— Каждая моя строчка о тебе, ты в каждой моей частичке, и я не могу это забыть.
Было так много людей, которые хотели быть с ней, любили, готовы были на задних лапках бегать, чтобы завоевать внимание девушки, а ее угораздило полюбить именно того, который ранит раз за разом. Но если кто-то и виноват, то сама Катя: сама себя сломала этой любовью, сама позволила себе полюбить, не смогла противостоять этим чувствам. Если бы не эта слабость, у нее была бы совершенно другая жизнь. Возможно, не такая яркая, сердце бы не горело любовью. Она никогда бы не узнала, что такое настоящее счастье, но и не сломалась бы пополам. Но, видимо, такая ее судьба — умирать в душе от несчастной любви. Но то, что она видела дальше, было как медленная и мучительная смерть. Воздуха все меньше, а сердце то останавливалось, то бешено колотилось, выпрыгивая из груди. Хотелось кричать, чтобы он остановился, но нет, уже поздно. Блять, сама же отпустила, пожелала счастья, теперь нет права жаловаться.— Не держи на меня зла, Егор, просто отпусти. Так будет лучше. Сейчас ты сядешь в машину и поедешь обратно к той… девушке. Вдруг она и есть твой шанс на счастье.
Какими же пророческими оказались ее слова, потому что сейчас он как раз доставал с кармана пиджака маленькую коробочку, а девушка начала то ли плакать, то ли смеяться. Они еще что-то говорили, но Кате было не до этой парочки, она думала уже только о том, как бы допеть до следующего перерыва. Надо следующей взять акустику и присесть на стул, голова кружилась и ужасная слабость. — Не заплачу и не закричу, и все равно тебя… — она не допела только одно слово до конца перехода к следующему припеву, в глазах совсем потемнело и девушка потеряла сознание. Это вызвало шок и испуг у всех людей, а Егор практически со скоростью света оказался рядом с любимой. — Помогите кто-нибудь! Человеку плохо, — послышался крик по всему залу. Люди шокировано уставились на парочку, кто-то паниковал, другие набирали скорую. Егор же легко хлопал по ее щекам, надеясь привести в сознание. — Дайте пройти, я врач. Пульса не слышу, — грустно сказала женщина, которая подошла и старалась нащупать пульс, но безуспешно. — Нет, нет, нет, не верю. Мы должны быть вместе, помнишь? Я же люблю тебя, не смей уходить, — голос то был очень тихим, почти шепотом, то еле не срывался на крик. Это будто нервный срыв, хотя, вполне нормально, как для человека, который теряет свою любовь. — Ты не можешь умереть по моей вине, умоляю, прости, только останься, я все исправлю, в этот раз точно, — тихо говорил он, наклонившись к лицу шатенки. Булаткин уже потерял всякую надежду найти Катю, месяц поисков не дал никаких результатов, а сейчас она здесь, но без сознания. Такая бледная, худая, просто мороз по коже от осознания, что может снова потерять ее.Больница
Егор ходил туда-сюда по коридору, ожидая, пока выйдет врач и что-то скажет. К счастью, та женщина ошиблась и просто не смогла нащупать пульс, но вот о состоянии девушки ничего не было известно. Да и почему это случилось? Явно ничего хорошего. Но главное, что она жива, он рядом, а остальное исправят. Егор точно знал, что это ему под силу. — Юрий Анатольевич, ну что? Как она? — с волнением спрашивал Егор, как только врач вышел из палаты, еще и тот самый, которого он доставал месяц назад, вот повезло же. Хоть бы ничего серьезного и она была в порядке. — Не переживайте вы так, а то еще с нервным срывом сляжете. Не буду сыпать медицинскими терминами, скажу просто, что у Екатерины Андреевны истощение нервной системы, переутомление, а также низкий уровень сахара в крови, проблемы с давлением. Ей нужно нормально отдыхать, питаться, а также никаких нервов, только позитив и забота. Я прописал некоторые препараты, медсестра потом оформит вам выписку, как раз капельница закончится. До свидания, — быстро проговорил он и, протянув Егору листок с лекарствами, ушел по делам. А Булаткину сейчас предстояло остаться наедине с той, перед которой чувствовал безумную вину за то, что случилось. — Что ты здесь делаешь? Скажи, пусть они меня отпустят и уходи, тебя невеста ждет. Уходи отсюда, — злилась шатенка, как только увидела Егора на пороге палаты. Ему казалось, что если бы не темные волосы, она бы вообще сливалась со стенами, еще ни разу не видел девушку такой. — Сейчас поедем домой, успокойся. Нет у меня никакой невесты, что за бред? — даже удивился парень. Он хотел взять ее за руку, но девушка быстро убрала ее. — Черт, ты не так все поняла. Я встретился с ней, чтобы сообщить, что разорвал контракт, вернул новогодний подарок и все. Малышка, я искал тебя целый месяц и хотел подойти, как только окончательно покончу со всем этим дерьмом. — Мне нужно на работу, — сказала она спустя пару минут, внимательно его выслушав. Нет, больше Катя на это не поведется, ни за что. Не желала больше отношений, тем более, с Егором. — Катя, я сказал, что мы сейчас едем домой, и никакой работы, — строго заявил он. — Да какого хрена ты мне указываешь? Блять, тебя нет в моей жизни и не будет, я не хочу, понял. Выметайся отсюда, пиарься, женись, размножайся, мне похуй, только никогда не подходи ко мне! Пошел вон! Вон отсюда! Уходи! — она кричала на весь голос, била руками о кровать, а потом еще и слезы подключились. Хорошо, медсестры сразу подбежали и сделали укол успокоительного с эффектом снотворного. Егор просто шокировано наблюдал за этим всем, не верил, что это его любимая Катя. Страшно было видеть подобную картину. — Она будет спать до утра. Егор, вы не берите в голову, наверное, это нервный срыв, она мало контролирует, что говорит в таких случаях. Она очень ранимая и слабая сейчас, хотя и не хочет этого признавать, — щебетала одна из медсестер, а Егор только кивал. Нет, он просто обязан вернуть ее к жизни, хорошей жизни. Еще около часа заняли все формальности, оформление выписки и фото с половиной персонала и пациентов больницы. Только потом он смог забрать Катю домой. Про себя Крид отметил, что она действительно сильно похудела, совсем как пушинка. Видимо, так бережно он еще ни к кому и ни к чему не относился, будто она была хрустальной вазой, которую сломает малейшее движение не в ту сторону. Даже ехал как черепаха, чтобы не разбудить, а чтобы перенести буквально на пару метров с машины в квартиру, укутывал и своей, и ее куртками. Только уложив девушку в кровать, Егор наконец мог с облегчением вздохнуть и самому вздремнуть пару часиков.Утро
— Что я здесь делаю, где мой телефон, и почему ты не разбудил меня на работу? — Егор спокойно стоял на кухне и готовил кофе, как туда буквально влетела злая, как пантера, Катя. Она сама еще шаталась и говорила слишком тихо, хоть и старалась кричать. — Ты здесь живешь, как минимум, до полного выздоровления, телефон там, где и сумка, в коридоре, и ты больше не работаешь. Все? Садись есть, — с улыбкой ответил Егор и подошел к девушке, чтобы поцеловать в щеку, но та быстро подставила ладонь и села за барную стойку. — Сюда придут завтракать все твои фанаты? — удивленно спросила она, осматривая кухню, которая больше напоминала кондитерскую. Пять тортов, рулет, десять пирожных, мороженое и еще горячие сырники, единственные не из магазина. — Тебе нужно есть много сладкого, а так как ты спала, я не знал, чего хочешь, поэтому купил все, что было, — сегодня они будто поменялись ролями. Когда еще были в отношениях, Катя колдовала у плиты и сразу же готовила для Егора горячий кофе, теперь он бегает туда-сюда. — Слушай, давай прекратим этот цирк. Между нами все кончено и ничего быть не может. Так что после завтрака ты везешь меня на работу и исчезаешь. Это ясно? — Нет. Я люблю тебя и никуда не отпущу. Малыш, все будет хорошо, — заверил он, присев на корточки перед девушкой. Черт, как же он провинился перед ней. — Я поломанная уже. Невозможно восстановить и полюбить, пойми это и не трать свое время, — грустно сказала девушка, а как только его руки хотели коснуться ее, тут же встала со стула. — Я руки не помыла, — добавила девушка, заметив растерянность на его лице. Она никому не позволяла себя касаться теперь, просто не могла. Ее бросало в дрожь и хотелось плакать. Но все же упрямство Егора оказалось сильнее, поэтому Катя осталась у него до выздоровления. Она просто сдалась, не было сил спорить с ним. Она была сильной, пока вся в делах, работе, а как остановилась — упала морально еще больше. Они должны были забрать ее вещи, а то даже надеть нечего, где Егора ждал еще больший шок. Во-первых, шрамы на ее запястье, ровные, такие случайно не получатся, а значит, еще одна попытка была. Но вот какого хрена? Зачем снова решилась? Неужели до такой степени разочаровалась и сломалась? А во-вторых, условия, в каких она жила. Это и квартирой не назовешь, просто кошмар, даже нет техники, все старое. Романова, конечно, попыталась успокоить, мол, здесь только дремала, а ела в столовке офиса. Один раз в день, черт подери. У Егора пропал дар речи, серьезно. Блять, как можно так над собой издеваться? Теперь ясно, почему такая худая и слабая. Надо исправлять, правда, ее душевное состояние волновало куда больше.Вечер
— Это еще что за чебуреки? — послышался удивленный голос на кухне. Егор решил сделать пельмени, вот и пытался их слепить. Да, великоваты, но ничего, главное, чтобы вкусно было. — Это пельмени. Считай, это пельмени по-егоровски, фирменные. Ты чего здесь? — закатив глаза, проворчал парень. — Я уже разложила вещи, сделала порядок в твоем шкафу, вытерла пыль и не знаю, чем заняться, — его это сильно разозлило: отправил же отдыхать, а она и здесь себе занятие нашла, решила показать, как лепить пельмени. — Смотри, они должны быть маленькие, а не на половину ладони, — объясняла девушка и стала медленно показывать, но опять начала кружиться голова, и она слегка пошатнулась, что заставило Булаткина молча отнести шатенку в спальню и приказать лежать. В этой ситуации сопротивляться просто не могла. — Приятного аппетита, — через полчаса в спальню вернулся Егор, с пельменями, которые девушка сразу же принялась есть. — Кать, что это? — спросил он, кивнув головой в сторону ее запястья. Девушка даже подавилась от такого вопроса. — Шрам, — спокойно ответила шатенка, возвращаясь к пище. Булаткин решил ее не трогать, пока нормально не покушает, но знать все же хотел, что произошло за это время. — Расскажи мне все, прошу тебя. Кать, не скрывай от меня ничего, мне важно знать, что случилось, — решился произнести он, когда с пищей было покончено. — Хочешь знать все? Хорошо, слушай, — с ухмылкой начала она, хмыкнув перед тем, как устремить свой взгляд в окно. Так легче говорить. — Цены на мебель очень сильно выросли, в три раза, я сокращала сотрудников, зарплаты, выставляла счета клиентам все больше, но не помогало. Фирма медленно, но уверенно шла ко дну. Никаких уступок и быть не могло, договор заключен с фирмой Димы, а лишних миллионов долларов у меня не было, чтобы разорвать, вот юрист и предложил одну схему. Цена вопроса — 50 тысяч долларов, я залезла в долги, но нашла их, потом попросил еще 50, мол, время идет, цены меняются, я взяла все деньги фирмы, которые были в обороте, продала машину, чтобы выплатить людям зарплату и оплатить счета. А схемы никакой и не было, юрист тоже подставной. Развели, как дуру последнюю, — девушка замолчала на пару секунд, а заметив немой вопрос в глазах Егора, продолжила. — Барабанной дроби нет, а жаль, потому что все это оказалось дело рук папы и Димы. Думали, что, потеряв все, я вернусь к нему. И ты знаешь, я думала об этом, даже планировала возвращаться, пока в одно «прекрасное утро» не узнала, что беременна, — на этих словах улыбка резко пропала с лица, а мурашки прошлись по коже. Больно вспоминать. — И этих три дня я засыпала и просыпалась с мыслью, что не одна, скоро стану мамой, решила бороться, чтобы потом не было стыдно перед малышом. Я очень хотела его появления, ты себе представить не можешь. Но не судьба, потому что на четвертый день я его потеряла. Все было так быстро, он был слишком маленьким, чтобы был шанс выжить. Не уберегла, — девушка снова плакала, а Егор сжимал зубы, стараясь не выдать, как больно ему. Черт, он так хотел стать отцом, держать на руках малыша от Кати, но жизнь распорядилась иначе. — Я хотела умереть, но что-то будто остановило перед третьим порезом, я даже умереть не смогла. Дальше все смешалось в одно. Помню, как привели разбираться, где деньги, потом нашла работу, вторую, третью, и ничего, жила, точнее, существовала. Я окончательно перестала жить, когда потеряла ребенка. Почему так, Егор, почему он? Это я виновата, что его нет, все из-за меня. — Тише, родная, тише. Я со всем разберусь, все будет хорошо. У нас еще будут дети, как мы всегда хотели. Ты ни в чем не виновата, — блондин крепко обнял девушку, старался успокоить ее, гладил по волосам и совершенно не обращал внимания на ее попытки вырваться и удары по спине. По его щеке скатилась скупая мужская слеза. Блять, оказывается, он мог быть отцом, но тут же потерял этот шанс. Невыносимо больно, с этим ничто не сравнится. — Теперь ты меня ненавидишь, да? За то, что не уберегла его, — она вроде бы немного успокоилась, всхлипы стали тише и реже, но на этих словах будто все по новой. Футболка Егора намокла от слез Романовой, и, как он ни старался, она не могла взять себя в руки, успокоиться, что он понимал. Это больно, безумно, и Булаткин даже удивлялся, как его хрупкая девочка вынесла все в полном одиночестве. — Катюша, моя маленькая, глупенькая девочка, я не могу тебя ненавидеть. У нас все впереди, милая. Уже поздно, попробуй уснуть, — она только помотала головой, делая глубокие вдохи, чтобы успокоиться. — Тогда просто ложись, отдохни, я могу остаться, если хочешь. Только не плачь, — он ожидал, что она, как всегда, скажет уходить, но нет, потянула на подушки за собой. Булаткин быстро набросил на девушку одеяло и снова крепко ее обнял, целуя в волосы. Она лежала на его груди, как кукла, лишь плакала, благо, уже без истерики. Безумно красивая, но безумно грустная и бледная. Егор понимал, что Кате нужно выплакаться, что-то сделать со своей болью, которую так долго держала в себе, и он был готов стать той самой жилеткой для слез. — Я не могу спать больше часа, начинают сниться кошмары. Разве что под снотворным, — тихо сказала она, когда слезы наконец утихли. — Сегодня будешь. Я буду охранять твой сон, — чуть улыбнулся Булаткин. — Но ты засыпай, малыш, и я приду к тебе во сне, ты обними меня быстрей. Но ты засыпай, малыш, давай растопим этот снег и приготовимся к весне, — он тихо напевал свои же песни, пока она не уснула, такая милая, невинная. Сегодня он снова вспомнил, как приятно чувствовать на себе ее нежные ладошки. Она впервые за долгое время обнимала его во сне, как раньше, забросив ногу и крепко обняв руками. Блять, это было лучшим, о чем он только мечтал со дня расставания. И пусть она не позволят себе все возвращать днем, но ночью, когда невозможно себя контролировать, показала настоящее отношение к нему. Егор боялся даже пошевелиться, чтобы не разбудить ее, и после первого же кошмара шатенки, когда успокаивал ее и убеждал, что все хорошо, больше не смог уснуть, только наблюдал за ней и спешил гладить и целовать, как только кривилась. Кошмаров больше не было, но он вспомнил, какая она красивая во сне, не сомкнув глаз ни на минуту, смог этим насладиться. Впервые Егор забил на работу, не поехал на важное собрание в лейбле, просто потому, что хотел дать своей любимой девушке выспаться. Она дороже всего на свете, черт возьми.