Житейские страницы

Из-под кисти выходили широкие мазки — зеленый, коричневый, синий. Владимир Викторович смотрел на наброски одновременно напряженно и расслабленно, стоя в тенечке и топчась в траве. Его дача, больше напоминавшая старый домик в деревне, выглядела запущено — все-таки не очень-то часто Пригову удавалось вырваться на природу, — но по-своему уютно. Трава где по колено, а где и по самый пояс, покосившаяся и построенная когда-то на спор с соседом простенькая беседка, невысокий забор вокруг обросшей территории — все требовалось поправить, почистить, убрать. Генерал каждый раз обещал себе, приезжая: «Вот сейчас!..» — но на деле не поднимал на даче ничего тяжелее мольберта. Впрочем, слегка дикий вид вокруг ему нравился и нисколько не мешал. Наоборот, было за что зацепиться и где черпать вдохновение. Единственное, что всякий раз не устраивало Пригова — телефон. Крошечный аппарат всегда лежал рядом, хотя очень хотелось от него избавиться или хотя бы выключить. Но должность не позволяла, и генерал смиренно терпел, всякий раз вздрагивая, когда мобильник «оживал». Жесткая плоская кисть размашисто и быстро оставляла следы на холсте. Владимир Викторович держал ее не слишком крепко, да и постоянно отвлекался и смотрел по сторонам — вдруг сосед в гости заглянет? Поэтому чуть не выронил инструмент, когда телефон подал голос немного раздражающим «т-р-р-р». Пригов мигом подсобрался и приосанился, отложив кисть. Кашлянул в кулак и приложил надрывающийся аппарат к уху:  — П…  — Здравствуйте! — бодро перебил его голос неопределенного пола. — Не могли бы вы ответить…  — Тьфу ты! — генерал только сейчас обратил внимание, что номер-то незнакомый и к тому же не петербургский, и яростно нажал на «отбой». — Звонят тут всякие! Потревоженное звонком вдохновение стало медленно возвращаться. Владимир Викторович расслабился и вновь взял в руку кисть. Но едва на холсте появилась еще пара мазков ярко-зеленого цвета, как мобильник опять зазвонил. На этот раз, судя по «Батя» на экране, по делу.  — Извини, я помню-помню, что ты просил не дергать… — без приветствия начал Булатов. — Но нужно срочно. У тебя есть кто в Калининграде?  — Кто «кто»? — довольно-таки бестолково переспросил генерал. — Из их КТЦ?  — Из ФСБ. Больше Батя не добавил ни слова, пришлось Пригову самому догадываться, что надо Ивану и не натворили ли в его отсутствие чего-то страшного, добравшись аж до Калининграда. Знакомых фсб-шников у него хватало по всей стране, но вот вопрос — надо ли их дергать?  — А в чем дело? — нахмурившись, слегка язвительно поинтересовался генерал. — Что стряслось?!  — Ничего… Булатову он ни капли не поверил и через пару минут умудрился развязать ему язык. И тут же пожалел. Террористы с моря, наркокурьер в аэропорту, возможный «крот», обнаруженный в Санкт-Петербургском УФСБ и плавно — под самым носом КТЦ! — перекочевавший в УФСБ Калининграда… Чудно. Владимир Викторович проглотил порцию гнева и обещал позвонить куда надо. Продолжать этюд желания не было. Вот за такие моменты Пригов немного побаивался своих отпусков и неожиданных звонков. С проблемой он разбирался около часа, лихо сменив кисть на трубку и названивая то туда, то сюда. А когда закончил, обнаружил, что тенек ушел, теперь генерал жарился на солнцепеке, что, в общем-то, не очень хорошо. Чуть подождав и переставив мольберт в тень, Пригов снова вернулся к картине. Окрасив кисть в зеленый, генерал стал малевать по холсту. Он больше не рисовал что-то конкретное, а мыслями был далеко — где-то между Питером и Калининградом. Сильный порыв ветра ударил его в спину, кисть опять едва не выпала из руки. Совсем рядом вновь затрезвонил телефон.  — Володя? — отдаленно знакомым голосом спросила трубка.  — Да, — Пригов попытался вспомнить, кто это.  — А ты это… В ФСБ еще? Отвечать генерал не спешил, потому как до сих пор не знал, с кем говорит, да и вопрос показался ему подозрительным.  — Алло?.. — растерянно протянули на том конце.  — Не работаю. Уволили, — быстро отрапортовал генерал, выдохнул, убрал телефон от уха и напоследок расслышал «жа-а-аль» и гудки. Ему немного было любопытно, кто же этот смутно знакомый звонивший, но перезванивать и переспрашивать не хотелось. Внезапно вновь поднялся ветер и попытался свалить мольберт — безуспешно. Все еще размышляя о последнем абоненте, Владимир Викторович попытался сосредоточиться на этюде в зелено-коричневых тонах. Настроение скакало: тишина радовала, но тревожное предчувствие говорило, что звонок был не последним. И действительно, когда генерал оценивающе глядел на завершенный этюд, гадая, начать новый или нет, телефон издал очередное «т-р-р-р». Плюнув, Пригов швырнул кисть в высокую траву примерно в метре от себя, гневно уставился на деревянный домишко и схватил трубку. Тут же ему показалось, что сердце пару раз сильно стукнулось о ребра, намереваясь выскочить. Кого-кого, а этого абонента Владимир Викторович совершенно не ждал. Ионов. Ему звонил Кот. Однако ответить Пригов не успел, мобильник неожиданно замолчал, пошумев всего секунд пять. Немного помявшись и таращась на траву, где затерялась кисть, генерал набрал номер Васи и притих в ожидании.  — Чего хотел? — грубовато и отчасти недовольно спросил Владимир Викторович.  — Я? — недоуменно отозвался Кот, даже не сразу сообразив, и запоздало пробормотал: — Здрасьте…  — Нет я! Ты ж мне звонил!  — Когда?  — Сейчас, — прорычал Пригов в трубку, все больше свирепея.  — Э-э-э… Точно? Генерал тяжело вздохнул. Вася на том конце смолк в ожидании. Воцарилась неловкая пауза, и каждый засомневался в собственной адекватности.  — Ой, да я случайно! То есть не я, а друг! — внезапно осенило кап-лея, и он виновато добавил: — Извините. Пригов закатил глаза и выдавил только неоднозначное «О-ох», после чего опять плюнул и отключился от разговора. Потом, все потом. А пока только холст, кисти и спокойствие с чуть потрепанным терпением. Было уже около шести, но солнце еще светило все так же ярко и тепло. Вдохновение нетерпеливо металось в груди. Мобильник мертвенно помалкивал. Генерал с прищуром уставился на высокую траву, заметил, что там мелькнуло что-то — птица или ежик? — и вернулся к этюду. Минуты потекли медленно и спокойно. И ничего больше не отвлекало Пригова от мольберта и красок. Разве что уже ожидаемое «т-р-р-р»…