Изумрудная паутина

      — Объясните мне, тупому, за каким дьяволом я обязан это делать?!       — Тебе как, короткий список или длинный?       — Вообще без разницы! Не буду я!       — Понятно… Придется задействовать козырь.       — Ты не посмеешь! Стой! Умоляю! Только не волосы! А-а-а-а!       — Ну вот, настоящая красавица! — обрадовался один из заговорщиков, вытирая трудовой пот со лба, хотя сам ничего не делал. Гарри стоял в безмолвном оцепенении, его нижнее веко нервно подергивалось, а руки тянулись к чему-нибудь острому. Надетое на него вопреки сопротивлению изящное платье цвета морской волны стекало с плеч практически до пола, открывая лодыжки и босые стопы; на запястьях блестели тонкие серебряные цепочки с драгоценными камнями, такие старые, что к ним страшно было прикасаться, чтобы не рассыпались; а в волосах были повязаны невинные белые ленточки, создавая видимость прически.       — Какая милашка! — женщина сбоку от него всплеснула руками, умильно улыбаясь. — Платье моей дочери тебе так идет!       — Сомнительный комплимент, — процедил сквозь зубы Поттер, пребывая в абсолютном шоке. Древняя как мир домашняя эльфийка проскрипела что-то одобрительное, прошаркав в тень.       — Не волнуйся, ты выглядишь неотразимо, — покивал первый мужчина, оценивающе приложив пальцы к рыжей бороде. А затем, будто что-то увидев, возмущенно пихнул стоящего рядом друга. — Эй, где медальон?       — Ормхильда, ты ничего не забыла? — тот, если и был раздражен выходкой рыжего товарища, не сказал об этом. Эльфийка, услышав свое имя, радостно заулыбалась беззубым ртом и что-то пробормотала в стиле «Сию минуту». А затем с ошеломительной для такой ветоши прытью подскочила и застегнула на шее Гарри цепочку с тяжелым серебряным медальоном, на котором сверкнули изумруды, вплавленные в форме буквы «С». От украшения полыхнуло такой силой, что юный волшебник чуть не задохнулся, забыв как дышать. Но давление спало, словно признав его, и медальон стал практически невесомым.       — Не волнуйся, все пройдет хорошо. Мы с тобой, — все шесть портретов одобрительно покивали. Гарри, колеблющийся на грани между истерикой и яростью дикой мантикоры, машинально сжал эсток, зашагав к каменной арке.       — Ненормальные Основатели! — рявкнул он, отойдя от шока. — Чтоб вас плесень сожрала! За десять суток до этого.       Рождественские каникулы только-только должны были начаться. Гарри с удовольствием потянулся на кровати. Скучнейших занятий не было, обязательную утреннюю пробежку с Фенриром он уже сдал, так что теперь позволял себе отдых. Все равно делать было нечего: библиотеку за последние два года его стая прошерстила вдоль и в поперек (силами четырех курсов всех факультетов это оказалось быстро), разве что только не надкусили каждую обложку; в Запретную секцию самые хитрые, естественно, уже слазили, а потом поделились информацией со всеми; Выручай-комнату, к его удивлению, они так и не обошли полностью, но оставалось не так много не осмотренных вещей. Практически все студенты отправились домой, осталось от силы человек двадцать, практически все пяти- и семикурсники, в компании которых и оказался Поттер.       Мальчик прищурился, подставляя лицо солнечным лучам, падающим на его кровать сквозь окно. Рядом материализовался молодой мужчина, усмехнувшийся расслабленному подростку, который даже ухом не повел на его появление. Длинные пальцы, больше подходившие пианисту, обвели шрам в форме молнии, прикасаясь к коже, как к чему-то невероятно драгоценному. Эта отметина на лбу вызывала где-то внутри ненастоящего тела Реддла фонтан ощущений. Рана, оставленная его «оригиналом», была такой…       Длинные ресницы дрогнули, и зеленые глаза открылись. Черная бровь насмешливо изогнулась, а во взгляде заплясали черти.       — Неужто, ужасный Темный Лорд влюбился в меня?       — О, да, — невозмутимо ответил мужчина, продолжая прерванный путь пальцев по шраму. — Я неоднократно говорил, что люблю вас, Мой Король, как редкое сокровище, цены которому нет.       — Хм… — Гарри снова закрыл глаза, наморщив нос от щекотки. — Ты слишком прямолинеен для слизеринца.       — Вы знаете, я не могу лгать вам, — Марволо слегка изменился в лице, став похожим на змею. Очутившийся рядом Лой сатирически приложил кончик хвоста к морде, как будто все происходящее казалось ему полнейшим абсурдом, хотя такие шутливые заигрывания происходили перед ним постоянно. Для Гарри не было секретом, что Марволо считает его чем-то вроде уникальной редкости, которой хочется любоваться, а вовсе не объектом романтического интереса; Том Реддл же прекрасно понимал, что может распускать руки лишь потому, что ему позволяют. Пока он осознавал себя шестнадцатилетним, его подростковый ум откликался на силу и доброту господина влюбленностью, но когда опыт тридцатилетнего Волдеморта слился с его воспоминаниями, он невольно переосмыслил свои чувства. Он не мог влюбиться в Поттера — господин не принадлежал ему. Своим Королем должно восхищаться или ненавидеть, быть преданным или строить козни, но любить — никогда, ведь Дракон на совершенно ином уровне. И Марволо восхищался. По-настоящему.       Сейчас крестраж ощущал себя на двадцать пять лет, а выглядел и того младше. Все из-за того, что он не унаследовал «свою» взрослую личность, лишь знания и опыт, которые воспринимались скорее как чужие воспоминания и чужая жизнь. Для того Реддла, что расколол свою душу в пятый раз, поклоняться тринадцатилетнему ребенку было немыслимо, но Марволо не особо об этом переживал, четко разграничивая себя и «оригинал».       — Видел бы тебя Темный Лорд, Марволо, — на лице мальчика расцвела улыбка василиска. — Точно бы слег с сердечным приступом.       — Он просто не знает вас так, как я, — о нет, Том не был подобострастным и никогда не стал бы лизоблюдом — Реддл бы скорее самоубился, а Дракон еще бы добавил. Это была игра, возможность узнать друг о друге больше, и в то же время оплести друг друга паутиной слов, узнавая границы: терпения, гордости, честности.       — Хочешь сказать, ты все обо мне знаешь? Остуди свою спесь, — Гарри посмотрел на крестраж, как на неведомую науке зверушку, страшную, но интересную.       — Я живу в вашей голове, я знаю больше, чем другие.       — Ты сокол в клетке, — обманчиво ласково объяснил подросток, — который никогда не вырвется, в чьем бы теле ты ни жил.       — Почему? — не то, чтобы Марволо не знал ответ. Один короткий толчок — и крестраж оказался на коленях возле кровати; белая ступня упиралась носком ему в грудь, не давая сдвинуться с места. Гарри как никогда был непохож на ребенка.       — Потому что ты принадлежишь мне, — голос словно пригвоздил его к полу еще сильнее. Снова эта сила в его словах, что подчиняет разум без остатка. Неоспоримая власть, которой захотел покориться даже такой, как Марволо.       «Что ты такое, мой Король?»       Шигияру было хорошо. Как любой долгожитель, он измерял время даже не днями, а годами. И последние три года он полностью наслаждался жизнью. На дворе была зима, а Король Змей второй раз на своей памяти не захотел впадать в спячку — первый был в прошлом году. Ему попросту было не холодно, и он подозревал, чья это заслуга. Древний василиск как раз расположился на промерзлой земле, свободной от сугробов, нежась под слабым теплом солнца, когда изрядно выросшая дочь вихрем спикировала на него, пытаясь укусить за хвост. Все-таки, какой бы большой Нарви ни была, она оставалась тем еще ребенком. Змей лениво дергал хвостом, убирая его из-под челюстей, и смотрел сквозь вторые веки как мельтешат ее лапы, поднимая целые кучи снега в воздух. Сейчас ее рост от носа до хвоста составлял тридцать футов*, и она продолжала расти. Недавно она начала активно чесаться о стволы деревьев и камни, ворча на всех, кроме мамы — Принц был единственным, кто мог успокоить зуд ее кожи, вливая в нее толику магии. А это значило, что скоро старая шкура слезет с нее, явив новую, более крепкую и блестящую. Возможно, даже цвет немного изменится, как случилось с Шигияром — между прочим, тоже впервые в жизни. И василиск прекрасно понимал, что это снова из-за Принца, чья магия неизменно влияла на все вокруг него.       Нарви таки удалось поймать его хвост, зажав его между передними лапами, и она начала активно его кусать, но пробить чешую никак не могла. Со стороны раздался смешок. Гарри уже давно стоял рядом, наблюдая за драконицей, и все же решил подойти.       — Доброе утро, — он привычно погладил надбровную дугу Короля Змей.       — Принц-с, я рад тебя видеть. Как и тебя, нас-следник С-салаз-сара.       — Приветствую, Шигияр, — Марволо здорово зауважал василиска с тех пор, как очнулся после «переваривания» второго осколка души, и с тех пор постоянно общался со змеем. Особенно ему были интересны времена, когда Слизерин был еще жив.       — А где твой маленький вас-силиск? — Король повертел головой, принюхиваясь.       — Уполз исследовать Большие Пещеры… — машинально ответил Гарри, а глаза его начали загораться знакомым рыжим огнем. — Василиск?       — Лой больш-ше не прос-стой з-смей, — Шигияр издал смешок. — Он впитал мой яд и мою кровь, нес-слож-шно было поч-шувс-ствовать в нем из-сменения. Вс-се эти годы он транс-сформировалс-ся благодаря твоей магии. И пус-сть убивать вз-сглядом он не с-сможет, его ш-шкура теперь так же прочна, как моя.       — Так он… Переродился? — задумчиво потер подбородок Поттер, явно о чем-то размышляя. Марволо не мог сдержать довольной улыбки. Господин иногда так походил на него самого. — Значит, заклинания и обычное оружие его больше не возьмут. И жить он будет так же долго, как василиск… Ха! Поразительно.       — Мама, пойдем! — Нарви надоел хвост Шигияра и она переключила внимание на Гарри.       — Что такое, Чешуйка? — Дракон тут же преобразовался. Ни капли исконно слизеринской расчетливости во взгляде, только искренняя радость.       — Летать! Давай далеко улетим! — выражать свои мысли у драконицы получалось все лучше и лучше. Она могла формировать предложения как четырехлетний ребенок, и ее словарный запас рос вместе с ее телом. — Лес уже не интересный, пауки надоели, я всех единорогов и фестралов увидела. Я хочу улететь далеко в лес! Папа говорил, там горы. Что такое горы?       — Это огромные камни, такие большие, что какой бы ты не выросла, они будут больше тебя, — Гарри чесал Нарви за рогами. В такие моменты он и в самом деле напоминал ее маму. Объяснять Нарви его половую принадлежность оказалось бесполезно. Так уж драконы все воспринимают: чей огонь согрел яйцо, тот и мать, будь то драконица, саламандра или маг мужского пола. Те, рядом с кем драконы проводят детство, являются для них «стаей», к которым ящеры навсегда привязываются. А то, что в заповедниках вырастают драконы агрессивными и отрицательно настроенными к волшебникам и даже сородичам — так маги сами виноваты, что формируют негативный опыт у маленьких птенцов. Если с человеческими детьми плохо обращаться, те тоже вырастут не пушистыми котятами.       — Никогда не думал, что драконы умеют разговаривать, — прошипел на парселтанге Реддл. Шигияр неспешно направил на него зрачок.       — Нарви ос-собенная. Гермиона наз-сывала ее норвеж-шс-ским горбатым драконом…       — А у них нет передних лап, я помню, — Марволо кивнул. — Просто не перестаю удивляться, как так вышло.       — Гарри из-сменяет вс-се вокруг с-себя. Такова его магия, — серьезно ответил василиск. А сам Гарри тем временем договорился с Нарви и выглядел донельзя воодушевленным.       — Сейчас зимние каникулы. Мне нечего делать, так что было бы интересно сбежать от Фенрира, — Поттер уже составлял планы. — Волчара сейчас развлекается тем, что устраивает подлянки стае, а значит, мотается по всей Англии. Я собирался поехать к Дурслям… Но, похоже, придется написать им, что я остаюсь в Хогвартсе.       — В одиночку отправляться зимой в горы верхом на драконе звучит как очень плохая идея, — ухмыльнулся Марволо.       — Но ведь ты со мной, — изогнул бровь Дракон. — А вдруг на еще один крестраж наткнемся?       — Это ужасная идея. Естественно, что я с вами, господин, даже если бы у меня был выбор, — расхохотался Реддл. Каким бы прожженным змеем не был Том, он был чертовски обаятельным, и приятно смеялся. Гарри даже заслушался.       — Отлично! Значит, я отправлю в поезде свою иллюзию.       Следующим утром он посвятил своих генералов в урезанную версию своего плана: он делает вид, что отправляется на Хогвартс-экспрессе, они садятся вместе с его иллюзией в купе и тоже делают вид, что все в порядке, а он тем временем остается с Нарви в лесу. Драко переглянулся с Гермионой, Невилл хмыкнул синхронно с близнецами, а Ленва молча кивнула. Никто из студентов, кроме этих шестерых, не должен был знать.       — Как дела в школе, Драко? — Люциус показал каплю заинтересованности. Не более, чем необходимо, чтобы сын заметил.       — Третий курс более познавательный, чем предыдущие, papa, — Драко слегка наклонил голову в сторону. Ответ, в целом, ни о чем.       — А твои оценки? — продолжал обязательный разговор отец, пригубив чай.       — Я лучший на Слизерине за последние десять лет, — немного скучающе ответил Малфой-младший, явно показывая, что за достижение это не считает.       — Это замечательно, — Нарцисса смотрела с нескрываемой гордостью.       — Легко быть лучшим среди недоучек, — Драко вдруг слегка поморщился, выдавая настоящие эмоции. Родители заинтересованно посмотрели на него.       — Школьная программа, конечно, упрощена, по сравнению со временем учебы моего отца, но и она обилует информацией, — осторожно закинул удочку Люциус.       — Эта информация… — юноша едва заметно закатил глаза. — Я узнал во много раз больше в библиотеке. Подумать только, изучать примитивную Бомбарду на третьем курсе, которую я выучил еще на первом.       Чета Малфоев странно переглянулась. Взрывающее заклятие отнюдь не было простым, для его применения нужно вложить большое количество энергии. Изучать его еще на первом курсе было не только трудно, но и опасно.       — Стоило бы усилить учебную программу, — продолжил Драко, — и заставить учителей хоть немного нас учить. Одной теорией и заклинанием подножки защищен не будешь, это смешно.       Мистер Малфой задумался. Если все правда так, как говорит сын… Возможно, пора Совету Попечителей проверить уровень обучения в Хогвартсе.       — А что ты думаешь о вашем учителе Защиты? Я слышал, что он остался на этой должности на второй год.       Фенрир был отдельной песней. О проклятье должности ЗОТИ разве что легенды не слагали, и все курсы мечтали, чтобы на Ульва оно тоже подействовало и тот исчез из их жизни поскорее. Вот только первые три курса, которые успели полностью оказаться под крылом Дракона, не обольщались. Поттер с самого начала спокойно заявил, что раз профессор Ульв сказал, что будет мучить их три года, значит так и будет. И стае пришлось поверить. А на следующий год, когда Драко поступил на третий курс, у половины студентов случился разрыв шаблона. Фенрир спокойно восседал за столом преподавателей и исчезать не собирался. Чего стоило лицо профессора Дамблдора, когда тот едва справлялся с маской спокойствия.       Поттеру же Марволо лично рассказал эту занимательную историю, как он нашел весьма противное заклятие и наслал его на кабинет, который из года в год занимали учителя Защиты, подкрепив действие десятком рун в неприметных местах. С тех пор, как Тому Реддлу отказали в должности, никто и правда не мог задержаться больше года, потому что заклинание вынуждало их подсознательно искать любые возможности с этого места свинтить. А ведь достаточно было лишь сменить кабинет, и конец проклятью. Все было так просто, что никто даже не подумал об этом. Никто, кроме Фенрира, который всегда был где угодно, только не в своем личном кабинете. На улице, гоняя стаю на выносливость? Да. В Комнате Тайн, заставляя их же управляться с оружием? Безусловно. В аудитории, растрачивая свое время на «ненужные» курсы и рассказывая им материал учебника? И такое бывало. А в кабинете — нет. Вот и сидел теперь за столом, взглядом не обещая студентам ничего хорошего.       — Что думаю о профессоре Ульве? — Драко и впрямь задумался. — Это очень… Своеобразный человек. Он знает о магглах в сотню раз больше, чем все маги вместе взятые, и никогда не забывает напоминать нам, что они опасны ровно настолько, насколько полезны.       — Магглы? — недоуменно спросила Нарцисса, слегка скривившись от отвращения. — Что может быть опасного в этих… людях?       — Я могу понять вас, maman. Все чистокровные маги грешат этим высокомерием. Но я уже давно понял, что неспособность колдовать сделала из обычных людей, пожалуй, опаснейших созданий на планете. Да, может волшебники уровня Основателей и могли бы спокойно им противостоять, но то, во что превратилось магическое общество на данный момент, для магглов не критично. Они могут нас пощелкать, как орешки, захватить в свои лаборатории и ставить опыты. Много ли сможет маг без палочки, лишенный артефактов, да попросту без сознания? Простые люди быстро развиваются. Вспомнить хотя бы Гриндевальда, который использовал маггловские достижения и заставил дрожать абсолютно всех магов планеты. А сейчас их техника достигла небывалых высот, и продолжает совершенствоваться семимильными шагами. И попадись им магический мир, они его разберут по кусочкам быстрее, чем мы успеем что-либо предпринять, — Драко сам не заметил, как начал повторять слова Фенрира. Хоть Ульв и научил их не доверять всему, что говорят, проверить эту информацию у них время было. И Фенрир совершенно не врал. Малфои смотрели на сына так, словно у него выросла вторая голова, и только намертво вбитые правила приличия не давали им некультурно отвесить челюсть и выпучить глаза. Хотя взгляды были очень красноречивыми. Поняв, что наговорил немного больше, чем хотел, Драко постарался быстрее расправиться с завтраком.       — Он учит нас, пожалуй, лучше всех остальных учителей, — все-таки сказал подросток, покинув столовую. Люциус не мигая смотрел перед собой, но не дорогие обои так привлекли его внимание.       — Дорогой… Это правда? — тихо спросила бледная миссис Малфой.       — Я не знаю. Но, похоже, мы что-то упустили…       — Миона, как прошел семестр? — Джейн приветливо улыбнулась дочери.       — Ничего особенного. Слизерин выиграл матч с Хаффлпаффом, друзья у меня хорошие, я лучшая на Рейвенклоу, — отмахнулась Гермиона, доедая омлет. Джаспер засмеялся.       — Ну даешь, дочка. Всего-то лучшая на всем факультете… — от смеха у мужчины выступили слезы. — А друзья? Как там Гарри, Невилл, Драко?       — Все просто отлично! — быстрее, чем хотелось, выпалила Гермиона и мысленно прикусила язык, когда родители загадочно переглянулись.       — А Драко Малфой не против был бы погостить у нас? В конце концов, мы хоть и не волшебники, но толк в гостеприимстве знаем, — весело блестела глазами мама.       — Точно, мы о нем столько всего слышали, нам интересно познакомиться, — подхватил якобы невинный разговор отец. Девочка поняла, что покраснела.       — Я спрошу у него, — она сумела совладать с голосом, но лицо отчаянно ее выдавало. Грейнджеры еще раз переглянулись и тут же вспомнили о срочных делах, которыми сию секунду должны были заняться, так что отвели взгляды от дочери, которая мгновенно проглотила сок и едва сдержала порыв вылететь из кухни, заставив себя выйти ровно и спокойно, словно на поединок с Фенриром. Без единой эмоции разрубив тут же обратившуюся в дым летучую мышь-кровопийцу (профессор Защиты всегда умудрялся оставлять в их домах «подарки», на которые стая уже давно перестала обращать внимание), девочка поднялась в свою спальню. Ничего, раз она дралась с профессором Ульвом, пригласить Драко — дело пары пустяков. Каково же было ее изумление, когда на своем столе она обнаружила сипуху с конвертом, привязанным к лапе. Отвязав посылку и проводив улетевшую сову глазами, Гермиона опустила взгляд на подпись. Не сдержав улыбку, она тут же вскрыла конверт. Драко приглашал ее погостить в доме Малфоев на несколько дней.       — Я не еду к Дурслям, — с порога заявил Гарри, прислонившись к дверному косяку. Снейп поднял глаза на мальчишку. — Я притворился, что уехал поездом, а тете написал, что остаюсь в школе. Хочу уйти с Нарви в лес на неделю. Я буду следить за временем, так что не опоздаю к началу занятий.       — С драконом? Не слишком ли самонадеянно? — Северус сложил руки на груди, слегка нахмурившись. Еще не злился, но уже не предвещал ничего доброго.       — Марволо всегда со мной, — мужчина слегка вздрогнул от этого имени. Он до сих пор не мог привыкнуть к тому, что Темный Лорд так уважительно — он бы даже сказал, преданно — относится к его сыну.       Феерическое знакомство произошло на втором курсе, весной. Гриффиндорец просто пришел к отцу и приказал Тому Реддлу появиться. Снейп тогда чуть не схлопотал инфаркт с инсультом сразу, схватившись за палочку и едва не обстреляв возникшего человека не самыми светлыми заклятиями. В этом молодом мужчине легко угадывались черты того Волдеморта, который оставил на предплечье Северуса мерзкий знак, но он был значительно моложе и не являлся тем Темным Лордом, которого зельевар знал. Как признался Гарри, это был крестраж. Осколок души Тома Реддла… Который целиком и полностью был во власти его сына. А ведь Северус искренне полагал, что его уже ничем не удивить. Ну, почти ничем. Так что он всего лишь тихо выругался сквозь зубы, когда Волдеморт (!) встал на колено (!!) перед Гарри Поттером (!!!) и поцеловал его кисть, как преданный вассал — своему сюзерену. И Марволо, похоже, вообще не смущало, что бывший подчиненный его «оригинала» при этом присутствовал и наблюдал во все глаза. Влив в себя не меньше пинты* успокоительного, декан Слизерина просто сдался. Этот Волдеморт совершенно не производил впечатления того маниакального дьявола во плоти, который охотился за младенцами лишь из-за сомнительного пророчества, а то, что крестраж давно и прочно был приручен (иначе не назовешь) его сыном, даже вызывало толику гордости. Ясное дело, что Дамблдор так и остался в счастливом неведении касательно этого великого достижения Гарри Поттера.       Тем не менее, как бы ни был Том Марволо Реддл верен своему господину, Снейп всегда относился к нему с подозрением. Слизеринец будет таковым всегда, как его ни перевоспитывай. Чем бы Гарри ни заслужил такое отношение Темного Лорда, тот все равно оставался Темным Лордом. Пусть и номинально — у крестража не было воспоминаний его «оригинала», а значит, фактически, он ничего такого против Поттера не совершал.       — Я не думаю, что это хорошая идея, — вынес, наконец, вердикт Снейп.       — Марволо путешествовал после окончания школы. У него есть опыт, он поделится. И планировать чего-то злого против меня он не будет — от моего настроения зависит его существование, — Гарри улыбнулся и обнял зельевара. — Пап, все будет хорошо. От голода точно не умру, Нарви отличная охотница. И мне не холодно даже зимой, — поймав взгляд Северуса, он поспешил исправиться. — Но теплых вещей я все равно захвачу. И одеяла, и всего остального такого. Я уже все продумал. Гермиона заколдовала мой рюкзак, так что туда с легкостью поместится половина коттеджа, я возьму всего, что только можно взять, чтобы быть в безопасности. Я даже из лесу выходить не буду. Искать направление умею, Хогвартс найду — долечу на Нарви. Мы просто зайдем чуть глубже в охотничьи угодья василиска.       Снейп смотрел на прижавшегося к нему гриффиндорца и понимал, что это не «львенок». Это целая «химера» — помесь льва, змеи и барана. Со вздохом положив руку на голову Гарри, мужчина скрепя сердце ответил:       — Но только не больше недели.       На это сын лишь крепче его обнял.       Нарви научилась сносно летать к началу третьего курса. Всю зиму, весну и лето она училась, прыгала с высоких камней, старалась планировать над землей, и ее усилия дали плоды. Теперь драконица неплохо держалась в воздухе сколько ей хотелось, правда, на крутые виражи ее пока не хватало. Училась она под присмотром Шигияра и далеко от замка, так что осталась не обнаруженной. А еще ей все легче удавалось плеваться огнем. Насколько Гарри просветили рейвенкловцы, взрослый норвежский горбатый мог изрыгать пламя на расстояние до пятидесяти футов*. Что же… Получилось бы неловко, если бы кто-то увидел, как Нарви сожгла перед собой ровную полоску в размере пятидесяти шести*. С такой защитницей вообще никакие монстры были не страшны.       Ох, как же Гарри ошибался…