Дни обид

*FLASHBACK* *Pov Ashley* Ну так вот… После этого отец меня ударил сильно по голове, не знаю, чем. Перед глазами предстал мрак и просто потеряла сознание. Утром очнулась с мыслями, что всё, что произошло со мной, было просто плохим сном и на самом деле я сейчас пойду на кухню, увижу маму, брата, улыбающегося отца, что шутит по утрам. Но это неправда. Первое, что я услышала и увидела, это рыдающий отец, сидящий около моей кровати и держащий меня за руку. Заметив, что я очнулась — он тут же обнял меня с извинениями, умолял простить; что он был в глубоком отчаянии. Я чувствовала, как моя фиолетовая кофта, в которой он меня, видимо, и уложил вечером на кровать, насквозь пропиталась его горючими слезами. Обняв его и сказав что-то вроде «Всё в порядке» я тоже начала рыдать. Мы еле как пережили эту страшную трагедию… На похоронах гробы были закрыты по очевидным причинам. Это было… действительно страшно. Мне тебя ужасно не хватало, Сал… На похоронах рядом со мной были Тодд и Ларри, поддерживали меня, как могли, обнимали, и всё такое. Однако, в этот момент мне безумно не хватало именно тебя. Щёки Салли вмиг краснеют, но Эшли из-за маски этого не может увидеть. На глазах голубоволосого юноши проступают слёзы. Какой же он баран, что не был рядом, когда это было так нужно. — Эшли, я… Я не мог приехать просто физически, хотя ты даже не представляешь, как, когда мы разговаривали по телефону, и ты плакала в трубку, я хотел обнять тебя больше всего на свете, но не мог… — парень сжимает руку в кулак на колене. — Я знаю. Я всё знаю, поэтому не держу на тебя никакой обиды и понимаю, что ты просто не мог оставить больную тётушку… — хриплым голосом отвечает та, еле заметно улыбнувшись и дотронувшись до пальцев Сала. — Я просто хотела тогда больше всего именно этого… К сожалению, не все наши желания и мечты сбываются. Эшли выглядит совсем разбитой, и Сал уже начинает здорово жалеть, что вообще завёл этот разговор. Мы с отцом понимали, что наша жизнь на этом не закончена. Нам было очень тяжело, но мы боролись, надеясь, что даже у нас есть в конце тоннеля свет. К сожалению, эта борьба длилась всего полгода. Спустя как раз таки это время, отец начал часто выпивать по вечерам, пусть и не много, но всё же. Меня он не трогал, ничего буйного не делал, только плакал. Я пыталась говорить с ним, но он меня не слушал. Казалось, что и не хотел слушать. Пьянки отца с каждым месяцем становились всё глубже, чаще, больше. Мне казалось, что ещё немного и у него случится алкогольная кома. Да, мы часто ругались из-за этого, так как я была категорически против спиртного в доме. Могла просто подойти и отнять бутылку, после чего он начинал на меня кричать. Было страшно, но я старалась спасти его всеми силами. Однажды я его даже уговорила пойти к семейному психологу, дабы нам хоть как-то помогли. И да, психолог действительно помог, но вот только ненадолго. Отец опять начал срываться, порой даже мог меня ударить. Но, Сал, пойми, мой отец — совсем не плохой человек. Он всегда был таким добрым, заботливым… Я просто… Я просто не понимаю… Наверное это… Кэмпбелл чувствует, как на руку падают друг за другом слезинки, как душу рвут на части дикие волки. Хочется взвыть на луну, словно оборотень, лишь бы всё это оказалось обычным страшным сном. — Я… Я запуталась, мне страшно… Закрывает глаза и со скрежетом стискивает зубы, пытаясь подавить яркое желание впасть в истерику. Но не может. Не может даже согнуться пополам и упасть на этот зелёный пол, чтобы дать всем своим слезам и чувствам выйти наружу — выпустить внутренних демонов. Остаётся лишь только сидеть, стараясь не шевелиться и, чувствуя прожигающую дыру в груди тихо выпускать слёзы наружу. Голову девушки вмиг обнимают руками и гладят вдоль каштановых волос, стараясь не слишком сильно касаться, дабы не причинить дискомфорт. Эшли тут же открывает глаза и видит перед собой Сала, оставившего свой протез на стуле позади. Его очи горят какой-то неописуемой агрессией, но, и в то же время, они полны сочувствия и понимания. — Эшли… Мне… Мне так жаль, — их взгляды встречаются, но отводить глаза никто не собирается. — Я понимаю тебя, ведь и сам когда-то потерял мать. Мой отец так же… пил, находился в депрессии и… Юноша сменяется суровостью в лице. — Так это с тобой отец вчера сделал?! Девушка опускает глаза вниз. Молчание. — Да. Она видит, как Салли сильно сжимает руки в кулаки — что даже белеют костяшки. Эшли рассказывает весь вчерашний день и то, как ей, мягко говоря, хреново было идти до Сала. Фишер думает, что он сейчас либо сойдет с ума от представлений сия картины, либо разревётся, словно сопливая девчонка. Но он держится. Не только от сдерживания своих чувств, но и от желания подорваться в эту секунду и побежать домой к Эшли, чтобы закопать за такое заживо её отца. — Получается, он сейчас лежит там, где ты его оставила, без сознания? — голубоволосый мягко поглаживает кисть Эш. — Я… Я не знаю. Сал, я так хочу его увидеть, но… Но мне так страшно, после того, что он сделал, — всхлипывает она, — так страшно… Пожалуйста, Сал, никому ничего не говори. Никому. Пожалуйста. Не бросай меня… Фишер молчаливо смотрит на девушку грустными глазами. — Эшли, послушай, я тебе обещаю… Я никогда не оставлю тебя. Я не оставлю, слышишь? Всё будет хорошо, я клянусь. Мы справимся… — он старается сделать голос, как можно спокойнее, хоть внутри трепыхается огонёк нервозности и слезливого сочувствия. «Мы». — С-Салли… — смотрит на него глазами, полными слёз. Может быть, это слёзы не только безумной горечи, но и маленького счастья? Счастья к тому, что она сейчас с человеком, который так дорог ей. Несмотря на боль, что исходит от подходящего к концу действия обезболивающего, девушка тихонько тянет Сала за рукав пижамы ближе к себе. Тот не сопротивляется и с необычайной легкостью наклоняется над Эшли. Чувствует, на своих горячих губах её холодные. — Салли, я… Я люблю тебя. В ушах Сала всё звенит, и он на секунду впадает в ступор, не зная, что ему делать дальше. Сердце бьётся с удвоенной скоростью, предсказывая точный инфаркт. Он чувствует, что она тяжело дышит ему в плечо, чувствует её болезненный стон, как её дыхание тоже сбивается, но не от слёз. Он поднимает руки и со всей нежностью, на которую способен, тоже целует её. — Я тоже люблю тебя, Эшли… Всегда любил.