Recambio. Обратный счёт

Дождавшись, пока эти трое скроются из вида, и шаги их стихнут в глубине огромного особняка, Герка неслышно подошёл к нему и приобнял со спины, запустив руки под свободную футболку. Иван успел заметить на ней крохотное пятнышко от соуса чуть ниже груди и досадливо поморщился. Впрочем, в следующую секунду забыл и о пятнышке, и о футболке: Герка тронул пальцами его соски и одновременно жарко выдохнул в шею. В паху мучительно заныло. — Пойдём, а? — Герка невнятно бормотал куда-то за ухо, и от этой вибрации волосы на затылке топорщились, как от морозного воздуха. — Пойдём? Пока эти мартышки парятся, мы успеем. Пошли в дом… Ванька попробовал было возразить, ведь и Катя где-то там вошкалась на первом этаже, разыскивая туалет, и мутная троица могла в любой момент вынырнуть из парной за… например, за пивом, ну или за забытыми простынями, да мало ли? Но ему хотелось. До такой степени, что ноги слабели, огонь внизу живота грел всё сильнее, а яйца только что не звенели от напряжения. И Герка притирался своим стояком о поджавшиеся Ванькины ягодицы так красноречиво и настолько убедительно, что анус запульсировал, предчувствуя продолжение. К этому дню Иван научился получать удовольствие по полной программе — не то что в первый раз, когда было и больно, и неудобно, и грязно. А стыдно-то как… После первого раза он морозился дня три, пока всё не зажило. А повторить решился только через неделю, да и то после настойчивых уговоров. Потом с каждым днём становилось всё проще; и то ли он научился расслабляться, а то ли Герка стал более умелым, но где-то недели через две он испытал первый полноценный улёт. И с тех пор был никогда не прочь повторить — таким пронзительным и ярким оказалось это запретное наслаждение. — А если эти вернутся? — всё же попробовал слабо возразить он. — Да похуй. Ну мы ж по-быстрому, пять минут. Закроемся на замок и… Герка поймал его губы, стоило лишь повернуть голову, и впился в них настойчивым засосом, да ещё и ладонь на пах положил, прижимая крепко стоящий член к животу. Самый мощный аргумент, и он сразу подействовал. Иван быстро прикинул в уме: пять, не пять, ну пускай пятнадцать, так почему нет? Подготовил он себя сразу, как только они приехали, не дурак: понятно, что лучше предусмотреть все варианты, так что… — Пошли, — выдохнул он, нехотя разорвав поцелуй и неловко развернувшись. Раздался звон разбитого стекла — на этот раз бокал не спасся, и каменная вставка на столешнице положила конец его земному пути. Ванька ахнул. — Похер, — простонал хозяин, покрывая быстрыми поцелуями его шею. — Давно пора их перебить. Это ж дешёвые, из Икеи. Пойдём. Они на цыпочках поднялись на второй этаж и заперлись там в дальней спальне. Иван остался в майке, избавился лишь от джинсов. — Сними, — вполголоса запротестовал Герка. — Хочу тебя всего. Он послушался и совершенно голый, без лишних слов облокотился на локти — так быстрее привыкалось, да и проникновение происходило намного легче. А потом, потом можно и отпустить себя, и лучше всего делать это лёжа на спине, чтобы видно было Геркино лицо с горящими щеками и пьяными глазами. И целоваться можно постоянно, вернее, с перерывами, чтобы только вдохнуть и снова… Они торопились и оттого не сдерживались и не старались вести себя потише, и в итоге сорвались в бешеный ритм с поскрипыванием кровати под двойной тяжестью тел, со стонами из двух глоток, с пошлым хлюпаньем смазки и бессильным звучным гортанным выдохом в конце, который Иван как ни старался, никогда не мог сдержать: тот на пике ощущений рвался из груди и затормозить его не было никакой возможности. Потом оба они валялись без сил и хрипло и рвано дышали, как спринтеры после финиша. С той разницей, что спортсмены вряд ли когда лежат друг на друге, перемазанные спермой и выжатые оргазмом до последней капли. С запозданием Иван подумал, что их внешний вид сейчас не то что сообщает, а просто беззастенчиво орёт о том, что они трахались. Засосы, распухшие губы, а самое главное — довольный сытый вид. Что у него, что у Герки… …У тлеющего мангала их поджидал Лёшик. Отчего-то в одиночестве, и вид у него был невесёлый. Модный слоган «Сегодня не твой день, парень» как нельзя лучше сейчас подходил этому ушлёпку. Так подумалось Ваньке, когда он подошёл и принялся убирать осколки разбитого бокала — понятно же, что Лёха к уборке даже не притронулся. — Эй, ты чего такой? И где наши гёрлочки? Удалось их… того, — Герка многозначительно присвистнул, — попарить? — усмехнулся и хлопнул приятеля по плечу, на что тот досадливо дёрнулся. — Плавают там. В бассейне, — заплетающимся языком ответил Лёха и мрачно махнул рукой. Видимо, последняя рюмка водяры была в его организме лишней гостьей. Парня явно развозило. — Уу-у, — протянул Иван. — Мы наблюдаем репродукцию картины известного художника Репина «Не ждали». Только без буквы Ж, конечно. Вот кто его за язык тянул? Однако хорошее настроение сделало своё дело, да и желание подъебнуть было настолько велико, что он не сдержался. — Чё? — Лёха набычился и попытался встать, правда, безуспешно. — Стопэ! — оборвал его Герка — Лёха, ты перебрал, иди вон на качелях поваляйся, комаров алкоголем покорми. А ты, Вань, давай всё тут поприбирай. Я пойду комнаты приготовлю. И свалил, напоследок погрозив Лёхе кулаком. На того это произвело небольшое впечатление, примерно как укус мошки на бегемота. Лёшик послушно развалился на лежачих качелях и, лениво покачиваясь, наблюдал за тем, как Иван сгребает объедки и пластиковые тарелки вместе с осколками бокала в мусорный пакет. — А жопа у тебя ничё, зачётная, — внезапно подал голос он спустя некоторое время. — Что, недоёб плюс пол-литра водки в одно рыло делают чудеса? — как мог едко отозвался Иван, не поворачиваясь. — Сегодня на арене цирка чудесное превращение крутого пацана в пидора? — Не обязательно быть пидором, чтобы выебать такую конфетку, — осклабился Лёшик. Ванька всё так же стоял спиной к нему, но эту привычную гнилую улыбочку видел практически как наяву. — Ты охуел? Иди проспись, глист. Даже злиться на этого урода не получалось: слишком уёбищно тот выглядел с этими своими слюнями. Но и смешного тоже было мало, словно на дождевого червя случайно наступил — и жалко, и противно. — Я-то просплюсь, — процедил Лёшик. С качелей он встать не рисковал, поэтому Иван без опаски продолжал убираться спиной к нему. — Я просплюсь. Только знаешь, как бывает? Пьяный проспится, дурак — никогда. — Знаю. Особенно если этот дурак налижется до поросячьего хрюканья. — Шутишь? Ну-ну. Иван закатил глаза и вздохнул. Где же там Герка, чтоб его? Долго ему ещё с этим клоуном нянькаться в одиночестве? Оставить одного он его всё же опасался — а ну как мордой в мангал рухнет? Или разгромит что и порежется мелкими осколками? — Лёш. — Он повернулся лицом и встретился с колючими глазами парня. Похоже, со злости тот даже чуть протрезвел. — Ну что ты за человек? Нравится тебе или нет, мы с Германом вместе. От того, что ты будешь плеваться говном, ничего не изменится. — Изменится, — мотнул головой тот и заглох. То ли эхом повторил, то ли с мыслями собирался. Из-за дома доносились писки двух подружек, и в их голоса добавился ещё один — Геркин. Потом визг и звук тела, рухнувшего в бассейн. — Изменится, — тупо повторил Лёшик, а Иван всерьёз начал жалеть о том, что сегодня сюда приехал. Он уже собрался было плюнуть и уйти в дом, когда Лёха снова открыл рот. — А ты знаешь, воробышек-уёбышек, что это я тебя первым трахнуть предложил? Иван замер, пытаясь осознать сказанное. Когда? Кому? — Ещё в самый первый раз — помнишь, когда мы тебя за девку приняли? — Лёшик сам того не зная, ответил сразу на оба незаданных вопроса. — Я ему тогда на ухо говорю: «Да похуй, что парень, гляди, какой гладенький котик, давай его на пару выебем?» Иван молчал. Он слишком хорошо помнил ту встречу, до мелочей, и помнил, что Лёшик тогда и в самом деле что-то нашёптывал Герке. — Он тогда мне говорит, ну когда ты свалил ещё: «Не, — говорит, — сразу нельзя, спугнём ещё. Надо прикормить, разъебать, а то он, видишь, какой птенчик невинный». Иван молчал. — Он и сейчас, думаешь, зачем нас сюда вместе затащил? Обеща-а-ал! — Последнее слово Лёшик протянул, мерзко лыбясь и подняв указательный палец. — Что, перевернул я твоё гейское счастье? Так тебе и надо, голубок. И насчёт твоей жопы — я тебя ещё выебу. Даже не сомневайся. Может, уже сегодня. — Ты сейчас даже кулак свой не выебешь, — ровно сказал Иван. — Ебалки не хватит. Он отчего-то почувствовал себя роботом — что снаружи, что внутри. Робот двигается, робот говорит. Робот убирает со стола. — А кто сказал про сейчас? — заплетаясь, выдал Лёшик. — Мы на все выхи приехали так-то. Всё со всеми успеем. — Пошёл ты, — устало сказал Иван. Он бросил тряпку, которой протирал стол, и направился в дом, успев услышать брошенное ему в спину: — Сам сказал, голубок: пьяный проспится, дурак — никогда. Я-то пьяный. А вот ты-то… Иван хлопнул дверью и сел в темноте и тишине на узкий диван у окна. Оно было открыто и затянуто сеткой от комаров и мошек, так что в темноте любой силуэт терялся в сумраке комнаты, и Ванька знал, что его с улицы не заметно. Это отлично, потому как ни разговаривать, ни видеть кого-либо из сегодняшней компании желания не было. Сейчас нужно посидеть немного и успокоиться. Ясно ж как день, что Лёха его провоцировал и издевался. Что с загашенного урода возьмёшь? Ни одному его слову Иван не поверил, разве что тому, что тот позарился на него по пьяни? Ну это его крест — что бабы на него слюни пускают, что мужики — для него такое не новость. А вот то, что дебил попытался Герку приплести, было противно. Дождевой червяк оказался ядовитым и попытался плюнуть ядом. С улицы послышались шаги. — Чёрт, я промок до нитки. Девки — огонь. А где Ванька? — раздался Геркин голос. — Жопу мыть пошёл, — зло прошипел Лёшик. — Ты ж мне обещал? — Ну… — Чё ну? Сразу в кусты? Я ж слышал, как вы наверху еблись. Сам наебался по самые уши, а мне — хуй узелком завяжи? Обещал? — Ну чё ты заладил как попугай? Обещал, не обещал… — раздражённо оборвал его Герка. — Не. Ты в обратку не гони. Обещал? — Ну не сегодня же! — А когда? Друзья так не поступают, Гер. Друзья всем делятся. — В следующий раз. — Уже засрал мне мозги этим разом. Короче. Сегодня. — Тебе девок мало, что ли? — Мне — мало. Это у тебя их много, это ты красава. А я так — крохи со стола гребу. И не мети хвостом, Гер. Обещал — выполняй. — Да заебал ты меня! Как ты себе это представляешь? — Э-ле-мен-тар-но. Как всех девок на пару натягивали. У тебя трава там же, где обычно? В кладовке на чердаке? Ванька резко поднялся и захлопнул окно, отрезав тем самым все звуки с улицы. Быстро собрал сумку, благо ещё толком её и не разбирал. И вышел на крыльцо. — Ладно, парни. Вы тут веселитесь, а мне пора. На Герку он старался не смотреть, а вот улыбающаяся морда Лёшика сама собой так и лезла в глаза. — Ты куда? Вань? Ты… Он прикусил губу. Отвечать на вопрос не имело никакого смысла. Да и что это изменит? Он быстрым шагом прошёл до калитки, открыл её и зашагал вдоль грунтовки, что вилась между дачными заборами. За спиной осталось растерянное: — Ну ты и тварь, Лёх. Спецом всё подстроил, да? — Но это было уже неинтересно. Дорогу до станции он помнил прекрасно, электрички ходят допоздна. Два часа — и он окажется дома. Дома.