Изумрудная паутина

      Ветер всколыхнул коротко стриженную траву. Нарви, рассмотрев лицо «мамы», умильно улыбнулась. За плечом гриффиндорца беззвучно вырос Лодур, странно улыбаясь девочке.       — Сколько бы на это ни смотрел, каждый раз поражает, — он одобрительно цокнул.       — Как будто ты часто наблюдал драконов, превращающихся в людей.       — Риг умел, — ответил Вальгард, все еще не отрывая взгляда от Нарви. Воспоминания о черном драконе вызывали в нем какие-то приятные чувства — и снова подросток понял это, сам не зная как. — И не волнуйся о драконе. Она просто выбросила много энергии, чтобы защитить тебя. Когда ее магия восстановится, сможет обращаться по собственному желанию.       — Это из-за нас, да? — слабо улыбнулся юноша, погладив ее по волосам. Лодур перевел взгляд на него. — Я уже замечал это. Все, кто находятся рядом со мной, меняются. Сперва Лой… Нарви… Она ведь на самом деле виверна*. Была бы такой. Но она вылупилась в моем огне и у нее отросли еще две конечности. Она гораздо умнее любых драконов, даже умеет говорить.       — Да, — просто сказал Основатель. — Это, в некотором роде, свойство нашей энергии.       На его ладони загорелся огонек, приобретая очертания красивой птицы, взмахивающей крыльями. Птица сорвалась и устремилась в небо, где исчезла с яркой вспышкой.       — Существа, связанные с огнем, имеют с нами родство. Директоров феникс наверняка тебя облюбовал. А драконы… Они лишь копируют нашу внешность. Будь ты трехголовым — она бы тоже стала трехголовой, — мужчина хохотнул, провожая взглядом свое уже исчезнувшее творение. — Но не списывай все на нашу общую особенность, малыш, у тебя есть и собственная сила. Ты умеешь превращаться и становиться невидимкой. Я этого не могу. Никто не может, кроме…       Юноша изогнул бровь. Нарви, уснув прямо у него на руках, толкнулась лбом ему в грудь.       — Кроме?       Лодур бросил взгляд на Фенрира — тот уже очнулся и медленно поднимался с земли, но был далеко, потому не мог их слышать. Но Вальгарду словно этого было мало. Он наклонился к собеседнику и шепнул прямо на ухо, обдав кожу горячим дыханием.       — Кроме бога Локи.       Снейп мерил шагами собственный кабинет уже по сотому кругу. Инцидент в коридоре выбил его из колеи, заставляя волноваться сильнее обычного. Однако искать парня он не собирался: Гарри слишком доверял названному отцу, чтобы не прийти к нему с объяснением любого проступка. Тем более, такого. Аккуратный стук в дверь прервал бесконечное изматывающее ожидание, и хозяин кабинета дал разрешение посетителю.       Поток ругани застрял в горле, едва взгляд профессора Зельеварения наткнулся на одиннадцатилетнюю девочку, завернутую в истертую мантию Поттера. Подросток закрыл дверь ногой и уложил свою ношу на кресло, а сам сел на пол.       — Прости за сегодняшнюю выходку… — тихо начал он, не поворачивая к мужчине головы.       — Я надеюсь, ты объяснишься, — злость вновь начала закипать в душе Северуса, выбрасывая искры язвительности. — Или знаменитый Гарри Поттер решил, что знает все лучше всех?       Любую реакцию ожидал увидеть зельевар, но только не такую. Мальчишка болезненно дернулся, как от пощечины, и словно растерял всю жизнь. Механическим движением погладив маленькую ладошку девочки в кресле, он посмотрел профессору в глаза.       — Я не Гарри Поттер.       Снейп скептически изогнул бровь. Однако гриффиндорец совершенно не изменился в лице, и декан Слизерина нахмурился.       — Все, что мне всегда приписывали, оказалось ложью, — полностью безразлично продолжил тот. — Меня где-то подобрал Дамблдор и подменил мной настоящего Гарри Поттера. Видимо, из-за пророчества.       Настала очередь Снейпа вздрагивать.       — Откуда ты знаешь?.. — прошипел он на грани слышимости.       — Подсмотрел в кабинете директора. Я до последнего не верил, что это не шутка, но теперь все встало на свои места. Я видел его… — юноша безжизненно улыбнулся. — Видел настоящего Гарри в своих воспоминаниях. Всего лишь мельком. Полная копия Джеймса Поттера. А глаза как у Лили…       Похоже, у подростка начиналась истерика. Он все сильнее сжимал в кулаке ни в чем не повинное быльце кресла, и то в итоге не выдержало такого издевательства, надрывно треснув. На лице все так же блуждала бессмысленная улыбка. Осознание, до этого притупленное алкоголем и шоком, начинало подступать к нему, сжимая тонкое горло в железных пальцах. Снейп отказывался это понимать. Что за глупости?.. Не может же такого быть?..       Однако факты были налицо. В подростке, что сейчас беззвучно истерил на полу его кабинета, кроша мебель как мягкую глину, не было ни единой капли крови Поттеров. Ни цветом глаз, ни острой формой лица, ни волосами он не пошел в «родителей». Вряд ли Северусу дано было понять, каково это — оказаться ничем. Пустой обманкой для отвода глаз. Подсадной уткой для спасения настоящего ребенка пророчества…       Скрипнув зубами, мужчина быстро оказался рядом с ним и сгреб в объятия. Плечи подростка содрогнулись, но глаза оставались сухими.       — Мне все равно, чей ты там биологический ребенок, хоть самого Темного Лорда, — Снейп сам не понимал, откуда в нем брались эти слова. — Сам хвастался, что чихать хотел на этих Поттеров, а теперь распускаешь сопли?       Гриффиндорец перевел на него взгляд и обвил руками шею.       — Нашел из-за чего расстраиваться. Любой был бы рад не оказаться сыном этого оленя… — мужчина обрадовался хоть такой реакции и продолжал гнуть линию. Неожиданно мальчик тихо рассмеялся, крепко прижавшись к нему.       — Так я все еще твой сын?       Такой подставы зельевар не ожидал. Нет, его не смущало такое отцовство, но скачки настроения у этого мальчишки были способны сбить с толку любого. Но, по крайней мере, гроза миновала. Северус вдохнул побольше воздуха и выдохнул, собирая свою искренность в кулак.       — Да. Ты всегда будешь моим сыном.       Неожиданно холодный ветер вырвал мужчину из задумчивости. Он повел плечами. Хоть его кровь горячая, все же тонкая рубаха — не лучшая защита от неожиданных прихотей погоды. Небо собиралось тучами, угрожая рухнуть на землю ливнем. Стоило бы уходить с крыши.       — Ты выглядишь удивленным, волчонок.       — Ну, этот дракон умеет удивлять, — фыркнул Фенрир, тщетно пытаясь зажать рану на груди. Кровь уже остановилась, но любое движение телом причиняло боль. — Шел бы ты, человечек.       Лодур не смутился ни на йоту. Напротив, он беззаботно подошел ближе и бесцеремонно провел пальцем вдоль пореза. Взбешенный Ульв попытался вырвать ему эту руку вместе с плечом, но тот слишком быстро оказался вне зоны досягаемости.       — Больно? — с фальшивым участием поинтересовался рыжий. Фенрир взрыкнул, но мгновенно успокоился.       — Что ты сделал с пацаном? — на этот вопрос Вальгард пожал плечами.       — Ничего. Всего лишь открыл его воспоминания…       Во взгляде учителя Защиты мелькнул отголосок ярости.       — Ты хоть понимаешь, что творишь? Его взгляд всегда обращен на тебя. Ты играешь с самым опасным огнем во всех девяти мирах.       — А что, если и так? — лицо Лодура сделалось непроницаемой ледяной маской. Ни капли наигранного веселья или игривости не осталось, словно перед Фенриром стоял совершенно другой человек. Где-то совсем близко раскатом прозвучал гром. — Может ты и завилял перед ним хвостом, как щенок, но в моей судьбе этой дряни и так слишком много. Я не собираюсь смотреть, как еще одна душа превращается в удобный инструмент Повелителя судеб.       — Ты ничего не сможешь изменить, — процедил Ульв, пристально посмотрев на него. — Своими выходками ты лишь ускоришь неизбежное.       — Что же, раз так, я расскажу ему все, — какая-то злая радость исказила лицо Основателя. — Пусть Змей хоть наизнанку меня за это вывернет. Я не позволю искалечить душу парня!       Нож лишь на секунду опоздал, не коснувшись уже исчезнувшего в огне Лодура. Фенрир взревел, швырнув бесполезное оружие. Лезвие вонзилось в черепицу по самую рукоять, где и осталось.       — Так эта девочка — Нарви? — Северус изумленно рассматривал детское лицо с обаятельными длинными ресницами и приоткрытыми губами. С какой стороны ни посмотри — обычная первокурсница, ничего от драконьей сути. В этот момент, словно почувствовав зельевара, та моргнула, и все встало на свои места: драконьи глаза было не спутать ни с чем.       — Деда… — обрадовалась Нарви. Она попыталась высвободиться из мантии, но мужчина закатил глаза, закутывая ее плотнее.       — Вопрос отпал.       Тут в поле зрения девочки показался гриффиндорец, и Нарви все-таки вырвалась, бросившись с раскрытыми объятиями.       — Мама! — оглушив парня громким воплем, девочка обхватила его руками и ногами и скороговоркой выпалила: — Ятакпереживалатывпорядке?!       — Мерлин… — полузадушенно выдавил тот. — Чешуйка, со мной все хорошо…       Неожиданно реплики, издаваемые драконицей, из уст маленькой девочки звучали более чем смущающе.       — Нарви, не зови меня мамой при людях, — уголки рта против воли дернулись.       — Но как мне тебя звать?.. — девочка выглядела такой растерянной, словно вся ее картина мира в один миг разрушилась. Дракон хотел ответить… И закрыл рот.       Он не знал.       — Гарри, — неожиданно подал голос Снейп. — Чем плохо Гарри?       Нарви просияла, соглашаясь. Гриффиндорцу ничего не оставалось, как добродушно фыркнуть, усаживая непоседливую девчонку в кресло. Нужно было как-то решать вопрос с очеловечившейся драконицей. Хаос в душе понемногу успокаивался. Ведь, правда, какая разница, настоящий он Гарри Поттер или нет? У него есть собственная семья, которую он создал сам. С таким приподнятым настроением он столкнулся взглядом с пылающими глазами Лодура.       — Твою мать!.. — он отшатнулся, едва не встретившись лбом с Основателем. На миг ему показалось, что Вальгард впал в то странное состояние, но его глаза были обыкновенными.       — Выслушай меня. Ты должен все узнать до того, как он начнет тебя использовать, — Лодур сжал его плечи крепкой хваткой. — Обещай, что не будешь удивляться, какой бы чушью это тебе не показалось!       — Что? Я… Эм, обещаю, — подросток опешил, отступив назад, но его крепко держали, не позволяя сдвинуться.       — Помнишь, когда я сжег ту поляну в лесу? — он слегка нахмурился, внимательнее посмотрев на Лодура. Лихорадочный румянец выступал на светлой коже почти багровыми пятнами. — Я себя не контролировал. Он взял надо мной контроль, чтобы ты не понял ничего раньше времени!       Вальгард вздохнул, опустив голову и усилием воли разжав руки. Было неожиданно видеть лиса-шута таким взвинченным. Он сбивчиво говорил, почти не делая пауз, словно боялся, что его заставят замолчать. Северус с отвисшей челюстью наблюдал за происходящем.       — Лодур, угомонись! — Гарри встряхнул Основателя. — Кто — он?       — Ёрмунганд, — тот поднял глаза, а затем резко наклонился и впился губами в его рот, сверля взглядом подростка.       Снейп отмер и гневно оттолкнул Вальгарда от Гарри, заслонив сына собой. Он уже хотел высказать наглецу все, что он о нем думал, но подросток вдруг остановил его, сжав локоть.       — Он так поделился информацией… Через взаимодействие, — гриффиндорец блуждал взглядом по помещению, мыслями находясь где-то не здесь.       — «Взаимодействие»?! Что вы себе позволяете? Вы, очевидно, считаете, что раз вы Основатель Хогвартса, я спущу такое с рук?       Лодур что-то ответил ему, но Гарри уже ничего не слышал. Энергетический сгусток, переданный Вальгардом, начал раскрываться, прочно обосновываясь в памяти, и сжатые воспоминания бессмертного с рыжей косой хлынули через него.       Лодуру было всего двадцать, когда он погиб в неравном бою с превосходящим числом противников. Кем были враги, за что дрался еще человечный тогда Вальгард — он не показывал, считая неважной информацией. Смерть должна была наступить через пятнадцать секунд после того, как его ноги соскользнули с края обрыва. Но Повелитель судеб решил иначе. Не было ни расколотой о подводные скалы головы, ни тела, брошенного на съедение рыбам — но был сильнейший огненный взрыв, вскипятивший море и защитивший Лодура. И все же, в тот момент он умер.       Хель стояла совсем рядом, скрипя зубами то ли от отчаяния, то ли от раздражения. Рыжий юноша виновато улыбнулся ей, и та вдруг засмеялась.       Глупый, сказала она.       И была права. Это не было спасением. Тот миг, когда Мировой Змей избрал его, стал началом долгих, бесконечных мучений. Но тогда это казалось благом. Он назвал Лодура своим Принцем и пообещал вечную жизнь. Взамен он просил лишь одного — отдать свое имя ему. Но что такое имя? Всего лишь слово. Лодуру оно никогда не было особо важным, ведь оно было придумано отцом, которого юноша никогда не знал. С тех пор он не помнил своего настоящего имени. Лодур — лишь кличка, что прицепилась к нему.       Отобрав имя, Змей отобрал власть над судьбой. И Вальгард стал марионеткой. В любой момент Ёрмунганд мог захватить его тело и использовать его, как пожелает. И когда Принц начал осознавать, на что подписался, было уже поздно.       Огонь есть сила Мирового Змея. Выбирая Принца, он наделял того частичкой своей силы. Лодур был простым человеком, но пламя давало ему безграничные возможности. Возможности, которыми, в итоге, пользовался Ёрмунганд. Вальгард проклял и эту силу, и ее властелина, от которых не было спасения.       Но он никогда не терял надежды. Глубоко в душе он хранил последние слова Хель, сказанные ему тогда. Слова, что заставляли убегать и бороться. Слова, что заставили его не опускать руки, а пытаться вырваться. Из-за которых он уснул на тысячу лет, мечтая пропасть от всевидящих глаз.       Ты должен вспомнить свое имя.       Шигияр встрепенулся, резко подняв голову. Гладившие его второкурсники отшатнулись, испугавшись неожиданного броска, но Король Змей не заметил этого, напряженно всматриваясь в потолок. Он явственно ощущал внимание Изначального — как ощущали все змеи.       Лой выплюнул пойманного хорька, которого так и не успел проглотить. Позабыв о добыче, золотистый василиск бросился к замку. Он чувствовал, что хозяину грозила опасность.       Подскользнувшись на мокрых ступенях, Фенрир едва успел схватиться за поручень. Падать с высоты башни не хотелось. Только вот и проигнорировать это ощущение было нельзя. Содрогнувшись всем телом, Ульв бросился вниз, не обращая внимания на хлещущие струи дождя, мгновенно сделавшие кровавое пятно розовой кляксой на липнувшей к теле рубахе. «Что наделал этот идиот?!» — билось в голове мужчины. Да, они были соперниками по самой своей сути, если не врагами, но было и что-то другое. Под ребрами, глубоко внутри теплело что-то особенное, чего он никогда не испытывал. Он… сожалел, что спровоцировал несносного лиса. Его действия не поддавались логике. Он должен был плюнуть на идиота-Принца. А вместо этого не задумываясь бросился на запах Вальгарда, исчезающий за стеной ливня.       Гарри моргнул, очнувшись от чужих воспоминаний. Лодур лежал на полу, распластавшись поломанной куклой. Он не издавал ни единого звука — об испытываемой боли говорили лишь нахмуренные брови и капля холодного пота на виске. Пошатнувшись от резкого движения, подросток бросился к Принцу, оттолкнув отца, который пытался привести мужчину в чувство. Он не представлял, что искать, но руки словно знали все за него, закатив синюю рубашку.       Не было ни крови, ни ран, но на груди Лодура алел свежий шрам, что наливался кровью и вновь бледнел, и так по кругу. Будто кто-то невидимым ножом вырезал просто под кожей нечто, похожее на руну, сращивал и повторял все снова и снова. Нарви растерянно переводила взгляд с Гарри на Лодура. Декан Слизерина напряженно корпел над Основателем с волшебной палочкой, безуспешно пытаясь снять неизвестное ему проклятие. Вальгард мелко дрожал, неспособный отключиться — о, Гарри очень хорошо понимал, что это такое… Все, что он мог, это крепко сжимать предплечье Принца, вливая свою магию, и надеяться, что это поможет.       Спустя двадцать минут пытка прекратилась — похоже, Змей счел это достаточным наказанием. Шрам стал полностью белым рубцом напротив сердца.       Фенрир, прижавшийся спиной к стене по ту сторону кабинета, с кислым осознанием посмотрел на свою ладонь с четырьмя ранками от ногтей. Он впервые не знал, что делать.