***
— Итак, — говорит профессор Бланшар, садясь рядом с Реджиной за завтраком. — Я слышала, что вы с моей дочерью вроде как… вместе? Реджина отрывается от пережевывания своего тоста и откладывает газету. — Я так понимаю, Эмма тебе рассказала? — Не всё, но достаточно, — Бланшар безмятежно кладёт руки себе на колени. Реджина замечает седину на голове, и получает от этого дикое удовольствие. Реджине так хочется задеть Бланшар, рассказав ей «всё». Как Эмма кричала вокруг её пальцев и какова она на вкус. Однако, Реджина больше не заинтересована в мести. В самых тёмных уголках своей души, Миллс надеялась, что в непосредственной близости к Бланшар, она найдёт способ отомстить за мать, но годы преподавания притупили её желание мести. — Понимаю, — осторожно говорит она. — Надеюсь, ты счастлива, — искренне говорит Бланшар. — Твоё счастье важно для меня. Реджине хочется накричать на неё, потому что Мэри Маргарет не думала о её счастье, когда обманом заставила убить Кору Миллс, убеждая, что зелье заставит бессердечную мать почувствовать угрызения совести. И с тех пор, Бланшар не сделала ничего для Реджины. Миллс лающе смеётся. — Очень хорошо, — говорит Бланшар. — Оставлю тебя. Её большие и печальные глаза ещё мгновение задерживаются на Реджине, и той приходится сосредоточиться на статье о матче между Холихедскими гарпиями и Паддлмир Юнайтед, чтобы избежать вопиющего, несправедливого чувства вины, проходящего по венам. Она напоминает себе, что Бланшар манипулятор. Все постоянно забывают тот факт, что директор школы была слизеринцем, известной своей находчивостью и смелостью во время войны. Спустя несколько мгновений в столовую входит Эмма и садится рядом с Реджиной. Её мантия помята, и она снова надела свои ужасные драконьи сапоги, но Миллс не может заставить себя сделать ей замечание. — Доброе утро, дорогая, — говорит Реджина, игнорируя тот факт, что Свон забрала её кофе и стянула с тарелки последний тост. — Я так устала, — жалобно произносит Эмма с набитым ртом. — Манеры, мисс Свон, — говорит Миллс, возвращаясь к «Ежедневному пророку». Давняя реплика срывается с языка, и Реджина чувствует, как Эмма усмехается. — О, мы снова вернулись к «мисс Свон», — произносит Эмма. — Мне очень жаль за то, что я была груба, профессор. Могу ли я сделать что-нибудь, чтобы загладить свою вину? — говорит Эмма, притворно улыбаясь. Реджина поворачивается к ней, глядя на то, как Эмма хлопает своими абсурдно длинными ресницами и облизывает языком нижнюю губу, напоминая Реджине о том, где именно этот язык был всего две ночи назад. Белль Френч садится по другую сторону от Реджины. — Ты ужасно красная, Реджина. Тебе нездоровится? Эмма буквально кудахчет, по-другому её смех не описать. Реджина смотрит на неё и снова видит блики, которые в их первый год знакомства заставляли Миллс трепетать, а в один незабываемый момент — плакать. Но Эмма просто достаёт свою палочку и подвигает тарелку с тостами к себе. — Передай мармелад, дорогая, — говорит Свон, и Реджина тянется за ним через весь стол, не в состоянии сдержать улыбку.***
Она не может заводить себе любимчиков, особенно будучи деканом, поэтому когда Генри и его шайка несуразных детишек с разных факультетов пытаются пробраться в Запретный лес, Реджина снимает по двадцать очков с каждого факультета и в качестве наказания на неделю назначает им дополнительные занятия после уроков. — О чём ты думал? — спрашивает она, когда встречает Генри в тот вечер. Они должны будут провести время с каждым из деканов, и Реджина планирует заставить их переписать все документы за последние десять лет, потому что в этом году она решила кардинально изменить свою систему преподавания для максимальной эффективности. Близнецы Циммер (которые шокировали всех тем, что попали на разные факультеты — Ник в Пуффендуй, а Ава в Слизерин) шаркают ногами, отказываясь нести ответственность за содеянное. Генри вздыхает. Пейдж Хаттер — когтевранка и отличница по Трансфигурации — отвечает за них: — Мы слышали, что в лесу обитают кентавры и хотели встретиться с ними. — Прекрасно, — говорит Реджина. — Я надеялась, что причина будет более весомой. — Но так и есть, — настаивает Генри, не обращая внимания на сарказм Реджины. — Пейдж хотела поговорить с ними о гадании. Она очень заинтересована в движении звёзд. — Вы могли обсудить это с профессором Голдом, — отвечает Реджина. — В конце концов, он учитель этого предмета. — Да, — бормочет Генри. — Но он жуткий. Сделать такое заявление перед учителем довольно смело, хотя Реджина частично согласна с ним. — Мистер Свон, вам запрещено опускать оскорбительные комментарии в адрес учителей Хогвартса. — Извините, — говорит Генри, глядя на неё большими глазами и надувая губы. Этот трюк он, несомненно, перенял от матери. — На меня не действуют ваши уловки, мистер Свон, — строго произносит она, хотя и не может сдержать улыбку. — Приступайте к вашему заданию, — говорит она, потому что три других ученика удивлённо глазеют на неё. Они редко видят профессора Миллс улыбающейся.***
В пятницу она встречает Эмму у главного входа. На улице достаточно холодно, и Реджина дрожит. Эмма спускается по лестнице, чтобы встретиться с ней. — Извини! — кричит она. — Меня поймал профессор Хоппер, — её кудри подпрыгивают на плечах, и она широко улыбается. Реджина расслаблено смотрит на Эмму. — Готовы, профессор Свон? Эмма закатывает глаза и берёт Реджину за руку, таща прямо в снег. — Мы должны поторапливаться, — говорит она. — Надеюсь, ты надела хорошие ботинки. Когда они оказываются за пределами школьных ворот, Эмма тянет Реджину на себя и целует. Её губы холодные и обветренные, но всё равно неотразимы. — У тебя снежинки в волосах, — бормочет Эмма, когда они отстраняются друг от друга, и зарывается пальцами в волосы Реджины. — Нас могут увидеть, — говорит Реджина, выпуская изо рта пар. — Мы собираемся на свидание, — смеётся Эмма. — Нас может увидеть кто-угодно. Реджина забронировала им столик в «Трёх мётлах». Она зажигает свечу и ставит её в центр стола, потому что паб никогда не славился романтической атмосферой, хотя у него лучшая еда и удачное расположение. — Итак, — говорит Эмма. — Итак, — повторяет Реджина. — Мы не очень хороши в этом, не так ли? — произносит Свон, касаясь пальцами пламени свечи. Реджина хватает её за руку, проводя пальцами по ладони Эммы, чувствуя, как она дрожит. — Мы могли бы попробовать, — бормочет она. — Эмма. Свон выдыхает, когда Реджина называет её по имени, и та делает вывод, что, может быть, это не худшее свидание на свете. Их прерывает официантка. Реджина преподавала у неё в прошлом году, поэтому она быстро отдёргивает руку, заметив любопытный взгляд. — Ах, мисс Бойд. Как вы? — говорит она. — Всё хорошо, профессор Миллс, — она касается своего живота, и Реджина замечает выпуклость, указывающую на её положение. — Чем я могу помочь? — Гамбургер и жабросли, — отзывается Эмма. — Не смотри на меня так, Миллс. — Куриную грудку, — делает заказ Реджина, продолжая осуждающе смотреть на Эмму, потому что гамбургер — это не еда для свидания. — И огненный виски, пожалуйста. Спустя несколько стаканов, щёки Эммы покраснели, а Реджина начала чувствовать слабость. Когда они возвращаются в Хогвартс, Миллс достаточно пьяна, чтобы это послужило объяснением того, почему она подталкивает Эмму к стене лавки «Зонко» и целует. Её руки зарываются в волосы Свон, поглаживают лицо и шею, забираются под мантию. Она грубо кусает нижнюю губу Эммы, но судя по вздохам той, она совсем не против. — Мы должны вернуться в замок, — говорит Реджина, хотя ей совсем не хочется убирать свои руки из-под мантии Эммы. Свон хватает её за руку и, хихикая, тащит к тропинке, ведущей в Хогвартс.***
Она на ночном дежурстве. В замке холодно и тихо, и, не в первый раз, Реджина ищет логику в размещении школы в каменном замке на севере Шотландии. Из-за сильного ветра у неё нещадно мёрзнут ноги. Она с нетерпением ждёт полуночи, чтобы пойти в комнату Эммы. Это продолжается в течении трёх недель — свидания по пятницам, несколько ночей в неделю, проведённых в компании друг друга и выходные вместе с Генри. К слову, он хороший шахматист, и, хотя ему далеко до уровня мастерства Реджины, он быстро учится, и ей действительно нравится проводить с ним время. А когда Эмма начинает уставать, они переключаются на плюй-камни или жарят зефир в камине. Она давно так не веселилась. Из-под двери заброшенного класса, виднеется полоска света. Раньше это был кабинет Трансфигурации, но теперь его используют в основном в качестве кладовки. Она задаётся вопросом, знают ли ученики про это убежище. Она вытаскивает палочку и входит в комнату. Она пуста, а свет исходит из большого зеркала в дальнем углу комнаты. Реджина приближается, всё еще держа палочку наготове, а затем понимает, что это такое. Зеркало Еиналеж. Конечно, она сталкивалась с ним и раньше. На самом деле, дважды. В первый раз ей было шестнадцать, и они с Дэниелом искали место, чтобы целоваться, когда наткнулись на него. Тогда они не знали, что это, и смотря в него Реджина видела их с Дэниелом, но они были старше, а на руках она держала ребёнка. Во второй раз Миллс знала его предназначение и видела себя и свою мать, которая с гордостью смотрела на неё. В тот день она упала на пол и начала плакать, пока её не забрала Бланшар. Профессор отвела её в свою комнату, где успокаивала Реджину, пока та не пришла в себя. Она не хочет знать своё самое сокровенное желание, но уже слишком поздно. Реджина стоит перед зеркалом, отражение на котором начинает размываться. В зеркале Миллс улыбается, хотя в реальности её лицо искажено ужасом, и она не одна. Образы размываются, а затем начинают фокусироваться. Это Эмма и Генри, они обнимают её и улыбаются также широко, как и сама Реджина. Она отступает, путаясь в своей мантии, и выбегает из комнаты, забывая о дежурстве.***
— Ты в порядке? — спрашивает Эмма, накладывая яичницу в тарелку. — Лучше не бывает, — пренебрежительно отзывается Реджина. Она смазывает тосты и перелистывает страницу «Ежедневного пророка». — Просто… — она мнётся, — думала, ты заглянешь после дежурства. Я ждала. — Я забыла, — отвечает Реджина. На самом деле, Миллс врёт, потому что это всё о чём она думала, когда сидела на полу своей комнаты, дрожа от холода и тяжело дыша. — Ладно, — говорит Эмма, и Реджина не может поднять на неё взгляд, потому что знает, что увидит боль, исказившую черты её лица. — Что ж, может быть, сегодня? — Профессор Свон, я пытаюсь читать, — произносит Реджина. — Хватит надоедать мне. Миллс слышит скрежет стула, который отодвигает Эмма. И затем Свон быстрым шагом удаляется из зала. В конечном счете, ей будет только лучше.***
Её последний урок — первокурсники гриффиндоровцы. И она устала. Она истощена. Реджина просто хочет пойти в свою комнату, открыть бутылку огненного виски Огден, которую она хотела подарить Руби Лукас на Рождество, и напиться до смерти. — Открывайте двести одиннадцатую страницу. Мы продолжаем изучать вчерашние формулы трансформации. Мне бы хотелось, чтобы вы ответили на вопросы практикума с первого по одиннадцатый. Она ходит по классу, конфискует пачку сахарных перьев у мисс Смит и помогает мисс Менделл, которая пока не показывает особых успехов в Трансфигурации, ответить на первый вопрос. Когда она добирается до Генри, то находит его сидящим с вызывающим выражением лица и скрещенными на груди руками. — Приступай к выполнению задания, — говорит она, постукивая пальцами по страницы его учебника. — Нет, — отвечает он. Реджина видит, как весь класс оборачивается, чтобы посмотреть на Генри, и тихий шёпот разносится по кабинету. — Мистер Свон, я не буду просить дважды, — говорит она. — Я и пальцем для вас не пошевелю, — произносит он, и эти слова ранят её. — Вы можете делать то, о чём вас просят или же сидеть в коридоре оставшуюся часть урока, — холодно отвечает Реджина. Генри угрюмо поворачивает голову к своей книге и берёт перо. Он молчит оставшееся время занятия, а класс поражён поведением как правило приветливого Генри. — Спасибо, ученики, — говорит Реджина, — Важно, чтобы вы запомнили эту формулу, она понадобится вам для дальнейшего обучения. Вы будете ссылаться на неё на протяжение всего курса Трансфигурации. Можете идти. Мистер Свон, я хочу, чтобы вы задержались. — Подойди ко мне, Генри, — зовёт его Реджина. Она сидит за своим столом и выставляет оценки четверокурсникам за их тест. — Ты можешь объяснить своё сегодняшнее поведение? — Из-за тебя мама плакала, — говорит Генри. Реджина потрясённо молчит. Она снимает очки, вытирая линзы кончиком мантии. — Генри, иногда отношения просто не складываются. — Но вы обе были счастливы. Ты была счастлива. — Счастье — ещё не всё, оно не длится вечно, — вздыхает Реджина. Она знает, что чем она счастливее, тем больнее ей будет в конце, Миллс не может так рисковать. — Независимо от того, что происходит за пределами класса, ты не можешь себя так вести. — Полагаю, — бормочет Генри, топчась на месте. — Я могу идти? — Иди, — тяжело вздыхает Реджина.***
На следующей неделе Реджина избегает всех мест, где она может столкнуться с Эммой Свон. Она ужинает в своей комнате, опаздывает на завтрак, сидит вместе с Голдом на учительских собраниях, игнорируя свою неприязнь к нему. Миллс избегает зрительного контакта с Эммой на этих мероприятиях, хотя украдкой наблюдает за ней, отмечая тёмные круги под глазами и печаль на её обычно весёлом лице. «Это к лучшему. Она переживёт это», — думает Реджина. В пятницу вечером она сидит в своей комнате и пьёт третий стакан огненного виски, когда раздаётся стук в дверь. — Входите, — раздражённо кричит она. Бланшар просовывает голову в дверной проём: — Профессор Миллс, у тебя есть минутка? — Присаживайся, — вздыхает Реджина. Бланшар садится, поправляя свою мантию, и скрещивает ноги. — Что произошло? — спрашивает она. — Не думаю, что это твоё дело, — говорит Реджина. Она выпрямляется и складывает руки на коленях, пытаясь не нервничать. — Мне кажется, когда моя дочь не может перестать плакать и заснуть без помощи снотворного, то это моё дело. И это уж точно моё дело, когда учитель Защиты от Тёмных Искусств подаёт в отставку в середине семестра, а декан Гриффиндора не участвует в жизни школы, — губы Бланшар образуют жёсткую линию. — Просто… Это не продлится долго, так зачем же начинать? — Ложь, — говорит Бланшар. — Я видела, как вы смотрели друг на друга, — она теребит свою мантию. — Реджина, ты заслуживаешь счастья. — Всё, что мне дорого, превращается в пепел, — говорит Реджина, и, возможно, это алкоголь, но ей приходится сжимать кулаки, чтобы не заплакать. — Моё будущее с Дэниелом, любовь моей матери… — Реджина, что ты сделала? — Я нашла зеркало, — говорит она. — Видела себя с Эммой и Генри. Я не могу… не могу позволить им пострадать из-за моих желаний. Бланшар молчит. Реджина знает, что та вспоминает тот раз, когда она была вынуждена заманить её на свою сторону. — Я каждый день думаю о том, что заставила тебя сделать, — говорит Мэри Маргарет. — Это решение не далось мне легко, и я сожалею, — это её первые извинения за тот поступок. — Я много думаю об этом, — говорит Реджина. Пока это всё, на что она способна. Может, в будущем Миллс сможет простить её, но сейчас ей всё ещё слишком больно от решения Бланшар, как бы тяжело той оно не далось. Мэри Маргарет встаёт со своего места и опускается на колени рядом с Реджиной, обхватывая её ладони своими. Их глаза встречаются, и Реджине требуется всё своё самообладание, чтобы не вздрогнуть. — Ты самый сильный человек, которого я знаю. Не жертвуй своим счастьем. — Я не знаю, — отвечает Реджина. — Уже слишком поздно. Эмма не простит. — Эмма не может долго сердиться. Пожалуйста, подумай об этом, Реджина. — говорит Бланшар. — Я оставлю тебя. Реджина сидит в тишине, глядя на тлеющие угли в камине. Она думает о Дэниеле, о ребёнке, которого у неё никогда не будет из-за проклятия матери. Реджина думает о Коре, о своём отчаянном желании добиться её любви и одобрения. Она думает об Эмме, и о том, как в прошлом месяце улыбалась больше, чем за последние пятнадцать лет. О том, как спала без кошмаров, когда рядом была Эмма, и о том, как предала её. Она ставит виски на стол и поднимается. Её ноги дрожат, но Реджина всё равно бежит в тапочках по каменному полу замка до комнаты Эммы. Она стучит в дверь, и через несколько мгновений та распахивается. Эмма высовывает голову и поджимает губы, когда замечает Реджину. — Чего ты хочешь? — раздражённо спрашивает Эмма. — Тебя, — отвечает Реджина. — Я имею в виду… поговорить с тобой. — Полагаю, будет лучше, если ты войдёшь, — говорит Эмма, оглядываясь по сторонам, явно опасаясь побеспокоить людей. — Спасибо, — благодарит Реджина. Эмма садится, но не предлагает Реджине последовать её примеру, поэтому та стоит, заламывая себе руки. — Прости, — наконец говорит Реджина. — Я испугалась. — Ничего, ты просто ещё один человек, который бросил меня, — отвечает Эмма, пожимая плечами, и сердце Реджины пропускает удар. — В ту ночь, когда я должна была зайти к тебе, но не пришла, я наткнулась на Зеркало Еиналеж. — На что? — Оно показывает твоё самое сокровенное желание. — Ужасное название, — говорит Эмма. — Что ж, не я его придумала, — цокает Реджина. — Я уже видела его дважды. Моими самыми сокровенными желаниями были люди, умершие у меня на руках. На прошлой неделе я… — она делает паузу, прочищая горло, — видела тебя и Генри в зеркале. Я не прощу себе, если с вами что-нибудь случится. — Ты видела меня и Генри? — Эмма замирает, и в её глазах плещется столько надежды, что Реджина бросается вперёд, беря лицо Эммы в ладони, и целует её, медленно и нежно. Грудь Эммы вздымается, а Реджина настолько близко, что она может чувствовать, как бьется её сердце. — Никогда больше так не делай, — говорит Эмма. Её глаза мокрые от слёз. — Ты должна была поговорить со мной, Реджина. В следующий раз ты потеряешь меня. — Знаю, — отвечает Реджина. — Я буду стараться. — Я всё ещё сержусь, и нам всё ещё нужно многое обсудить, — говорит Эмма, не отпуская Реджину. — Но я уверена, что увижу тебя в этой зеркальной штуке. Реджина ещё никогда не чувствовала себя такой счастливой.