину. - Ты понимаешь, как Розе будет тяжело видеть тебя... такого? Я сам знал это, но слышать подобное от кого-то другого было больно. Неужели он думает, что я собираюсь вернуться ко двору, вернуться к Розе? Неужели считает меня настолько эгоистичным? Все эти мысли пронеслись в моей голове за доли секунды и, когда я ответил, мой голос звучал слишком уж мрачно и обвиняюще. - Хорошего же ты обо мне мнения, Мазур. Неужели думаешь, что я собираюсь ломать жизнь твоей дочери? - все это я буквально выплюнул ему в лицо. - Я её люблю! Именно поэтому оставляю... - То есть ты не собираешься возвращаться? И что прикажешь сказать ей? - Надо отдать ему должное, Эйб действительно ощущал вину, разговаривая со мной на эту тему. - А ничего говорить не надо, Кристиан уже это сделал. Для всех я уже мертв. Мазур сочувственно посмотрел на меня. В его взгляде сияло неприкрытое облегчение. - Спасибо, Беликов. Ты действительно настоящий мужчина, - он поднялся и протянул мне свою визитку. - Мне пора, но ты звони если нужна будет помощь. Ты поступил благородно... Я молча взял визитку и кинул её на тумбочку. Чтобы не случилось, я никогда не позвоню по этому номеру. Сейчас, когда Эйб так определенно выразился, что не хочет видеть рядом со своей дочерью инвалида, я потерял к нему последнюю толику уважения. Ведь он знает, каково мне сейчас, и все равно думает только о своей дочери. Впрочем, он хотя бы о ней заботится. Бросив на меня один из тех странных, загадочных взглядов, он, не сказав больше ни слова, удалился из моей палаты и, как я смел надеяться, из моей жизни. Больше ничего не сдерживало моих эмоций. Вероники и Эйба больше не было поблизости и никто не мог заставить меня своим присутствием быть сильным. Я больше не чувствовал себя таковым. Я был слабым. Ничего больше я не смогу сделать сам. Ничего... Даже с постели встать и пересесть на коляску я пока не смогу сам. И что мне прикажите делать? Просто взять и прекратить свое жалкое существование? Не в силах больше терпеть эту ужасную тяжесть боли и отчаяния на своих плечах, я начал громить все, до чего только дотягивались руки. Сначала опрокинул тумбочку, затем стал рвать одеяла и подушки и,наконец, добрался до медицинского оборудования. Повыдергивал все трубки, выкинул куда-то капельницы, идущие от моего тела, разбил кулак о какой-то, странного вида, монитор... В конце концов я просто упал с кровати и, получив новую порцию невыносимой боли, вновь провалился в темноту...