Изумрудная паутина

      Выпад, подсечка. Взмах — отступить на полшага назад. Атака захлебывается, но мальчик не опускает оружие. Напротив него — его цель, враг, что не знает пощады, не человек — волк. Гриффиндорец сжимает рукоять клинка двумя руками, делая новый широкий взмах. Лезвие сталкивается с ножом и тут же рассекает с другой стороны — Фенрир ухмыляется и проскальзывает в миллиметрах от меча. Нож устремляется в бок ученику. Весь третий курс замирает — они привыкли к постоянным спаррингам с учителем Ульвом, он каждый раз требовал сражаться насмерть, но еще никогда это не выглядело настолько серьезно. Нож не достигает цели, мальчик делает быстрое движение и перехватывает запястье Фенрира, зажимая его между рукой и телом, а сам резко разворачивается корпусом — кисть учителя разжимается и нож выпадает. Одноклассники заметно оживляются и начинают переглядываться. Градус битвы повышается. Фенрир безжалостно атакует, вынуждая уклоняться, но гриффиндорец, похоже, начинает предугадывать его движения, все легче и легче уклоняясь. Звон стали и дыхания противников — единственные звуки, что сейчас можно различить на стадионе для квиддича. Это место выбрано было уже давно и неспроста — увидеть, чем занимаются ученики, непреодолимая задача даже из самой высокой башни Хогвартса. И пусть поле находится в отдалении, учитель не зря вынуждает их каждый день бегать — добежать туда это наименьшая из нагрузок за весь урок.       Рывок. Взмах меча. Нож вылетает из шершавой руки и исчезает в сугробе. Острие упирается в солнечное сплетение, а на белой-белой рубашке проступает красное пятно. Даже февральский мороз не может остановить винную кровь, стекающую по животу вниз. Ульв медленно переводит взгляд с клинка у своего тела на лицо гриффиндорца. И ухмыляется.       — Превосходно, Невилл.       Следующей получает свое имя Гермиона. В отличие от храброго Лонгботтома, девушка берет неожиданностью. Она скользит вокруг учителя змеей, уворачиваясь от всех выпадов, и нападает тогда, когда этого никто не ждет. Победителем она выходит, точно попав кулаком в кадык Фенриру. Тот задыхается и на секунду теряет над собой контроль, чего с головой хватает, чтобы рассечь саблей обе его руки прямо под мышками — конечности падают неподвижными плетьми, а Гермионе требуется вся ее выдержка, чтобы не выдать испуга. Все-таки, причинять боль и наносить увечья до сих пор немного страшно.       Следом за Герми побеждает Драко, который старается во всем быть не хуже гениальной рейвенкловки. Разговорами он постоянно пытается отвлечь Ульва, насмешками — вывести из себя, мольбами о пощаде — сбить с толку. Малфой берет измором, заставляя учителя единственный раз ошибиться — и тот пропускает укол шпаги напротив сонной артерии.       Критерий зачета у Фенрира индивидуальный. Больше всего он требует от Генералов — ближайших в иерархии к Дракону. Гермиона Грейнджер, Драко Малфой, Ленва Грид, Невилл Лонгботтом, Фред и Джордж Уизли — чтобы заставить Ульва назвать их по именам, им приходится выкладываться на максимум своих сил; волнительно и закономерно, что им это, пусть и с разницей во времени, удается. В логике Ульва нет изъяна: чем выше изначально задатки ученика, тем выше с него спрос. Вот только даже самый скромный минимум недосягаем для нормальных людей, которые тренируются всего лишь полтора года. И Фенрир безжалостно гонит тех, кто не способен его хотя бы раз оцарапать. Таким место лишь в самом низу иерархии стаи. Все, кто стоят выше — таланты, которым хватает сил и ума задеть в бою Фенрира, когда тот не сдерживается, и их не так много, как хотелось бы. К концу их второго совместного с Ульвом года все, кто остается в стае, получают свои имена. Все, кроме одного.       Темень стояла такая, что даже с Люмосом с трудом удавалось рассмотреть хоть что-то. Мужчина нервно вытер лоб и открыл дверь, чувствуя себя как перед прыжком в пропасть. На него тут же уставились горящие желтые глаза — Нагайна угрожающе зашипела.       — А, это ты, Нотт, — вкрадчиво обратился к нему нечеловеческий голос. Мужчина вздрогнул, погасив светляк на кончике палочки. — Я ждал тебя.       — Я здесь, мой Лорд, — поклонился прибывший. Фигура в кресле выглядела не так плохо, как в самом начале после приобретения подобия тела, но кожа все еще была такой тонкой и прозрачной, что отсвечивала краснотой внутренностей. Алые глаза со змеиными зрачками внимательно осмотрели Нотта, и тому показалось, что сейчас полетит Круциатус. Но, к счастью, Лорд был в милостивом настроении и позволил магу сперва высказаться.       — Я принес неоднозначные новости, — Пожиратель отбросил ненужные эмоции. Повелитель не любил долгих расшаркиваний. — Поттер собирает вокруг себя студентов с разных факультетов.       В комнате повисла гнетущая тишина. Волдеморт сверлил взглядом слугу. Змея угрожающе сжалась в кольца, словно перед броском.       — И что же это значит, Нотт? — обманчиво спокойно прошипел Темный Лорд.       — Я не уверен, милорд. Может быть, мальчишка что-то замышляет — но я не могу этого утверждать. И я бы не говорил столь незначительных вещей, но это и впрямь выглядит неправдоподобно: с тех пор, как он поступил в Хогвартс, никто не замечал ничего необычного. Талантливый ребенок, но без амбиций и особых целей. Я понятия не имею, зачем ему такая большая группа людей.       — Неужели, — почти шепотом ответил Волдеморт. — Что же изменилось? Внезапно появились амбиции?       Нотт сглотнул. Крауч, что стоял в тени и старался даже не дышать лишний раз, переглянулся с ним. Сарказм Лорда не обещал ничего доброго, и если Пожиратель сейчас не даст удовлетворительного ответа, ответ получит уже он сам — в виде адской боли.       — Поттер мальчишка, ему всего тринадцать. Он, может, и талантлив, но не настолько. Не стоит ожидать от ребенка хитроумных планов — а он, к тому же, гриффиндорец. Скорее всего, он всего лишь решил собрать себе побольше друзей. Его и раньше замечали за дружбой с другими факультетами…       Если Пожиратель надеялся этим успокоить Темного Лорда, у него ничего не получилось. Палочка сделала мгновенное движение и мужчина повалился на пол в приступе агонии. Прервав заклинание, маг убрал волшебную палочку куда-то в складки черной ткани, лишь змеиные ноздри раздувались, выдавая злость.       — Ты считаешь меня идиотом, Нотт?! — взорвался маг. — Если эти новости не имеют смысла, зачем мне их знать?!       — Про… стите… Мой Лорд, — выдавил Пожиратель. — Есть еще кое-что… Из-за чего я посчитал нужным сказать…       — Говори, — алые глаза прожигали в коленопреклоненном человеке дыру. Нагайна взвилась, отражая настроение хозяина.       — Их всех второй год учит тот странный человек, Фенрир Ульв. Но в Министерстве о нем нет совершенно никаких данных, никто не знает, откуда он взялся и настоящее ли это имя. О его способностях также ничего не известно. Говорят, он еще ни разу не достал волшебной палочки, но при этом все опасаются его. И Орден Феникса подозревает Ульва в связях с Вами.       Какое-то время Волдеморт молчал.       — Что же, я полагаю, стоит сделать подозрения Дамблдора реальностью. Ульв неизвестная переменная на этой доске и ему следует выбрать сторону.       На столике перед креслом Лорда появилось зеркало. Нотт холодно подобрал артефакт и спрятал в кармане мантии, собираясь уйти, но его остановил тихий голос повелителя.       — И не смей тревожить меня по пустякам.       — Я понял, мой Лорд.       Тот коротко махнул кистью и его слуга поспешил сгинуть с глаз долой.       Гарри устало зевнул. Он до поздней ночи делал домашнюю работу, от которой уже просто хотелось сдохнуть, и отец лишь подливал масла в огонь, задавая длинный доклад о безоарах, прекрасно зная, что у гриффиндорца уйма других заданий. К ним прибавлялись еще и уроки Фенрира, который как с цепи сорвался, явно собираясь выбить из него все внутренности. Но хуже всего обстояло дело со стаей — она отнимала непредвиденно много времени.       Первые два года Гарри не ощущал особой тяжести имени Дракона: они все были кружком по интересам, которые лишь немного зашли дальше обыденного. Да, у них был свой василиск и драконица; они спускались в Комнату Тайн, которую никто не мог найти столетиями, как к себе домой; большинство уже научилось колдовать без палочек и теперь использовали эти артефакты только в качестве обманок на уроках и портативных мечей. Но все это время Поттер был для них лишь условным лидером — заводилой, учителем, который показал им необыкновенный мир волшебства. Но теперь все изменилось.       — Выглядишь неважно. Того, гляди, чешуя посыпется, — Малфой внимательно посмотрел в глаза лидеру. Тот махнул рукой, улыбнувшись шутке.       — Порядок. А домашние задания могли бы быть и покороче.       — Если нужно, мы можем помочь, — Гермиона появилась из-за спины Драко. Все уже давно привыкли, что эта парочка всюду ходит вместе. — В конце концов, задания даже слишком простые, но вот писать их долго и скучно.       Гарри снова отказал, покачав головой. Не хватало еще перекладывать с больной головы на здоровую. Он лидер, а не развалюха, и он вполне может справиться со всем сам. Колокол оповестил об окончании перемены, призывая студентов поторопиться на занятия. Грейнджер едва заметно погладила кисть Драко и скрылась в направлении кабинета Трансфигурации. Малфой, легко скрыв улыбку, прошествовал вместе с Драконом на урок Ухода за Магическими Существами. Одному Мерлину известно, почему на должности учителя по этому предмету оказался Рубеус Хагрид — ему следовало это доверить в последнюю очередь. Но тут уж, как считали многие в стае, включился директоров старческий маразм.       — Ну что, кого нам сегодня ждать? Фестралов? Линдвормов*? Химер? — едко спросила Дафна, ни к кому конкретно не обращаясь. У нее под глазами темнели круги — видимо, тоже давно нормально не высыпалась.       — Ага, скажешь еще. Это слишком безопасно, — фыркнула Парвати. — Давайте сразу Кракена.       — Нет, нам повезло, — криво улыбнулся Невилл. — Всего лишь гиппогрифы.       Мир сотрясали молнии. Громовой рев стоял в ушах, отдавая болью в висках, но это пьянило, а не пугало. О нет, страх испытывали другие.       — Подохните! Ра-а-а! — Тор занес молот и с хрустом опустил его на голову ледяному великану. Кровавая баня разлилась повсюду. Там, где был лес, остался лишь горелый пепел и обломки, орошенные алым. Асы грубо и мощно расправлялись с врагами, не оставляя тем ни малейшей лазейки.       Профессор Хагрид и в самом деле привел этих существ на сдвоенную пару Гриффиндора со Слизерином. Добавлять лишний элемент опасности в изначально конфликтные напряжения между этими факультетами было по меньшей мере глупо, и если бы разногласия не были изначально зарублены Драконом на корню, случилось бы что-то ужасное. Гарри покосился на Рубеуса. Тот с радостным лицом рассказывал, что решил сделать третьекурсникам такой подарок под конец года, вовсю нахваливая милых зверушек. Поняв, что тут ничего путного он не услышит, юный маг перевел взгляд на одного из зверей. В стойле были привязаны около дюжины гиппогрифов, нервно посматривающих по сторонам своими круглыми желтыми глазами. При виде учеников они занервничали еще больше, роя гигантскими птичьими лапами землю. Гарри слишком устал, чтобы постоянно следить за взволнованными животными, потому выбрал самое, как ему показалось, оптимальное решение: просто встал, не доходя до загона. Третьекурсники нестройной гурьбой остановились возле него, не переступая незримой черты. Хагрид выглядел сбитым с толку.       — Чего вы? Они не тронут. Я покажу, как нужно к ним подходить.       «Нет, спасибо, обойдусь» читалось на лице Гарри. Не то, чтобы ему было страшно — после трех совместных лет с василиском мало кто в принципе мог его напугать. Но в этот конкретный момент общаться с удивительным животным миром не хотелось. Стая начала тихо переговариваться, и Поттер хмуро бросил на них взгляд. С тех пор, как профессор Ульв усилил нагрузку, вынуждая победить себя, количество ушедших из стаи росло. Почти половина всей армии откололась, не справившись с испытаниями. Но их можно было понять. Пока это было игрой, все, даже самые бездарные, могли чувствовать себя уникальными, но игры кончились. Фенрир быстро вычислил самых слабых и придавил их сильнее. Это безумно раздражало Дракона, поскольку он терял людей просто на глазах. Но вот причина этой злости была неясна. Разве ему нужна была армия? Хотел ли он на кого-то нападать? И почему с каждым ушедшим росло и чувство раздражения?       Локи превратился в сокола, взвившись в небо. Поле боя простиралось внизу, являясь верным доказательством власти Асгарда. Там, где пройдут асы, не останется ничего. Едкий дым застилал глаза, и птица поспешила спикировать на особенно буйного ётуна. Тот не успел даже вздрогнуть, став лишь очередным трупом. Тор переглянулся с братом. Бог обмана недовольно поморщился, понимая, что это означает. Битва обещала быть долгой. Вспышки ледяной магии великанов то и дело сталкивались с ослепительными молниями, призванными Громовержцем. Локи ухмыльнулся, уворачиваясь от клыков монстров — ётуны подошли к делу с фантазией, даже цепных зверушек привели. Однако, еще неизвестно, кто будет смеяться последним.       — …если нужно.       Гарри вздрогнул. Он слишком сильно погрузился в себя и проворонил все, что творилось вокруг. Невилл, оказывается, выступил добровольцем, чтобы испытать общение с гиппогрифами. Поттер слабо улыбнулся. Ему нравился этот гриффиндорец. В самом начале их знакомства тот был скромным и неуверенным в себе, но эти три года здорово на него повлияли. Беззащитного пугливого мальчика было не узнать. Он спокойно поклонился пепельному зверю, что внимательно его изучал, и получил поклон в ответ. Чем-то Лонгботтом на спине гиппогрифа напоминал Годрика. Гарри был уверен, что гобелен не передавал и десятой доли величия Гриффиндора, а теперь его наследие ясно читалось в Невилле. Гриффиндорцу искренне аплодировали, и всем в стае было известно: не за храбрость. Не только за нее.       — А теперь можете подойти к ним и сделать то же самое, — «подбодрил» их Хагрид. Поттер кивнул, отпуская своих, а сам прислонился спиной к ограде, делая вид, что участвует в уроке. Он уже собирался задремать, чтобы немного восстановить силы, когда спину ему несильно толкнули. Подросток повернул голову и нос к носу столкнулся с фестралом. Призрачный конь щелкнул зубами, тычась клювом в руки, и Гарри с благодарностью погладил того по шелковистой черной коже. Все же, эти костлявые лошадки вызывали куда больше положительных эмоций, чем гиппогрифы.       Новая вспышка отбросила ётунов от Тора. Сейчас он действительно был Громовержцем, что не скупился показывать свою силу. Локи даже залюбовался братом. Очерченное черным и белым лицо не выдавало ни единой мысли. Чистая стихия в теле аса разыгралась не на шутку. Как же он в такие моменты нравился младшему принцу — когда ему было плевать на всех и на все. Когда он становился Богом. О эти глаза, пылающие электричеством… Эти руки, без малейших сомнений крушащие камни и чужие головы с одинаковой легкостью. Жил ли Тор войной? Может быть. Он был остолопом, не понимающим ничего, кроме грубой силы. Но это было так мелочно, по сравнению с тем, во что превращался его бестолковый старший брат… Локи даже готов был простить ему всю его инфантильность и тягу к дракам, ведь только на настоящей войне его истинная сущность раскрывалась — когда он сам становился молнией. А стихии нет дела до врагов и союзников, мыслей и стремлений, памяти и чувств. Потрясающе.       Враги не кричали о помощи. Им было плевать на увечья, их чары превращали целые участки выжженной молниями земли в ледники. Порой — вместе с самими асами. Но поражение ледяных великанов было предначертано. Оно читалось в их безразличных красных глазах.       Фестрал потянул Гарри за рукав. Решив, что сейчас он все равно никому не нужен, гриффиндорец легко перепрыгнул через ограждение и оказался на спине крылатого скелета. Черные пряди полоснули его по лицу, когда конь мотнул головой, но он, похоже, не был против наездника. Фестрал легкой походкой ушел в лес, не издавая ни единого звука. И только в укрытии деревьев он внезапно преобразился: бархатная кожа начала излучать потусторонний голубоватый свет, пробирающий до костей чем-то жутким, но это, почему-то, не пугало. Магическое создание ускорилось без какого-то перехода. В одно мгновение он мягко переступал ногами, а в следующее уже бежал, что силуэты деревьев смазывались в нечеткие линии. Неземное сияние усилилось, затмевая то, что происходило вокруг. Гарри погрузился в неясный транс. Видя перед собой только худую шею и острые черные уши, за которыми впереди таилось Нечто, юный волшебник мог лишь ощущать пронизывающий ветер, отдаленно понимая, что фестрал хочет ему что-то показать. За несколько бесконечных минут магическое существо словно переместилось в пространстве. Деревья были иными — вместо лиственных ветвей угадывались сосны, но до жути странные, будто засушенные и окаменевшие в один миг; травы под ногами также не было. Земля как будто омертвела. Гарри провел рукой по серому стволу. Сухая пыль осыпалась от прикосновения. Это место навевало тоску. Кладбище природы. Старая чешуя, которую больше некому было сбрасывать.       Костлявая лошадь пропела что-то своим потусторонним голосом, топчась на старом пепле, припорошенном грязью. Поттер понял, что дальше его не повезут. Отчего-то коню было здесь некомфортно. Гарри, впрочем, тоже. Это было подножие не очень высокой горы, что лежала поодаль. Но она была страшно-серой. Мертвые деревья лежали по всей ее поверхности, и природа не спешила забирать свое — не росла трава, не пели птицы. Даже воздух стал удушливым. Пройдя еще несколько шагов, где была полностью открытая из-за упавших деревьев местность, подросток обомлел.       Огромные ледяные скульптуры. Жуткие сплетения пепла и холода, будто разбрызганную воду заморозили в ту же секунду. Острые ледяные пики вздымались во все стороны дикобразами. Несмотря на теплую апрельскую погоду, лед совершенно не таял.       — Что это? — тихо спросил Гарри, положив руку на один из «дикобразов». Ничего не произошло. Не растаяла вода, не ощутила холода кисть. Внутри льда что-то темнело и Поттер до рези в глазах начал вглядываться в него. Сквозь мутную зелень проглядывались очертания…       — О Мерлин…       …человека. Локи с самого начала считал всю кампанию ётунов глупой. Вторгаться в Мидгард ради убийства кучки смертных было слишком странно, но он не видел причин для их поступка. Просто доказать власть? На земле, принадлежащей существам столь быстро увядающим? Лафей мог придумать и что-то более оригинальное. Нет, где-то явно был подвох.       — Сиф! Возьмем этого живьем! — сквозь грохот молний крикнул младший принц. Воительница прищурилась, но отрывисто кивнула. Они могли до посинения (ха-ха) препираться в Асгарде, но на поле боя все знали, кто был самым хитрым, а значит и самым надежным. Даже если не признавали этого, скрываясь за бравадой.       Нужный ётун выглядел менее сильным, чем все остальные. Он был ниже ростом и не таким откровенно тупым на вид. А значит, мог обладать какой-то информацией. Объединившись с Сиф и Огуном, Локи быстро захватил его, связав магией. Бой уже подходил к концу. Врагов осталось слишком мало, и тех уже добивали Вольштагг, Фандрал и Тор. Дюжина солдат, которых они взяли с собой, были убиты или вморожены в ледники. Жуткое зрелище, но некогда было горевать. Старший братец успокаивался, понемногу приходя в себя, и младший недовольно поморщился. Снова эти проблески сознания на лице, что делали его еще более глупым на вид, чем он был на самом деле.       — Локи, ты уверен? Что он может знать? — Фандрал наклонил голову, изучая пленника.       — Можем хотя бы попытаться спросить, какого пака* великаны забыли в Мидгарде, если Всеотец заключил с Лафеем перемирие, и без того держащееся на одних соплях, — процедил тот. — Впрочем, если вы сперва убиваете, а потом спрашиваете — вперед, я не держу.       Гарри одернул руку. В зеленоватых шипастых айсбергах и впрямь были замурованы люди. Он насчитал минимум пятерых, но кто знает, сколько их на самом деле? Было жутко. Фестрал тревожно подал голос.       — Хель, — нервно мотнул головой Поттер. Вот же, набрался словечек у Лодура. — Что все это значит? Тут все такое старое, словно не один десяток лет прошел, а этот лед… Он словно…       Он вспомнил стертую чешую и сломанные рога. Зеленоватые глыбы были в точности такими же, как та, что стояла у потерянной крепости-руины. То, что чуть не лишило жизни его друга.       И этот лед вперемешку с древней кровью и вмерзшими телами здесь повсюду.