Изумрудная паутина

      — Я нахожусь в прошлом?       Хведрунг не глядел на Изначального, задавая этот вопрос. Змей издал сухой смешок.       — Зависит от того, что ты называешь «прошлым». Для меня нет ни прошлого, ни будущего — все дороги Паутины Судьбы едино реальны. Но если ты хотел узнать, в самом ли деле ты прыгнул во времени на тысячу лет назад — да, это так.       Хведрунг развернулся, прикипев взглядом к собеседнику. Тело Лодура, занятое Змеем, было обессилено прыжками сквозь пространство и не могло пошевелиться, но Ёрмунганд продолжал выглядеть так, словно у его ног лежит целая реальность. Глубинный всезнающий взгляд нечеловеческих глаз обжег Хведрунга, и юноша вздрогнул с колотящимся сердцем, испытывая необъяснимый страх.       — Я не понимаю. Последнее, что я помню — драку с Волдемортом, а затем я внезапно очутился в космосе, — Хведрунг сцепил зубы, стараясь не трястись от беспокойства. Всё случилось слишком быстро в том проклятом доме, и молодой бог не успел ничего понять. Внезапный прыжок сквозь время невозможно было объяснить случайным заклинанием.       Что теперь будет? Как вернуться обратно во времени? Что случилось с Нарви, успела ли она спастись?       Усмешка Ёрмунганда заставила его вновь сцепить зубы, до крови прокусывая язык. Изначальный точно знал, что случилось — кому, как ни ему, было ведомо прошлое и будущее — однако вид Ёрмунганда говорил о том, что ответов подросток больше не получит. Змеиный бог развалился на траве, спокойно и расслабленно дожидаясь, когда добыча добровольно шагнёт ему в пасть.       Планы Змея всё еще оставались загадкой, как и его личность. Слишком многое было неясно. Он хотел побыть свободным еще хотя бы минуту.       Испытывая нехватку воздуха, Хведрунг повернулся к каменистому возвышению, за которым шла война.       В эту самую секунду совсем рядом маги убивали нечисть, защищая стены Хогвартса. Вокруг него выл ветер, несущий пепел и смрад. Он находился в событиях, что уже случились тысячу лет назад. Он совершенно не понимал, что теперь делать. Единственный, на кого он мог опереться, не вызывал ни малейшего доверия; даже не глядя в его сторону, юный маг чувствовал кожей присутствие могущественного Змея рядом с собой так же ясно, словно тот заполонил собой весь мир. Это всё, что у него сейчас было.       — Помоги мне вернуться обратно, — напряженно попросил гриффиндорец.       Хищная тишина подсказала Хведрунгу, что это были неправильные слова. Единожды шагнув в пропасть без возврата, он едва ли мог сделать это ещё раз. По-прежнему живой в памяти ужас падения с Моста разбудил все инстинкты, протестующие против того, на что Хведрунг собирался подписаться.       Но другого пути не было.       — Я… сделаю то, что ты хочешь.       Ёрмунгандовы глаза вспыхнули, а рот растянулся нечеловеческой ухмылкой. Вкрадчиво, будто неспешный василиск, Изначальный бог прошептал:       — Иди к Корням Иггдрасиля и испей воды из Источника Мудрости, Хведрунг, сын Северуса.       Что-то царапало разум юного бога, но он никак не мог понять, что же было в этой просьбе не так. Он склонил голову с хмурым взглядом на лице.       — Когда я это сделаю, верни меня обратно в моё время.       Змей тихо засмеялся, сверкая огненными голубыми глазами, и ничего не ответил, будто предлагая собеседнику самому найти ответ в его лице. Ётун напрягся. Он ненавидел, когда с ним так играли.       — Как мне туда добраться? — резковато бросил юноша. — Я никогда не слышал об этом месте.       Внезапно пространство потеряло все свои краски. Звук исчез, запахи померкли, и даже само время словно остановилось. Сила Ёрмунганда возросла во стократ, пронизывая собой землю и небо, и вся его прежняя жизнь показалась Хведрунгу крошечным пузырьком в бесконечном море событий.       — Куда бы ты ни шел, это будет правильной дорогой, — произнёс Змей, и его голос стал потусторонним, словно космическое пение. — Кого бы ты ни встретил, они направят тебя в верном направлении. Когда ты достигнешь своей цели, ты будешь знать это так же ясно, как своё имя.       Медленно моргнув, он хитро добавил:       — И после этого... может быть, я верну тебя в то время, откуда ты пришел.       Улыбнувшись в последний раз, хтоническое существо опустило веки и словно исчезло из самого мироздания. Звуки, запахи и краски нахлынули так же внезапно, как и исчезли, словно ничего не тревожило эту планету всего секунду назад. Тело Лодура обмякло, лишенное теперь контроля, Принц рухнул на траву без сознания, слишком истощенный силой Изначального бога. Хведрунг остался в одиночестве. Он медленно повернул голову в сторону Хогвартса.       Он старался осознать случившееся, но психика просто сопротивлялась. Слишком многое свалилось на него за эти несколько часов. Он старался размышлять о планах и возможностях, но вместо этого не мог перестать думать о Нарви и отце, оставшихся в том времени без него. Молодой ётун знал, что должен придумать, как вернуться обратно в своё время, но его мозг просто слишком устал.       Он был далеко. Так далеко.       Был ли вообще… путь назад?       Вальгард с тоской посмотрел на одинокое пирожное в своей тарелке. Полагающийся ему раз в день десерт был слишком небольшим, чтобы насладиться этим сполна, но жизнь в осаде могла продлиться неизвестное количество времени, и расходовать продукты было слишком расточительно. Испустив еще один печальный вздох, Лорд замка начал медленно жевать сладость, стремясь продлить удовольствие.       Профессор Макгонагалл устало изогнула бровь, наблюдая за этим.       — Нынешнее время изобилует такими прекрасными вещами, — протянул Лодур. — Но почему именно сладости должны были оказаться в дефиците теперь, когда я могу оценить их вкус по достоинству?       С тех пор как душа Принца вновь обрела целостность, мир вокруг Вальгарда обрел прежние краски. Когда личность не рассыпалась ежедневно на куски, теряя важные частички себя, эмоции стали последовательными и ясными, а мысли больше не затуманивал дурман безумия. Впервые за долгое время ощутив вкусы и запахи такими, какими они есть, Лодур засмеялся во всё горло — хотя хотелось разрыдаться! Воссоединенные частички души хрупко держались друг за друга, и приходилось чутко следить за своим состоянием.       А что могло лучше сохранять спокойствие, чем определенное количество сладкого каждый день?       В дверь постучали и в учительскую, переделанную под штаб, вошли двое. Девушка и юноша переговаривались, неся в руках неоднородные стопки пергаментов с последними отчетами о продвижении работы по модернизации Хогвартса, как вдруг пристальное внимание Лорда замка, к их несчастью, пало именно на них.       С искренней задумчивостью Вальгард протянул: «Почему ты до сих пор не взял её в жены?»       Малфой споткнулся.       — Ч-ч-что? — Гермиона залилась маковым цветом и переглянулась со вторым Генералом, словно впервые его увидев. С колотящимся сердцем Драко испустил незаметный вздох и придал себе невозмутимый вид. Он напрасно надеялся, что позорный румянец не окрашивал его полыхающие скулы.       — Мой Лорд, позвольте напомнить, что это наше личное дело, которое не касается посторонних.       Внутри Генерала кипели эмоции, но Малфой не позволил им окрасить свой спокойный тон, который, однако, не допускал никаких возражений по поводу сказанного. Лорд или нет, у Вальгарда не было права говорить такие глупости перед преподавателями! О, Мерлин, какой стыд!       Наблюдая за игрой эмоций на лицах подростков, Лодур неожиданно серьёзно уставился на Драко, указывая на него зажатым между пальцев пирожным.       — Когда идет война, тот, кто тебе дорог, может умереть, — Лорд замка кратко махнул рукой, останавливая не начавшуюся вспышку возражений. — Поспеши. Скажи о своих чувствах и проведи время с тем, кто тебе важен. Конечно, если твои намерения серьёзны, молодой воин.       Иначе пожалеешь, если навсегда потеряешь эту возможность, осталось невысказанным. Зелёные глаза Лорда таили в глубине зрачков какую-то особенную тьму, и что-то болезненно знающее было в его взгляде. И хоть его слова были жесткими и даже жестокими по отношению к подростку, было в этом приказе-предупреждении и что-то заботливое — но такое же колючее и сухое, как сердце человека, потерявшего многое. Малфой оцепенел перед темным взглядом старого человека (слишком старого для своей молодой внешности), однако странное давление в атмосфере не продержалось долго. Складки белоснежной мантии шевельнулись, делая Лодура похожим на ожившую статую, и огненно-рыжий Принц вновь потерял интерес ко всему, кроме пирожного.       Тишина исполнилась особенной аурой и повисла плотным одеялом. Собравшиеся преподаватели не решались нарушить её неосторожными словами о защите границ или запасах продовольствия, чувствуя полную неуместность подобных приземлённых переживаний. Профессор Макгонагалл неспокойно водила взглядом по учительской, как потревоженная кошка, и уже хотела сделать Лорду замка замечание, когда Драко поднял голову и решительно посмотрел на Вальгарда.       — Мои намерения серьёзны.       Лодур слегка усмехнулся.       — Хорошо.       Атмосфера мрачного предупреждения тут же развеялась. Профессор Спраут незаметно вздохнула с облегчением и поправила на шее взмокший воротник. Преподаватели загудели, обсуждая друг с другом насущные вопросы, старательно не обращая взглядов к Генералам, чтобы наконец дать подросткам возможность прийти в себя.       Драко и Гермиона обменялись долгим особенным взглядом, интимным обещанием, и постарались вернуться ко своим обязанностям. Позже, в тишине и уединении их ждал разговор.       Невилл хмуро смотрел на разложенный перед ним на низкой подставке огромный свиток пергамента. Поверхность сверкала пестрыми отметками, сделанными разноцветными чернилами, и в запутанной череде ярких строчек угадывалась изрисованная карта окрестностей Хогвартса, которые были заключены в защитный контур заклятий. Двадцать семь точек — рунических печатей — удерживали контур целостным, и ни одна мышь, ни одно заклятье не было в состоянии проникнуть внутрь или выйти наружу. Генерал едва ли был силён в подобных чертежах, но вот уже третьи сутки что-то не давало ему покоя. Он устало бегал глазами по плывущему изображению, в который раз пытаясь понять, что было не так. Другие Генералы так же искали неточности по просьбе Лонгботтома, но ничего не находили. Худая луна выглянула из-за облаков, роняя бледный луч на юношу, очерчивая его застывший профиль. Темные кудри свесились на лицо, заслоняя зрение, и Невилл понял, что его голова безвольно опускается на грудь. Шел уже третий час ночи. Усталость брала своё.       В полусне разум лидера гриффиндорцев наполнился странными смешанными образами, слишком сумбурными из-за непрекращающегося напряжения прошлых дней. Находясь на грани сна и яви, Невилл не заметил, как расслабилось его тело, и ослабшая рука выпустила из пальцев двуручный меч.       Оглушительный металлический грохот заставил Генерала подорваться, и внезапно в его уме вспыхнула ярко-красная лампочка тревоги.       — Подъем! — рявкнул он в ночную темноту, телепатически обращаясь через печать Дракона ко всем Генералам. Проигнорировав последовавший эмоциональный отклик от Гермионы, Драко и близнецов Уизли, он нетерпеливо заговорил: — Оповестите Лорда. Все Генералы и профессор Снейп должны собраться у него, немедленно!       Истощение брало каждого. Отрезанные от окружающего мира, живущие в осаде, вынужденные выживать, обитатели замка валились с ног каждый вечер, чтобы утром снова встать и двигаться дальше. Однако этой ночью некоторым из немногих взрослых в замке всё-таки не спалось.       — Профессор, — Северус негромко обозначил своё присутствие, заметив тихо застывшую у стекла Минерву Макгонагалл. Огрызок месяца безразлично смотрел в высокие окна коридора, выхватив серое лицо немолодой волшебницы. Её морщины, едва заметные раньше за гордым и уверенным выражением лица, за последние дни стали глубокими и резкими, как высеченные в сырой глине борозды. Вместо преподавателя, способного одним голосом угомонить буйных гриффиндорцев, в сыром ночном полумраке предстала уставшая женщина. Колдунья коротким жестом поприветствовала коллегу, не повернув к нему головы. Мастер зельеварения приблизился, словно из солидарности взглянув в то же самое окно.       Тишина, царившая в коридоре, казалось, властвовала над целым миром, осуждая любой шорох громким молчанием теней. Дыхание двух волшебников невольно стало едва слышимым, сливаясь с пленительным безмолвием. Как будто, став частью этого ночного покоя, они бы защитили себя и всех окружающих от невзгод грядущего дня.       — Могу предложить зелье Спокойного сна, — как бы невзначай предложил Северус незаинтересованным голосом. Профессорка неуютно пожала плечами, кутаясь в теплую клетчатую накидку. Она ничего не ответила на предложение, вместо этого повернув усталые бледные глаза к собеседнику и пристально всмотрелась в его лицо, охваченное светом ночного солнца.       — А вы совсем не постарели, Северус, — тихо произнесла волшебница, к вящему изумлению оного. — Кажется… даже выглядите моложе.       Поза Снейпа стала жесткой и прямой, как закаменевшая колонна. Его глаза невольно метнулись к отражению двух колдунов в темном окне.       — Что же, в этом месте должны остаться молодые люди, — с сухим юмором резюмировала Макгонагалл. — Ведь даже детям этого не позволили.       Люди, отраженные в стеклах, смотрели друг на друга. Серое, неровное лицо седой колдуньи резко контрастировало с благородным отблеском молодой кожи, обрамлённой темными волосами, гладкими как перья лощёного ворона. Сердце Северуса гулко ударило в ребра, как в бубен. Он уже давно не смотрел в зеркало — тем сильнее он осознал очевидное здоровье и молодость своей внешности, которых у него, кажется, не было от роду.       Он не должен так выглядеть. Подобная красота никогда не была присуща человеку с его отвратительной жизнью, она бы скорее подошла…       Дыхание зельевара остановилось. Чужая — сильная, непокорная, божественная кровь стучала в его висках, а чужая магия жгла золотой меткой на левой руке. Боги изменяют всех, кого касаются.       Он не успел ничего сказать, когда гудящую от напряжения тишину разрезал свист, и рядом с преподавателями пронёсся заколдованный бумажный самолётик. Влетев в руки мастера зельеварения, он развернулся, тревожно сверкая еще свежими чернилами:       «Профессор,       Прошу прощения, если разбудил. Собрание прямо сейчас, в кабинете Лорда замка. Это важно.       Генерал Лонгботтом Н.»       — Итак, господа, — совершенно бодрствующий, несмотря на поздний час Лодур уперся руками в столешницу. Безо всякого удивления окинув взглядом всех собравшихся, он скупо усмехнулся. — Вы утверждаете, что среди нас предатель?