***
К утру огонь в камине погас, а новых дров подкинуть было некому. Локи проснулся от жуткого холода и новой порции боли. Эти дурацкие игры с магией точно не в лучшую сторону оказывали влияние на его организм. "Да Суртур, почему ты так долго не затягиваешься?" - думал он. Конечно, с момента столкновения с Сиф прошло всего пару дней, но признаки хотя бы некоторого улучшения уже должны были проявиться, а их все не наблюдалось. Локи уже не помнил, когда в последний раз получал такие серьезные ранения, и уж точно не помнил, как быстро те проходили. Но эта борьба с болью казалась невыносимой и вечной. Закутавшись в несколько теплых пледов, Локи проследовал к камину и попытался самостоятельно разжечь огонь. К его удивлению, все получилось с первого раза. Устроившись в кресле у огня, Локи внезапно понял, что чего-то, а точнее кого-то, в комнате явно не хватало... Бюлейст! Тот уложил брата спать и сам собирался ложиться... Неужели прошло так много времени, что царевич успел выспаться и куда-то деться? "Он, наверное, маму пошел встречать", - пронеслась догадка в голове Локи. Камин, к сожалению, почти не грел, и царевич мерз, даже находясь под несколькими слоями теплого меха. Лафей своим внезапным появлением испугал сына, так что тот даже вжался в кресло, не в силах пошевелиться. - Значит, это правда. Ты что здесь делаешь? С этими словами царь подлетел к царевичу и грозно посмотрел на него сверху вниз. От злости цвет его глаз, и без того пугающий, стал еще ярче, а на синей коже проступили черные вены, отчего Лафей еще больше наводил ужас. - Меня отпустили... - Лжешь, Локи, это полный абсурд. Как, скажи мне на милость, тебя могли отпустить - после такого длинного списка преступлений? Ты немедленно вернешься в Асгард. Йотунхейму не нужны проблемы, и ты должен это понимать, - он схватил Локи за плечо, поднимая из кресла. Но Локи сопротивлялся, стараясь вырваться из захвата отца. - Я говорю правду. Сигюн мне помогла... - И опять ложь. Твоя сестра написала, что на рассвете тебя казнят, - качал головой царь, и в его голове слышалось глубочайшее разочарование. - Ты доигрался, Локи. Ты хоть понимаешь, что ты натворил? Не думай даже, что мы тебе в этот раз хоть как-то поможем. Он подходил ближе к Локи, но то все отступал назад, пока не наткнулся спиной на стену. Царевич страшно перепугался, видя Лафея в таком состоянии. Он бы нисколько не удивился, если бы тот, поправ свою ненависть к Асгарду, исполнил волю Сигюн и убил его прямо здесь и сейчас. В царе Йотунхейма не было ничего от того заботливого отца, коим он предстал перед ним в самую первую встречу. Но что... что если и то было неправдой? - Сигюн мне помогла сбежать из темницы. Я клянусь тебе, отец. Портал открылся в Йотунхейм... Я бы не стал причинять вам неудобства... Прошу, только на время... Я об-бещаю, потом вы меня не увидите, никогда больше не побеспокою... - Локи всхлипывал чуть ли не после каждого слова, прикрывая рот рукой, словно боялся издать лишнего звука. Он закутался сильнее в плед, таким образом отгораживаясь от отца и хоть немного пытаясь согреться. - Ты убил Сиф, я слышал об этом... Еще на кого-то покушался... Что тебе стражники-то сделали, а? - он схватил царевича за горло и плотнее прижал к стене, не давая уйти. Но Локи и не пытался вырваться, полными слез глазами смотря на Лафея. Меховой плед тут же упал к его ногам, открывая вид на опять начавшую кровоточить рану. Локи так и не дал себя перебинтовать Бюлейсту, ожидая, что подождет приезда матери. А царь, опустив взгляд на рану сына, иронично улыбнулся, стискивая шею того все сильнее. - Ну что же ты творишь? Локи... Напал на женщину, которую считал матерью всю жизнь... А это что, последствие ее защиты? Видимо, совсем не хотела умирать... - Я... ее... не убивал... - хрипел царевич, вцепившись пальцами в ладонь отца. - Это она... - Ну, довольно! - резким движением руки Лафей опрокинул сына на пол и достал из кармана шарик наподобие того, что дала Сигюн. - Ты здесь не появлялся и больше никогда не появишься. Йотунхейм не убежище для преступников и убийц. Тебя бы следовало казнить здесь же, но ты преступник Асгарда, и суд мы вместо них вершить не... - Я хотел как лучше, отец, я же... я же рассказывал вам все свои планы, выдавал секреты Асгарда. Из-за этого меня казнят... Я сто раз говорил о том, что собираюсь убить Тора, и вы ни разу не высказались против на этот счет... Но я же... Я не убил его... Я никого не убивал... Не трогал Сиф... Лишь защищался... Я прошу лишь ненадолго дать мне убежище... Пока рана не затянется... - Нет, Локи. Лафей бросил на пол шарик, и в следующее мгновение открылся портал, забирая с собой царевича.***
Даже не догадываясь о происходящем, Бюлейст, завернувшись в меха, спешил к воротам дворца навстречу матери. Он очень надеялся, что слуги вчера не заметили Локи, прокравшегося к нему, иначе отец бы уже давно обо всем знал. Из его головы не выходила странная реакция брата на холод: пусть тот и жил в Асгарде, не привыкший к зимам Йотунхейма, но в его жилах текла и йотунская кровь. К тому же, в тот самый первый раз, когда Локи навестил их, ему вовсе не было настолько холодно. Что же происходило с его телом и магией? Или все дело было в этих ранах, нанесенных явно не простым кинжалом? Что делать в таких ситуациях, Бюлейст не знал, и это было еще одной причиной, почему он не стал дожидаться матери у себя в покоях, а бросился встречать ее, как только рассвело. Завидев вдалеке тонкую высокую фигуру, йотунский царевич быстрым шагом устремился к ней. - Матушка! - остановившись в двух шагах от богини смерти, одетой в добротный отороченный мехом плащ поверх привычной одежды, он склонил голову в церемонном жесте почтения и быстро зашептал: - Матушка, пойдемте скорее со мной! Там Локи... - Локи? - широко распахнув глаза, Хела в недоумении посмотрела на сына. При имени младшего царевича сердце ее пропустило удар, а потом забилось еще быстрее. - О чем ты говоришь, Бюлейст? Как Локи оказался здесь? Когда? Отец знает? Бюлейст покачал головой: - Локи прибыл ночью, сказал, что сбежал из асгардской тюрьмы, я не стал говорить отцу... - Хвала Иггдрасилю! - выдохнула Хела, но вмиг ее лицо ожесточилось, и вслед за сыном она ускорила шаг. - Как это сбежал из тюрьмы? Этот ублюдок обманул его и предал? Что с Локи? - Локи ранен, - поспешно отозвался тот, замечая, как сразу подобралась мать, обращаясь в слух. - Он не позволил осмотреть его, но судя по всему, раны нанесены зачарованным кинжалом. Локи не может выносить холод... Суртур! - вдруг в ужасе замер он. - Камин наверняка давно потух, а если слуги придут, то они увидят Локи и доложат отцу... Лицо Хелы стало белее снега. - Так что же мы медлим? Скорее пойдем туда! Норны великие, надеюсь, Лафей еще ни о чем не знает... Чаяниям царицы Йотунхейма не суждено было сбыться. Стоило Бюлейсту распахнуть перед ней дверь в свои покои, как она увидела супруга, стоящего у огромного камина к ней спиной, глядя на давно истлевшие поленья. В сердце Хелы словно осыпались тысячи льдинок, и прежде, чем Бюлейст успел вставить хоть слово, она жестом отослала его в противоположную сторону, не желая, чтобы и ее старший сын стал жертвой гнева отца. - Лафей, - звенящим голосом начала она, переступая порог. - Твой сын. Где он? - Очень далеко отсюда, - лишь ответил царь. С совершенно безразличным видом он взял тремя пальцами кочергу и немного растормошил золу. - Все, больше не о чем беспокоиться, дорогая. Хела застыла, глядя на супруга с ужасом: - Ты так говоришь, как будто он для тебя - всего лишь обуза... Что ты сделал, Лафей, что ты сделал с Локи? - Ничего не делал, - спокойно ответил тот, оборачиваясь и глядя на жену. - Лишь отослал обратно, откуда он решил сбежать. В этих стенах не будет убийц. Ему самое место в Асгарде, - он взмахом руки отбросил кочергу, и та со звоном упала где-то в углу. - Это верное решение, Хела! - И ты предпочел, не разобравшись в ситуации, послать нашего сына на смерть? Как будто ты не знаешь асгардцев, не знаешь Тора, что может выдумать что угодно, лишь бы выгородить свою жалкую душонку? - голос Хелы звенел от напряжения. - Ты отправил Локи в лапы палачей? - А разве так не будет лучше? Подумай, Хела, что твой сын творил в последнее время. Выгораживать его - себе дороже. Он заслужил то, что заслужил. Хватит с нас и этого. Без него жили восемнадцать лет... И, представляешь, было лучше: никто не втягивал нас в войну... - сухо ответил Лафей и направился к выходу, игнорируя супругу. - И то не наш с тобой сын. Кровное родство здесь ничего не играет, милая. Его воспитали асгардцы. Он истинный асгардец. Больше мы не будем из-за него страдать. В следующий миг прямо напротив лица царя Йотунхейма завис кинжал. - Я дважды чуть не лишилась сына по вине Громовержца. А теперь, в третий раз, ты лишил меня его, - шипела богиня смерти. - Даже думать не смей, что я прощу тебе это! - Прекращай, Хела, - Лафей не двинулся с места, смотря в злые глаза супруги. - Я уже тебя предупреждал, что не стану его поддерживать. Чему ты сейчас удивляешься? - на этих словах его голос стал холоднее, чем льды Йотунхейма. - Ты просто жалеешь, что попусту потратила на него свое время, и теперь хочешь получить хоть какую-то отдачу от этого... - Ты говоришь о моем ребенке, - дрожа от ярости и потрясения, проговорила Хела. Она не хотела верить, что ее супруг, ее возлюбленный, отец ее детей сейчас так хладнокровно рассуждал о возможной смерти одного из них, о том, что Локи никогда не был ему сыном, да и ей тоже... - И если для тебя это всего лишь пустой звук, то я этого так не оставлю. Я пойду на Асгард, я вырву Локи из лап этих мерзавцев, и никто - слышишь? Никто! - не остановит меня. Зависший перед лицом Лафея кинжал исчез, а в следующий миг теплый плащ взметнулся за спиной круто развернувшейся царицы Йотунхейма, подобно огромным крыльям хищной птицы. Пол дворца задрожал под их ногами, и эта дрожь не утихала до тех пор, пока фигура Хелы не скрылась за поворотом.