План архимага

      ...О том, что Грюм – это не Грюм, Дамблдор догадался далеко не сразу. Ну право, если каждого подозревать в том, что он на самом деле является кем-то другим, недолго и с ума сойти. Изрядная задержка была понятна.       Но догадался, и это было главное.       Как? Вообще вся эпопея с Турниром была устроена в основном ради Гарри Поттера, участие которого предполагалось с самого начала. Участие – но не победа.       Предполагалось, что всё это – взрослые соперники, взрослые задания, взрослая магия – станет для него, во-первых, неплохим испытанием и, во-вторых, толчком вперёд. Гарри лентяем не был, но, как порядочный школьник, желанием учиться особо не горел. В случае других школьников это было не страшно, но Мальчику-Который-Выжил надо было бежать изо всех сил, чтобы только остаться Мальчиком-Который-Выжил.       И помогать ему Дамблдор не собирался. При всём старании Гарри не мог победить старшекурсников – лучших из них! – но это и не нужно было. А вот чтобы просто выжить на Турнире, собственных его умений вполне должно было хватить.       Бартемиус же Крауч-младший хотел добиться победы Гарри Поттера. И помощь эту не оказывать не мог.       А Дамблдор, соответственно, не мог этого не заметить. Крауч, конечно, таился хорошо – куда там Квирреллу, в отношении которого всё было ясно почти с самого начала, – но мелкие несостыковки накапливались, подозрений становилось всё больше... и где-то в феврале, незадолго до начала второго тура, когда он довольно топорным способом подсказал Гарри Поттеру секрет золотого яйца, Дамблдору наконец пришла в голову мысль, что дело вовсе не в старческом маразме Грюма. А в том, что это вовсе не Грюм.       Проверил догадку он за две минуты, причём не вставая с кресла – все необходимые средства под рукой имелись. И крепко озадачился.       Вопросов было много. Крауч-младший, по общему мнению, был мёртв, но раз он всё-таки оказался живым... в первую очередь следовало навестить его отца. Дамблдор навестил – и обнаружил того под мощным заклятием Империус, что было наложено очень опытной рукой. Качественный Империус обнаружить сложно (особенно если нет возможности для полноценной проверки), но теперь Дамблдор знал, куда смотреть.       К сожалению, этим и пришлось ограничиться. Дамблдор не рискнул снимать заклинание: сделай он это, и неведомый противник догадается, что шпион в Хогвартсе раскрыт. Противником, ясно, был Волдеморт – но ему помогал кто-то очень серьёзный. Без помощи этого кого-то Волдеморт не смог бы ничего.       Дамблдор составил недлинный списочек (вариантов было не так много) и сделал запросы в аврорат и Организацию. И довольно скоро кандидат был найден. Да, Трой Рамбл, прибыл самолётом в Англию семь месяцев назад, остановился там-то и там-то, в правонарушениях не замечен.       Ну ещё бы. На своё место встали и странные вопросы насчёт Креола и той «переподготовки авроров». Интерес Троя лежал здесь на поверхности.       А Волдеморт, разумеется, хотел вернуть себе тело и заодно убить Гарри Поттера. И пока оный Гарри Поттер рылся в библиотечных книгах, пытаясь найти заклинание для подводного дыхания, Дамблдор погрузился в чтение тех гримуаров и рукописей, хранение которых не одобрялось Министерством. По счастью, в фонды Хогвартса Министерство доступа не имело.       Что же, подходящее заклятие нашлось. Старинный обряд, позволяющий неупокоенному духу вновь обрести тело. Не восстать ходячим мертвецом, не вселиться в кого-то, но создать полноценное живое тело, взаправду восстать из мёртвых! Условия, правда, были довольно специфические... сработать это могло далеко не со всяким духом и даже не со всяким привидением. Дамблдор задумался, а применял ли этот ритуал вообще когда-нибудь кто-нибудь?       Очень может быть, что и нет. Не приходилось сомневаться, что иные чёрные маги хотели бы возродиться таким образом, но в том-то и дело, что самому на себе ритуал не провести. Но если у Тёмного Лорда нашёлся-таки союзник... что ж, он мог совместить приятное с полезным. Отомстить и возродиться.       А поскольку пропажа Гарри Поттера в Хогвартсе тут же подняла бы большую шумиху, её требовалось замаскировать. Ночное третье задание давало для этого неплохую возможность. Мало ли чего могло в лабиринте произойти? А вдруг его там сфинкс съел?       М-да.       Оставалось решить, что делать. Конечно, сходу рушить планы чёрных магов не стоило, стоило подумать и обратить их себе на пользу.       Гарри Поттер в эти дни пытался овладеть заклятием Головного Пузыря – он с друзьями в конце концов сообразил, что искать надо не в Запретной секции и не в каких-нибудь «Забытых старинных заклинаний», а в сборнике типа «127 лучших заклинаний для дома и дачи». Вопрос подводного дыхания не был труден – волшебники поставили и решили его давным-давно. Головной Пузырь использовали нечасто и не проходили на занятиях, но уникальным он не был ни в коей мере.       Дамблдор же тем временем думал, думал долго и упорно, листал старые магические книги, чертил палочкой магические узоры и писал на пергаменте какие-то невнятные обрывки формул. И снова думал.       Магия – это не наука. Строго говоря, там невозможен воспроизводимый эксперимент, вследствие чего невозможно объективное эмпирическое познание. Да, есть некоторые относительно небольшие её разделы и направления, где действительно имеет смысл использовать научные методы, но они погоды не делают.       А чем хороша научная теория? Она может предсказывать события, причём с требуемой точностью, вплоть до какого-то знака после запятой. В магии так нельзя. В магии большей частью случаев точность остаётся на уровне «ну, бабахнуть оно не должно».       В меньшей части случаев волшебник всё-таки взрывается.       ...В общем, проблема выглядела так. Есть Гарри Поттер, которого мать защитила от Волдеморта древней магией крови. Дамблдор в своё время неплохо поработал над этой защитой, изрядно увеличив длительность её действия. Там возникли кое-какие дополнительные условия, из-за которых мальчику пришлось жить у Дурслей... но это сейчас неважно.       Есть Волдеморт, который хочет вернуться в мир живых, создать себе новое тело, используя кровь Гарри Поттера. К чему такое действие может привести? Получится ли у него это вообще? Если получится, то не ослабит ли это его? Или, наоборот, усилит?       Дамблдор в чёрной магии совсем профаном не был, что-то знал, но до Волдеморта ему было далеко. Сообразить, к чему приведёт такое дикое сочетание, он смог только после того, как посмотрел на ситуацию его глазами.       Волдеморт явно ведь знал, что его убило. Мог догадаться, за тринадцать-то лет. Следовательно, этот ритуал он затеял как раз с учётом кровной защиты Гарри Поттера. Следовательно, результат должен был получиться хороший – для него.       И всё стало ясно. Волдеморт рассчитывал, что защита после ритуала не будет воспринимать его как врага... и он сможет лично убить Гарри. Насколько Дамблдор знал Тома Реддла, это для него вопрос престижа.       Однако ведь будут и другие последствия. Если Волдеморт и Гарри Поттер смешают кровь, если магия хотя бы в некоторых аспектах станет рассматривать их как одно целое, то...       Да, перспективы могли быть многообещающи. Тут стоило поразмыслить.       Знал ли Волдеморт об этих последствиях? Да, возможно. Знал ли о том, что Гарри Поттер – его крестраж? Нет, скорее всего. А значит, последствия его не волновали – какая разница, если он всё равно собирался убить мальчика?       ...Оставалось проверить ещё один, последний фактор. В отделе тайн существовал своего рода музей, хранилище чудесных предметов многих времён и мест. Хранилище строго охраняемое, но экскурсии там всё же проводились. Ограниченные по времени и числу человек, под внимательным надзором... и, конечно, не все экспонаты были доступны к осмотру. Самые опасные, наподобие того же Некрономикона, хранились отдельно.       В числе прочего для обзора были доступны отрезанная голова Тома Реддла, особенно страшная в банке с формалином, и его палочка. Та самая – тис, тринадцать с половиной дюймов.       Так вот, палочки этой в отделе тайн не оказалось. Вместо неё лежала копия, и не особо качественная – тому, кто видел оригинал, достаточно было лишь пристально взглянуть. Посоветовав раздосадованному Элджернону внимательнее следить за сотрудниками своего ведомства, Дамблдор вернулся в Хогвартс. Лично ему кража была только на руку.       Отдавая когда-то Олливандеру перо Фоукса, Дамблдор не очень рассчитывал, что это и впрямь сработает. Это было одно из тех ружей, что могло выстрелить... а могло и нет. Но раз уж всё так сложилось, то убить Гарри у Волдеморта не получится. Не с первой попытки, по крайней мере.       Второй этап Турнира кончился для мальчика хорошо; не за горами был и третий, и Дамблдор принял решение. Если сделать пару вещей заранее и свести риски к минимуму... Что ж, Гарри Поттеру всё равно придётся встретиться с Тёмным Лордом. Пока Дамблдор ещё может подстраховать его. Через несколько лет такой возможности не будет.       Поэтому – да. Тёмный ритуал мог и должен был стать не только возрождением Тома, но и спасением для юного Гарри.       ...Кубок выкинул его на каком-то кладбище, и Гарри Поттер медленно, с трудом, поднялся на ноги. Он думал, что его перебросит ко входу в лабиринт, а тут... а что тут? И, самое главное, где это?       Меж могил появились две фигуры: одна высокая, другая низенькая. Высокая вскинула руку – и Гарри почувствовал, что не может двигаться. Палочку вырвало из ладони.       Затем его поволокло за высоким и низким, к огромному котлу, что скрывался во тьме за каменными надгробиями. Высокий что-то неразборчиво прошептал, и от котла пошли волны жара. Эти двое обращали на него внимания не больше, чем на могильные кресты; Гарри хотел было закричать, но понял, что не может произнести ни слова. Вдобавок ещё прострелило сильной болью шрам, и он заскрипел зубами.       – Готово, – сказала фигура повыше. – Лезь в котёл.       Голос был на удивление знакомым. Гарри постарался разглядеть лицо человека, но контуры расплывались в темноте.       Низенький скинул с себя мантию и перелез через край. Жидкость внутри кипела, но ему совсем не было больно. В отличие от Гарри – шрам на лбу, казалось, превратился в только что выжженное тавро.       Он смутно догадывался, что здесь происходит, и очень хотел бы, чтобы это было не так.       Высокая фигура внезапно ругнулась и потрясла головой. Кажется, произошло что-то нехорошее, и Гарри на миг понадеялся... собственно, даже не успел толком понадеяться.       В руке у высокого был кофр, он открыл его – и Гарри, к своему ужасу, увидел там, среди кристаллов льда, отрезанную человеческую ногу. Потом он извлёк из-за пазухи какой-то зеленоватый камешек размером с кулак ребёнка и забормотал слова заклятий.       Потом Гарри подтянуло ещё поближе, рука простёрлась над варевом котла – и человек ловким движением чиркнул по вене сверху вниз острым ножом. Кровь закапала в варево.       Гарри узнал его. Сложно было не узнать. Похоже были даже выражения лиц, даже взгляды! Профессор Креол не особо-то распространялся о своём прошлом, но у Гарри имелись его воспоминания. И сейчас наверх, под дикую боль шрама, всплыл целый их ворох.       Трой!       Трой отшвырнул его в сторону; из котла поднимался длинный тощий силуэт. Бледная кожа – слишком бледная для человека! – тонкие пальцы, красные глаза-щёлочки, ввалившийся нос, полное отсутствие волос...       Волдеморт. Человек, который прошёл дальше других по дороге бессмертия, сделавший то, чего не делал никто. Даже Трой и Креол, шумерские маги, проскочившие тысячелетия, даже Фламель, уставший от собственного долгожительства, даже Дамблдор, сильнейший из ныне живущих – ни один из них не смог бы вернуться после Убивающего заклятия, выбившего напрочь душу из тела.       А Волдеморт смог. Человек, так сильно желавший победить смерть, что человеческого в нём осталось довольно мало.       Трой сморщился и вновь потряс головой, будто пытаясь отогнать что-то.       – Бежать надо, Марволо, – бросил он. – Кажется, у меня гости. Как закончишь, приходи.       Он хлопнул в ладони и исчез. Удивительно, но Гарри, оставшийся на ночном кладбище наедине с Тёмным Лордом, почти не боялся. Шрам пульсирующе болел, и Гарри хотел только одного – чтобы эта боль наконец прекратилась.       – Метки нет, жаль, – прошептал Волдеморт, поглаживая собственное запястье. – С ними придётся пока погодить... Гарри Поттер! Не хочешь поговорить?       – Не особенно, – ответил тот, усиленно растирая кожу на лбу. Паралич спал, едва только Трой аппарировал.       Впрочем, толку-то.       По траве скользнула змея, вытянулась рядом с Волдемортом. Тот машинально погладил её по голове.       – Выбора у тебя немного, – улыбнулся одними губами он и сделал шаг вперёд, прикладывая палец ко шраму Гарри.       Внутри головы растёкся жидкий холод. Боль утихла.       – Гм, – тихо сказал Волдеморт, убирая палец, – очень любопытно. А Трой правильно догадывался...       Гарри прямо посмотрел на него:       – Вы убьёте меня?       – Это, – медленно проговорил чёрный волшебник, – зависит только от тебя. У меня есть причины убить... и есть причины оставить тебя в живых.       Он помолчал, пальцы его скользили по волшебной палочке.       – Знаешь ли ты, Гарри Поттер, отчего я хотел убить тебя четырнадцать лет назад? Разумеется, нет – Дамблдор тебе ничего не рассказывал...       А чего там рассказывать, ершисто подумал Гарри. Была война, ты убил моих родителей, ну и меня хотел за компанию. Что, ещё что-то было?       Вслух он этого, конечно, не сказал. К тому же оказалось – да, было.       – Было пророчество, сделанное Сивиллой Трелони Альбусу Дамблдору, – мерно объяснял Волдеморт; на его белом плоском лице не шевелилось ничего, кроме губ. – Было предсказано, что у тебя достанет могущества победить меня. Я решил устранить угрозу в зародыше. Тогда у меня не получилось, но ты, конечно, был тут ни при чём.       Ну и что, не понял Гарри. Ну пророчество, ну замечательно. И чего?       – И теперь Дамблдор растит и оберегает тебя. Оберегает очень надёжно, ты сам и понятия не имеешь, насколько. Он хочет, чтобы ты, когда вырастешь и обретёшь нужное умение, сразил меня. Ты думаешь, он просто так взял тебя сразу на второй курс? Думаешь, кому-нибудь другому позволили бы это?.. Он послал тебя в Тайную комнату, чтобы ты сразился с василиском, и это по его воле ты принял участие в Турнире. Он готовит тебя, Гарри Поттер. Готовит к встрече со мной.       – Ну раз я стою перед вами, то не зря, значит, готовил, – не мог не заметить Гарри. – Это как бы логично, если вы хотите меня убить.       – Дамблдора не волнуют вопросы твоего выживания, – тихо улыбнулся Волдеморт. – Он хочет лишь моей смерти. И ты – ты, Гарри Поттер – ради моей смерти должен умереть.       – Да вам-то это откуда знать?       – Теперь я знаю, – Волдеморт сделал шаг вперёд и зачем-то снова коснулся шрама его на лбу. – Мне было достаточно увидеть тебя.       – Очень убедительно, – скептически заметил Гарри. Он, по-прежнему не ощущающий страха, вдруг подумал о том, что немногие перед Тёмным Лордом могли бы сказать то же самое. – И я в это типа поверить должен?       – Ты никому ничего не должен. Я просто говорю тебе, как обстоит всё на самом деле.       – Вы же с Дамблдором смертельные враги, – Гарри покачал головой. – Вы про него что угодно можете сказать.       – Могу, – согласился Тёмный Лорд. – Но мне не требуется ничего выдумывать. Если речь идёт о Дамблдоре, то всякие выдумки здесь меркнут перед правдой. Я не буду тебе говорить о его прошлом, о том, что было пятьдесят или даже сто лет назад. Просто подумай сам. Подумай сам и поймёшь, что я не соврал ни в едином слове.       Гарри попробовал. На кладбище было холодно, а стоящий рядом Волдеморт думать не помогал, так что ничего полезного он не надумал. Вместо этого в голове появилась куча дурацких вопросов.       – А зачем ему готовить меня, если он и так самый могущественный волшебник? Он и так вас...       Глаза Волдеморта сверкнули красным чуть ярче, и Гарри не договорил.       – Так говорят, – прошипел Лорд. – Говорят, что он сильнее меня. Но что он сделал, чтобы остановить меня? Десять лет я воевал со всей страной – и где был Дамблдор? Его Орден Феникса ещё как-то сражался – но не сам Дамблдор! Он отсиживался за стенами Хогвартса, говорил высокие речи и выступал за всё хорошее против всего плохого – но не делал ничего! Его время ушло, Гарри Поттер. Ушло очень давно.       А и правда, мысленно согласился Гарри, если Дамблдор – величайший волшебник, отчего он Волдеморта-то не остановил? За десять лет можно было что-то придумать...       – Тебе нравится то, что он тебе готовит? – вкрадчиво прошелестел Тёмный Лорд. – Ты пешка в руках великого Дамблдора, и не более того. Слепое орудие, которому предназначена только одна цель – умереть во имя Света...       Гарри обхватил себя руками и потоптался на месте.       – Извините, – вежливо сказал он. – Вы зачем мне всё это говорите?       – Учитывая пророчество, Гарри Поттер, я не могу тебя просто так оставить в живых. У тебя два выхода: либо ты присоединишься ко мне и дашь клятву верности, как мои дорогие Пожиратели... либо умрёшь от моей руки. Я даю тебе выбор и хочу, чтобы он был честным. Ты знаешь о моих преступлениях – но теперь ты знаешь и о интригах Дамблдора.       – Интриги лучше преступлений, – заметил Гарри. Это прозвучало глупо, но ему надо было сказать хоть что-то.       – Ночь слишком коротка, чтобы рассказать о всех хитростях Дамблдора, – Тёмный Лорд вновь улыбнулся, длинно и по-змеиному. – Ты ошибаешься. О своих целях я говорю честно и открыто. Они могут кому-то не нравиться, но это неизбежно. Люди могут умирать ради них – и это также неизбежно. Стоит ли меня из-за этого звать злодеем?.. Сначала я пытался добиться всего миром. Но закосневшим политикам Министерства это не понравилось. Они начали меня душить, мне начал мешать Дамблдор. Когда правительство нарушает права народа, восстание для народа есть святое право и обязанность, разве нет?.. Гай Фокс пытался свергнуть правительство – его называют героем! Я попытался – и вот, меня зовут злодеем и террористом!..       Для Гарри Гай Фокс был кем-то вроде Санта-Клауса. Больше фольклорным персонажем, чем исторической личностью. Чего он там на самом деле пытался сделать, Гарри никогда особо не интересовало.       А Волдеморт пораспинаться о себе и своих замыслах готов был всегда, но слушатель имелся один-единственный, и тот только что не зевал от усталости.       – Я извиняюсь, – быстро произнёс Гарри, заметив неудовольствие на лице Тёмного Лорда, – но это всё ещё до моего рождения было. В смысле, какая мне сейчас разница, что там делало Министерство двадцать лет назад?       Волдеморт нехорошо сощурился.       – Потому что это касается тебя напрямую, Гарри Поттер. Война не закончилась, только угасла на время. Я не умер. Я вернулся, и что Министерство делало двадцать лет назад, то будет делать и сейчас. А ты очень важен и для меня, и для них. И если ты сейчас не встанешь на мою сторону, то неизбежно встанешь на их. Дамблдор говорит, что старается во имя всеобщего блага, хитрит и дурачит людей, но власть его больше той, что когда-либо была у меня. Я, может быть, и зло – но он уж точно не добро.       – Я учусь на четвёртом курсе Хогвартса и буду учиться ещё ближайшие три года. Я хочу научиться хорошо колдовать, но чтобы при этом задавали поменьше домашней работы. И я совершенно точно не собираюсь участвовать ни в какой войне.       Он и сам в это верил, пока говорил, но когда замолчал, слова показались ему на редкость пустыми. Глупо было делать такие заявления перед лицом самого страшного преступника Магической Британии. Не потому что даже, что он преступник, а потому что перед надвигающимся цунами глупо говорить, что ты не будешь плавать.       Ну не будешь плавать, так сразу потонешь, чего там. Да и так, скорее всего, потонешь, но всё-таки хоть какие-то шансы есть. Очень-очень маленькие, но есть.       Волдеморт, чуть склонив голову, глядел на него.       – Я жду ответа.       – Подождите! – вдруг спохватился Гарри, который вдруг сообразил что-то. – То есть я понял, пророчество, я теоретически могу вас убить и всё такое. Но вы сейчас не хотите меня убивать, хотя тогда, тринадцать... уже почти четырнадцать лет назад вы не колебались. Так почему Дамблдор, по вашим словам, хочет, чтобы я умер... а вы готовы сохранить мне жизнь?       Волдеморт слегка кивнул, поглаживая замершую рядом змею.       – Хороший вопрос. И я даже отвечу на него, если ты принесёшь мне клятву. Дашь Непреложный Обет.       Гарри помолчал секунды три. Он не знал, что такое Непреложный Обет, но это не имело значения. Предложение Волдеморта было смехотворно, и не требовалось долгих размышлений, чтобы понять это.       – Вы убили моих родителей, – сказал он. – Да кем бы там ни был Дамблдор, пусть даже в два раза хуже вас – но вы убили моих родителей. И вы всерьёз думаете, что я встану на вашу сторону?       – Моя мать была дурой, которая подкинула меня в приют и умерла в какой-то канаве. Отцу-маглу было плевать на меня и мать, приманившую его любовными чарами. Знаешь, Гарри Поттер, такие вещи, как родственные связи, волнуют меня крайне мало. Подобные привязанности – это слабость.       Сочувствовать нелёгкой судьбе Тёмного Лорда Гарри почему-то не хотелось.       – А меня они волнуют, – твёрдо произнёс он, глядя в глаза-щёлочки. – У меня были хорошие родители.       Волдеморт продолжал молча смотреть на него. Он не казался расстроенным или оскорблённым.       – Тогда ты умрёшь. Ты не боишься?       – Наверное, я для этого слишком молод. Чтобы бояться смерти, в смысле, – Гарри пожал плечами. – Это как в одной приключенческой книжке, которую я читал.       Страха и вправду не было, как не было его перед драконом или василиском. Страх бывает до или после, но никогда – во время. Хотя не Гарри не спрашивал, впрочем – может, это только у него так.       – Бери палочку, – сказал Волдеморт. – Устроим дуэль.       – Дуэль? – удивился Гарри. – А почему вы меня просто не убьёте?       – Дуэль – это по-честному.       – Да ну? – Гарри удивился ещё сильней. – И какие у меня шансы?       – Пятьдесят на пятьдесят, – неслышно усмехнулся Тёмный Лорд. – Либо победишь, либо нет. Бери палочку, живей.       Гарри подобрал её в траве, встал в неловкую стойку. Да что я могу, подумал он, он же размажет меня одним движением.       Но вместе с этим внутри него возникло ещё какое-то непонятное, не до конца оформившееся чувство. Примерно такое же, с каким он шёл полтора года назад убивать Сириуса Блэка. Только тогда оно было густо замешано на ярости и мести, а сейчас... сейчас оно просто было.       Что я могу?.. Ну по крайней мере сражаться.       А потом волшебные лучи столкнулись, и всё утонуло в феерии прекрасной музыки и золотого сияния.       ...В пентхаусе были двое. Здоровый лысый негр в светло-жёлтой мантии и парень лет девятнадцати, в рокерской куртке и со встопорщенными белыми волосами.       – Так, – сквозь зубы произнёс Трой.       – Йо, товарищ, – парень с ершистым хаером лениво поднял указательный и средний пальцы. – Мы тут типа послы доброй воли.       – Мой друг имеет в виду, что мы просим прощения за бесцеремонное вторжение, – пояснил негр. – Увы, нам надо было обратить на себя твоё внимание.       – Шамшуддин, – кисло сказал Трой. – Мой дядюшка и тебя вернул.       – За что я ему бесконечно благодарен, – степенно кивнул в ответ шумерский архимаг. Он был не вполне материален – расплывался, если смотреть краем глаза. – Мы хотим кое о чём попросить тебя, Трой...       – Чё это попросить? – перебил его парень. – Не попросить! Мы тут к тебе с посланием от дяди Дамби! Дядя Дамби привет передаёт и просит тебя нахер из страны свалить! А не то, мол, к тебе меры применять будут!       Трой ласково улыбнулся:       – Что-то ты много болтаешь.       Парень издал неприличный звук.       – На том стою и не могу иначе. А что, у тебя проблемы с этим какие-то?       Шамшуддин опустил на плечо спутника вескую длань.       – Многоуважаемый Дамблдор просит тебя не вмешиваться в дела Конфедерации и Синклита, – вежливо сказал он. – Мой побратим занят очень важными вещами и ему некогда отвлекаться.       – Он ведь в Дурмстранге, да? – напряжённо спросил Трой. – Я ведь почти пробрался туда!..       – Именно поэтому я и здесь, – кивнул Шамшуддин. – Чтобы ты... не совершил того, о чём впоследствии будешь сожалеть.       – А этот?       – А я так, – сказал весёлый беловолосый парень. – По приколу, как всегда. Ну вот захотелось мне.       – Я тебя как-нибудь точно убью, – пообещал Трой всё с той же напряжённо-ласковой улыбкой.       – Ты меня догнать сначала попробуй, – хохотнул парень. – Нет, Шамш, ты слышал? Ишь, убить он меня хочет! Да у тебя, товарищ, убивалка ещё не выросла, чтоб меня убивать!       И показал жест из одного пальца. Улыбка Троя стала оскалом, в ладони сам собой сгустился тёмный клубок. Как он хотел сейчас превратить этого наглеца в кровавый кисель!..       Шамшуддин тоже на него смотрел с лёгкой неприязнью. Парень с хаером – его имя было Эльф – был типом очень специфическим и обладал потрясающей способностью доводить людей до белого каления. Волновал его этот факт чрезвычайно мало, ибо он был волшебником, причём волшебником тоже очень специфическим... но, безусловно, сильным.       Шамшуддин, однако, тонкостей его магии так и не понял... собственно говоря, было непонятно даже, как такой человек вообще мог стать магом.       Что творилось в голове у Эльфа, знал мало кто. Ему было плевать на мир, окружающих и, по большей части, самого себя. Делал он только то, что хотел делать в данный момент времени, а хотел он в основном выводить из себя окружающих. Иногда ему били морду (не в буквальном смысле, хотя порой и в нём тоже), но чаще морды бил он. Кому-то он нравился. Большая часть встречавшихся с ним волшебников, особенно взрослых, его терпеть не могла.       И ещё он не старел.       Чернокожий телекинетик встал между ними двумя.       – Не надо устраивать схватку в центре Лондона, – мягко, но без улыбки сказал он.       – Скучные вы оба, – зевнул Эльф. – Чего б разнообразия ради и не устроить?.. Я сейчас вроде как шучу, но вроде как наполовину. Ладно, провалюсь-ка я отсюда...       И, натурально, провалился. Стукнул каблуками о пол и прошёл прямо сквозь него.       Пол остался целый.       – Кстати, – донёсся с первого этажа приглушённый голос, – я там у тебя бутылку коллекционного прикончил! Наверное, надо бы извиниться, но хер тебе! Так обойдёшься!       Трой выругался по-шумерски – в мини-баре за стеклом и впрямь не хватало пары бутылок. Шамшуддин поглядел на него почти с сочувствием.       Волшебники могут быть добрыми или злыми, но они должны быть мудрыми, серьёзными и величественными. Чем сильнее и старше, тем мудрее, серьёзнее и величественнее. Могучий маг не должен выглядеть и вести себя как малолетний рейвер с улицы.       Для выходцев из древнего Шумера, где маги приравнивались к аристократам, это было профанацией Искусства ещё большей, чем для современных волшебников.       Но таков уж был Эльф, этот вечно молодой парень с острыми белыми волосами.       – Дамблдор просит тебя уехать из этой страны как можно скорее, – добавил ещё Шамшуддин. – Он говорит, что ты Великий волшебник и что на некоторые твои поступки можно закрыть глаза. Но двух Тёмных Лордов эта страна не вынесет. Подчинять разум высокопоставленного министерского работника – это слишком и для тебя.       Трой сжал челюсти. Значит, Дамблдор уже всё знает. Значит, план его непутёвого ученика всё-таки провалился. Значит, дела резко пошли под откос.       Конечно, до реальных проблем не дойдёт – Великие волшебники до известной степени стоят выше закона, да и он сам не настолько глуп. Если начнётся официальное расследование, то прямые доказательства против него найти будет трудненько. И всё же...       – Ты у него на побегушках, что ли?       – Мне несложно выполнить просьбу мудрого человека, – спокойно ответил архимаг. – Я путешествую по подлунному миру – почему бы не заглянуть и к тебе, Трой Йолангский?       – Я не Тёмный Лорд, – процедил Трой. – Мне нет дела до Англии и Дамблдора. Я лишь хочу добраться до своего дядюшки.       – Но ты воскресил чёрного мага, которого в этой стране называют Волдемортом, и использовал запрещённые чары. Ты не аристократ здесь, и сделанного тобой достаточно для заключения в темницу. Знаешь, Трой, сейчас есть темницы достаточно крепкие даже для нас с тобой.       Подобные предупреждения Трою были не в новинку. Время от времени ему случалось заигрываться, заходить слишком далеко – и тогда, чтобы не создавать лишних проблем, он уезжал и не показывался в тех местах хотя бы два-три десятилетия. Однако сейчас случай был особый.       Нет, из Англии он бы тоже уехал, не беда. И плевать, что там Дамблдор думает о возвращении Марволо, плевать, что там будет со всей их Англией. Но вот Креол...       Трою, шумерскому архимагу, нужен был его дядя Креол, тоже шумерский архимаг. Живым – убить его Трой хотел собственноручно и никак иначе. Он уже вплотную подобрался к нему. Уже придумал, как именно его прикончит.       И тут к нему пришли эти двое.       – Я убью его, – ледяным тоном сказал Трой. – Убью и сожгу тело, чтобы он не возродился. Не для того я стал архимагом и пролежал пять тысяч лет в гробу, чтобы отступить теперь.       – Я не хочу враждовать с тобой, Трой Йолангский, – Шамшуддин нахмурился. – Но если ты пойдёшь против моего побратима, я встану рядом с ним. И не я один. Весь ковенант будет на его стороне, и войны они не допустят.       – Не ковенант, – выплюнул Трой. – Ковенант остался в далёком прошлом. Сейчас это называется Синклитом Международной Конфедерации.       – Я ещё не привык, – признал Шамшуддин. – Но всё же, Трой, каким будет твой ответ?       Трой молчал.       Он когда-то решил, что политика – это не для него. Что жить в своё удовольствие гораздо проще. Он жил так в Шумере, он жил так в двадцатом веке. Желания у него были относительно некоторых вполне скромные – он путешествовал, развлекался, сорил деньгами, имел женщин, иногда калечил их, иногда убивал. Иногда, под настроение, выполнял чьи-нибудь заказы – Министерств, Организации, ещё кого-нибудь. Да, за двести лет порой случались проблемы, но серьёзные – никогда. Мало кто искал ссоры с архимагом.       И сейчас он злился на самого себя. У него было почти двести лет. Почти два века! За этот срок можно успеть создать и разрушить государство, сотворить множество шедевров, добиться всемирной славы и как следует подготовиться к пробуждению старого врага! Да, в волшебном мире текучка помедленней, долгожителей хватает, и всё же ему не раз предлагали посты на самом верху пирамиды власти.       Но он говорил, что это ему не нужно, и теперь пожинает плоды.       Трой не любил составлять планы и потому не знал, что ему сейчас делать. Сражаться со всей Конфедерацией? Он не потянет. Никто бы не потянул; одиночке не выстоять против всех.       Трой знал, как это бывает. Архимаг может одним заклятием убить и десять тысяч, и, при большом везении, сто тысяч людей. Но за этими тысячами придёт ещё один человек. Придёт, достанет меч и отрубит обессилевшему архимагу голову.       Только вот отступать Трой Йолангский не собирался. Одно горячее желание было у него в жизни. Одна цель, фонарём мерцающая вдалеке и дающая сил. Не будь её, Трой не стал бы архимагом и не дожил бы до двадцатого века.       Одна цель – убить Креола Урского. Любым другим он мог бы, пожалуй, поступиться.       Но не этим.       Трой криво усмехнулся и сделался как никогда похож на своего дядю.       – Я услышал тебя, Шамшуддин. А теперь пошёл вон отсюда.       – Чё как? – спросил прислонившийся к стене дома Эльф у чернокожего архимага. – Он же не внял?       – Признаться, я думал, что ты ушёл, – сказал Шамшуддин.       – Ушёл. Только не до конца.       – Трой слишком горд, чтобы открыто признать поражение, – пояснил Шамшуддин. – Не думай, он прекрасно всё понял.       Гримаса на лице Эльфа свидетельствовала, что не очень-то он этому верит.       – Мудак он, – произнёс Эльф, и без перехода добавил: – Ты щас куда?       – Ещё не знаю, – Шамшуддин на секунду остановился. – Зачем ты у него вино взял?       – Потому что он мудак, я же сказал. По-моему, очень веская причина.       – Ты тоже не образец добродетели.       – Ну да, я тоже мудак, – пожал плечами Эльф. – Только без коллекции вин. И вообще мне пить хотелось. Ещё вопросы будут?       – Пожалуй, ещё один. Скажи, волшебник, почему тебя называют Эльфом? Это ведь не настоящее твоё имя?       – Сложилось так, – парень засунул руки в карманы и покачался на месте. – Долгая история.       Голос его слегка изменился, и Шамшуддин понял, что вопрос Эльфу был неприятен. Он кивнул ему, сделал шаг, будто ступал на невидимую ступеньку, и тут же исчез.       – Может быть, ещё увидимся, волшебник по имени Эльф, – донёсся голос из пустоты. Асфальт еле заметно дрогнул, когда невидимый коцебу оторвался от земли.       – Полечу-ка и я. Куда-нибудь в направлении Франции, – сказал сам себе Эльф и, вытянув вверх правую руку, воспарил в воздух.       Был он при этом похож немного на Супермена и немного на дебила. Самого Эльфа, впрочем, никогда не волновало, на кого он там был похож. Он сжал кулак покрепче и крикнул:       – Банза-ай!!       И примерно за три секунды преодолел звуковой барьер, оставив тихоходный коцебу далеко позади.       ...Гарри даже не удивился, когда Кубок принёс его обратно, ко входу в лабиринт. Слишком устал для этого. Перед глазами завертелись лица, Дамблдор, Фадж, Грюм, кто-то ещё, кто-то ещё. Он что-то говорили, восклицали, спрашивали, возмущались, но Гарри не слушал.       Гарри тупо сидел на траве и ни о чём не думал. Вообще очень хотелось лечь – прямо здесь, на траву. Адреналин схлынул и усталость навалилась ещё сильней.       А ведь Турнир кончился, сообразил он и глупо улыбнулся. Его сейчас не волновал ни возродившийся Волдеморт, ни то, что кто-то всё-таки поставил его на ноги и сейчас ведёт сквозь толпу.       ...Был разговор с Грюмом. Было отстранённое удивление от того, что он, оказывается, предатель. Был Дамблдор, одним взмахом руки выбивший дверь кабинета и отшвырнувший Грюма к стене. Был настоящий Грюм и разоблачение Бартемиуса Крауча-младшего. Что было затем, Гарри не помнил, потому что уснул прямо на стуле.       Ночь у него выдалась бурной.       Проснулся он в больничном крыле. На руке остался длинный тонкий шрам, уже почти затянувшийся; слегка кололо в ноге, которую он поранил в лабиринте. Но в целом – в целом всё было хорошо.       Рядом раздался шорох. Гарри повернул голову.       Там, у соседней кровати, сидел Поляков. На кровати, в парадной мантии, был Крам – вытянувшийся, неподвижный и белый-белый. Гарри чуть пошевелился, кровать скрипнула, и Поляков, повернувшись, без выражения посмотрел на него.       – Привет, – сказал Гарри.       – Привет.       – Что случилось?       – Этот Крауч-второй сильно хотел, чтоб ты выиграл. Наложил Империус на Виктора, Виктор напал на двух других участников. Кто-то из них ударил Взрывным заклятием, – Поляков пожевал губами. – Виктору разворотило грудную клетку, он уже не дышал, когда его нашли. Ваша медик четверть часа поддерживала его, Дамблдор чего-то пытался, но повреждения были слишком большие, огромная кровопотеря. Запросили больницу – но ночь же, все спят. Когда прибыли с нужным оборудованием, было уже поздно.       Гарри передёрнуло. Слышать спокойную невыразительную речь от всегда жизнерадостного Полякова было... странно. Неудобно как-то делалось.       – Министр ваш заходил. Сказал, выигрыш тебе отдадут сегодня, без церемонии.       Тут Гарри сделалось совсем неудобно. Поляков угрюмо продолжал глазеть на него.       – Ты обиделся на меня, что ли? – напрямик спросил Гарри.       – Да толку на тебя обижаться, – вздохнул Поляков. – Ты-то тут при чём? В Кубок имя своё не бросал, в Турнире участвовать не хотел, и вообще всё само вокруг тебя крутится, а ты вроде не при делах. И никто вроде не при делах. Те двое – не их же вина, что Виктор их попытался... вывести из Турнира. Или судья ваш – его вообще, говорят, Волдеморт заколдовал. Или министр с Дамблдором – они-то точно старались, чтобы всё прошло как надо. Всё как в нашем правительстве – хотели как лучше, а остальное вы знаете. И обижаться вроде не на кого. Только у тебя, четверокурсника, тысяча галлеонов, а Виктор – вот, мёртвый.       Это прозвучало не насмешливо, не грубо, просто как констатация факта.       – На Волдеморта обидься, – посоветовал Гарри. – Он же виноват.       – Тебя забыл спросить, – отрезал Поляков, и Гарри понял, что и так не очень-то состоявшаяся ниточка дружбы исчезла безвозвратно.       – Извини, – разочарованно-грустно произнёс он.       – Да не извиняйся, Гарри, – устало сказал, вставая, Поляков. – Не за что.       И ушёл.       А ведь между Министерствами всё то же самое будет, пришло в голову Гарри. Как там? Наладить взаимопонимание и укрепить узы дружбы? Ага, держи карман шире. Взаимопонимания теперь будет – куда уж больше!       Он тоже медленно встал, подошёл к телу Крама. Глаза его были закрыты, ботинки зашнурованы, пуговицы – аккуратно застёгнуты...       Гарри вспомнился май, девятое, корабль Дурмстранга. Волшебники отмечали далеко не все магловские праздники, но тут был особый случай. На корабле было жизнерадостно и шумно, дурмстрангцы накрыли стол, Каркаров, в тот день почти добродушный, провозгласил несколько тостов и всеобщему празднику не мешал ничуть. Гарри там был едва ли не единственным приглашённым со стороны и чувствовал себя немного не в своей тарелке.       Потом неловкость пропала. После застолья народ, уже слегка подшофе, начал запускать в небо фейерверки разноцветных искр и петь протяжные песни под гитару. Песни Гарри понимал с пятого на десятое (когда дело доходило до стихов, лингвочары начинали работать каким-то странным образом), но они ему всё же понравились. И Крам там тоже был – веселился и пел вместе со всеми, что-то рассказывал Гарри про квиддич на ломаном английском вперемешку с русскими словами. Или болгарскими.       Хороший день выдался.       Гарри знал, что Виктор Крам тоже ни в чём бы его не обвинил, и всё же почувствовал себя почти виноватым. Он тронул кожу мертвеца – та была холодной и твёрдой.       Волшебная медицина могла многое. В Хогвартсе потому и относились довольно наплевательски к технике безопасности, что никто не боялся переломов, ожогов и прочих вывихов. Лечилось всё это за считаные минуты, в сложных случаях – за часы. Проблемы возникали только с магическими травмами, а чисто физические повреждения... ну, в общем, всё, что меньше смерти, лечению поддавалось.       Теоретически. Всё-таки даже магия не защитит от несчастного стечения обстоятельств. И Виктору вот не повезло.       Гарри подумал, что должен, наверное, как-то посожалеть о его смерти, но сожалеть особо не получалось. Слишком мало они были знакомы, слишком поверхностно друг друга знали. Смерть Крама значила для него немногим больше смерти какого-нибудь случайного человека.       И когда Гарри понял это, чувство вины усилилось. Он ещё немного постоял так – не то отдавая дань уважения, не то просто вспоминая чемпиона Дурмстранга... А потом ему вновь захотелось прилечь, он вернулся к постели, накрылся одеялом и быстро уснул.       ...Снова проснулся он от того, что кто-то тряс его за плечо.       – Вставай, – сказала мадам Помфри. – Всё проспишь, вечер уже.       Гарри неловко встал, чувствуя тяжесть в теле после хорошего долгого сна. Крама на соседней кровати уже не было. Он хотел спросить, куда его отнесли, затем передумал.       – Дамблдор тебя видеть хотел. Давай, как оденешься, в кабинет к нему зайди.       Вот интересно, – отстранённо подумал Гарри, одеваясь, – а стоит ли рассказывать Дамблдору о словах Волдеморта? И если рассказать, что Дамблдор ответит на такое обвинение?..       Но когда он лениво начал об этом размышлять, в голове появилась какая-то назойливая мысль, которую он никак не мог ухватить. Начало казаться, что он из виду упускает что-то важное.       Что-то очень важное.