***
Торин себя виноватым совершенно не чувствовал. И даже не икал при постоянном не самом лестном упоминании своего имени эльфами. Гномий король, успевший за несколько дней слегка подлечить свои раны и значительно воспрявший духом, поддерживал своих родственников во всех их начинаниях. Устроить посреди ночи хоровое пение про Лунаря и пиво в несокращенном варианте, перебудив всех эльфов? Пожалуйста! Порубить половину мебели в предоставленных им эльфами покоях на дрова, а потом устроить посреди сада вечеринку в подштанниках и жарить на ножках от табуреток стащенные с кухни сосиски? Великолепная идея! Если есть возможность попортить нервы эльфам – так почему бы ей не воспользоваться? Этой мысли Торин и придерживался. По правде сказать, он ни в одной хулиганской выходке своего отряда не участвовал. Здоровье пока не позволяло - да и статус солидного и вечно хмурого короля портить тоже не пристало. А Фили и Кили, которым дядя любезно подсказывал выполняемые ими пакости, о своем статусе не беспокоились. Как, впрочем, не беспокоились и о статусе дяди, в первый же день пребывания в Ривенделле подсунув тому в сапог лягушку. По роковому стечению обстоятельств, сапог оказался правым. Торин, не заметив лягушку сразу, надел обувь и раздавил несчастное земноводное в кашицу. Из-за пораненной ноги он не замечал и этого, пока не пришла пора ложиться спать и снимать сапоги. Вопль Короля-под-Горой заглушил даже плеск водопадов. Ну что тут можно подумать, когда ты вытаскиваешь вот уже сколько не заживающую раненую ногу из сапога – а она зеленоватого оттенка? Торин, опасаясь худшего развития событий – остаться без ноги в его планы не входило – повинился перед Оином в ранении и попросил целебной травки. Позже в тот же день проклинающий Оина на чем свет стоит король попадался исключительно неподалеку от выделенных ему персональных покоев – у Оина, видимо, осталась только слабительная травка. Торин, за сутки осунувшийся и похудевший на пару размеров одежды, зарекся брать у лекаря снадобья. Лучше уж самолечение. Самолечение, к слову, у него не получалось. Рана в животе хоть и затягивалась, но слишком медленно и постоянно кровоточила. Скрывать ранение под доспехами было просто – но в Ривенделле же все время в кольчуге не походишь, Последний Приют как-никак. Да и плечи затекают от тяжелого. Он, конечно, гном и король – но и ему нужен отдых. А просто в рубашке даже на завтрак не выйти – из-за любого пустякового движения бинты напитывались кровью и пачкали ткань. Стирать каждый день себе смену одежды, будучи раненым – не самый лучший выход. Оставался только один вариант… Светило солнце, пели птицы, эльфы жались по дальним углам от хулиганящих гномов. А Король-под-Горой парился в своей шубе не имея возможности ее снять. Хорошего настроения ему это не добавляло и эльфы, натыкающиеся на взгляд темно-синих суровых глаз гнома, бежали куда подальше. Гендальф тоже пытался не попадаться на глаза. - Вам бы так… - ворчал Дубощит, обмахиваясь воротником шубы А тут Фили и Кили придумали очередное развлечение, которое остальные гномы с радостью поддержали. Видела бы это Дис! Да она бы со стыда за своих сыновей сгорела!***
Элронд нарезал круги по саду и слушал вот уже пятую жалобу Линдира за день. Гномы, гномы, опять гномы. Сломали все стулья в покоях и развели костер, выпили почти все вино, швырялись капустой, воруют с кухни сосиски вот уже вторую ночь. Что в этот-то раз? Почти перед носом Элронда мелькнула волосатая задница. Стоп. Это еще что такое? При ближайшем рассмотрении оказалось, что голых волосатых задниц несколько. Гномы в чем мать родила устроили себе банный день! В главном фонтане. Ой, Элберет…[1] Линдир посмотрел на невозмутимое лицо своего господина. Элронд едва удержался от того, чтобы потерять челюсть. Он не понаслышке знал о плохих манерах гномов – за долгую жизнь и не такого услышишь. Но видеть ему это довелось в первый раз. Все гномы находились в воде. Ну, почти все – голый Нори с полотенцем в руках стоял около фонтана и стегал этим самым полотенцем копающегося Ори, который от своей робости все никак не мог раздеться, стоило только тому наклониться. Солнышко нежно припекало мохнатые задницы обоих гномов и хаотично разбросанную около фонтана одежду остальных. Ори подпрыгивал от шлепков, сверкая всем пониже пояса, Нори хохотал над братом. В фонтане же было гораздо веселее, чем на берегу. Взгромоздившиеся на плечи товарищей, Дори и Двалин соревновались, кто из них сильней. Глоин и Оин, находящиеся в основании двух живых пирамид, булькали чуть ли не из-под воды. Бифур и Бофур, болтающиеся в середине, поддразнивали дерущихся. Вернее, поддразнивал Бофур – непереводимый набор слов на кхуздуле от Бифура не поддавался описанию. Балин, положив ногу на ногу, сидел в стороночке и наблюдал за творящимся хаосом. Пожилой солидный гном! И туда же. - Поберегись! – заорали Фили и Кили Молодые гномы с визгом и гиканьем спрыгнули с верхушки фонтана, обдав всех брызгами. В то же время с бортика фонтана спрыгнул и переминающийся там с ноги на ногу Бомбур. Вода вышла из берегов, смыв обе пирамиды из гномов. [2] - Эй, нечестно! - Круто, давай еще раз! Элронд, тяжело вздохнув, поискал глазами шикарную гриву гномьего короля. Уж он-то урезонит свой отряд, в этом можно не сомневаться. И, к своему удивлению, нашел. Торин Дубощит, Король-под-Горой, вместо того, чтобы успокоить своих гномов и указать на их непристойное поведение, преспокойно дымил трубочкой, сидя по плечи в воде прямо в своей знаменитой шубе, и вел диалоги с Балином. Он что, решил и искупаться и одежду постирать? Ничего себе! Какая наглость! Подошедший сзади к Элронду Гендальф раскрыл рот и уронил посох себе на ногу.***
Волшебник быстро собрал для гномов и хоббита все, что требовалось для похода, и выпнул отряд в ночь. Над Ривенделлом раздался дружный эльфийский вздох облегчения. Элронд зарекся принимать в своем доме гномов и отправился на Белый совет, Гендальф, сняв свою остроконечную шляпу и пригладив волосы, отправился слушать Леди Галадриэль на том же самом Белом Совете, сонный поднятый из постели Бильбо, плетущийся в хвосте отряда, сетуя на гномов, спотыкался о каждый камень под ногами. Гномы дружно хрустели сухарями, которые за пару дней в Ривенделле успели насушить с избытком. А Торин, бредя по узким горным тропкам и морщась от боли в ноге, подумал, что иногда и поход к эльфам может быть приятным.