Дни обид

— Это началось именно в тот день, практически год назад, — девушка крепче сжимает ладонь Сала. FLASHBACK (как в фильмах) POV Ashley Тогда я проснулась с семейным альбомом в руках и не сразу поняла, в чём дело. Посидела немного на краю кровати и, оклемавшись от сна, поняла, что вчера был день рождения Бена. На прикроватной тумбочке валялись наши фотки, сделанные тоже вчера, и я захотела перед сном вложить их внутрь альбома, но почему-то отвлеклась на просмотр других фотографий, так и уснув. Проходивший мимо моей комнаты брат позвал меня завтракать, тем самым оторвав от воспоминаний вчерашнего вечера, и я послушно пошла, предварительно переодевшись. Мы позавтракали всей семьёй на кухне, весело болтая и смеясь, как всегда. Папа часто рассказывал по утрам весёлые истории, чтоб хорошее настроение сохранилось у всех на целый день. Мы с тобой, Сал, любили ходить по утрам вместе в школу, как ты знаешь, но так, как ты уехал пару дней назад в соседний город к тётушке, то Бен предложил пойти вместе с ним пешком, а не ехать на автобусе, ибо погода и время позволяли. Ну, мы оделись, попрощались с матушкой и с папой и двинулись в школу, болтая друг с другом обо всем. Только вот по пути я вспомнила, что не взяла денег, как обычно, утром, на автобус и на еду. Я не стала возвращаться, потому что мы уже с мелким далеко отошли от дома, а время-то не резиновое. Достигнув цели, мы распрощались с братом в раздевалке, и каждый поднялся по своим кабинетам. У Бена, кажется, тогда была геометрия, ну, а у меня физика. День проходил, как обычно, ничего нового я не замечала. Всё по-старому. Учёба — учёба — перерыв на обед — снова учёба. На то время, пока ты уехал, меня посадили с Ларри, ведь он, пока Тодд болел, тоже сидел один. И из-за него, знаешь ли, мне постоянно прилетали выговоры, мол, Кэмпбелл, чего болтаешь. Ларри, конечно, извинялся, что отвлекает меня своими разговорами, но я на него не сердилась, ведь мы лучшие друзья с ним, как и с тобой. Когда уроки кончились в 4 часа дня, я поехала в клуб кройки и шитья, так как там занятия начинались в 17:00. Как я уже сказала, денег утром не взяла, поэтому у меня осталась мелочь только на автобус в одну сторону. Идти до кружка было далековато, да и времени было с лихвой, но я всё же решила поехать. Ведь все мы любим когда-то лениться. Это и было моей самой большой ошибкой в жизни. До конца занятий в кружке оставался час. Уже совсем стемнело, а я в это время я позвонила своей матушке и спросила её, сможет ли она забрать меня, ведь я без денег. Мама согласилась, и тут же мой брат на том конце провода закричал, что хочет поехать вместе с ней за мной. Мы с мамой хихикнули и, обменявшись «до встречи», отключились. Эшли поворачивает голову, опустив глаза на пол, сжимая руку Салли ещё сильнее. Занятия кончились в 20:00, ну и я ждала мамину машину у крыльца под карнизом. Дождь лил, как из ведра. Лил, не переставая, крупными тяжёлыми каплями падая на землю и разбиваясь на десятки таких же капель, только гораздо меньше. Я, вообще-то, очень «умный» человек от природы, так что, зонтик я тоже утром не взяла, хотя по прогнозу говорили, что после второй половины дня будет ливень. Посмотрела на часы. 20:30. Уже полчаса ждала маму, а её всё не было и не было, хотя обычно она приезжала заранее. Звонки превратились в бесконечный поток гудков, когда никто на другом конце линии не отвечал. С Беном получилось аналогично. Никто просто не брал телефон. «Что же случилось? — думала я про себя. — Может быть, машина заглохла?» Подождала ещё полчаса. Никто так и не появился. После этого пришла к выводу, что могло что-то произойти. Поняв, что я в очень плачевном положении, так как на мне были бирюзовые балетки, да лёгкая бежевая осенняя курточка с черным кружевным подолом, я с большим огорчением поплелась домой пешком, шлёпая по лужам. Но в этот раз я решила пойти не по той дороге, как обычно, а по самой короткой. Обычно же я проходила мимо парка с большими липами, ну, там где ещё стоит большой памятник Капитану Америка, ты знаешь. Дождь тогда нереально бил в лицо и мне казалось, что он сейчас меня просто полностью смоет в ближайшую канализацию. Эш слишком грустно немного улыбается. Уже издалека я заметила, что дома не горит свет. Это было достаточно странно, ведь обычно вечером из дома никто никуда не уходит, за исключением забрать меня, да и то редко. Дождь всё не прекращался, поэтому я зашла домой вся мокрая, будто ведро с водой на голову вылили. Как только захлопнула входную дверь за собой, сверкнула молния, и меня немного оглушил раскат грома, отчего я шарахнулась. Раздевшись, прошла мокрыми ногами в колготках вглубь дома, несколько раз покричала: «Есть ли кто?» и никто мне не ответил. В сердце прокралась некая паника, но, вспомнив про отца, я набрала его номер. Услышав звонок телефона в соседней комнате, стало понятно, что он его оставил. Я была весьма заинтересована посмотреть последние папины входящие звонки, потому что, может быть, там бы я нашла ответы на свои вопросы. Так как блокировки не было, я просто смахнула пальцем экран. Было несколько пропущенных и отвеченных звонков примерно в 20:30. Паника нарастала, но я решила отвлечься от плохих мыслей. Ведь с нашей семьёй не происходят плохие вещи. Никогда. Так я думала. Положив телефон на место, я сходила на кухню, сделала себе поесть и зашла в свою комнату, попутно включив телек. Так прошло примерно два часа. Паника в моей душе нарастала с каждой минутой всё больше и больше. Я уже не могла отвлекаться, хоть и старалась изо всех сил. Я звонила и звонила на все телефоны, что знала, даже умудрилась позвонить Ларри, но так я ничего и не выяснила. Ходила по дому, словно дикий гепард, с воли загнанный в тесную клетку и грызла ногти, как железные прутья. Снова усевшись на диван, я постаралась посмотреть документальный фильм, который сейчас показывали на ТВ. Взгляд плавно скользнул к неоновым часам. 00:30. Честно говоря, я не сразу услышала, как отец открыл своим ключом входную дверь и грузно прошёл по коридору, остановившись у моей комнаты. Он испугал меня своим видом: весь какой-то заплаканный, красный, словно от ярости, а дёргающиеся глаза и недобрый оскал были явным недобрыми намёками на то, что он сейчас хотел напасть. — Привет, па… — я встала и подошла вплотную, чтоб обнять его, как всегда, а он лишь оборвал меня на полуслове и толкнул рукой в грудь. Благо, я упала на ковёр. — Ты… Ты — убийца! — проскрежетал он сквозь зубы. Его левый глаз задёргался ещё больше. — Чт… Что? О чём ты? Пап, всё нормально? Где мама с Беном? — кажется, я тогда слишком сильно перепугалась. От отца пахло выпивкой. Сильно. Это показалось мне ещё более странным, потому что мой папа всегда был за ЗОЖ. Яростно смотря мне в глаза, он швырнул на ковёр, рядом с моими ногами, достаточно большой чёрный конверт и приказал открыть, всё так же прожигая меня взглядом. В комнате воцарилась атмосфера нереального нагнетания обстановки, ведь я таким отца никогда и не видела, в самом деле. В тот момент, когда я протягивала руки к конверту — что-то сильно зазвенело в обоих ушах, и я просто оглохла на мгновение. Сердце колотилось, подтверждая и подогревая самые худшие мои догадки за сегодняшний вечер. Я уставилась непонимающе на него. Он даже не моргал. Дрожащими руками взяла конверт и вскрыла его. И, только взглянув — замерла на месте, распахнув глаза и рот от ужаса. Осознание всего кошмара пришло не сразу, так что я смотрела на это где-то с минуту, а как только пришло — сразу закричала во весь голос, отбросив фотографии, что были внутри, и закрыла лицо руками, царапая веки и щёки. Будто весь мир провалился в одно мгновение. Фото были чёрно-белыми, но это не мешало им передавать весь запечатлённый на них ужас. Две неимоверно исковерканных машины: большая фура, с еле видной из-за пробитой в ней дыры посередине, с надписью «Кола» и неподалёку легковая машина, которая, по всей видимости, и проделала эту дыру. Обе машины лежали на боку, это было видно на первой фотографии. На второй фотографии был крупным планом снят салон легковушки: разбитые стёкла, погнутые двери и сплющенный салон по бокам, а на водительском сидении меж разбитых стёкол и бесконечного числа пролитой крови можно было узнать женщину. Кровь на чёрно-белых фотографиях всегда отмечалась чёрным, так что, сомнений никаких не было, что это именно она. Женщина сидела, словно вшитая в кресло; голова была конкретно помята, видимо, из-за столкновения с крышей машины, из глаз вытекала кровь, а сама она была больше похожа на изрезанную лепёшку. На третьей фотографии была снята фура. Кабина никак не пострадала, значит, водитель не погиб, а вот прицеп был насквозь продырявлен легковой машиной. На последней же фотографии, отброшенной мной дальше всех, было запечатлено тело мальчика лет 12-ти. Он лежал в абсолютно не естественной позе неподалёку от машины (примерно в 25 метрах). Ноги его выброшены отдельно от тела, видимо, его разорвало той же самой ударной волной. Мальчик был в такую же лепёшку, как и женщина в машине. Он был так же изрезан, избит, под ним была лужа крови, и только выкрученные до пределов детские ручки делали между ними различие. И знаешь, всё было бы ничего, хоть и страшно, если бы это не были мои брат и мать. В тот момент из-за того, что меня до сих пор не отпустила глухота — я просто не слышала своего дикого крика и то, как отец безумно орал, бросая свой испепеляющий взгляд на меня. Он всё так же и продолжал кричать то, что это я виновата, что они погибли из-за меня, а я не слышала его. Реальность ускользнула из моего разума, как только я распечатала конверт, а сейчас всё было и подавно хуже… ... Эшли нервно сглатывает, стирая левой рукой слёзы с глаз. Салли же, вырывает себя от представлений столь ужасной картины, пока она на мгновение замолкает, замечает, что девушка вся успевает покрыться испариной, её лицо красное от слёз, и руки неистово дрожат. — Эшли, тебе дать воды? — она беззвучно кивает. Парень быстро добегает до графина с фильтрованной водой, вплескивает в зеленую чашку с рыжими жирафами прозрачную жидкость, и, сунув туда трубочку, преподносит её девушке. Подаёт ей трубочку и она немного отпивает. — Прости… Я просто хотел услышать историю, но не думал, что ты всё будешь так ярко и в подробностях рассказывать. Ты можешь не продолжать, если тебе плохо и… — Салли, всё нормально, правда. Я никому до этого ничего не рассказывала и я чувствуя, как меня всё это тяготит, честно. Я просто устала всё держать в себе. Я могу продолжить? Парень кивает.