По твоей прихоти

Аскетичный и строгий Ванахейм, бесспорно, славился одной из лучших систем охраны по всему миру. Особенно если речь шла о тех местах, где находились царские особы из других миров. Лучшие ванские воины выполняли роль телохранителей для представителей монаршего рода, а наблюдение за их покоями велось неустанно. Казалось бы, специально обученный ван с легкостью мог бы заменить Хеймдалля на посту стража Бивреста, если бы это было возможно, и мимо его взора никогда бы никто не проскочил. Единственное, что ваны явно недооценили, так это изобретательность единственного ребенка царя Асгарда. Под покровом ночи Сигюн, переодевшись в одеяния простой служанки, добралась до конюшен и там прошептала: - Дядя Хеймдалль, открой, пожалуйста, мост. Я должна увидеть бабушку. Яркая вспышка озарила ночной двор, и на сухой траве остался лишь отпечаток от магии Бивреста. А в следующий миг царевна оказалась в крепких объятиях Всематери. - Бабушка, что случилось?.. Локи, он... он правда умирает? - шепотом спросила она. - Мы не знаем, Сигюн, - тихо произнесла царица, гладя внучку по голове. - Хела делает все возможное, чтобы его спасти, но как долго он еще протянет... - Фригга тяжело вздохнула и, отстранив от себя царевну, посмотрела ей в глаза. - Но я позвала тебя не поэтому. У нас появилась еще более серьезная проблема. Сигюн недоуменно посмотрела на бабушку: - Что такое? Отец?.. - внутри все сжалось от дурного предчувствия. Всематерь прикрыла глаза, собираясь с мыслями. Сложно было подобрать слова, чтобы объяснить внучке, еще совсем юной девушке, что ее отец сошел с ума, попав под влияние страшнейшей силы во всех мирах... - В это очень тяжело поверить, Сигюн, но это правда. Тора порабощает Тессеракт. Как это произошло, мы не знаем, но Хеймдалль уверен, что причина в этом. - Что? - царевна зажала рот рукой, подавляя возглас неверия. - Но ведь он... он всегда говорил, что камни опасны и надо держаться от них подальше! Бабушка, как это может быть, как?.. - она опустила голову, пытаясь удержаться от желания броситься к отцу тотчас и убедиться в правдивости слов Фригги. - Я должна его увидеть. Скорее пойдем к нему, пойдем! - Сейчас не время, не о том нужно думать, - царица сжала руки Сигюн в своих. - Он еще не в том состоянии, в каком был Один в последний год своего правления. Тессеракт действует по-другому. Ты, может быть, даже и не сразу поймешь, что с отцом что-то не так, но, поверь, мы уже насмотрелись достаточно. Локи... Сейчас не время об этом рассуждать. Сигюн во все глаза смотрела на бабушку. Движения той были непривычно резкими, порывистыми, но в то же время говорила она так, будто бы была абсолютно уверена в чем-то, но в чем? - Получается, все из-за него, из-за камня? - спросила она в ужасе. - И что теперь, просто стоять и смотреть, как он сходит с ума? Бабушка, не может же не быть никакого выхода! Пожалуйста, скажи мне, что все можно исправить! Фригга мягко улыбнулась: - Можно, милая, конечно, можно. Но мне понадобится твоя помощь. - Я все сделаю! - поспешно воскликнула Сигюн. - Так что нужно? Если это правда, если ее отца действительно еще можно было спасти, то она никогда не упустит эту возможность. Сейчас, когда бывшая царица Асгарда почти ничем не напоминала прежнюю, храбрую и отчаянную Сиф, все больше погружаясь в пучину беспросветного горя, из родных у царевны остались только Фригга и Тор. Был еще Локи, но Сигюн так давно не видела его, не получала от него вестей, что уже и не знала, считает ли тот ее сестрой, как и прежде, или же она для него теперь совершенно чужая... Понизив голос, Всематерь отчетливо произнесла: - Тебе нужно выкрасть Тессеракт из сокровищницы. Мы увезем его подальше отсюда, а там уничтожим. - Уничтожим?.. - переспросила царевна, искренне недоумевая. - Разве камни бесконечности можно уничтожить? Но ведь ни отцу, ни дяде Хеймдаллю это никогда не удавалось! - Они не маги, Сигюн, - объяснила Фригга. - Только Один мог бы справиться с этим в одиночку. Я говорила с норнами, они дали мне подсказку. Камни бесконечности содержат в себе ту же энергию, что и собиралась на алтарях старых богов Асгарда, Альвхейма и Муспельхейма. Частицу этой силы до сих пор хранят йотуны и ваны, до тех мест карающая длань Одина не дотянулась, а Хела не нашла в себе силы противоборствовать древней магии. Тот же ритуал, что Один использовал для разрушения древних капищ, поможет и нам сейчас. Главное - вытащить камень из Асгарда, а с этим можешь справиться только ты, ведь ты дочь Тора. Опустив взгляд, Сигюн несколько раз глубоко вздохнула. Все это звучало странно и чудовищно и пугало до дикой дрожи. Чтобы она, далеко не выдающийся маг, а всего лишь юная воительница - и украла камень бесконечности, что, по словам бабушки, руководит сознанием ее отца, самого Громовержца? Но во взгляде Фригги читалась такая отчаянная решимость, такая сильная уверенность в том, что все получится, что Сигюн верила. - Я тебя не подведу, - шепотом сказала она. - Когда начинаем?

***

- Значит, ты от него ничего не добился, - чуть растягивая слова, проговорил Видар. - Впрочем, даже если информацию мы и не получили, в таком состоянии он все равно ни на что не годен. - Ты недооцениваешь эту мразь, Видар, - мрачно усмехнулся Тор. - Он же как-то ухитрялся все это время раздвигать ноги перед Фандралом, а перед нами строил из себя святую невинность... Отвратительно. Послышался звук плевка. - Эйр, вы что скажете? Можно его уже допрашивать? - это снова говорил Видар, и в его голосе слышалась издевка. - Ваше Величество, мне надо Вам кое-что сказать... С глазу на глаз... Это кое-что важное, - еле слышно ответила целительница. - После этого как раз вы и решите, допрашивать вам его дальше или нет. - Тор, я, конечно, понимаю, что он заслужил подобное отношение, но ты не думал, что он до смерти будет молчать? Не проще ли будет его сразу прикончить, ну, или казнить публично? Он все-таки преступник, - серьезно проговорил Бальдр. - Ваше Величество, может, Вы все-таки передумаете насчет казни? Это важно... Тор с недоумением посмотрел на Эйр: - Что такого важного ты мне хочешь сказать? Что это такое, что может заставить меня передумать? - а потом обратился к Бальдру: - С нас пока что хватит казни Фандрала, народ и так перепуган из-за действий Локи. Эйр, я тебя слушаю, у меня нет секретов от моих братьев. - Он носит дитя. Срок не такой уж и большой. Точнее, совсем... Скорее всего он Ваш, - тяжело выдохнула Эйр. - Что будете делать? Лицо Громовержца искривилось от отвращения: - Даже думать об этом не желаю. Этот ребенок совершенно точно не может быть моим, мы только недавно завершили брак. Значит, от него нужно немедленно избавиться. Я не намерен терпеть такого позора. Видар сочувствующе похлопал брата по плечу: - Не беспокойся, - на этих словах он переглянулся с Бальдром. - Мы обо всем позаботимся. - Вы хотите избавиться от обоих сразу? Если Локи нужно сохранить жизнь, то я могу аккуратно вырезать все, что не нужно, - предложила Эйр. - Ты слишком беспокоишься за него. Иди отдохни, Эйр, - Бальдр кивнул брату в знак согласия. Локи неподвижно лежал на кровати, боясь пошевелиться или как-нибудь себя выдать. Очнулся он, конечно, не так давно, но разговор Громовержца с братьями услышал полностью. В голове начали мелькать воспоминания о том времени, что он провел в темнице. Оттого паника накрыла еще с большей силой. Сколько именно дней и ночей его держали там, Локи не знал, но не меньше недели или двух... Каждый раз он просыпался от того, что в него насильно вновь и вновь вливают зелье, от которого он не мог потерять сознание. Либо получалось так, что Тор просто беспощадно начинал избивать царевича новыми плетьми, пока тот сам не очнется. Изо дня в день повторялось одно и то же: от него добивались "правды", только эту самую "правду" он признать не мог. Все слова Фандрала были ужасным, грязным враньем. Но почему Громовержец этому верил? Не успокаивало и то, что Тор больше не брал его силой. Могло ли это успокаивать, если Громовержец все сильнее избивал его, не давая старым ранам затянуться? Магии в теле все так же не ощущалось, поэтому повреждения не проходили вовсе. Какое кровавое месиво осталось от спины, Локи даже представлять не хотел. Но то было еще начало: Тор придумал более страшную пытку. В один из дней он притащил небольшой ящичек с разными маслами - конечно же, необычными. И только когда Тор вылил один из флакончиков на кровоточащие раны, Локи понял, в чем же была их особенность. Дикий жар и боль, словно его кожу опалял огонь. И невозможность впасть в беспамятство сводила Локи с ума. Он уже не мог отвечать на вопросы и лишь завывал от новой порции боли. Как заканчивался день, он совершенно не помнил, но знал, что Громовержец не уходил, пока вся жидкость во флаконах не заканчивалась. И все же, не добившись от Локи признания, Тор отпустил супруга, сняв с цепи. Когда тело упало на пол, не в силах устоять на ногах, Громовержец обессиленно выдохнул, рухнув на стул. Его немало изводило упрямство супруга, а изо дня в день выслушивать лживые слова он устал. Локи было посчитал, что больше наказаний не последует. Терпение Громовержца закончилось, и вместо него в игру вступил Фандрал, взявший в свои руки инициативу добиться от царевича хоть чего-нибудь. Локи, неподвижно лежа на полу, с трудом различал хоть какие-то разговоры из-за шума в ушах. Голова раскалывалась от боли, а живот сводило спазмами, что уж было говорить об исполосованной спине. Несколько дней подряд его мучила тошнота, о причине которой даже и думать не хотелось. В реальность Локи привело только то, что Фандрал жестко перевернул его на спину, удерживая за шею. Тор что-то прокричал (Локи не мог разобрать ни слова), а Фандрал звонко просмеялся в ответ, грубо раздвигая ноги царевича. Тот совершенно никак не реагировал на это. И единственное, что Локи запомнил из всех сказанных тогда слов, был мерзкий шепот воина на ухо: "Я же говорил, что ты станешь моим". А после этого Локи как никогда желал умереть. Собрав остатки сил (которых не было), он попытался, безуспешно, оттолкнуть от себя Фандрала, что неистово вбивался в его тело. А по завершении воин просто отбросил от себя царевича, оставляя валяться на грязном полу. Дальше Локи помнил происходящее фрагментами: вот Тор кричит на Фандрала, и того уводят эйнхерии, Локи пытается встать на колени, но в то же мгновение падает наземь от неистовой стучащей боли в ногах, и только потом видит, что кости в ногах раздроблены, а Громовержец возвышается на ним с молотом в руках. И, встретившись взглядом с синими полными ярости глазами, царевич потерял сознание. Как же ему стало обидно за то, что он не умер, что продолжает жить в этом ужасном, жестоком мире. Разве таким его помнил Локи? Рядом был тот, кто бы его поддерживал, а теперь... Почему все так изменилось? Реально ли то, что сейчас с ним происходит? Может, это просто сон? Но реальная боль во всем теле подтверждала то, что этот изменившийся мир реален. Когда Эйр сказала про ребенка, Локи держался как мог, скрывая свой гнев, но единственная слеза все же потекла по щеке, выдавая проснувшегося царевича. - Посмотрите-ка на него, - услышал он насмешливый голос Видара, - нас тут, оказывается, подслушивают! И сколько ты уже успел услышать, а? Тор даже не обернулся, как будто ему было противно смотреть на супруга. Чуть толкнув Бальдра плечом, он вышел из лазарета тяжелой поступью, не забыв закрыть за собой дверь. Локи открыл глаза и уставился на говорившего. Он не мог вымолвить ни слова, лишь тихо дышал, пока Бальдр обошел кровать и присел рядом с царевичем, успокаивающе гладя его по руке. - Ты нас не бойся. Мы причиним тебе не больше вреда, чем Тор. Сам пойми, ты заслужил это. Вини в этом только себя. Царевич убрал ладонь из-под руки Бальдра. - Ну, а ты сам подумай, что бы ты сделал, узнай, что твой законный супруг трахается со всеми подряд у тебя за спиной. М? - усмехнулся Бальдр. - Действительно, - протянул Видар. - Знаешь, Бальдр, а ведь все было как на ладони: Велунд, Фандрал... Да только все мы верили в эту ложь, в эту искусственную невинность, которой ты нас так щедро потчевал, Локи. А почему? - он подошел ближе и наклонился над постелью Локи. - Тор любил тебя, любил так сильно... Но ему больше не стоит ни о чем беспокоиться: мы ему поможем, правда, Бальдр? Мы наконец-то сделаем все правильно. Локи лишь непонимающе смотрел на братьев Громовержца, а когда в руке Бальдра появился нож, глаза моментально наполнились слезами. И царевич понимал, что с ним собирались делать. Может, именно сейчас все и закончится? - Почему вы все меня в чем-то обвиняете? - еле проговорил Локи. - Хватит... Это все ложь, все ваши слова... Зачем вы это делаете... - Ну-ну, мы все это слышали, Локи. Ты же врешь не только нам, но и себе. Убедить себя пытаешься? Зачем? Глупый, прекрати оправдываться. Твое вранье никому не интересно, - Бальдр протянул нож Видару и одобрительно кивнул. - Наверное, ты хотел выдать этого ублюдка за наследника Тора, а самого его убить, чтобы потом стать регентом при своем выродке, так? Но мы-то знаем, что в нем нет ни капли царской крови. Значит, ему нечего делать в тебе, да и в Асгарде тоже... С этими словами он поудобнее перехватил нож в руке и ударил - прямо в низ живота Локи. Бальдр резко заткнул рот Локи, когда тот начал кричать от боли. - Вини в этом только себя... Вини в этом себя... - приговаривал тот, удерживая царевича на месте. А Локи уже ничего не видел и не слышал, лишь чувствовал, как внутри него ловко орудует нож, и теплая кровь медленно стекает по животу, пачкая белоснежные простыни. Сейчас со всем будет покончено... - Не понимаю, почему Тор просто не убьет его, - спросил у брата Бальдр. Видар надавил сильнее, пронзая нутро Локи почти насквозь - чтобы совсем наверняка, ведь кто знает, что у этих йотунов и как устроено... - А ты бы смог - после всего, что эта тварь сделала, просто так лишить его всяческих мучений? О нет, Бальдр, смерти он совсем не заслужил...