Изумрудная паутина

      — Это, — негромко прошелестел Агамотто, — вся моя мудрость и опыт. Каждая капля знаний моей головы. Здесь.       Хведрунг нахмурился, бегло осмотрев роспись заклинаний, но не мог найти ни единого изъяна. Цепь символов неумолимо текла и закручивалась асимметричным водоворотом, а в центре среди недоброго красного блеска чернил лежала знакомая шкатулка. Изгнанный принц сделал напряженный вздох.       — Тебе удалось… — прошептал он.       Агамотто кивнул и его глаза заблестели безумным возбуждением.       — Я обуздал Камень Времени.       Однако его энтузиазм был весьма сдержанным. Парень зажато повёл плечами и напряженно посмотрел на полувеликана.       — Но я был бы слишком глуп, чтобы сказать, что я усмирил его. Мне удалось лишь набросить уздечку на древнего монстра, который даже не намеревался этому сопротивляться. И хотя он странно терпим к нашим попыткам контролировать его, природа Камня слишком непредсказуема. Не забывай, он старше самого мира.       Агамотто сглотнул и облизнул сухие губы.       — Всё это время… иногда… мне казалось, что нечто подсказывает мне, что нужно делать. Как божественное провидение. Я был напуган, но и очень взволнован, мой друг. Ведомый провидением, я создал… нечто невероятное. Теперь осталось сделать лишь последний шаг.       В присутствии Камня сам воздух в комнате ложился на плечи тяжелым одеялом, и что-то в этом воздухе говорило с Хведрунгом. Агамотто умело вскинул руки и с поражающей легкостью стал творить колдовство. С каждым новым штрихом геометрических заклинаний и унцией влитой магии спираль ритуальных символов сияла всё более яркими цветами, переливаясь от красного до зелёного. Когда мастер артефактов закончил рисовать, он направил сотворённое заклинание и едва устоял на ногах, когда сияющая энергия ринулась внутрь шкатулки.       Хведрунг и еще несколько старших мастеров мистических искусств держали волшебные инструменты наготове, напряженно следя за ходом завершающего ритуала. Здесь всё должно было подойти к концу. Долгие годы кропотливого труда оканчивались сегодня. Массив из пяти священных камней удерживал буйную энергию, не давая ей вырваться за пределы нарисованной спирали, и бушующая магия медленно изменилась. Что-то вздрогнуло в самом пространстве и на миг каждый человек в ритуальном зале ощутил неумолимо давящую силу космического бытия. Один за одним мастера мистических искусств падали на колени, из их ослабших рук падали могущественные артефакты, лишившись своей магической силы.       — Это… сила Камня Бесконечности?.. — в ужасе и трепете вздохнул один из них, тут же отброшенный порывом дикого ветра. С криками волшебников сдуло, как тряпичных кукол.       В окружении бушующих магических потоков, излучающий сияние неземной красоты, из шкатулки медленно выплыл Камень, окруженный лентами металла. Плавясь и деформируясь, металл обретал форму, обвивая Камень подобно глазу с изумрудным зрачком. Золотые веки бесшумно сомкнулись и ауру Камня резко отрезало. Повис ошеломляющий покой.       Хведрунг, единственный, кто остался стоять на ногах, вошёл в затихший ритуальный круг, поднимая новорождённый артефакт. Дыхания Камня больше не было слышно, будто тот полностью исчез из мира. Полувеликан переглянулся с Агамотто, читая в глазах мастера артефактов подлинное благоговение. Сила Камня Времени отныне была в их руках, и Хведрунг едва сдерживал напряженное нетерпение, искрящееся в жилах.       Он ждал очень долго.       Так долго, что перед ним пролетели годы длиною в человеческую жизнь. Агамотто больше не был подростком. Старый друг улыбался прежними, знакомыми глазами, но его виски были украшены сединой. На Хведрунга смотрел взрослый и мудрый мужчина, давно перешагнувший половину своей жизни.       Несколько поколений детей выросли и стали взрослыми у полуётуна на глазах. Отгремели битвы с чудовищами и войны с захватчиками, жаждущими чужих магических богатств. Деревни у подножия гор несколько раз уходили под воду, горели и исчезали под оползнями. В маггловском царстве, что окружало Камар-Тадж, сменилось уже пять династий. Не менялась лишь Старейшая. Ни единой нити новых морщин не пролегло на её светлом мраморном лбу.       Хведрунг рос. Но рос столь медленно, что порой ему казалось, будто это мир вокруг движется слишком быстро. Сложив все свои прожитые годы, казалось, ему было уже почти восемь десятков.       Собственная магия не вернулась к нему. Шрам на груди, оставленный копьем Всеотца, бесконечно излучал холод проклятия, что запечатывало божественные силы Хведрунга. Никто из храма мастеров мистических искусств или же за его пределами не мог снять это проклятие.       Но Камень Времени мог.       Агамотто приблизился к нему и целую минуту смотрел на сотворённое им чудо. Их с Хведрунгом взгляды пересеклись. Принц внимательно посмотрел на друга, словно впервые его замечая. Вытянув перед собой артефакт, он повесил Камень Агамотто на шею.       — Ты воистину необычайный волшебник, — изрёк полувеликан. — Тот, кто сотворил подобное, навечно впишет своё имя в историю.       Мастер артефактов засмеялся.       Сведя руки вместе, будто в странной молитве, Агамотто развернул ладони, будто что-то открывая. Тотчас золотые веки артефакта распахнулись, являя миру изумрудное сияние. Обузданная и подчинённая сила Камня гудела внутри своей золотой клетки, охотно откликаясь на зов колдуна и пьянила этой мощью, выходящей за грани человеческого. Хведрунг чувствовал себя натянутой пружиной, когда мастер направил руки в центр его груди. Изумрудные круги обвили запястья артефактора, как браслеты. Сердце полувеликана колотилось в горле. Его проклятие… неужели, оно наконец исчезнет?       — Пусть благословят нас боги, — прошептал Агамотто с кривой улыбкой и обратил Время вспять.       Хведрунг выгнулся с хриплым криком, а Агамотто в ужасе воскликнул, когда его друг сперва превратился в ребёнка, а затем в младенца. Беспомощный синекожий мальчик рухнул в куче ниток, которая в будущем только должна была стать одеждой. Агамотто едва помнил, как кричал, когда изо всех сил пытался остановить перемотку Времени. Младенец продолжал уменьшаться, вернувшись в форму зародыша и проходя развитие в обратном порядке, пока окончательно не исчез. Артефактор с дрожью рухнул на колени, уставившись на место, где только что стоял его друг.       Но странным образом магия продолжала работать, проворачивая Время назад. Что-то продолжало двигаться в прошлое, отматывая события, как плёнку фильма. Агамотто нахмурился, отбрасывая панику. Он не понимал, что происходит, но магия Времени безошибочно влияла на нечто, что осталось от Хведрунга. Была ли это его душа? Быть может, Камень возвращал его к прошлой жизни?       Чем дальше откатывалось время, тем страннее вело себя пространство. Воздух словно покрывался трещинами и дробился на кусочки битых зеркал. Из трещин начал сочиться густой чёрный дым, топя мир будто в вязкой паутине. Магия просто сходила с ума, вызывая у Агамотто безумную мигрень. Он схватился за голову и застонал, не в силах больше выдерживать боль. Чёрный дым скапливался в огромный кокон, словно готовясь взорваться, а Время Хведрунга продолжало отматываться назад.       «Это конец, » — промелькнуло у артефактора в голове перед тем, как дрожащий и сходящий с ума мир вдруг замер, поставленный на паузу.       Незнакомая рука появилась в поле зрения Агамотто и сняла Камень Времени с его шеи. Превозмогая боль в раскалывающемся черепе, мастер артефактов поднял взгляд… И тогда его взору предстала истинная Тьма.       У Тьмы была незнакомая чёрная с золотом мантия, струящаяся до пят. Оборачивая высокую фигуру Тьмы в сложное плетение тканей, она напоминала космическое полотно, украшенное туманностями. Это была королевская мантия, вдруг понял Агамотто. Это знание пришло само по себе, как будто сама реальность говорила об этом.       Король накрыл ладонью Камень Времени и остановил его. Магия замерла и стала ластиться к его пальцам, будто просила прощения. Однако руки короля не знали снисхождения.       Мастер-артефактор осмелился ещё немного приподнять взгляд: его манила эта фигура, полная величия. И вместо того, чтобы остановить его, король позволил ему. И за это Агамотто был готов проклинать и его, и себя за то, что ему когда-либо позволили видеть это лицо. На него смотрело небесное существо. На него смотрела Тьма. А у Тьмы были глаза зеленее листвы и дороже изумрудов. Их гипнотическая красота отнимала у этого слабого человека разум, оставляя лишь одно желание — погрузиться в эту бездну и больше никогда не возвращаться. Король усмехнулся, осознавая бедствие, в которое попал Агамотто, но ничего с этим не делая. Без сомнений, это была улыбка, способная разрушать миры.       «Довольно», — со снисхождением прошептал нечеловеческий голос, и Агамотто вырвался из гипнотического плена.       Эта Тьма была своенравна. Наигравшись с разумом человека, король лишь по прихоти отпустил уже пойманную птицу. Он медленно развернулся, и длинная мантия, сотканная будто из ночного неба, великолепно обернулась вокруг его стройных ног.       «Теперь мне ясно, что за будущее меня ждёт, » — продолжил голос прямо в голове Агамотто. Король не казался ни печальным, ни счастливым от этого знания. «Я благодарен тебе, смертный.»       Его пальцы коснулись лба Агамотто. Это касание было легким, как крылья бабочки, но почему-то показалось ему самым значимым в жизни событием, будто всё его существование длилось только ради этого момента. Агамотто не смог сдержать глупой улыбки.       — Кто ты? Ты бог или дьявол? — выпалил он.       «Я мог бы быть и тем, и другим, » — с лёгкой насмешкой прошептал Король. «Я тьма, что лежит за границей вселенной. Я тот, кто должен править мирозданием. Но в будущем я буду свергнут и убит, когда подлый змей воткнет мне в спину нож. Такова моя судьба.»       Сердце Агамотто заболело. С печалью он посмотрел на высокую фигуру и почувствовал настоящую утрату. Он не мог не горевать о судьбе своего друга. Ясно увидев это, Король заинтриговано усмехнулся.       «То, кем я есть в прошлом, не имеет значения. То, кем я стану в будущем, не имеет значения. Лишь то, что существует прямо сейчас, истинный я.»       Он коснулся Камня Бесконечности в своей руке и тот запылал, начав отматывать время вперёд. Трещины мира исчезли, тьма растворилась, а фигура Короля, увенчанная звёздной короной, вернулась к небытию, чтобы вновь родиться в новом теле. Эмбрион вырос в младенца, тот стал ребенком, а ребёнок обратился юношей, слишком молодо выглядящим для восьми десятков лет. Его глаза по-прежнему были зелены, как листва, но они больше не сверкали, как холодный отстранённый камень. Его лицо было прекрасным, но больше не излучало столь жуткую и бесчеловечную ауру. Он был величественным, но не далёким от всего земного.       И, кажется, прикосновение Хведрунга было гораздо более ценным, чем касание небесного и лишенного доброты короля.       Хведрунг пошатнулся, но устоял на ногах, когда вернулся к нормальному состоянию. Уставившись на Камень Времени, теперь надежно спрятанный в золотом сосуде, он свирепо впихнул его в руки Агамотто.       — Забери и больше не используй на мне никогда, идиот.       Агамотто не смог ничего сделать со смехом и слезами, вырвавшимися одновременно, когда он увидел своего друга, целого и возвращенного. Тот выглядел слишком ошеломленным тем, что с ним случилось, полностью поглощённый своими воспоминаниями.       — То, что я только что видел… Это был… я? — прошептал он, разглядывая свои руки, которые до сих пор помнили легкость движений Короля. Его тело всё еще хранило фантомный вес длинной королевской мантии, а голова казалась странно лёгкой без сияющей короны. — Но он прав в одном. Ни прошлое, ни будущее не имеет значения. Лишь то, что есть в настоящем, это истинный я.       Но самое главное…       Хведрунг, вдруг осознав, распахнул свою одежду, уставившись вниз. Его грудь всё ещё уродовал жуткий шрам. Но печати Одина под ним больше не было. Его божественная сила вновь вернулась к своему хозяину.