***
Айне уже несколько дней чувствовал себя нехорошо. Он говорил Кею, что все нормально, но сердце билось быстро, мешая нормально дышать. И сейчас Кисараги жадно глотал воздух, стараясь унять частое сердцебиение. После известия, что Рейджи перестал появляться на сцене, Айне все чаще испытывал непонятное чувство тревоги. Но друзья всегда были рядом и старались успокоить голубоволосого. Они сидели с Хибики и Кеем в кафе, когда Айне снова охватило чувство тревоги и страха. — Айне, ты как? Может врача? — взволнованно спрашивает Кей, но парень лишь мотает головой. Катакири тоже хочет что-то сказать, но отвлекается на новости по телевизору и бледнеет, а после переводит взгляд на Айне, который, по всей видимости, новости еще не увидел, но заметил искаженное страхом и удивлением лицо друга. — Хибики, что слу... — и тут они оба с композитором оборачиваются на экран. — Нет, Рейджи!Сегодня стало известно, что участник QUARTET★NIGHT Котобуки Рейджи покончил с собой. Двадцатишестилетнего музыканта нашли в его квартире с перерезанными венами.
Айне вскакивает с места и чувствует как по щекам стекают крупным градинами слезы. Теперь он понимает, откуда было это треклятое ощущение. Кей ловко перехватывает Кисараги под грудью, когда того пробивает на сильную истерику. Бывший певец кричит, рыдает, брыкается. Катагири приходится вызвать скорую, дабы унять Айне. Парни сопровождают врачей до машины, будто не замечая взглядов других посетителей кафе.***
Айне не может смириться с произошедшим. Не понимает почему. Хотя нет — он понимает. Понимает, что взвалил на Рейджи слишком тяжелую ношу. И не он один виноват. — Рейджи было тяжело с нами, но он старался делать все на благо Квартета, — тихо произносит Аи, — ему было тяжело находиться рядом со мной. Я не понимал тогда, но теперь осознаю этот факт. У профессора в лаборатории чисто и стерильно. Совсем недавно Айне очнулся тут от долгого сна, тут же был и создан Аи. Миказе и Кисараги некоторое время молча смотрят друг на друга. Им не нужны слова — они прекрасно понимают друг друга, как два близнеца. Всему виной синхронизация Аи с мозгом Айне. — Только попроси, — почти безэмоционально говорит Миказе, смотря в голубые глаза напротив, — и я закончу это. — Я не хотел, чтобы он... Не хотел... Сколько бы писем я ни написал ему... — Кисараги снова хватает ртом воздух, цепляясь за подошедшего робота — тот же стоит недвижимый. — Он все равно бы нес бремя своей вины, — заканчивает Аи. Кисараги поднимает взгляд на Миказе, смотрит с мольбой и не может вымолвить ни слова, но робот понимает его и без этого. Аи тоже чувствует боль и отчаяние, которыми наполнено сердце Айне. Потому бледные пальцы смыкаются на чужой шее; большие обводят кадык и сжимают, давят, перекрывая кислород. Сначала Айне рефлекторно хватается за рукава рубашки айдола, даже бьет его, когда срабатывает инстинкт самосохранения, но быстро затихает и лишь что-то хрипит, тратя воздух. Миказе сжимает горло ровно до того момента, пока не перестает чувствовать пульс, а после аккуратно укладывает Кисараги в капсулу, в которой тот совсем недавно очнулся. Теперь он снова лежит в ней, но глаза он более не откроет. — Спи спокойно, Айне Кисараги, — с ласковыми нотами произносит Аи, склонившись над телом человека, с которого его списали, и целует его в лоб, после покидая лабораторию.***
Рейджи никогда не был особо верующим и набожным. Нет, он предполагал, что возможно там кто-то или что-то есть, но особо не задумывался. Времени не было, да и не интересно. Сейчас, сидя в пустом коридоре, Котобуки предавался размышлениям о том, а что будет дальше, когда он шагнет за одну из многочисленных дверей. Но ясного ответа шатен не находил; с каждым мгновением, проведенным здесь, он вообще забывал, почему все еще тут. Почему еще не ушел. — Я кого-то жду... — тихо бубнит Рейджи, смотря на неоновую лампу, возле которой кружит одинокая бабочка, — ... но вот кого... Певец смутно припоминал голубые волосы и глаза, мягкий голос, звонкий смех... Но не мог вспомнить, кто это. Имя потерялось час назад? День? Неделю? Сколько уже он торчит тут — Рейджи тоже не знал. Котобуки поворачивает голову как только слышит какой-то шум; впервые за долгое время он слышит какое-то движение в конце коридора. Вроде бы он оттуда пришел. Поднимается с пола и видит фигуру молодого человека. Внутри все отзывается слабой болью и какой-то эйфорией. Молодой человек всматривается в идущего... — Айне, — имя само всплывает в угасающей памяти. — Рейджи! — Кисараги крепко обнимает Котобуки, тянется к губам, счастливо улыбается, — Наконец-то... мы снова встретились. Шатен крепко стискивает худое тело в объятиях, касается губами виска, щек, носа, губ, уголков глаз... сцеловывает невольно катящиеся слезы и тихо, хрипло шепчет: — Прости. Айне был бы и рад наплести сейчас Рейджи всякую веселую ерунду, но им нужно дальше. А потому, улыбаясь, хватает того за левую руку и тащит к одной из дверей. Почему-то ему кажется, что именно эта правильная. Перед тем, как открыть ее, он оборачивается на Котобуки: — Доверься мне, — Рейджи кивает и вместе с Кисараги тянется к ручке. Дверь открывается... Открывая перед ними путь в новую жизнь.