По твоей прихоти

Как только черный ворон, сверкая оперением под лунным светом, вылетел из окна, Тор наспех запахнулся в плащ и, натянув на ноги сапоги полегче, чем парадные, устремился к выходу из дворца. Графин с вином, стоявший в его покоях, давным-давно опустел, и ничего не могло перебить ту тревогу, что, подобно змее, оплела сейчас сердце Тора. Он мог бы дождаться Локи во дворце, в их покоях или хотя бы на главном балконе, наблюдая за воротами, но это чувство, становившееся сильнее с каждой секундой, заставило его поспешить в направлении конюшен. Сердце неистово колотилось в груди, а глаза постоянно выискивали знакомую фигуру. Вот зачем, зачем Локи понадобилось задержаться в конюшне? Ведь он мог бы быть во дворце или хотя бы встретиться по дороге ко дворцу за все это время! - Папа? - откуда-то сбоку раздался голос, и Громовержец увидел, как по лестнице к нему спешит Сигюн в темно-бордовом плаще, накинутом поверх платья. - Что-то случилось? Ты чем-то расстроен... Усмехнувшись, Тор качнул головой: - Локи вернулся в Асгард и зачем-то решил заглянуть в конюшню. Ничего особенного, Сигюн, я просто хотел встретить его... Но, если хочешь, можем пойти вместе... Выражение лица отца в этот миг было пугающе настороженным. Асгардцы давным-давно усвоили главный урок: если Тор подозрителен и насторожен, значит, ничего хорошего ждать не приходится. И это выражение сейчас было единственным, почему царевна согласилась, не раздумывая ни минуты. - Подожди меня пару секунд, я переобуюсь, - бросила она и поспешила в свои покои. Уже через несколько минут Громовержец с дочерью шли по освещенной фонарями дороге, прислушиваясь к шорохам и звукам. Внезапно Тор остановился. Внутри словно что-то взорвалось, и он замер, хватая ртом воздух. - Что... - сипло прошептал он, надеясь, что его услышат. И его действительно услышали. "Сиф", - прозвучал в голове голос Хеймдалля. - "Мы не успели". Громовержец почувствовал, будто бы его ударили под дых. Понимание, что имел в виду страж, обрушилось на него в тот же миг. Каждый вдох обращался странной болью где-то под грудью, а пространство вокруг внезапно затихло. - Папа! - вскрикнула Сигюн, но тот даже не услышал. Царевну охватил дикий ужас, и прежде, чем она могла сообразить, что делает, ноги уже несли ее через кусты и деревья к конюшням. Трава под ногами внезапно оказалась мокрой, и в следующий миг Сигюн поскользнулась и упала бы, если бы не зацепилась рукой за ветку дерева. Переведя взгляд ниже, она с отвращением и паникой увидела растекающиеся на траве темные дорожки, похожие на... Рванув вперед, она в несколько секунд преодолела расстояние до конюшен: - Локи!.. Ответа она не услышала, но до ушей ее донеслись всхлипы и приглушенные рыдания. Обойдя дверь, из-под которой сочилась кровь, она заглянула внутрь... И обомлела, узнав в теле, над которым скорчился, сотрясаясь от плача, брат, собственную мать. Горло сковало тысячью шипов, что, казалось, распространились по всему ее телу, вонзаясь повсюду. Земля и трава под ногами почти не чувствовалась, когда царевна подошла ближе, чтобы увидеть на лице матери, искаженном страхом и ненавистью, эту страшную посмертную маску. Крик вырвался из груди Сигюн вместе с выдохом, а потом она схватила Локи за плечи и с внезапной легкостью оттащила от тела Сиф: - Не смей! Не смей касаться ее, Локи... - хрипло говорила она, не в силах побороть рыдания, от которых ее голос казался ниже. - Не трогай ее! Локи, задыхаясь от слез, протянул руку вперед, чтобы коснуться Сиф, но не мог дотянуться. - Мама, мама, - истерично шептал он. Сигюн держала его на месте, не давая приблизиться к матери. - Пожалуйста... - Нет! - вскричала Сигюн, встряхивая его за плечи. Ей было наплевать, что лицо и руки брата были все в крови, что сам он едва понимал, что происходит. Боль, чудовищная, невыносимая, пробуждала внутри такую непривычную, небывалую ранее злобу. - Ты убил ее! Ты убил маму! Не смей! Убийца! - Я... я... она упала... я случайно... - царевич схватился за руки сестры. Его била дрожь и он не мог контролировать себя. - Я не хотел... - воздуха просто ужасно не хватало, через каждое слово Локи жадно вдыхал воздух. Перед глазами все плыло от слез, и он совсем не видел злое лицо Сигюн. - Сигюн, мне... мне страшно... - А мне не страшно? А мне не страшно?! Мама! - руки Сигюн ослабели, и она упала на землю рядом с телом матери, почти так же, как и Локи несколько мгновений назад, хватаясь за ее руку. - Мама! - Что произошло? - раздался над их головами приглушенный голос Тора. Почувствовав на плече руку отца, царевна прижалась лбом к его бедру и громко, надрывно заплакала. Локи отполз к стене и обхватил себя за ноги. Его лихорадочно трясло. Он, не моргая, уставился куда-то в землю. В голове было пусто, казалось, он ничего не чувствует, только душа разрывается от боли. Он не слышал ничего и не видел. Неудивительно, что он совсем не расслышал вопрос Тора. Громовержец погладил дочь по волосам и склонился над телом своей бывшей жены. Гримаса ненависти, застывшая на ее лице, вмиг наполнила его сердце горечью, и он протянул руку, разглаживая морщины на еще не остывшей коже ее лица. - Что же ты, Сиф, родная... - слез не было, будто бы все лишние эмоции вдруг оказались заперты глубоко внутри. И тем не менее, печаль сквозила в каждом слове, в каждом жесте Тора. Погладив напоследок черные брови, он пальцами закрыл опустевшие глаза. - Вот так. Теперь все, все закончилось... Повернув голову к супругу, он заметил, что тот неосознанно пытается прикрыть пальцами окровавленный бок. Один взгляд на брошенный на полу кинжал - тот самый кинжал, что Локи хранил под подушкой, а сам Тор так небрежно бросил в верхний ящик стола - и все стало ясно. - Сигюн, - очень ласково отстранил он дочь и пристально посмотрел в полные муки синие глаза. - Возвращайся к себе. Я должен закончить здесь. Я зайду к тебе, как только разберусь во всем. Давай, вставай, дочка... - с этими словами он аккуратно помог ей подняться и запечатлел на ее лбу нежный поцелуй. - Иди, Сигюн. Словно во сне кивнув отцу, та отвернулась и послушно пошла в указанном направлении, от слез не различая дороги перед собой. - Локи, - позвал Тор, когда плащ Сигюн скрылся за деревьями. - Подойди. Можешь встать? Услышав свое имя, царевич поднял взгляд на Громовержца и замер от страха. - Пожалуйста... я случайно... Прости, пожалуйста... Прости... - Подойди, - голос Тора был лишен каких бы то ни было эмоций. Рассудок же сейчас видел только рану, которую наверняка скрывает супруг и которую срочно необходимо промыть и обработать, благо в каждой конюшне имелся набор зелий да чан с водой как раз на такой случай. - Ты ранен. Повелительный голос заставил Локи подняться на ноги. Держась за стену, он принял вертикальное положение. Резкая боль в животе не дала ему выпрямиться и, схватившись рукой за живот, он остался стоять на месте. Алая кровь сочилась сквозь пальцы, Локи безрезультатно пытался заткнуть рану краем плаща. Дрожь в руках не давала ему сосредоточиться. - Тише, - в мгновение ока Громовержец оказался рядом с супругом, сдирая с себя плащ и расстилая на земле. - До дворца мы добраться не успеем, нужно тебя перевязать. Ложись сюда, - он аккуратно опустил Локи на плащ, а потом быстро подошел к висящему на торчащем из стены крючке кошелю с зельями, водой и чистыми бинтами. Наскоро ополоснув ладони, он убрал руки Локи и разорвал его одежду в том месте, где зияла кровавая рана. - А сейчас потерпи, так надо. В следующий миг он плеснул воды на рану, а потом щедро полил обеззараживающей настойкой. - Прости меня, папа, - он потянулся рукой к лицу Громовержца. Все было как в тумане, словно мозг медленно отключался. - Я люблю тебя, прости... - слезы с новой силой хлынули из глаз. От настойки обожгло открытую рану, и Локи взвыл от боли. Он уткнулся затылком в землю и схватился рукой за руку Тора. - Не надо, больно... - Потерпи, Локи, - шептал Тор, сжимая его руку в своей. - Ты справишься, ты и не такое пережил, но нужно обработать рану. Конечно, это не самое лучшее средство, но лучше так, чем ничего. Сиф здорово тебя пырнула, еще полчаса - и вы бы оба умерли... Уже почти все. Достав из кошеля бинты, он оторвал не слишком длинный кусок и, сложив его в несколько раз, прижал к ране, а потом заменил свою руку рукой Локи. - Держи, сейчас я тебя перевяжу... Царевич послушно кивнул головой и придерживал бинты, наблюдая за действиями супруга. - Тор, не бросай меня, - второй рукой он ухватился за рукав рубахи Громовержца и сильно сжал. - Как тебя бросишь... - печально усмехнулся тот. - Отвернусь только - ты опять себе приключения нашел. Хоть во дворце в покоях тебя запирай, да и то не поможет... Быстро, по-военному перевязав рану, он придержал супруга под спину: - До дворца дойдешь или тебя понести? Хеймдалль уже предупредил Идунн, и эйнхерии здесь, они проводят тебя... - Тор, не бросай меня, - снова повторил Локи, дергая супруга на себя. - Не уходи, пожалуйста, не уходи... Сполоснув руки и намочив кусок бинта, Тор аккуратно стер с лица супруга кровь и обнял его лицо: - Мне и правда нужно закончить здесь. Надо заняться подготовкой к похоронам, и я не могу поручить это кому-то другому. Родители Сиф тоже должны знать. Я приду позже, обещаю. Прошу тебя, Локи... - Почему именно сейчас? П-почему? - Локи попытался подняться вслед за уходящим Тором, но в этот момент у него резко закружилась голова, и через секунду он упал назад, теряя сознание. Подхватив его на руки, Громовержец тяжело вздохнул и, выйдя из конюшни, передал безвольного супруга на руки одному из эйнхериев. - Доставьте его в лазарет, только осторожнее, он ранен. И чтобы ни один волос с его головы не упал! - рыкнул он под конец своей речи. Те понятливо кивнули и через пару мгновений исчезли с его глаз. А Тор, повернувшись к остывающему телу Сиф, склонился над ней. Не сразу, но ему удалось снять ее с вил, и только тогда он позволил горю полностью поглотить себя.

***

Каждый новый шаг давался Сигюн все тяжелее и тяжелее. Она шла, шатаясь и не разбирая дороги, прижимая к губам руку, чтобы хоть как-то сдержать рвущиеся наружу рыдания - время было позднее, а будить слуг и жителей дворца своими криками царевне не пристало. Ей вспоминались все уроки поведения и этикета матери, все улыбки, полные гордости и нежной любви, но чаще всего на ум приходили брошенные вскользь замечания и недовольные вздохи Сиф. И ее, Сигюн, собственные обиды, все те слова, что она пропускала мимо ушей, считая пустыми придирками требовательной, а в последний год так вообще безумной царицы. И от каждого такого воспоминания на душе становилось все горше, все гаже. Почему, почему она поняла все так поздно? Почему царевна начала ценить каждый миг, проведенный с матерью, каждое, пусть и полное недовольства, ее слово в свой адрес, именно сейчас, когда Сиф больше не было в живых? Когда она больше никогда и ничего ей не скажет, не укорит, не похвалит, не скажет вечное: "Ты ведь царевна!"... - Мама! - не в силах больше терпеть это, Сигюн рухнула на колени, прижимая руку к животу и из последних сил борясь с голосом. - Мамочка... Прости меня! Прости, пожалуйста, не бросай меня, я все исправлю, клянусь, я все исправлю!... - Ну-ну, Сигюн, ты чего, девочка моя? - к племяннице тут же подлетел Бальдр и встал рядом с ней на колени, крепко обнимая. Вместе с Тюром он по сообщению Хеймдалля поспешил навстречу царевне, чтобы проводить ее до дворца. Но к этому моменту, как их оповестили, Сигюн уже добежала до дворца и направилась в свои покои. Только вот до них царевна так и не дошла, зато встретилась с дядями. Причину, по которой Сигюн в столь позднее время была вне дворца, страж не доложил, и тем более удивительным Бальдру было видеть всегда задорную племянницу в таком ужасном состоянии. - Тише-тише... - он погладил ее по голове, а строгий Тюр стоял в стороне, недовольно зевая. Вместо ответа Сигюн уткнулась лицом ему в плечо и заплакала пуще прежнего. Успокаивающий голос сильнее напомнил о том, что мамы, ее любимой мамы больше не будет рядом, а она так и не успела сказать ей, как сильно любит... - Так, милая, давай ты перестанешь плакать и скажешь, что случилось, - чисто по-военному произнес Тюр. Больше всего он не любил, когда кто-то плакал, тем более, если это был его воспитанник. Слезы всегда для него ассоциировались со слабостью. - А также расскажешь, почему так поздно домой возвращаешься? - Тюр, - фыркнул на брата Бальдр. - Дай ребенку успокоиться. Потом со своими расспросами полезешь... "Они не знают", - промелькнуло в голове царевны. Услышав командный голос дяди, она по привычке быстро взяла себя в руки и, утирая лицо, посмотрела на обоих. - Маму убили... - на последних словах губы ее задрожали, но она только всхлипнула, переводя дыхание. В воздухе повисла тишина, а Бальдр и Тюр лишь удивленно уставились на племянницу. - Как же так... - было начал Бальдр, но его тут же прервал Тюр, грозно спрашивая: - Какая тварь это сделала? - руки его сжались в кулаки, и он медленно начинал закипать. Бог войны не был склонен к горю и печалям, на их место всегда приходили гнев и жажда мести. Сиф всегда для него была близкой подругой: на поле брани они в любой момент были готовы прикрыть друг другу спины. И если бы не ее любовь к Тору, то он обязательно бы на ней женился. Даже после всех нервных срывов бывшей царицы из-за младшего сына Тюр от нее не отворачивался, всегда помогал и поддерживал. В этом странном противостоянии, где Локи и Сиф оказались врагами, он всегда был на ее стороне. - Ты чего так орешь, брат? - неприятно вздрогнул Бальдр, притягивая Сигюн ближе, словно пытался защитить от гнева Тюра. - Замолчи! - рявкнул тот в ответ. - Сигюн, кто это сделал? Вздрогнув от нескрываемой ярости, исходящей от дяди, царевна прикрыла глаза. В этот момент стало ясным то, что до этого она не хотела даже замечать: ведь она не видела, как Локи убивает Сиф, может быть, тот и вправду не делал этого?.. И все же царевна решила рассказать все, что произошло: - Локи... он д-должен был вернуться, но з-зашел в конюшни, и мы с... с отцом пошли туда. Когда я пришла... там была к-кровь, мама... она лежала на... на вилах, и-и он был рядом... От того, что Тюр услышал, весь его разум затмил гнев, и ничего более сейчас не было в его голове. - Этого и стоило ожидать. Она так боялась, что он переступит черту дозволенного. Он это и сделал... А твой отец, Сигюн, просто невероятный глупец. Пойти на поводу у эгоистичного ребенка... Бог войны едва себя контролировал, и Бальдр сам начал пугаться брата. - Милая, ведь ты же не видела, что это сделал именно Локи... Может, он уже нашел твою мать в таком состоянии? - бог весны не мог поверить в услышанное, поэтому начал искать хоть какие-то объяснения. Он знал, что Локи не способен на убийство, ведь он всегда был против неоправданного насилия... - Я не знаю! - вскричала Сигюн от отчаяния и снова зарыдала, закрывая лицо руками. - Я ничего не знаю, дядя Бальдр, правда! - Почему отец отпустил тебя одну? - мягко спросил Бальдр, гладя племянницу по волосам. - Где он? Где Локи? На этот раз той понадобилось больше времени, чтобы выдавить из себя хоть слово: - К-когда я ушла... отец сказал, что... что должен все з-закончить... Локи тоже был там, я... Я не знаю, что было потом... - Следы заметает за этим... этим... слов не могу подобрать! - грозно прорычал Тюр, ударяя кулаком в ближайшую стену. - Ты не считаешь, Бальдр, что это уже слишком? Вы столько лет защищали его, столько лет носились с ним, как с фарфоровой куклой, и вот до чего дело дошло! Сомнений нет: это дело рук Локи. И если Тор думает, что ему удастся скрыть все грязные подробности, то он очень ошибается. Завтра же супруг царя пойдет под суд! - Делаешь преждевременные выводы, Тюр, - Бальдр недовольно покачал головой. - Твоя ненависть к Локи всегда была неоправданной, лучше давай ты тоже успокоишься... - Это ты слишком спокоен, брат... Ты не подумал, кто может быть следующим? А если он захочет убить тебя или меня, а, может, своего любимого муженька? - Замолчи! - Бальдр резко подорвался с пола, хватая брата за руку и отводя в сторону. - Не смей при Сигюн подобное говорить. Она и так напугана. Мы поговорим с Тором, он все нам объяснит. А ты лишний раз зря накручиваешь и нас, и себя. Лучше иди с Хеймдаллем поговори, ты перенервничал! С этими словами он толкнул старшего брата вперед и вернулся обратно к племяннице. - Не слушай его, ладно? Все это глупости... "Так и есть", - раздался в головах у всех троих голос стража. - "Смерть Сиф - действительно несчастный случай". Сигюн вскинула голову, вытирая глаза: - Какое это имеет значение, - прошептала она. - Мама все равно умерла! - Ну же, Хеймдалль, скажи, что это не дело рук Локи. Смерть всегда несчастна. Так что ты меня не убедил в его невиновности, - жестко проговорил бог войны, ухмыляясь. - Боги, да ты закончишь уже?! - вскипел Бальдр. - Проваливай, Тюр. Тошно тебя слушать. - И ты в сговоре с ним, да? А тебе он что наобещал? Я этого так не оставлю... С этими словами Тюр быстро побежал вверх по коридору и через минуту исчез за поворотом. Облегченно вздохнув, Бальдр снова вернулся к Сигюн: - Ну же, милая, отпусти себя и поплачь. Станет легче... - он прижал племянницу к себе и начал укачивать. Сигюн с ужасом посмотрела на него: - Дядя Тюр, он... он же хочет мстить, да? - Надеюсь, что нет... Скорее всего, он к Хеймдаллю пошел. Сам понимает, что перебарщивает иногда, - он грустно улыбнулся, стирая слезы со щек Сигюн. - Он ничего не сделает, пока не разберется. Просто... ему твоя мама очень дорога была... Сама знаешь... - Да, - тихо вздохнула она, крепче прижимаясь к дяде. А Хеймдалль в это время смотрел в пустоту, пытаясь подобрать слова. Раскрыть все карты сейчас и нарушить тем самым ход событий он не мог, как не мог и допустить, чтобы от горячности брата пострадал кто-то еще. "Приди в себя, Тюр", - говорил он ему. - "Винить Локи в смерти Сиф не следует, и этого тебе должно быть достаточно!" - Посмотрим...