Recambio. Обратный счёт

Он вошёл в родную квартиру осторожно и бесшумно, как нашкодивший кот. Скинул конверсы и проскользнул в свою комнату, малодушно радуясь тому, что мама возилась на кухне — то ли посуду мыла, то ли готовила еду. Бульон, который Ванька планировал сварить к её приходу, так и остался на стадии проекта. Отличный он сын, ничего не скажешь. Проебал весь день, нихера не сделал и только проблем на свою шкуру навешал, как собака репьёв. Он уныло отметил, что постель его убрана и, разумеется, использованных презиков и в помине не было. Охеренно, чё. Палево стопроцентное. — Вань, ты что ли? — донеслось из кухни. Мама определённо пребывала в хорошем настроении, судя по голосу. Он у неё звенел, как фарфоровый колокольчик. — Нет, — отозвался он. — Это не я. Это совершенно чужой, незнакомый тебе мальчик. После их привычной шутливой переклички Ванька расслабился и отпустил себя. Ну и подумаешь, как будто мама гандонов не видела. Вообще-то ему восемнадцать, и, кстати, помнится, её особо не шокировал тот факт, что он переспал с девушкой после выпускного. Блядь. Цепочка мыслей коварно вывела его к проблеме, о которой он в первую секунду и думать забыл. Дашка. Внутри предательским червячком зашевелилась мысль-мыслишка. Какой же был соблазн не говорить матери о Дашке. Вообще умолчать. Какой прекрасный выход! Если подумать, он и так заранее знает её ответ — а значит, ничего не изменится. А Дашке потом можно позвонить и сказать, что не срослось, типа «Я же говорил». Ну если результат всё равно один, то какая разница? Как только эта мысль оформилась, Ивана передёрнуло от мерзкого ощущения, так, что он сам себе стал противен. И он поплёлся на кухню, прекрасно понимая, что идея провальная и что иного результата, кроме проблем на свою голову, ждать глупо. Однако он даже и представить себе не мог, насколько окажется прав. Не в плане проблем. А в плане их масштаба. Но в моменте он был занят тем, какие слова подобрать, чтобы мама не была слишком шокирована. И в итоге так разнервничался, что ляпнул всё открытым текстом как есть. Да уж, карьера дипломата, похоже, ему не светит. Этот мгновенный вывод можно было сделать, стоило лишь бросить мимолётный взгляд на окаменевшее мамино лицо. Мимолётный — потому что на большее у него смелости не хватило. — Ваня, — мамин голос сел и казался безжизненным и тусклым, — ты вообще понимаешь, о чём меня просишь? Ванька понимал. И решил, что благотворительную лавочку пора сворачивать, пока маму окончательно не приобнял кондратий. Так-то очередь он отбыл, предсказуемый результат получил. В конце концов, мудрый петух из анекдота прав — наше дело прокукарекать, а там хоть не рассветай. Но как только он открыл рот, чтобы сказать что-либо наподобие «Ну и ладно, я просто узнать хотел. Нет значит нет», как мать его опередила и заговорила с таким напором, что он так и остался сидеть с разинутым ртом, заодно и позабыв все слова. — То есть ты затащил девушку в постель, был настолько дурным, что сделал ей ребёнка, а сейчас, вместо того чтобы отвечать за последствия, хочешь этого ребёнка уничтожить?! Да ещё и моими руками? Дожила. Мать говорила всё громче, и речь её с каждой секундой набирала обороты, но на последнем слове она словно потухла, а затем и вовсе безвольно свесила руки и замолчала. — Мам… — ошеломлённо проговорил Иван. И закрыл рот, потому что, если честно, его башка была полностью повёрнута на мыслях о них с Геркой. Потому ему и в голову не могло прийти, что со стороны, если не знать всех исходных данных, ситуация выглядит именно так. И мама, убирая его постель и выкидывая использованные презики (тупее ситуации не придумать, ну лох он последний, чего уж там), просто сложила два и два. Хотя уравнение это, если уж на то пошло, было намного сложнее. С логарифмами и квадратными корнями. — Мам… — повторил он уже с нотками отчаяния в голосе. — Всё не так! — Ага. Это не то, что я подумала, — горестно обронила мать и тяжело поднялась со стула. — Дай мне телефон твоей девочки. А ещё лучше приведи её сюда — я с ней поговорю. Это же та, с которой ты сейчас на скамейке сидел? Ну класс! Всё оказалось намного хуже, чем он предполагал. Мама ещё и с балкона их заметила. И рыдания эти Дашины, и его растерянный вид, когда он пытался её утешить. Блядь. — Мам! — почти крикнул он. — Да прекрати же! Это вообще не моя девушка. — А чья? — Друга моего, — почти не соврал Ванька. Хотя называть Герку другом было довольно странно. Впрочем, как и Дашу его девушкой. — Вань, — устало проговорила мать. — Не ожидала от тебя. Ни вранья этого, ни малодушия. Если уж так случилось, то неси ответственность. Пускай рожает. Распишетесь и будете растить ребёнка. Он вообще-то в таком возрасте почти полностью сформировался, это практически человек. И лишать его жизни я не позволю. — Мам! — Он рванулся к ней и взял её руки в свои. — Да выслушай же ты меня! Это. Не. Моя. Девушка. Меня просто просили узнать. Я бы никогда так не поступил. Мать посмотрела на него со странной смесью разочарования и недоверия во взгляде и отняла руки, и это стало спусковым крючком. — Мам! — взмолился он. — Да блядь, да я вообще гей! Мне парни нравятся, мам! Я парня люблю! — И замолчал, сам ошарашенный этим неожиданным признанием, которое вылетело из него, наплевав на здравый смысл. Мама предсказуемо диковато на него взглянула, потом налила себе воды из чайника и залпом осушила чашку. — Ну знаешь, — пробормотала она. — Уже на любое враньё готов пойти, лишь бы себя выгородить. Иван с трудом сдержался, чтобы со злости не сплюнуть на пол. Потом, осознав, что этот раунд он с треском провалил, и сейчас, именно в этот момент, продолжать диалог бессмысленно и в чём-то даже опасно, скрылся в своей комнате. Дверью он хлопнул от досады, да так сильно, что она срикошетила и отворилась, но он и внимания не обратил на такие мелочи. Ванька выудил телефон, набрал Дашкин номер и отрывисто сказал в трубку: — Даш, привет. Ну короче, ничего не вышло, как я тебе и говорил. Да. Не получится. Извини, что не смог помочь. Ладно, не вешай нос, сходи к матери его ещё раз. Может быть, у неё возможности какие найдутся. Давай. Пока. Удачи тебе. Потом рухнул на свою койку и вытянулся во весь рост на спине, закрыв глаза и положив руки под затылок. — Вань, — раздалось от двери через пару минут. Он приподнял тяжелые веки и искоса посмотрел на мать. Та стояла в дверях, опираясь плечом на косяк. — Правда не твоя девушка? — Мам. — Он вздохнул. — Ну я же тебе сразу так и сказал. — Честное слово? — Честное слово. Мама выдохнула и подошла, присела на край кровати. — Не сердишься? — Нет. — Ну… ладно. Забыли. Мамина рука погладила его волосы, так что он едва сдержался, чтобы не замурлыкать, как обычно делал, когда она его вот так ласкала. Перебирала пряди, тихонечко тянула за них — не больно, а приятно. Но он держался изо всех сил, не мурлыкал — вот ещё — потому что всё же немного сердился. — Как прошёл твой день? — спросил он через пару минут, сдаваясь, размякнув от нехитрой ласки и уже почти не дуясь. — Хорошо, — рассеянно ответила мама, продолжая поглаживать и пропускать сквозь пальцы его волосы. — Всего две операции и обе лёгкие. А твой день как прошёл? Чем занимался, где был? — Ну… — Он сладко потянулся и зевнул. — Так, ничего особенного. Проснулся, пошёл в универ, отсидел пары, потом домой поехал. Мамина рука замерла в волосах, и только он недовольно дёрнулся, подставляясь и требуя продолжения, как рука и вовсе полностью исчезла. Голове стало неприятно и холодно. — Вань, — чужим голосом произнесла мама. — Сегодня воскресенье.