К северо-востоку от Национального парка «Серенгети», природные магические источники в небольшой долине на границе с Кенией служили постоянной головной болью всем сотрудникам ТаСРеПоМаЖ, Танзанийской службы регуляции популяции магических животных. Не было известно доподлинно, развились ли здесь их популяции из-за присутствия магических источников, были ли выведены и отпущены на волю каким древним магом и одичали, или просто были привлечены магией и откочевали из других мест.
Дикая долина пользовалась неоднозначной славой у местных магов: с одной стороны, даже несмотря на опыт и снаряжение сотрудников ТаСРеПоМаЖ, потери неосторожных наблюдательных групп могли достигать 100%; но с другой стороны сотрудникам этих групп зачастую предлагались просто сказочные взятки, причем не обязательно деньгами, от неместных магов которым «вотпрям щас срочно» нужен был доступ к редким ингредиентам животного происхождения. За возможность же отвернуться и дать магу получить нужного детеныша в фамильяры платили столько, что группа получившая взятку, если она оставалась жить в Танзании, могла больше не работать вообще никогда.
Вот только в той области, куда выбрался Гарри вместе с заказчиком, наблюдателей не было даже близко. Никакая выгода от получения взятки за исключительно ценного фамильяра не стоила почти стопроцентного шанса на жестокую смерть. Почти — потому что, все же могла произойти и чистая случайность, и счастливый наглец, приблизившийся к детенышам самки нунду, мгновенно умирал под её клыками и когтями. Причем, учитывая все возможности самки, включающие в себя 15-ти-метровый прыжок вверх, полет-то панацеей тоже не был.
Летом саванна представляла собой красивое и интересное зрелище, выцветшие до степени выгорания желтые травы перемежались с темно-зелеными участками с обычно невысокими деревьями, близкими к ручьям или речкам. Наконец перед охотниками появилась пойма реки. Небольшая поляна под одним из довольно высоких исключений из обычно низких деревьев и была их целью.
Как рассказал ему специалист по черной магии, отправившись добыть и утащить контрабандой рог взрывопотама, он лишь случайно ушел от охотившийся в тех же местах самки нунду, которая, судя по укрупненным соскам, недавно разродилась. Одно из самых опасных животных местной магической фауны приплод давала редко, причем после открытия глаз братья часто могли забить друг друга.
А вот если добыть еще не открывшего глаза котёнка нунду, то при их открытии был высокий шанс запечатлеть его и сделать фамильяром. Такой спутник становился крайне неплохим подспорьем для любого мага. Прожорливость искупалась почти всеядностью, а уж эффективность фамильяра-защитника и вовсе была выше всяких похвал. Даже самый слабый котенок вырастал в существо, способное на равных схватиться с некоторыми драконами. На черном рынке не запечатлённый котенок стоил около полумиллиона галлеонов и найти покупателя было несложно.
Чати недавно поиздержался и решил таким вот образом поправить свои дела. Обращаться к крупным командам он не хотел: 5-10% цены за информацию его решительно не устраивали. Самка нунду начинала отходить от котят примерно на четвертой неделе после рождения отпрысков, глаза обычно открывались на пятой. Это и давало окно продолжительностью в одну неделю для попытки забрать котят — неделю, которая заканчивалась послезавтра.
Паря вместе с партнером по охоте, наслаждаться зрелищем Гарри с высоты почти птичьего полета не спешил. Слабые климатические, встроенные в одежду чары делали нахождение в этом климате сносным, но Гарри все же было зверски жарко.
План они обговорили, остановившись ненадолго до этого в магической секции оазиса Лодо, ну, а теперь пришло время действовать. Только уникальное снаряжение заказчика вкупе с мантией-невидимкой Гарри могло вообще дать им тень шанса на успех. Гарри накинул мантию-невидимку и с видимым Чати приблизился. Далее они разделились: Чати приземлился в нескольких сотнях метров, Гарри же завис прямо над лежбищем.
Со стороны Чати полетели заклинания и охота началась. Самая быстрая гоночная метла пока не позволяла не особо разогнавшейся самке нунду достичь злящего ее охотника. Гарри прикинул расстояние — пора. Финтом Вронского спикировав вниз он подобрался к лежбищу и уставился на трех еще слепых котят, которые вот-вот должны были открыть глаза. Первый котенок за шкирку уложен в особую корзинку, второй более светлый почти оказывается у него в руке, рука идет за третьим, но тот начинает шипеть издает мяв и открывает глаза. Предусмотрительно собранные Гермионой и надетые парнем перчатки из драконьей кожи, все же спасли ему пальцы, но котенок вырвался и замяукал еще громче.
Гарри пробрало до костей от ответного рыка нунду, осознавшей, что у нее крадут детёнышей, и намного более быстрыми, чем раньше, скачками понесшейся назад. В голове у него всплыли строчки написанного Гермионой эссе «среди детенышей нунду самым сильным и злобным считается открывший глаза первым, обычно именно он с рождения выделяется матерью, лучше выкармливается и первым развивается, за его смерть или похищение нунду будет мстить всегда, и даже несколько тысяч миль не станут пределом для разозленной матери» и тут же слова-пророчество Луны. Не медля ни секунды, Гарри хватает второго котенка и, даже не тратя времени на то, чтоб закинуть его в корзинку, взмывает в воздух. Когти взмывшей и странно откинутой немного вбок нунду пропороли воздух совсем рядом, но, пока самка собиралась для второго прыжка, Гарри набрал уже недосягаемую ей высоту и бреющим полетом полетел к точке рандеву с заказчиком. Нунду облизав оставшегося котенка, проводила его взглядом, но осталась на месте.
— Как это «я не мог его забрать»?
— Я еще раз повторяю, он УЖЕ открыл глаза. Это был старший котёнок, и его мать бы с нас не слезла.
— Тысяч сто бы выручили…
С заказчиком Гарри таки повздорил, тот никак не хотел принимать во внимание, что Гарри и так чуть не растерзала нунду, и что старшего котенка забирать нельзя.
После долгого спора темный маг все же отдал Гарри серебряную рыбку на веревочке.
— Покажет ближайший хоркрукс, — буркнул Чати.
— Хоркрукс? — ошарашено спросил Гарри.
— Темный предмет. Предположительно таких семь. Уничтожается без разрушения сосуда ритуалом темной или любовной магии.
— Любовной магии? — Гарри сделал все возможные усилия, чтоб его голос не менялся.
— Последнее не подтверждено, предположительно необходимо слишком редкое стечение обстоятельств. Как минимум одна сильная ведьма-девственница, любящая и любимая как минимум двумя крайне сильными ведьмами или магами, желательно, чтобы хотя бы один из них тоже был девственным, должна лишиться девственности с любимым или любимыми почти одновременно. Бред, короче. Маловероятное, возможное, но реально невыполнимое условие, — Чати усмехнулся. — Ингредиенты из разряда волос честного вождя-политика или крови девственной лицедейки. Теоретически существующие, но на практике, — пожал плечами.
— Ну да, бред, — деревянным голосом почти прошептал Гарри.
— В общем, или зови меня на ритуал и это тебе обойдется не дорого, а очень дорого, или, — Чати еще более гнусно усмехнулся, — ищи клык как минимум двухсотлетнего василиска, он тебе еще дороже будет стоить. Кстати, как от того куска, что к руне на твоем лбу был привязан, избавился-то, не расскажешь?
Гарри не рассказал. И вообще язык прикусил, они вяло подискутировали по поводу добычи, и все же пришли к соглашению. После обещания не продавать котенка ближайшие три дня, Гарри забрал своего и международным портключем ушел домой.
— Какая прелесть, — услышал он в унисон голос своих любимых, после того как достал котенка из переноски и его в четыре руки у Гарри тут же забрали. Котенок повертел головой на звук голосов и открыл глаза.
«Минус полмиллиона галлеонов», — все же невольно мелькнуло в голове Гарри, — «интересно, запечатление и правда двойное, или мне показалось».
Парень вздохнул. Денег не было жалко совсем, хоть, конечно они бы не помешали, но как-то все шло совсем не так.
— А что это за лапочка, Гарри, ты же нам ничего не успел рассказать.
— Это полмиллиона галлеонов… были. А сейчас, наверно, один из лучших защитников для вас и для семьи, девочки. Вы же обе сейчас его чувствуете?
— Да.
— Не уверена, но мне кажется, что чувствую что-то вроде желаний.
— Запечатлели. Поздравляю, — вздохнул Гарри, но тут же устало и хитро улыбнулся, — вот теперь котенок — ваша проблема. Гермиона, ты с котами возиться умеешь. А у тебя, Луна, будет практика с одним из самых опасных животных…
— Гарри, — опасно блеснули глаза Гермионы, — ты хочешь сказать, что это пушистое чудо?
— Котенок нунду. Как назовете?
Спустя пару часов и несколько дискуссий котенок, названный Бастером, мирно спал в корзинке на кухне.
Следующие несколько дней прошли в подготовке к начинающемуся учебному году в Хогвартсе.
После долгого разговора девочки решили оставить котенка с отцом Луны, конечно же, если сумеют его уговорить. Котенка, а не отца. Вообще, побеседовав на общие темы, троица решила, что было бы неплохо, чтоб родители обеих девушек поселились вместе, и после смогли то же самое втолковать и им. Родители согласились, при условии, что при малейшей проблеме Гарри вытаскивает девочек из Хогвартса и валит оттуда сам.
А с поисками хоркруксов дело не клеилось. Нет, вообще было понятно, что это что-то нехорошее и очень темное, связанное с Волдемортом. Но что это и зачем их уничтожать — этот вопрос оставался открытым и в списке приоритетов был не на первом месте. Пока достоверно они вычислили, что один находится в Гринготтсе, причем где-то недалеко от хранилища Блэков. Еще один, вроде бы, был где-то на севере Шотландии, предположительно в Хогвартсе. И еще один перемещался. Так что пока троица поцарапала кинжалом из клыка василиска медальон, полюбовалась на глюки, и этим ограничилась.
Одним из первых необходимых действий, которое, скрепя сердце, предприняла Гермиона, был её отказ от должности префекта. Сова с запиской улетела к МакГонагалл ближе к концу лета. Чуть позже она получила подтверждение с сожалениями по этому поводу. Но Гарри и Луна были непреклонны: ходить патрулем по Хогвартсу, не важно, одной или с Роном, для нее было самоубийственно.
Второй проблемой было то, что троица нечасто могла находиться вместе: официально они все же не были женаты, а проблемы флоббер-червей зельевара не волнуют, так что покои для женатых им не светили. И если Гарри и Гермиона еще могли видеться на уроках, то Луна мало того, что была с другого факультета, так еще и училась на курс младше. Выручай — комната тоже панацеей не была, слишком многие о ней знали. Впрочем, для редких встреч она все же подходила.
Как ни странно, но первым испытанием на прочность Гарри и его новой семьи оказалось приглашение Слагхорна, которое он принял, послав с Хедвиг записку, что придет не один, и получил ответные заверения в том, что у главы Клуба Слизней нет проблемы с любыми лицами, сопровождающими приглашенных.
После легкого вступительной болтовни с некоторыми другими приглашенными, а, к удивлению Гарри, в их числе оказалась и Джинни, Слагхорн приступил к будущему главному призу своей человеческой коллекции, Гарри Поттеру.
Гораций Слагхорн был пусть не поражен, но все же сильно удивлен, когда дверь в его спецкупе открылась и зашла половина министерской шестерки, связанная, как он знал, довольно крепкими узами. Нет, то, что, скорее всего, Гарри Поттер притащит с собой двух наложниц, удивления не вызывало — какой подросток упустит возможность похвастаться таким.
Недоумение вызывали другие вещи, во-первых, взгляды, которые девушки бросали на Поттера были скорее взглядами любимых и любящих, чем находящихся в сексуальном рабстве, во-вторых, одежда и украшения: на всех троих были дуэльные мантии гоблинской работы, только там, где обычно были вставки драконьей шкуры, была незнакомая ему шкура, напоминающая кожу крупной змеи. Даже обычный вариант стоил целое состояние, а это, как минимум, значит, что девушки крайне дороги Поттеру. Но что же это за вставки, ведь не бывает таких крупных змей, если это только не… Слагхорн почти задохнулся, подтвердился один из самых диких слухов о принятии избранного в Мастера Чудовищ.
Третьим шокирующим моментом было почти физическое ощущение большой магической силы всех троих. Из всех присутствующих чем-то подобным, хоть и слабее девушек, не говоря уже о Поттере, могли похвастаться только Джинни Уизли и Невилл Лонгботтом, которых он и пригласил из-за этого ощущения в купе с желанием познакомиться.
— А теперь, — тяжеловесно развернувшись на сиденье с видом конферансье, объявляющего выход звезды, сказал Слагхорн, — Гарри Поттер! — Он какое-то мгновение смотрел на Гарри так, словно тот был исключительно большой и сочной порцией фазана. — «Избранный», как тебя сейчас называют!
Гарри ничего не ответил. Белби, МакЛагген и Забини — все уставились на него.
— Конечно, — сказал Слагхорн, смотря на Гарри, — уже много лет ходили всякие слухи… Я же помню… та ужасная ночь… Лили… Джеймс… А ты выжил… Уже тогда говорили, что у тебя, верно, есть небывалая сила… И кое-какие слухи подтвердились в начале лета, да и не только. Честно говоря, желание стать твоим учителем было не последним аргументом в пользу моего решения принять пост преподавателя в Хогвартсе. Альбус все-таки умеет уговаривать, если хочет. И то, что я узнал от некоторых своих знакомых, имеющих связи среди мастеров чудовищ, только укрепило мое желание познакомиться.
Забини кашлянул, тихонько, но отчётливо, выражая крайние сомнения. Из-за спины Слагхорна гневный голос немедленно выдал:
— Валяй, Забини, у тебя ж тоже необыкновенные таланты… выделываться…
— Ой-ёй-ёй! — мягко засмеялся Слагхорн, оглядываясь на Джинни, которая впилась взглядом в Забини из-за его необъятной спины. — Блейз, по осторожнее! Я видел, проходя мимо её купе, как эта молодая леди сотворила поистине потрясающий Летучемышиный сглаз! Я бы её поостерёгся!
Забини высокомерно вздернул подбородок.
— Как бы то ни было, — сказал Слагхорн, возвращаясь к Гарри, — этим летом всякие слухи ходили. Конечно, непроверенные, Пророк, известно, всякое может напечатать, ошибаться… но, кто усомнится, столько свидетелей, что той ночью в Министерстве было действительно жарко, и ты был в самой гуще событий… Равно и, как я вижу, хоть Скитер и сгустила краски, другие факты оказались все же правдой.
Гарри не видел, как ему вывернуться, если, конечно, не начать врать совсем уж откровенно; поэтому он просто молча кивнул. Девушки немного покраснели, но твердо посмотрели на Слагхорна.
Слагхорн улыбнулся.
— Скромность, скромность, неудивительно, что Дамблдор так сильно тебя любит — но, значит, ты, в самом деле был в Министерстве? А вот всё прочее, о чём рассказывают — такое необычайное, даже не знаешь, чему верить. Взять хотя бы это пресловутое пророчество…
— Мы не слышали никакого пророчества, — сказал Невилл, краснея, как герань.
— Точно, — непреклонно подтвердила Джинни. — Мы с Невиллом, Гермионой и Луной тоже там были, так что вся эта трепотня насчёт «Избранного» — самые обычные бредни Пророка.
— Вы все там тоже были, да неужто? — Слагхорн с огромным интересом переводил взгляд с Невилла на Джинни и бросал взгляды на обеих девушек Гарри, но они все встретили его приветливую улыбку с полным безразличием.
— Да… конечно… верно, что Пророк часто преувеличивает… — сказал Слагхорн, немного разочарованно.
Немного поболтав с Луной о знакомстве с самим Ньютом Скамандером, переключившись на разговор с Гермионой о известных ему лично колдомедиках, Слагхорн перешел на воспоминания о квиддичистах, точнее квиддичистках, как выяснилось, интересные Джинни.
— Помнится, как-то милая Гвеног говорила мне (ну да, Гвеног Джонс, капитан Гарпий)…
Он пустился в пространные воспоминания, но у Гарри было твёрдое впечатление, что Слагхорн с ним ещё не закончил, и что слова Невилла и остальных его совершенно не убедили.
День тянулся, наполненный рассказами о знаменитых волшебниках, которых Слагхорн когда-то учил, и каждый из их числа по-видимому был счастлив — пока учился — принадлежать к «Клубу Слизней», как говорили в Хогвартсе. Гарри и девочки держали лицо, и, хоть и всех это утомило, такой опыт социализации был не лишним для них.
— Ой, да неужто уже темнеет! Я даже не заметил, что зажгли лампы. Вам всем лучше пойти переодеться. МакЛагген, вы заскочите ко мне, возьмёте книгу о когтехвостах. Гарри, Блейз — приходите в любое время. То же самое касается и всех вас, мисс, — одарил он взглядом Джинни, Гермиону и Луну. — Ну, идите, идите!
***
Учебный год набирал обороты, но количество найденных темных артефактов пока не увеличилось.
Практически до самого Хэллоуина не произошло никаких значимых событий, за исключением ночи 19-го сентября в Выручай-комнате, после которой Гермиона впервые пропустила три утренние лекции. Встретив декана, она получила взыскание, которое не смогло поколебать ее невыразимо хорошее настроение, и даже не отразило тени на ее совершенно удовлетворенном улыбающемся лице. Гарри с Луной даже не подумали вылезать из постели выручай-комнаты до обеда, и соответствующие улыбки явили Хогвартсу только к полудню.
Хоркрукс кстати тоже был где-то в выручай комнате, но пока что им не удалось найти ключ к поискам. И понять, как вообще он выглядит.
Слухи, которые проникали в Хогвартс извне, конечно не могли никого порадовать. Воландеморт форсировано готовился к чему-то, но пока не было ясно к чему.
«Уроки Дамблдора» немного проливали свет на образ мыслей Тома, и это было слегка полезно, но все же настоящей помощью назвать было тяжело. Единственными полезным моментами «обучения» Дамблдора было то, что Гарри наконец узнал, чем являлись хоркруксы, узнал что Дамблдор уничтожил один и это дорого ему обошлось и получил задание по вычислению количества оставшихся, которое принял. Поскольку он, благодаря предыдущим событиям знал точное количество Хоркруксов, это не заняло у него много времени.
Да, Дамблдору пришлось соврать, но твердая, как краеугольный камень Хогвартса, уверенность Гарри в точном количестве хоркруксов сыграла свою роль и Дамблдор наконец приоткрылся
— Значит, — проговорил Гарри, изо всех сил сдерживаясь, — дневника больше нет, кольца больше нет. Кубок, медальон и змея все еще целы, и вы думаете, что может быть еще хоркрукс, когда-то принадлежавший Когтеврану или Гриффиндору?
«Не знаю насчет Когтеврана, но вот хоркрукс в чем-то гриффиндорском точно был! Во мне, старый ты маразматик.»
Дальнейший разговор не нес в себе никакого глубинного смысла, особенно основанные непонятно на чем рассуждения старого неженатого бездетного дурака о любви. Гарри понял, что хотел сказать ему Великий Белый, но вот как-то особого желания пойти и убиться о Волдеморта, на что явно намекал седобородый козел, у него не возникло.
Если уж какое и появилось, так это разобраться в природе его воскрешения, выследить и окончательно уничтожить своего смертельного врага.
Нет, возможно, если бы его знания о любви так и оставались теоретическими и неопределенными, такими, какими они были буквально за день до министерского фиаско, то он бы принял во внимание мнение тогда уважаемого им волшебника. Но неоднократно испытав ощущение от практически потери любимых, он не имел ни малейшего желания, чтобы те проходили через то, что прошел он. Поэтому никакой героической смерти — подготовка и героическая жизнь.
«Надо обязательно обговорить с девочками» — думал Гарри направляясь к выручай-комнате, сегодня он с женами решили наплевать на приличия и просто зависнуть там на всю ночь. И, слава богу, потому что после этого разговора ему надо было успокоиться, а лучше всего с этим могли помочь только они.
«Похоже, мне не удалось убедить Гарри в том, что ему надо открыто сразиться с Томом и умереть. Впрочем, будь что будет. Не хочется до ужаса, но все почти готово и по второму варианту».
***
Миниатюра вторая. Поиск нужного духа.
Soundtrack
Ray Parker Jr. — Ghostbusters
Следующий день был Днем Всех Святых и события понеслись галопом.
Гарри и сам по себе-то сильно не любил этот день, что, собственно, и послужило причиной, по которой он с девушками и решили провести ночь и утро в Выручай-комнате. На утро лениво проснувшаяся троица начала болтать, и разговор зашел о возможной реликвии Равенкло.
— Нет, чисто теоретически, — лениво и удовлетворенно промурлыкала Гермиона, — это в самом деле может быть диадема Ровены Равенкло, но я читала ее описание, видела гравюру, красивая она, кстати, и там сказано, что уже несколько столетий ее не видел никто из живых.
— Ну да, — мягко подхватила Луна, — тогда нужно поговорить с кем-то, кто уже умер, это же очевидно!
Гермиона хлопнула себя по лбу — ну, конечно же, призраки!
— Значит надо найти, призрака вашей башни, Луна, как его зовут?
— Ее, Серая Дама.
Гарри размышлял, — Гермиона, а ты сможешь найти эту книгу с описанием и рисунком?
— Думаю, что да, Гарри.
— Тогда разделимся, мы с Луной пойдем искать призрака, а ты пойдешь…
— …в библиотеку! — улыбнулась Луна своей обычной неземной улыбкой, в которой проскользнуло легкое ехидство, и взвизгнула, получив в шутку по лбу подушкой Гермионы.
Но как ни надеялись Луна и Гарри на быстрые поиски, их поход в башню Равенкло закончился фиаско: Серую Даму они не нашли. Поразмыслив, они решили найти хоть кого-то из призраков, и в какой-то момент им все же повезло. К сожалению, призраки не отражались на карте Мародеров, поэтому искать приходилось по старинке…
Гарри заметил внизу проплывающую через холл жемчужно-белую фигуру и крикнул во весь голос, перекрывая общий шум:
— Ник! НИК! Мне надо с тобой поговорить!
Он стал проталкиваться назад сквозь поток учеников и, наконец, добрался до подножия лестницы, где стоял, дожидаясь его, Почти Безголовый Ник, призрак башни Гриффиндора.
— Гарри! Дорогой мой мальчик!
Ник сделал движение, как бы желая сжать обе руки Гарри в свои; парню показалось, будто их сунули в ледяную воду.
— Ник, ты должен мне помочь. Ты не знаешь где призрак башни Равенкло?
Почти Безголовый Ник, казалось, был удивлён и слегка обижен.
— Серая Дама? Но если тебе нужны услуги призрака…
— Мне нужна именно она — ты не знаешь, где она сейчас?
— Посмотрим…
Голова Ника слегка закачалась на крахмальном воротнике, когда он начал поворачиваться то в одну, то в другую сторону, всматриваясь поверх голов теснящихся учеников.
— Вот она, Гарри, вон там — молодая женщина с длинными волосами.
Гарри посмотрел туда, куда указывал прозрачный палец Ника, и увидел призрак высокой женщины, которая, заметив, что Гарри на неё смотрит, подняла брови и удалилась, войдя прямо в глухую стену.
Гарри со следующей за ним по пятам Луной помчался за ней. Вбежав в коридор, в который она ускользнула, он сразу заметил её в самом конце — она, всё так же плавно скользя, уносилась от него прочь.
— Эй, постойте, вернитесь!
Она снизошла до его просьбы и остановилась, паря в нескольких дюймах над полом. Гарри подумал, что она красива: длинные, до пояса, волосы, плащ до самого пола, но при этом она казалась гордой и надменной. Приблизившись, он узнал в ней привидение, с которым несколько раз встречался в коридорах, но никогда прежде не разговаривал.
— Вы Серая Дама?
Она кивнула, но ничего не ответила.
— Привидение башни Равенкло?
— Совершенно верно.
Её тон не располагал к дальнейшей беседе.
— Пожалуйста, нам нужна помощь! Мне надо знать всё, что вы можете рассказать о пропавшей диадеме.
Её губы искривились в холодной усмешке.
— Очень жаль, — произнесла она, поворачиваясь, чтобы уйти, — но я ничем не могу вам помочь.
— А мне, — вышла вперед Луна, — Хелена, мне ты можешь помочь?
— Твой друг далеко не первый из учеников, кто жаждет получить эту диадему, — сказала она презрительно. — Меня преследовали многие поколения студентов…
— Да это не для того, чтобы получать хорошие отметки! — набросился на неё Гарри. — Это касается Волдеморта — чтобы победить Волдеморта — или вам это безразлично?
Она не могла краснеть, но её прозрачные щёки слегка потемнели, а в голосе зазвучал гнев:
— Ну, разумеется, я… как вы смели подумать.?
— Тогда помогите!
Её решимость понемногу таяла.
— Но… дело не в том, что… — начала она, запинаясь. — Диадема моей матери…
— Вашей матери?
Кажется, она уже пожалела, что сказала это.
— Гарри, — попеняла другу Луна, — ну хоть чуть-чуть-то надо знать историю. Впрочем, я сама виновата, надо было вас как следует друг другу представить.
— Гарри Поттер-Блэк, — сделала жест в сторону Гарри.
— Хелена Равенкло, дочь Ровены Равенкло, — такой же жест в сторону призрака.
— Вы ее дочь? Но тогда вы должны знать, что с ней стало.
— Хотя диадема и дарует мудрость, — сказала она, явно делая усилие, чтобы сохранять самообладание, — я сомневаюсь, что она сильно увеличит ваши шансы победить волшебника, называющего себя Лордом…
— Я ведь уже сказал — я не собираюсь её надевать! — свирепо произнёс Гарри. — Если вам дорог Хогвартс, если вы хотите, чтобы с Волдемортом было покончено, вы должны рассказать мне всё, что знаете об этой диадеме!
Она ничего не отвечала, зависнув в воздухе и пристально глядя на него сверху вниз, и Гарри охватило отчаяние. Разумеется, если бы она что-то знала, то рассказала бы Флитвику или Дамблдору, которые, конечно, задавали ей этот вопрос. Он покачал головой, и собрался было повернуться и уйти, но тут она тихо произнесла:
— Я украла диадему у своей матери.
— Вы… что вы сделали?
— Я украла диадему, — шёпотом повторила Хелена Когтевран. — Я стремилась стать умнее, значительнее, чем моя мать. Я сбежала с ней.
Гарри сам не знал, как ему удалось завоевать её доверие, возможно присутствие Луны, с которой Хелена явно была знакома, помогло ему. Он не задавал вопросов, только внимательно слушал. Дама продолжила рассказ.
— Говорили, что моя мать так и не призналась, что диадема пропала, делая вид, что по-прежнему владеет ею. Она скрывала свою потерю и моё гнусное предательство даже от остальных основателей Хогвартса. А потом мать заболела — неизлечимо. Несмотря на моё вероломство, ей безумно хотелось увидеть меня ещё раз. Она отправила на поиски одного человека, который уже давно любил меня, хоть я и отвергла его ухаживания. Она знала, что он не успокоится, пока не найдёт меня.
Гарри молча ждал. Она глубоко вздохнула и откинула голову.
— Он выследил меня в том лесу, где я скрывалась. Когда я отказалась с ним вернуться, он пришёл в ярость. Барон всегда отличался вспыльчивым нравом. В бешенстве из-за моего отказа, ревнуя к моей свободе, он меня зарезал.
— Барон… Вы имеете в виду.?
— Да, это был Кровавый барон, — ответила Серая Дама и отвела в сторону свой плащ, открыв единственную рану, темневшую на её белой груди. — Когда он понял, что натворил, его охватило раскаяние. Он взял клинок, отнявший мою жизнь, и этим же оружием убил себя. С тех пор, уже много столетий, он носит цепи в знак покаяния… и поделом ему, — с горечью добавила она.
— А что… что с диадемой?
— Она осталась там, где я её спрятала, когда услышала, как барон пробирается ко мне через чащу. Спрятала её в дупле дерева.
— В дупле дерева? — переспросила Луна. — Какого дерева? Где это было?
— В одном из лесов Албании. Это безлюдное место — я думала, что там мать ни за что не доберётся до меня.
— Албания, — повторил Гарри. Как по волшебству, из путаницы возникал смысл, и теперь он понимал, почему она поведала ему то, что отказалась открыть Дамблдору и Флитвику. — Вы ведь уже рассказывали кому-то свою историю, правда? Другому ученику?
Она закрыла глаза и кивнула.
— Я… я не думала… Он был так любезен. Мне казалось, он… понимает… сочувствует…
Да, подумал Гарри, Том Риддл, безусловно, мог понять желание Хелены Равенкло завладеть необыкновенным предметом, на который она не имела права.
— Что ж, вы не первая, у кого Риддл выведал секреты, — пробормотал Гарри. — Он умел очаровывать, когда хотел…
Итак, Волдеморту удалось лестью выманить у Серой Дамы местоположение пропавшей диадемы. Он отправился в этот бескрайний лес и достал артефакт из тайника — вероятно, сразу, как только окончил Хогвартс, даже раньше, чем начал работать у «Боргина и Бёрка».
И конечно, эти уединённые албанские леса показались Волдеморту прекрасным убежищем, когда, намного позднее, ему понадобилось место, где он мог скрываться, никем не потревоженный, десять долгих лет.
Но диадему, после того как она стала его бесценным хоркруксом, он не оставил лежать в ничем не примечательном дупле… Нет, она тайно вернулась в свой истинный дом — Волдеморт, скорее всего, принёс её туда…
— …в тот вечер, когда он пришёл просить работу! — воскликнул Гарри, завершая свою мысль.
— Прошу прощения?
— Он спрятал диадему в замке в тот вечер, когда просил Дамблдора позволить ему преподавать! — пояснил Гарри. Когда он произнёс это вслух, вся история окончательно обрела для него смысл. — Он, наверное, спрятал её по пути, когда поднимался к кабинету Дамблдора или когда шёл обратно. Но попытаться получить работу всё равно стоило — тогда у него появилась бы возможность стянуть ещё и меч Гриффиндора… спасибо вам, спасибо большое!
— Спасибо, еще увидимся, Хелена, — улыбнулась Луна.
Гарри с Луной ушли, а она осталась парить в воздухе с крайне озадаченным видом. Он знал теперь, что представляет собой этот хоркрукс, а указатель поможет ему его найти.
Описание диадемы вкупе с рисунком более менее дали представление о том, что они ищут, и они вернулись обратно к выручай-комнате.
Которая не открывалась. Все трое прождали несколько часов, на них наткнулась немного странная первокурсница, но дверь не появлялась.
Решив наконец пойти поужинать и закончить этот безумный день, отложив поиск хоркрукса на потом, в холле Гарри был перехвачен взволнованным Дамблдором, который почти без объяснений выволок его из замка, бросив его девушкам, что Гарри будет поздно, ждать его сегодня не стоит, и лучше им после отбоя быть в своих спальнях.
***
Гарри вообще не нравилась эта идея, двигать неведомо куда с Дамблдором из замка, но директор, получив от Снейпа какие-то сведения, просто как с цепи сорвался. Чуть ли не насильно аппарировав вместе с Гарри к берегу рядом с бывшим приютом Тома, они поплыли к пещере с озером, которое, в свою очередь, они переплыли на лодке.
Дать обещание заставить Дамблдора выпить все зелье не составило труда, стоны, вопли и раскаяния директора — и, наконец, зелье выпито. Нападение инфери, дикое усилие при аппарации и попытки как можно быстрее добраться до замка с возвышающейся над ним меткой просто опустошили Гарри до крайности. И поэтому беззвучный Петрификус застал его врасплох. Укрыв Гарри мантией-невидимкой, директор отошел к парапету.
На протяжении всего разговора с Драко и дальше после появления Снейпа и остальных, Гарри изо всех сил пытаясь разорвать клятый Петрификус, обратил внимание на нечто странное. Необычное сияние охватило стоящий справа от Дамблдора комод, неведомо как попавший в башню, равно как и самого Дамблдора, но почему-то никто из группы приветствия на это никак не прореагировал.
Немой и обездвиженный, он наблюдал за тем, как Дамблдор взлетел в воздух: на долю секунды он, казалось, завис под сияющим черепом, затем начал медленно падать навзничь, словно большая тряпичная кукла, перелетел через зубчатую стену и исчез из виду.
