***
В тот день маленький Боря маялся от скуки. Он второй месяц гостил у бабушки в деревне и уже успел стать «своим» среди местной детворы. Но иногда нет-нет, да накатывало безделье, хотя с чего вдруг, спрашивается? Когда такое случалось, на горизонте обязательно появлялся Славик — мелкий, щуплый, худой, будто сбежавший из концлагеря, с острыми коленками и почти на две головы ниже Бори. Славик круглый год жил с бабушкой и стал для Бори проводником в непривычный и удивительный мир под названием «деревня». Вот и сейчас Славик объявился словно из ниоткуда и заметил со знанием дела: — Скучно. — Да, — согласился Боря. — Яблок хочется, — признался Славик и похлопал себя по тощему пузу. Боря знал, что Славик обожал поесть, правда, на нем это никак не отражалось — как был скелетом, так и оставался. Однако было одно «но», о котором, похоже, Слава забыл, а Боря напомнил: — Так они ж еще не поспели, маленькие, кислые. — У Груши поспели, я видел. Пошли к ней, а? Славик голодными глазами уставился на Борю и махнул тоненькой рукой куда-то в сторону. Боря засомневался. Грушей деревенские дети звали старую Рушанию, она работала на местном вокзале, пекла вкуснейшие пироги, любила играть в карты и была лучшей подругой Бориной бабушки. А также славилась непростым характером и тяжелой рукой. Перед домом Груши росла одинокая яблоня. Поговаривали, что такого сорта нет больше ни у кого в деревне. Попробовать большие, аппетитные, красно-зеленые яблоки Груши хотелось всем детям, но никто не решался ни попросить, ни сорвать с ветки. — Я побаиваюсь, — пробормотал Боря. В успех вылазки ему не верилось, а огребать от бабули не хотелось. — Да мы быстро, вечером, когда темно будет. Она и не заметит, — заканючил Славик. Упрашивать он умел — цеплялся, как клещ, и не отставал, пока не добивался своего, поэтому Боря быстро сдался. Но идти вдвоем они все-таки не решились, созвали и других ребят, получилась неплохая банда и всей гурьбой отправилась к дому Груши. Было еще светло, так что решили посидеть в засаде — в кустах, откуда хорошо просматривался участок Груши и ее яблоня. Славик объявил себя главным и вполголоса подначивал народ — рассказывал, что яблоки у Груши необычные, а может, даже волшебные, вроде молодильных. С ним не спорили: он был самым старшим и болтал с завидной убедительностью. Правда, Боря лишь хмыкал — в волшебство он не верил. Ну, почти не верил. Да и был в компании вторым по старшинству — нагловатый Славик опередил его всего на два дня и не уставал напоминать об этом. Темнота обрушилась внезапно. Только что было светло — и вдруг словно наступила глубокая ночь. В засаде банда просидела около часа, и за это время ряды заметно поредели — остались только Боря и Славик. Это и неудивительно — Славик разошелся и нарассказывал про Грушу всяких страшилок. Тут всякий испугается, а яблок расхочется. — Пошли? — прошептал Боря. — Пошли, — согласился Славик. Они на цыпочках подошли к яблоне — благо, забора и калитки не было — и сорвали по яблоку с самой нижней ветки. Плоды были крупными — приходилось держать двумя руками, с тонкой кожицей. Славик с хрустом впился зубами в яблоко и зачавкал. У Бори урчало в животе, он с обеда ничего не ел, да и Слава здорово провоцировал, но все равно опасался — вдруг, если они захрустят вдвоем, Груша услышит? И что еще хуже — доложит бабушке? — Жуй, жуй, — промычал Славик с набитым ртом, — это же яблоня Груши! — и это подействовало. Пока Боря грыз яблоко за яблоком — аппетит проснулся, Славик сорвал еще парочку плодов, а потом совсем осмелел и полез на верхушку. Он ловко двигался, несмотря на риск и кромешную тьму. Правда, шумел — листья шелестели, яблоки шлепались на землю, ветки поскрипывали. — Домой пора, — напомнил Боря и машинально посмотрел вверх, но Славика не разглядел. — Сейчас, нарву еще на дорожку, — отозвался тот. Боря вздохнул. У него свело челюсть от легкой оскомины. Руки заляпались сладким соком. Яблоки больше не лезли, он и так быстро-быстро проглотил три или четыре, а вот вкуса толком не ощутил. На яблоне послышалось суетливое движение — видимо, Славик наконец-то решил слезть. Вдруг непонятно откуда раздался грохот, похожий на выстрел. Боря, как учила бабушка, прошедшая войну, рухнул на землю, прикрыл голову руками и стал отползать обратно в кусты. Внезапно заорал Славик — а Боря уже и забыл про него! Он замер в нерешительности: что делать — спасаться самому или помочь товарищу? На этот счет бабушка не инструктировала. И все-таки дружба взяла верх. Боря вскочил и, чуть пригибаясь, помчался к продолжавшему покрикивать другу. Славик лежал под деревом и кричал что-то невразумительное. А когда в доме Груши зажегся свет и открылась дверь, Боря смог разглядеть подбитого товарища получше. Тот лежал на боку и мертвой хваткой держался за попу. Как из-под земли перед ними возникла Груша — с суровым выражением лица и с ружьем в руках. От ее грозного вида Боря обомлел, но не успел ни дернуться, ни оправдаться. Выскочивший из дома сосед схватил его за ухо и переглянулся с Грушей. Оба от души выругались матом. До дома раненого Славика поволокли на одеяле. Боря шел рядом — жили они по соседству — и опасался столкнуться с бабушкой. Она уже все знает — он в этом ни минуты не сомневался. Следующий день был и для Бори, и для Славика не самым лучшим в жизни. Груша стреляла солью, попала метко — в самое уязвимое место, поэтому Славик лежал перевязанной попой кверху и не двигался. Лежать ему предстояло еще неделю, а лечила его сама Груша — она это умела. Боря Славу не видел. О нем ему рассказала бабушка. Но сначала повела в сад и чуть ли не носом ткнула в две собственные яблони, мол, что, своего не хватает? Наказывать Борю бабушка не стала — он и так схлопотал: у него случились такие понос и рвота, каких никогда не было. Желудок отчего-то дал сбой и никак не хотел переваривать яблоки Груши. Лежать Боря мог только на спине и думал, может, и правда, яблоки необычные? Вон, какое наказание. Однако самым ужасным и Боре, и Славе показалось не это, а то, что их никто ни капельки не жалел. — Так вам и надо, — в один голос твердили бабушки. Встретились товарищи только через пару дней, когда недуг отступил, и Боре разрешили проведать Славу. Тот пожаловался: — Не могу больше так лежать! — Мне было тяжелее, — возразил Боря, он даже выглядел похуже друга — похудевшим и обессиленным. — Но яблоки же были — вкуснятина, скажи? — Да, — подтвердил Боря — не стал спорить с раненным. — Но точно не молодильные… — Да они просто не спелые еще! — вяло отмахнулся Слава. Боря в очередной раз понял: возражать ему бессмысленно.***
— Все, валите уже отсюда! — недовольный возглас Кота вернул Бизона в настоящее. Видимо, Опер и Сармат все-таки не смогли сдержаться и сказали ему что-то по поводу травмы. Боря не слышал, но выволок их из палаты. Затем вернулся, попрощался, прихватил с собой пару яблок и был таков. Эти яблоки были такими же крупными и сладкими как те, из детства. Но кое-чего в них все равно немного не хватало.