***
Утро следующего дня не задалось с самого начала: Салли и Эш, мирно сопящих в обнимку, разбудили яростные стуки в дверь. На пороге стояла шокированная Лиза и хриплым голосом, едва раскрылась дверь, тихо произнесла: — Ларрижонок… Кое-как натянув на себя первые попавшиеся вещи, парочка вместе с мамой быстро спускается в подвал — в квартиру семьи Джонсон. В комнате Ларри темно — тусклый свет солнечных лучей с трудом проходит сквозь плотные шторы; сам он сидит на кровати весь бледный, и глаза его, кажется, мерцают в темноте. Взгляд, устремлённый вперед, прямиком в стену, абсолютно ничего не выражает. Но едва завидев вошедшую в комнату Эшли, Ларри внезапно срывается с места, подбегая к девушке вплотную. Впивается дрожащими пальцами в тонкие девичьи плечи и начинает трясти, суматошно повторяя про себя одни и те же слова. В расширенных светящихся белых глазах совсем не видно зрачков. Салли такое поведение друга выбешивает, а остолбенелая Эшли не может сказать даже и слова — только судорожно осматривает страшное лицо Джонсона. — Эй, чувак, да какого дьявола ты делаешь! — и легонько толкает Ларри в грудь. Тот вообще никак не реагирует: даже не замечает сие действо, зато уже мягче кладёт кисти на плечи, заглядывая в шокированные зелёные глаза. — Помоги. Ночь. Кладбище. Закрытые… гробы, — произносит уже более внятно не своим голосом — не человеческим вовсе, после чего просто начинает плакать, схватившись за голову. — Кладбище… Ночь… Вся правда… Истина в земле… Валится на пол без чувств, обмякнув за секунду; не шевелится и ничего не говорит, словно труп. Просто лежит. Ровно до тех пор, пока не прибегает Лиза с нашатырём. Положив голову Ларри на колени, Салли прикладывает к его носу ватку, пытаясь привести в сознание, а Эшли проверяет пульс на руке, взявшись за левое запястье. Постепенно проясняющееся сознание больно отдаёт в голову. — Что… Что со мной было? — хрипло произносит он, приподнимаясь на локтях, будто в замедленной съёмке. Болезненно спохватывается за голову, жмурясь от света ламп. — Что вы тут делали со мной? Голова ужасно болит. Колотящееся сердце в груди Эшли готово вот-вот пробить рёбра, холодные пальцы застыли на розовеющих запястьях. Парень рядом облегчённо выдыхает, стягивая протез на макушку. — Ну, я даже не знаю, с чего начать, чувак, — пожимает плечами Сал, всё ещё придерживая друга.***
— Ты что, правда ничего не помнишь? — Эшли придерживает холодный компресс на лбу Джонсона, сидя рядом с ним на кровати. Салли наматывает по комнате уже сороковой круг, теребя пальцами подбородок и задумчиво опустив голову в деревянные половицы. Лиза тихонько стоит возле двери, молчаливо слушая рассказ сына. — Нет, совсем, — Ларри качает головой. — Помню только… женский голос, который просил помощи. И свет. Я был будто какой-то козёл перед резко затормозившей тачкой на дороге ночью, понимаете? Этот свет был таким ярким! И я думал, что просто ослепну. — И это правда просило помощи. Говорило про могилы и истину в зе… Эшли, истина в земле! — воскликнув, Сал хлопает в ладоши. — Это не просто какая-то туфта! Это может быть послание! Что в записке, что сейчас. — Но зачем и для чего? Кому может понадобиться помощь? Или же… Я не понимаю, — Джонсон убирает со лба полотенце с завёрнутым льдом внутри. Лихо вскакивает с кровати. — Типо, мы опять вляпались в какое-то дерьмо? Фишер задумывается буквально на мгновение. Эшли подходит вплотную к Лизе и, мило улыбнувшись, кладёт ей руку на плечо в приободряющем жесте. Радостные морщинки проступают на лице раздосадованной женщины при виде улыбающейся молодой красотки. — Надо обдумать. Ларри, ты остаёшься сегодня на целый день с нами, и ночью мы тоже должны быть рядом. На случай, если эта ерунда из тебя вернётся. Но, согласитесь, это не то, с чем мы обычно имеем дело. — Ты прав. Надо держаться вместе. Как себя чувствуешь, Ларри? — спрашивает Эш, держа Лизу за руку возле двери. — В порядке. Всё норм, — отвечает тот, улыбнувшись, и проведя по взъерошенной макушке рукой. На этом покинули квартиру Ларри, оставив Лизу совсем одну. Едва вся троица зашла в квартиру Салли, на полу, прямиком на входном коврике лежало письмо: точно просунули под дверь. Ларри на него случайно наступил, не заметив, и на середине белой бумаги теперь красуется отпечаток ботинка. Это письмо без адреса, получателя и отправителя. Просто такой же конверт, как и все до этого, что так кстати всегда попадались в руки к Фишеру. Внутри записка, знакомый почерк на которой гласит: «Сегодня. В полночь на пригородном кладбище. Истина в земле.» — Что?! — возмущается Эшли, скидывая на пол небрежно куртку. — Какое к чёрту кладбище! Это уже вообще не смешно! Там похоронены мама и Бен. Кто-то явно перегибает с шутками. — Мне кажется, это не шутки, — серьёзно говорит Салли, крутя в руках письмо — пытается найти хоть одну зацепку, от кого оно. — Не знаю. Всё это явно как-то связано: твой отец, записки, то, что сейчас происходит с Ларри. На всякий случай мы возьмём с собой оружие, чтобы защититься. Но… Кто знает, что там будет, на этом кладбище? В любом случае, может это наш шанс всё узнать. — Не знаю, чуваки, мне как-то жесть как стрёмно, — Ларри оттягивает ворот футболки. — Мне, конечно, тоже интересно, чё там, но… Что, если мы не выйдем живыми? Это кладбище, чел. — Да брось. Мы же были в чёртовом подземелье с полудохлым культом. Выжили ведь. Хоть Эшли и старается держать себя в руках, волнение и растущий страх выступают на лице холодным потом. Без сил она сползает по стенке на пол, прижимая колени к груди. — Эй-эй! — Салли опускается рядом с ней, доброй голубизной глаз заглядывая в лицо Эш. — Мы не бросим тебя, мы пойдём все вместе; тебе с нами уж точно нечего бояться. — Не то, чтобы я боялась, — шепчет Эш, но тон её твердый. — Просто… Кладбища не люблю. — Ладно, — Джонсон храбро отнимает руки от груди и выпрямляет спину, гордо выставляя грудь вперёд. — Ладно. К чёрту этот сраный цирк. Я беру пушку и мы все идём ночью на это чёртово кладбище.***
Настала обещанная полночь. В этот раз нет ни луны, ни звёзд, как в дешёвых драмах. Только сплошь тёмное хмурое небо, что поглощает, кажется, любой свет. Не слышно ни единого шума: никаких тебе криков ворон над головами или шёпота убитых горем родственников канувших в лету, как днём. Благодать это или проклятие, что у Салли есть машина — трудно сказать. Но одно точно: своим ходом ребята в предвкушении смогли добраться до кладбища. И теперь безмолвно стоят возле могил Кэйси и Бена Кемпбелл. — Ради Бога, объясните мне, — дрожащими пальцами Эш указывается на две лопаты, нелепо воткнутые посередине двух захоронений. — Что… Это… За… Херня… — Земля не разрыта. Значит, кто-то воткнул сюда лопаты, что логично, — подмечает Сал, присев на корточках поближе к насыпанной могильной земле. — Записка гласила: «Истина в земле». Я, конечно, думал, что в этом есть какой-то подтекст, но не предполагал, что это прямое значение. Вся троица внимательно огляделась. Никого. Лишь верхушки сосен покачиваются в черни небес под задувание ветра. — Чтож, придётся рыть. Эшли? — Я… Я в порядке. Ларри и Салли уверенно взялись за лопаты, разрывая за полгода осевшую почву. И только одному Джонсону это казалось каким-то полнейшим кретинизмом — он весь позеленел, то ли от страха, то ли от осознания того, чем они сейчас занимаются. Эшли просто отвернулась и смотрела куда-то вдаль: куда угодно, только не на показавшиеся из-под земли красные крышки гробов. Холодало. — Итак, гробы, — сказал Фишер, устало закинув черенок на плечо. И услышал краем уха, как Ларри вырвало. — Чем открывать? Лопатами? — У тебя есть ещё варианты? — сказала Эш, глядя сверху вниз на Сала. — Лом тут, к сожалению, не оставили. — Мы теперь официально мародёры, — попытался пошутить Ларри, подтирая слюни рукавом. — Гробы заколочены гвоздями, и я думаю, что мы можем подцепить крышки лопатами и вырвать гвозди. Ну типа как картошку копать. Так и сделали. Пришлось повозиться, но через полчаса оба гроба оказались открыты. И то, что увидела вся троица — ввергло каждого в шок. Гробы оказались пустыми.