Изумрудная паутина

      Ветвь нежно-розового дерева качнулась под порывом ветра и скользнула по щеке царицы, привлекая ее внимание. Фригга подняла глаза, заметив красный отсвет за высокими ростками цветов. Приблизившись, она смогла разглядеть край алого плаща и сапог ее старшего сына. Тор, кажется, спал, потому царица успокоилась. Но что-то не давало ей пойти дальше. Доверившись своим чувствам, Фригг раздвинула стебли.       Прислонившись спиной к спине, оба ее сына сидели на траве. Тор поджимал под себя одну ногу, уронив голову на грудь, и размеренно сопел. Локи же, ничуть не смущаясь этого, листал фолиант, но судя по расфокусированному взгляду, он ни строчки не понимал.       Это поразило мать-царицу до глубины души. Последние три сотни лет братьев никак нельзя было назвать дружными. Локи окружала аура отчуждения, он не проявлял ни к кому интереса и участвовал в битвах совместно с друзьями Тора только с подачи самого громовержца. Подобная близость… Что же произошло?       Стебли шелохнулись. От внимательного взгляда Фригг не укрылась золотая чешуя змея, ускользающего прочь.       — Стой, — приказала Фригга. Они были достаточно далеко от ее сыновей, чтобы те не услышали. Змей мгновенно замер и вдруг исчез, однако ощущение присутствия никуда не пропало. — Я не причиню тебе вреда, обещаю.       Возле богини возникла точная копия Локи. На его лице блуждала смесь любопытства вперемешку с сомнениями. Царица осмотрела его, задержав взгляд на глазах. Только они выбивались из образа младшего Одинсона: внутри зрачков она видела красный огонь.       — Почему ты не покажешься в своем настоящем теле? — мягче спросила Фригг. Пришелец покачал головой.       — Не могу. Но я похож на него внешне, поэтому мне импонирует облик Локи.       — Кто ты? — вкрадчивый голос царицы был сладок и ласков. Он понукал довериться, сказать правду, ведь такая прекрасная богиня никогда не причинит вреда.       — Я не смог бы сказать при всем желании.       — Ты человек?       — Не знаю.       Он как-то затравленно посмотрел на Фригг. Сердце защемило от пронзившего ее разум, подобно игле, очередного доказательства, но нельзя было утверждать с полной уверенностью, что догадка верна. Ее пророческий дар, как назло, молчал.       — Ты часто приходишь к моему сыну, — богиня положила бархатную ладонь на локоть мальчику. Тот смягчился и кивнул.       — Он мой друг. Хотел бы я приходить чаще, но не могу. Я не из вашего мира и могу сюда попасть только через сон на краткое время.       Он повернул голову в сторону принцев. Юноша не замечал, как на его лице расцвела нежность. Фригг видела это и запомнила. Но смолчала.       — Мое время заканчивается. Вы не могли бы… передать кое-что?       Царица благосклонно кивнула. Мальчик сложил руки лодочкой и из ладоней заструился зеленый туман. Это нехитрое действие стоило ему огромных усилий — он еще не пробовал так делать, но попытаться стоило.       Вскоре юноша растворился в воздухе, и на этот раз присутствие постороннего полностью пропало.       — Тетя, прежде, чем вы меня убьете, я должен предупредить, — на одном дыхании выпалил Гарри. — Я хочу провести лето в гостях.       — И у кого же ты будешь гостить? — не то, чтобы Петуния была против этого — племянник уже не ребенок, может за себя отвечать. Волнение Поттера сбивало женщину с толку.       — В общем…       Раздалась трель дверного замка. Миссис Дурсль поспешила открыть, и обмерла. Одетый в самые обычные джинсы и рубашку, на пороге стоял Северус Снейп и разглядывал давнюю знакомую.       — Могу я войти? — спокойно поинтересовался зельевар. Гарри хмыкнул, поглаживая так и не улетевшего Фоукса, который облюбовал ту же тумбочку, что и Ога. Помнится, Дадли чуть из штанов не выпрыгнул, увидев феникса. Для обычных людей птица притворялась попугаем, но родственникам Поттера показывалась в настоящем облике. Снейп был ошарашен присутствием директорского фамилиара, но виду не подал. Лой, выползший из чулана, приветственно потерся головой о его руку. Похоже, дом Дурслей превращался в зоопарк.       Кивнув Гарри, Северус сел с Петунией на диван, отказавшись от чая. Гриффиндорец понаблюдал за ними немного, а затем удалился. Никто не просил его не подслушивать, но он принципиально не хотел этого делать. А вот Лой таким не страдал, потому слушал все от начала и до конца, свернувшись неприметным любопытным шлангом возле кресла.       Спустя энное количество времени, когда Поттеру смертельно наскучило читать учебники на следующий год, василиск заполз к нему на колени.       — Петуния была с ним знакома. Она ненавидела магию и не любила свою сестру за это, — сдал он с потрохами тетю. — А вот Лили дружила с Северусом. Похоже, он ее любил.       — Да ну? — изумился Гарри.       — Только они потом поссорились, — змей немигающим взглядом посмотрел на хозяина. — И Лили спарилась с Джеймсом, которого Северус ненавидел.       — Вышла замуж, — поправил его Гарри. Лой иногда говорил немного странными фразами, но на то он и змей. «Ну и страсти. Должно быть, отец испытал облегчение, узнав, что я не сын его соперника…»       — Петуния удивилась, что Северус в твоей стае. Но от нее не пахнет страхом.       Оказывается, он очень многого не знал о декане Слизерина. Да, Гарри не хотел подслушивать. Но, с другой стороны, он ведь и не подслушал ничего? Улыбнувшись своим мыслям, подросток встал с кровати и, посадив Лоя себе на плечи, обернув хвост вокруг талии, спустился на первый этаж. Разговор уже ушел в другое русло. И тетя, и отец немного расслабились, разговаривая о каких-то мелочах. Снейп сел на любимого конька — бездарные студенты — а значит, готов был разговаривать об этом вечность.       «Стоит ли рассказать тете, что я не сын ее сестры?..» — задумался Дракон. Но его заметили, избавив от необходимости выбора. Сборы не заняли много времени, и уже скоро он стоял на крыльце с парой небольших сумок. Миссис Дурсль прижала его к себе, потребовав быть внимательным и не доставлять неприятностей (на это Снейп одним взглядом выразил все свое доверие подобным обещаниям от Гарри), дядя Вернон хмыкнул в усы и пожал мальчику руку, а Дадли искренне грустил, что он уезжает. Но вечно прощаться было нельзя — надолго оставлять Нарви одну небезопасно как минимум для этой страны. Полярная сова, освобожденная из клетки, ухнула и улетела. Поттер поражался способности волшебных сов всегда знать, куда им нужно. Фоукс был не в пример ленивее Оги, поэтому вспорхнул ему на плечо. Хлопок аппарации — и на Прайвет-Драйв осталось только семейство Дурслей.       Локи протер глаза. Он сам не заметил, когда уснул. Спиной он все еще ощущал твердую спину Тора — старший брат и не думал никуда уходить, но явно уже не спал. Младший Одинсон буквально затылком ощущал его широкую улыбку. Однако, к чести Тора, ничего потрясающе глупого, что испортило бы момент, он не сказал.       Отряхнувшись от травы, принц захлопнул ненужную книгу и быстро ретировался из сада, стремясь сбежать от веселья братца.       Тор вытер тыльной стороной ладони подбородок, глупо уставившись на свои колени. Он правда сидел вместе с Локи, как в далеком детстве, когда этого холодного нейтралитета еще не было. Золотой змей сумел каким-то образом хотя бы на время помирить их с братом. Уже только за это Одинсон готов был расцеловать Гарри.       Сам Локи был в смятении. Что это вообще такое было? Они просто разговаривали с Гарри, который решил не выходить из образа змеи, и Тор внезапно заснул. А Локи, вместо того, чтобы спихнуть наглеца, не знающего что такое личное пространство, просто сидел, и в итоге тоже погрузился в дрему. Немыслимо.       Заметив в одном из дворцовых коридоров мать, Локи постарался привести себя в порядок. Об этом происшествии он может подумать и потом. Фригга, заметив сына, поманила его к себе. Пригладив его растрепанные волосы, царица внимательно смерила принца взглядом. В глазах матери плясали смешинки.       — Тебе кое-кто просил передать, — улыбнулась богиня, вкладывая в руки Локи серебристый кинжал с выгравированным драконом на лезвии. Ничего более не говоря, Фригга с легкой улыбкой направилась по своим делам.       Не успел Гарри прийти в себя после перемещения, как на него налетел ураган, свалив на пол. Фоукс оскорбленно кракнул и взлетел на спинку кресла, а Нарви, дорвавшись до Дракона, счастливо принялась рассказывать все свои впечатления о доме «дедушки».       Угомонить ее было невозможно, поэтому Гарри попросту смирился, кивая и поддакивая в нужных местах под насмешливым взглядом Снейпа, а затем обнял и потрепал по черным волосам.       — Я тоже рад тебя видеть, Чешуйка.       — Ормхильда.       Эльфийка доковыляла до Лодура, преклонившись перед хозяином, хотя с ее старческой спиной она и так выглядела навечно застывшей в поклоне. Тем не менее, свою работу она знала как никто. Угадав желание Основателя с полувзгляда, Ормхильда взяла его за штанину и переместилась.       Помещение, в котором они очутились, напоминало большую кладовку — темную, пыльную, заваленную разными вещами. Над головой Вальгарда загорелся огонек, освещая комнату. Шесть портретов стояли у стены, прислоненные к забытым артефактам и прочему магическому хламу. Рядом пылилось древнее ростовое зеркало на звериных лапах — на его верхушке темнела бронзовая надпись «Еиналеж». Ормхильда тут же извлекла откуда-то платок и принялась вытирать рамы портретов.       — О Всеотец, — проворчал Гриффиндор. — Это было не очень приятно.       — Этот старик точно какой-то безумец, — согласилась Хельга, потирая глаза. — Взял и усыпил без спросу, даже сказать ничего не успели.       — Сколько мы пылились в этом… сарае? — Бладрейн обвел глазами кладовую.       — Шесть месяцев, — Лодур присел перед портретами, подперев голову кулаком. — Я уже отчаялся вас разбудить.       — Никогда не знаешь, какой болван вздумает распоряжаться твоей жизнью, — улыбнулся нарисованный Вальгард. Настоящий хмыкнул в ответ. — Итак, какого пака мы тут делаем? Я помню, что мальчик повесил нас в Большом Зале, а затем пришел бородатый хмырь и принялся стрелять в нас заклинаниями.       — Директору, видимо, не хотелось, чтобы вы там находились. Ормхильда месяц искала вас по всему замку, а я оставшееся время пытался вас привести в сознание. Неудобно, все-таки, быть не магом. Но вашу судьбу решим после. Ровена, — Лодур подвинулся к ней. — Я нашел «Великое Несчастье».       Рейвенклоу сверкнула глазами, а Салазар мигом подобрался.       — Его нужно спрятать. Этот артефакт слишком силен и опасен, — отрезал Слизерин.       — Мы все еще можем его использовать по назначению. В этом времени есть еще один Темный Лорд, — предложил рисковый Гриффиндор и уточнил у Вальгарда. — Он ведь есть?       Основатели дружно закатили глаза. Годрик не был глупым, но порой, бывало, как скажет что-то, то хоть трава не расти.       Они говорили и говорили, утоляя голод друг за другом, вспоминая, как это — быть всем вместе. Бесстрашный благородный Гриффиндор, храбрая и добрая Хаффлпафф, язвительный и холодный Слизерин, отстраненный Трангерд, рациональная и мудрая Рейвенклоу, и он — балагур Вальгард. Те, кто когда-то и не думали о битвах с некромантами, а мечтали лишь о процветании для своего замка. Те, что стали легендой и остались в прошлом. Больше ничего и не было нужно — сидеть и болтать, как в старые времена. В случае Лодура на самом деле старые. Но он не мог себя обманывать. Они мертвы — и он в том числе.       Наговорившись всласть, Вальгард велел Ормхильде повесить портреты там, где им и место, защитив самой сильной магией. Больше в этой кладовке ему делать было нечего. Напоследок ему в глаза бросилось зеркало, что мерцало, отражая свет огонька. Любопытства ради Лодур заглянул в него. От зеркала на версту несло неприятной энергией, чем-то напоминающей фон от «Великого Несчастья», но для Основателя он был не страшен.       Из зеркала Еиналеж на него смотрел он сам. Отражение улыбнулось ему, а затем вытащило нож и перерезало себе горло.       К дому отца Гарри привык даже быстрее, чем думал изначально. Обстановка была небогатой, темной и рассчитанной на зельевара: тонны книг, много свободного места и подвал, оборудованный целой лабораторией.       Больше всего Снейпа нервировали не шалости Нарви, как боялся декан Слизерина, а феникс. Тот спокойно прилетал к ним, как к себе домой, и садился за спиной его сына, вычищая перья или засыпая. Однажды вечером, когда у Северуса было хорошее настроение, они устроились в креслах и принялись просто вести беседу ни о чем. Слово за слово, и речь зашла о Фоуксе.       — Почему он везде следует за мной? — полюбопытствовал Гарри, заплетая Нарви косички. Девочка сидела у него на коленях и была полностью довольна происходящим. Северус понаблюдал за плавающими в чашке чаинками и ответил:       — Ты знаешь, как заключают контракты с фениксами?       — Я знаю только общие сведения об этих созданиях. Никогда не интересовался.       — Сами по себе фениксы — светлые создания. По крайней мере, так считается. В книгах тебе расскажут много всего интересного о том, что они питаются травами, дружат с единорогами и живут на радуге, — Снейп усмехнулся. — Но это полная чушь, сказочки, которые рассказывают детям на ночь. Феникс — порождение огня. Их способность к бесконечной регенерации происходит из их стихийной природы: огонь может погаснуть, а может разгореться с новой силой. И никаких трав не хватит, чтобы дать фениксу столько энергии, чтобы буквально заново создать себе тело. Они питаются магией. И лучше всего им подходит огненная — или, как ее называют, «светлая». А тепло это и есть энергия. Я надеюсь, ты занимаешься своим образованием и знаешь, что это все обычная физика. Жерло вулкана, кипящий гейзер, горящий костер — лучшие места для фениксов. Они поглощают энергию этой теплоты.       Нарви с ногами забралась на руки «маме» и дремала, свернувшись клубочком. Фоукс, о котором шел разговор, наблюдал за людьми вполглаза, и в полумраке его перья словно светились.       — И как же директор заключил контракт с этой птицей? — поинтересовался Гарри.       — Фениксу нужна энергия, чтобы перерождаться, — Снейп откинулся на спинку. — Маг может добровольно отдавать волшебному существу свою магию вместо привычной ему магмы или костра. Так Фоукс может жить вдали от привычного места обитания. Но у волшебника должно быть невероятно много силы — гораздо больше, чем у обычного колдуна или ведьмы. Альбус Дамблдор может себе это позволить, поэтому птица находилась рядом с ним постоянно. До этого времени.       — Хм, — гриффиндорец бросил взгляд на Фоукса. Тот опустил голову и потерся клювом о висок подростка. — Это значит… Фоукс больше не нуждается в магии директора?       — Похоже на то. Ты вкуснее, — насмешливо ответил Снейп.       Ни на кого не обращая внимание, Локи доел свой ужин и стрелой влетел в свою комнату. Все его мысли были прикованы к подаренному кинжалу, но он не мог его доставать при других — это была слишком личная вещь, чтобы показывать ее еще кому-то. А Гарри, видимо, обладал мощной интуицией, если решил передать подарок через царицу — мать никогда не причинила бы вреда его другу.       Бросив в камин магическую искру, принц сел на ковер перед вспыхнувшим огнем, положив кинжал на колени. В бликах пламени выгравированный дракон словно сам загорелся, игриво сверкая. Если это подарок Гарри — такого же мага, как и Локи — значит, тут не все так просто. Принц взялся воодушевленно вертеть подарок в руках, выискивая магические следы или подсказки, но его взгляд постоянно привлекал этот дракон. Какое-то осознание мелькнуло на задворках мозга, и Одинсон влил немного энергии в этот рисунок.       Кинжал словно ожил. Из гравировки вылетела сверкающая дымка, сотворившая небольшого полупрозрачного дракона — тот любопытно оглянулся, и принялся обнюхивать принцу руки. Локи с восторгом наблюдал за мощной иллюзией, которая, похоже, закончила опознание и вдруг набросилась на юного бога, повалив его на пол. Иллюзия оказалась на удивление материальной, и в этом Одинсон прочно убедился, когда ящер принялся вылизывать ему лицо.       — Хватит, хва-а-а!.. — Локи расхохотался, вырываясь от щекотки. Невероятно довольный собой, зверь подпрыгнул, взмахнув крыльями, и вдруг начал растекаться. Энергия, вложенная в иллюзию, кончилась.       Принц еще какое-то время лежал на спине с кинжалом в руках, восстанавливая дыхание и глупо улыбаясь. Неосознанно бросив взгляд на огонь в камине, Локи прошептал:       — Спасибо…